Лью Арчер. Рассказы – 03
OCR Денис
«Росс Макдональд. Собрание сочинений в 5 томах.»: Прибой;
Оригинал: Ross McDonald, “The Bearded Lady”
Перевод: Л. Романов
Росс Макдональд
Пропавшая девушка
Это случилось в пятницу вечером. Я ехал домой со стороны мексиканской границы в своем светло-синем кабриолете. Но настроение у меня было, можно сказать, темно-синее. Я преследовал одного человека от Фресно до Сан-Диего и потерял его в лабиринте улиц Старого города. Когда же снова набрел на его след, было уже поздно. Он пересек границу, а мне было сказано: границы не пересекать.
На полпути от дома, в районе Изумрудной бухты, я обогнал самого плохого водителя из всех, которые когда-либо мне встречались. Он ехал в черном «кадиллаке» старого образца с рыбьим хвостом, как на паруснике. Тяжелая машина болталась по шоссе из стороны в сторону, занимая два, а иногда и все три из четырех рядов. Было поздно, и я торопился домой — хотелось спать. Поэтому я начал объезжать его справа, когда он пересекал двойную линию. Вдруг «кадиллак» ринулся в мою сторону, как неуправляемая ракета, и вытеснил меня на обочину.
Я решил обогнать его слева. «Кадиллак» увеличил скорость, и я не смог этого сделать. Мы мчались нос в нос посередине дороги. Мне было интересно: пьян он или просто сумасшедший, а может быть, почему-то боится меня? Шоссе сузилось, и я ехал теперь навстречу движению. Вдруг передо мной появился огромный грузовик. Я нажал на газ с такой силой, что педаль коснулась пола, и, резко подрезав «кадиллак», угрожая машине и жизни ее водителя, свернул вправо. В свете приближавшихся фар грузовика лицо водителя «кадиллака» было таким же невыразительным и белым, как листок бумаги с прожженными черными дырами на месте глаз. Водитель был без рубашки, мелькнули его голые плечи.
В самый последний момент «кадиллак» немного притормозил, чтобы дать мне возможность обогнать его. Грузовик выехал на обочину и остановился. Его водитель, вне себя от злости, не переставал сигналить. Я начал постепенно тормозить, надеясь заставить «кадиллак» остановиться, но он свернул вправо, скрипя шинами, и исчез в темноте. Когда я наконец остановился, мне трудно было оторвать от руля руки. Ног я не чувствовал. Выкурив половину сигареты, я развернулся и поехал обратно в Изумрудную бухту. Я ведь далеко не молод, поэтому нуждался в отдыхе.
Первый же мотель, который мне встретился, был украшен вывеской, на которой неоновыми буквами было написано «Свободные номера», а под надписью спал неоновый мексиканец, прикрыв лицо шляпой типа сомбреро. Позавидовав ему, я припарковал машину перед конторой, в которой горел свет. Стеклянная дверь конторы была открыта настежь, и я вошел в маленькую комнатку, красиво обставленную мягкой мебелью. Я несколько раз позвонил в колокольчик, стоявший на стойке, но никто не появился. Тогда я сел в кресло и закурил. Электрические часы, висевшие на стене, показывали без четверти час.
Я, должно быть, задремал на несколько минут, потому что видел сон и слышал шум. Во сне я видел смерть. Она сидела за рулем черного «кадиллака», заваленного цветами. Проснулся я оттого, что сигарета обожгла мне пальцы. Надо мной стоял худой человек в серой фланелевой рубашке и недоуменно смотрел мне в лицо. Нос у него был длинный, а подбородка почти совсем не было. И он вовсе не был молодым, хотя вначале мне показалось, что это юноша. Зубы у него были плохие, песочного цвета, волосы начали редеть, на лбу залысины. Типичный старый юноша, которые обычно осаждают автомобильные ралли, рестораны, отели, безнадежно цепляясь за жизнь других людей.
— Что вы хотите? — спросил он. — Кто вы? Что вам нужно? — Голос у него был неуверенный и ломался, как у мальчика в переходном возрасте.
— Комнату, — ответил я.
— Только и всего? — спросил он, как бы обвиняя меня в чем-то.
Я не придал его словам особого значения и спросил:
— А что вы еще предлагаете? Балетный номер? Бесплатные кукурузные хлопья?
Он попытался улыбнуться, не показывая своих испорченных зубов. Это ему не удалось так же, как мне не удалась моя шутка.
— Извините, сэр, — объяснил он. — Вы меня разбудили, а я со сна ничего не соображаю.
— Кошмары снились?
Его невыразительные глаза чуть не выкатились из орбит, напоминая голубую жевательную резинку.
— Почему вы так решили?
— Потому что я сам только что видел страшный сон. Ладно, оставим это. У вас есть свободные номера?
— Да, сэр. Извините. — Он сглотнул и спросил отвратительно подобострастным тоном: — У вас есть багаж, сэр?
— Багажа нет.
Беззвучно передвигаясь в своих теннисных туфлях, как бесплотный призрак того юноши, каким раньше был, он прошел за стойку, записал мое имя, фамилию, адрес, номер машины и взял с меня пять долларов. Потом выдал мне ключ с номером четырнадцать и сказал, где находится моя комната. На чаевые он, видимо, не рассчитывал.
Комната четырнадцать была такой же, как любой другой номер мотеля среднего класса, но в калифорнийско-испанском стиле. Шершавая штукатурка, выкрашенная в цвет необожженного кирпича, веселенькие занавески, бумажные абажуры на черных железных ножках. Репродукция «Спящего мексиканца» Риверы висела на стене у кровати. Я тут же последовал его примеру и всю ночь видел во сне танцующих балерин.
Ближе к утру одна из них испугалась, не меня, конечно, и стала кричать во все горло. Я сел на постели, стараясь ее успокоить, и проснулся. На моих часах было около девяти утра. Крик прекратился, а потом начался снова, нарушая утреннюю тишину. Он напоминал пожарную сирену. Я натянул брюки на пижаму, в которой спал, и вышел на улицу.
На дорожке у соседнего со мной номера стояла молоденькая девушка. В одной руке она держала ключ, другая же была вся в крови. Она была одета в широкую цветастую юбку и блузку цыганского типа с большим вырезом на груди. Блузка была расстегнута, рот открыт, и она кричала что есть мочи. Девушка была очень хорошенькая, но я ненавидел ее за то, что она разбудила меня так рано.
Я взял ее за плечи и сказал:
— Прекратите.
Она перестала кричать и посмотрела на кровь на руке. Кровь была густой, как колесная мазь, и почти такого же темного цвета.
— Где это вы испачкались? — спросил я.
— Поскользнулась и упала. Я не видела этого.
Бросив ключ на дорожку, она чистой рукой приподняла свою юбку. Девушка была босиком, а юбка сзади была выпачкана той же самой густой жидкостью.
— Где? В этой комнате?
— Да, — нерешительно ответила она.
В номерах стали открываться окна. Полдюжины людей окружили нас. От конторы, задыхаясь, бежал к нам загорелый мужчина очень маленького роста. Его остроносые туфли скользили по гравию.
— Пойдемте в номер и посмотрим, — сказал я девушке.
— Не могу. Не хочу. — Глаза ее смотрели строго, а лицо было голубоватым от страха.
Маленький человечек встал между нами, приподнялся на цыпочках и взял ее за плечо.
— В чем дело, Элла? Ты с ума сошла — будить гостей в такую рань?
Она ответила:
— Кровь, — и прислонилась головой к моей груди, закрыв глаза.
Он осмотрелся кругом, оценивая положение. Потом обратился к постояльцам мотеля:
— Все в порядке. Не беспокойтесь, леди и джентльмены. Моя дочь разрезала себе руку. Ничего особенного.
Обняв девушку за талию, он повел ее в номер и стал закрывать дверь. Я подставил ногу и протиснулся вслед за ними.
Комната была точно такой же, как моя, включая репродукцию над неубранной кроватью. Но все здесь было наоборот, как в зеркале. Девушка сделала несколько шагов и опустилась на угол кровати. Тут она заметила пятна крови на простыне, вскочила и открыла рот, собираясь снова закричать.
— Не делайте этого. Мы знаем, что у вас прекрасные легкие.
Маленький человечек повернулся и спросил меня:
— Кто вы такой, чтобы здесь командовать?
— Меня зовут Арчер. Я живу в соседнем номере.
— Прошу вас, уходите отсюда.
— Не думаю, что сделаю это.
Он нагнул свою набриолиненную голову, как будто собирался меня боднуть. Под его курткой сбоку оттопыривалось нечто вроде локтя, торчащего не оттуда, откуда нужно, но он раздумал меня бодать и решил заняться дипломатией.
— Вы делаете неправильные выводы, сэр. Это все не так серьезно, как кажется. Прошлой ночью здесь произошел небольшой несчастный случай.
— Я знаю, ваша дочь порезала палец. Он очень быстро зажил, не правда ли?
— Вовсе нет. — Он замахал своей длинной рукой. — Я сказал людям на улице первое, что пришло в голову. На самом деле здесь была небольшая драка, и у одного из гостей пошла кровь носом.
Девушка, как сомнамбула, пошла в ванную комнату и зажгла там свет. На черно-белом клетчатом линолеуме растеклась лужа крови. В том месте, где она поскользнулась и упала, кровь была размазана.
— Ничего себе кровь из носа, — сказал я. — Вы управляете этим заведением?
— Я хозяин мотеля «Сиеста». Меня зовут Саланда. У джентльмена часто идет кровь носом. Он сам мне сказал.
— А где он сейчас?
— Рано утром покинул мотель.
— Совершенно здоровый?
— Совершенно здоровый, конечно.
Я обвел глазами комнату. За исключением неубранной кровати с пятнами крови на простынях, не было никаких других признаков, что в комнате жили. Кто-то пришел сюда, вылил стакана три крови и исчез.
Саланда распахнул дверь номера и показал мне рукой на выход.
— Извините меня, сэр. Но я хочу быстро все здесь убрать. Элла, попроси Лорейн сделать это как можно скорее. А потом пойди и полежи немного, отдохни.
— Со мной все в порядке. Сейчас, папа. Не беспокойся.
Когда я покидал мотель через несколько минут после этого, она уже сидела в конторе за стойкой, бледная, но спокойная.
Я бросил ключи на стойку:
— Чувствуете себя лучше, Элла?
— О, я не узнала вас в одежде.
— Прекрасно сказано. Может быть, продолжим наш разговор в том же духе?
Она потупила глаза и покраснела.
— Вы смеетесь надо мной. Я знаю, что сегодня утром вела себя глупо.
— Я бы этого не сказал. А что, вы думаете, произошло в тринадцатом номере этой ночью?
— Отец все рассказал вам, ведь так?
— Он дал мне одну из версий, вернее, две. Но я сомневаюсь, что это окончательный сценарий перестрелки.
Она прижала руку к груди. Рука у нее была тонкая, смуглая, а ногти ярко-красные.
— Перестрелка?
— Это жаргон киноработников. Но ведь здесь могла быть настоящая перестрелка, вы так не думаете?
Она прикусила нижнюю губу и стала похожа на кролика. Я едва удержался, чтобы не погладить ее по гладкой коричневой головке.
— Это невозможно. У нас приличный мотель. И отец просил меня не обсуждать этого вопроса ни с кем.
— А почему он просил об этом?
— Ему нравится это место, вот почему. Он не хочет, чтобы из-за пустяка произошел скандал. У нас хорошая репутация. И если она будет испорчена, это разобьет ему сердце.
— Он не показался мне таким уж сентиментальным.
Она встала и разгладила юбку. Я заметил, что юбка на ней была другая.
— Оставьте его в покое. Он прекрасный, добрый человек. Не понимаю, почему вы видите неприятности там, где их нет.
Я отступил перед ее справедливым возмущением — женское возмущение всегда бывает справедливым — и пошел к своей машине.
* * *
Раннее весеннее солнце светило ослепительно. За шоссе и белыми, как сахар, дюнами проглядывала синева бухты. Дорога пересекла полуостров у его основания и возвратилась к морю в нескольких милях севернее города. Здесь находилась большая стоянка авто, с которой открывался прекрасный вид на белый пляж и еще более белые волнорезы. По обе стороны стоянки были установлены таблички, предупреждающие, что это парк графства и что костры здесь жечь нельзя. На пляже никого не было, а на стоянке стояла одна машина, выглядевшая сейчас очень одинокой. Это был знакомый длинный черный «кадиллак», упиравшийся носом в проволочную загородку, отделявшую стоянку от пляжа. Я притормозил машину, съехал с шоссе и припарковался. Парень за рулем «кадиллака» не повернул головы, когда я к нему приблизился. Он уперся подбородком в руль и смотрел в безбрежное синее море.
Я открыл дверцу машины и посмотрел ему в лицо. Оно было белым, как мел. Темно-карие глаза уже ничего не видели. Одежды на парне не было, кроме повязки на бедрах из нескольких испачканных кровью полотенец, держащейся при помощи куска нейлоновой материи. Я не сразу понял, что это за материя, но, присмотревшись, увидел, что это женские трусики. Слева на них пурпурного цвета шелком было вышито сердце, а в центре его женское имя — Ферн. «Кто такая эта Ферн?» — подумал я.
Мужчина, носивший на себе ее пурпурное сердце, был кудрявым брюнетом с пушистыми черными бровями и тяжелым подбородком, покрытым черной щетиной. Несмотря на бледность и размазанную на губах помаду, он выглядел крепким парнем.
Регистрационного номера на рулевой колонке не было. В бардачке тоже почти ничего, только наполовину пустая коробка с патронами 38-го калибра. Зажигание все еще было включено. Фары тоже светились, но очень слабо. Бензина в машине не было. Должно быть, этот кудрявый свернул с шоссе сразу же после того, как обогнал меня, заехал на стоянку и гонял там мотор всю ночь, полагая, что он куда-то едет.
Я развязал трусики, зная, что отпечатков пальцев на них остаться не может, и посмотрел, есть ли на них этикетка. Этикетка была: «Гретхен, Палм-Спрингс». Я вспомнил, что это было субботнее утро и что я всю зиму провел без выходных в пустыне. Я снова завязал трусики, как они были завязаны, и поехал обратно в мотель под названием «Сиеста».
Элла встретила меня очень холодно.
— Да? — Она посмотрела на кончик своего хорошенького кроличьего носика. — А я думала, мы от вас избавились.
— Я сам так думал. Но просто не мог оторваться от вас. Она странно посмотрела на меня — ни тепло, ни холодно, средне. Дотронулась рукой до волос и достала регистрационную книгу.
— Если вы хотите снять номер, не могу вам отказать. Только не думайте, пожалуйста, что вы произвели на меня впечатление. Вовсе нет. Вы мне безразличны, мистер...
— Арчер, — подсказал я. — Лью Арчер. Не беспокойтесь с регистрацией. Я вернулся, чтобы позвонить по телефону.
— А что, других телефонов нет?
1 2 3 4 5