Хуанито с возбужденным видом подогнал его вдоль запястья. Я вспомнил слова старой женщины в магазине, которые сейчас обрели свой истинный смысл: «Да прибудет счастье тем, кто носит эти часы».
Мы выпили по бокалу красного вина, которое я захватил с собой из Коста Бравы и щеки Хуанито заиграли красным румянцем. Я посоветовал ему отдохнуть несколько часов, после чего он меня сменит у руля, чтобы я тоже смог немного поспать.
«После того, как я рассказал тебе свою историю, мне стало легче на душе, я чувствую себя теперь другим человеком».

Несколько минут спустя, он уже спал крепким сном. Заря спешила сменить ночь. Вооружившись подзорной трубой, я осматривал горизонт. На востоке, смутно виднелась какая-то часть суши, по всей видимости — скалистый мыс. Мы плыли в правильном направлении, что, в конце концов, и было самым главным. Вокруг «Сальвадора», вычерчивая на воде круги, крутился тунец. Рыбешка, казалось, получала удовольствие от изучения нашей лодки в разных ракурсах. Это был красивый экземпляр. Она так близко подходила к судну, что брызги воды попадали на мостик.
Парус был поднят, чтобы мы могли воспользоваться юго-западным ветром и, заодно, сэкономить горючее. Прошло уже пять часов, как Хуанито уснул, но я не желал его будить: меня трогал его беспечный вид.
Небо было затянуто тучами.
Теперь мы находились севернее: чувствовалась смена климата. К восьми часам к востоку от горизонта возник клуб дыма. Я тут же спустил парус и подкорректировал наше направление. Я представлял себе плохое развитие событий, так как в нашем направлении двигался большой военный крейсер. Но к счастью, он вскоре изменил направление и исчез из поля зрения.
Я разогрел кофе и несколько бутербродов на бортовой плите. Между тем проснулся Хуан Хосе и не без гордости посмотрел на часы.
«Почему ты не разбудил меня раньше?»
Горячий кофе и бутерброды доставили нам несказанное удовольствие. Я объяснил мальчику как нужно удерживать правильное направление и надел ему на тонкую шею бинокль.
«Приятных снов», — пожелал он мне серебряным голоском. Через несколько секунд, утомленный после двух бессонных ночей, я рухнул на кушетку.
Сначала сон был путаный и нечеткий. Затем передо мной предстали красивые пейзажи со сказочными растениями, земная благодать, мир и спокойствие… на пляже-неподвижная золотая гондола, в которой находится мальчик божественной красоты, окликающий меня дружеским тоном… величественные птицы рассекали воздух… Каракас, моя улочка и моя квартира… на пороге у двери восхитительный мальчуган…
Когда я проснулся был уже полдень. Через приоткрытую дверцу кабинки я заметил Хуана Хосе, держащего в руках руль и осматривающего время от времени горизонт в бинокль. Он убрал со стола тарелки и ложки, вымыл их и положил в шкафчик. Моя рука ныла от боли. Лодка лениво покачивалась на волнах. Вставая с кушетки я поставил кипятиться воды, чтобы сварить кило картошки, которую мы не выбросили в прошлый раз за борт. Я откупорил банку мясных консервов.
Хуан Хосе держал курс в верном направлении и очень этим гордился.
«Ты знаешь о том, что ты разговаривал во сне?»
«Вот как? И что же я такого наговорил?»
Но Хуан Хосе предпочел замолчать и сменить тему разговора. Мы пообедали на заднем мостике. Преследовавший нас тунец исчез и наше суденышко двигалось в полном одиночестве в сторону французского берега.
Глава 6
Тяжелые серые облака плыли над морем. Прошло уже несколько часов, как оно сменило свои голубоватые светлые оттенки на серые и безрадостные. Небольшие гребни волн накатывали на наше судно, образуя белую пену. Под возрастающими порывами ветра волны увеличивались в размерах и время от времени молнии вычерчивали причудливые узоры на горизонте. На землю вот-вот был готов обрушиться грозовой ливень и раскаты грома заглушали плеск волн. Они играли с Сальвадором, как с игрушкой: ему случалось давать резкий крен назад, потом тут же он наклонялся вперед и нас сотрясали достаточно сильные толчки. Временами, лопасти винта выходили из воды и тогда мотор краснел, так как был вынужден работать вхолостую. Еще до того, как погода начала портиться, мы спустили паруса и убрали в кабину подушки и остававшиеся на борту лодки предметы. Внутри самой кабинки столик и откидные сиденья были убраны. Мы закрепили веревками и надежно спрятали все, что могло повредиться во время бури: керосиновая лампа и подсвечники были убраны в запертый на ключ шкаф, баки с бензином и банки с продовольствием-прочно закреплены; саму же дверь в кабинку я на всякий случай закрыл на ключ. Время от времени сильные гребни волн накатывали на корабль. Дул северный ветер и наше судно испытывало немало трудностей, идя против течения.
К полудню пошел долгожданный ливень: дождь лил, буквально как из ведра, что является довольно частым явлением для этих широт. Видимость упала до нескольких сот метров и отдавая отчет тому, что скалистый берег Коста Бравы был не далеко от нас, мы достаточно сильно рисковали нашими жизнями. Несколько раз молнии ударяли в море и раскаты грома становились все оглушительнее.
Вопрос приготовления ужина отпал сам собой. Из-за сильной качки Сальвадор трещал по всем швам и волны, как чумовые, бились о борт корабля. Нам стоило огромных усилий удерживать наше судно: оно готово было опрокинуться в любую минуту. Чтобы утолить голод, мы были вынуждены довольствоваться засохшим хлебом и сгущенным молоком.
Якорь отвязался и болтался в воде в нескольких метрах от поверхности моря. Нам стоило больших усилий поднять его и закрепить на переднем мостике с помощью тросов. Надежно работавший до этого мотор, перегрелся и стал вдруг давать сбои.
Море взыграло с новой силой из-за сильного порыва ветра. Ливень прекратился внезапно так же, как и начался. В сером небе появились просветы, но, тем не менее, ветер не утихал. Волны, принимающие огромные размеры, угрожающе обрушивались на лодку. К несчастью, мы не были подвержены морской болезни, что значительно осложняло наше существование. Из страха, как бы мальчик не вывалился за борт, я привязал его к перлиню, оставив достаточно пространства для движений. Хотя Хуанито умел плавать, мне было бы сложно потом вытащить его из воды.
И тогда я испытал самый сильный страх в моей жизни: мотор резко гаркнул и заглох, делая Сальвадор неуправляемым и оставляя его параллельно волнам, рискуя быть опрокинутым. Как ореховая скорлупка, оставленная на произвол судьбы, наше судно плыло в неправильном направлении. Я старался изо всех сил направить его по течению волн, но безуспешно. Ситуация принимала трагический оборот событий и я себя в этом горько упрекал. Мальчик почувствовал мое состояние и, взяв меня за руку, произнес: «Не печалься, Сантьяго. Не упрекай себя во всем».
Да, какая необычная судьба была нам уготована! В конечном счете мы знали друг друга не так давно, но казалось, что знакомы мы были целую вечность. Благодаря счастливой случайности, мы встретились летним днем на деревянной скамейке на берегу Средиземного моря. Мы были созданы друг для друга и я все больше и больше отдавал себе отчет в привязанности, которую я испытывал к этому мальчугану. И, что самое главное, несмотря на все трудности и встающие перед нами преграды, мы сохраняли наше хладнокровие. Страх нам был неведом, так как ничто и никто не мог нас разлучить. Значит судьба была к нам благосклонной?
К четырем часам буря достигла своего пароксизма. Обшивка лодки начала отделяться от борта и вода потихоньку проникала в кабину. Мы сменяли друг друга черпая оттуда воду, уровень которой в некоторых местах достигал 15 сантиметров. Мы должны были продолжать нашу работу без передышки, чтобы избежать самого худшего.
С наступлением ночи буря внезапно прекратилась. Море превратилось из штормового в полный штиль, небо прояснилось и тучи рассеялись. Стоя на заднем мостике мы заворожено смотрели на огненный шар солнца, скрывающийся за горизонтом. Нас тот час же опутала ночь и на небе засверкали звезды. Мы выправили руль, но, чтобы починить мотор, света было недостаточно. Пришлось довольствоваться тусклым светом керосиновой лампы. К счастью, структура мотора была относительно проста и, имея некоторые базовые знания в механизме мотора, мы быстро справились с задачей. Но, несмотря не на что, нам потребовалось несколько часов, чтобы снова его запустить, и Сальвадор смог продолжить свой путь, но с гораздо меньшей скоростью. В моторе протекало несколько трубок и потребление горючего резко возросло. Следовало ожидать бензиновой катастрофы, но мы о ней совсем не думали: настолько мы были счастливы, пережив бурю и шторм. Компас позволил нам снова взять верный курс, но мы по-прежнему не знали наше точное местоположение.
Мы спали по очереди, сменяя друг друга каждые четыре часа. Мотор был испорчен и «Сальвадор» продвигался очень медленно, тяжело волоча свое днище по воде. Следующий день порадовал нас великолепной погодой. Мы смогли высушить нашу одежду и промоченные насквозь подушки. Кое-как мы починили мостик и приставили на место отошедшие дощечки.
Я постоянно задумывался о будущем Хуана Хосе. Что с ним будет? Где он найдет приют? Он так ничего не сказал мне о своем дядюшке из Перпиньяна, хотя, впрочем, он и сам видел его мельком всего лишь один раз несколько лет назад, когда тот приезжал погостить к ним в Барселону. Почему бы не забрать его с собой в Венесуэлу? Он мог бы закончить там среднюю школу, поступить в университет… Но жалел ли бы мальчик остаться со мной? Он был умен, воспитан, и, что самое главное, уравновешен. Не приходился ли он мне соперником? (естественно, в положительном плане). Я не мог объяснить себе, что же меня в нем привлекло, почему я вдруг им заинтересовался. Не в моих привычках было принимать такие спонтанные решения. Да, я мог бы помочь ему продолжить его обучение в Каракасе в выбранном им направлении. Он смог бы учиться в атмосфере спокойствия, окруженный заботой и любовью. А может быть мне сама судьба доверила этого маленького человечка? Как бы сделать так, чтобы все эти мысли осуществились? Как добиться соответствующих бумаг у официальных властей? Все мои идеи обречены на провал… Нет! Мне повезет! Как только мы окажемся во Франции, я тут же пойду в свое консульство и сразу все улажу. Но мне потребуется разрешение от членов его семьи. Так как родители погибли, мне предстоит улаживать проблемы с его перпиньянским дядей.
Незаметно от меня Хуан Хосе уселся на юте, почти рядом со мной. Неожиданно он спросил меня своим нежным соблазнительным голосом:
«Санти, я все никак не решаюсь просить тебя еще об одном одолжении: ты и так сделал многое для меня. Но скажи, смогу ли я поехать с тобой в Южную Америку?»
Неужели соединяющие нас связи были настолько сильны, что мы могли читать мысли друг друга? Наклонившись к нему, я посмотрел ему прямо в глаза и прошептал на ухо:
«Я сделаю все, что в моих силах».
«Спасибо, Санти».
Ободренный моим обещанием, он снова принялся созерцать бескрайнее море, всматриваясь на север, туда, где для него начнется новая жизнь. Его ладонь доверительно лежала в моей.
«Скажи-ка, Хуанито, ты когда-нибудь мечтал о будущем? Что бы ты хотел делать?»
Прежде чем ответить, он задумался.
«Я ни в коем случае не хочу быть для тебя обузой, Санти. Я намерен как можно скорее найти работу и сам зарабатывать себе на жизнь».
«Ты не прав, Хуанито. Ты не для кого не будешь обузой! Напротив! Я охотно тебе помогаю, так как чувствую, что связан с тобой самым невероятным образом. Мое единственное желание-чтобы в твоей жизни все устроилось и ты был счастлив».
«До тебя никто не мог понять мои чувства и мысли так как это сделал ты».
Поужинав омлетом, рисом и консервированными овощами, я спустился в кабинку, чтобы немного вздремнуть. Через дверную амбразуру я мог видеть своего юного друга, горделиво держащего руль левой рукой. Доверяя провидению, я погрузился в глубокий сон.
Глава 7
Прошла еще одна ночь. Карбюратор все чаще и чаще сдавал сбои, а французское побережье еще не появилось. Напрасно мы вглядывались с помощью моего бинокля на север. На горизонте не было ни малейшего намека на сушу. Сальвадор, по-видимому отклонился от курса на восток, вследствие недавней бури. Мы даже не знали, где примерно находимся. Ветер стих, парус беспомощно болтался на мачте и легкий бриз неумолимо уводил нас на юг. Но самое неприятное в нашей ситуации было то, что запасы продовольствия неумолимо истекали: нам уже с трудом удавалось экономить. По моим примерным подсчтетам, мы находились где-то в районе Порт-Вандреса, как раз после пересечения испанской границы…
Усевшись на передней палубе, Хуан Хосе осматривал в бинокль горизонт. Он покрыл свои плечи кристально белым полотенцем, и эта белизна резко контрастировала с его загоревшей кожей. Чтобы уберечь голову от палящих лучей солнца, он нацепил самодельную панамку, изготовленную из газетной бумаги. Я мог бы наблюдать за ним часами без перерыва: богатство его натуры меня просто притягивало. Иногда он оборачивался, чтобы лучезарно мне улыбнуться, показывая свои белые, как жемчужинки, искрящиеся на солнце, зубы. Или же просто он поднимал в приветствии свою руку, словно маленький проказник. На левом запястье сверкали позолотой подаренные мною часы, которыми он постоянно любовался. Чуть позже он растянулся на крыше кабинки. За исключением маленьких узких плавок на нем не было никакой одежды. Лежа на спине, он подставлял свое совершенное тело солнечным лучам и я не мог оторвать взгляда от этой красоты. Правой рукой он машинально теребил трос, спадающий с парусной мачты. Его развевающаяся на ветру черная шевелюра спадала на лоб, вычерчивая причудливые прядки. Своими коричневыми глазами он смотрел на небо. Словно тонкие волоски, его длинные черные ресницы выделялись на его загоревшем красивом лице. Его грудь медленно поднималась и опускалась в такт дыхания. Его грациозные, красиво выгнутые ноги, без конца двигались.
1 2 3 4 5 6 7