Девушка осталась довольна произведенным эффектом. Мама как всегда оказалась права, голубой – ей к лицу.
– Что это? – пересохшими губами спросил Федор, только для того, чтобы что-то сказать.
– Торт-мороженое. Ой, ребят, давайте побыстрее, его нужно срочно поставить в холодильник, – поторопила она.
Ребята вошли в подъезд, и Колька, не сводя с Маши восхищенных глаз, вызвал лифт:
– Классно выглядишь! А че ты в школе балду гоняла?
Маша смешно наморщила брови:
– Извини, я не знаю, как тебя зовут?
– Николай, а это Федор.
– Маша, – на всякий случай представилась она. – Николай, извини, но из твоего вопроса я не все поняла.
– Слушай, ты вправду дебилка или прикидываешься?
– Извини, наверное, это сленг, – обратилась она за поддержкой к Федору, и тот потонул в волшебстве ее глаз.
Лифт с грохотом распахнулся, и они оказались перед приоткрытой дверью в квартиру Вали Крайлер. На пороге их встречала сама именинница.
– Привет! А это кто? – она с интересом посмотрела на незнакомку.
– Угадай с трех раз, – предложил Крылов.
Маша сделала шаг вперед:
– С днем рождения, желаю тебе счастья, здоровья и счастливого окончания школы, – она протянула ей букет и красиво упакованную коробку с духами.
– Чего стоишь? Проходи, – Федор легонечко дотронулся до Маши. – А это тебе, торт! – он сунул коробку совершенно обескураженной Крайлер. И не успел Федор оглянуться, как Колька схватил Машу под руку и потащил за собой.
Комната, в которую они вошли, была достаточно большой, с высоким потолком, украшенным ажурными карнизами. На стенах висели картины в тяжелых рамах, посредине стоял большой стол, покрытый белоснежной скатертью, сервированный и полностью готовый к приему гостей. Темные портьеры и легкая музыка создавали приятную, интимную обстановку. Ребята, сменив свои невзрачные, школьные костюмы на демократичные джинсы и нарядные платья, смотрелись совсем взрослыми.
– А вот и наша Маша, – громко объявил Колька, нежно придерживая ее за талию, хотя мог бы и не стараться, десяток пар глаз уже и так поедали ее тонкую фигурку в умопомрачительном наряде.
Школа, в которую попала Маша, отличалась от других московских учебных заведений только углубленным изучением английского языка. Но это только на первый взгляд. Школа располагалась внутри Садового кольца, то есть почти в самом центре столицы. А в центре обычно проживала советская элита, ученые, писатели, художники и всякого рода «ответственные» работники. Поэтому детки по праву считали себя «золотой» молодежью, у многих родители бывали за границей и не только в «солнечной» Болгарии, поэтому удивить их было сложно. Маша удивила, теперь, в другой одежде, в ней чувствовался лоск и шик, непринужденное чувство собственного достоинства и врожденный аристократизм, – все те качества, которые должны быть чужды советскому гражданину и потому желаемы, но недосягаемы.
– Привет, – тихо поздоровалась Маша, но всем вдруг захотелось к ней прислушаться.
– Ничего себе, лимита, – тихонько прошептала Инка стоящей рядом с ней Рыжовой.
Та от злости кусала губы. Лера была младшей дочерью ректора одного из престижных московских вузов. Она любила быть в центре внимания, когда прожектор направлен только на нее, и все светится в ярком круге восхищения. Лера искренне считала, что, радуя и потакая ее прихотям, окружающие и сами получают радость, а теперь кто-то реально претендует на ее королевское место.
«Ну, это мы еще посмотрим»! – она никогда не теряла бодрости духа.
Ребята стали рассаживаться за столом. Колька занял место рядом с Машей. Федор едва успел примоститься с другой стороны.
Васька Петров открыл шампанское.
– Я не буду, – твердо отказалась Маша.
– Что, мама заругает? – с затаенной насмешкой поинтересовалась Лера.
– Нет, но им будет неприятно, – с шокирующей простотой ответила девушка, и ни у кого из ребят не возникло желания над ней посмеяться.
– Ты будешь салат?
– Налить водички? – Колька с Федором наперегонки старались угодить Маше, и у девушки на душе запели соловьи.
Немного погодя стало душно, и Маша сняла жакет, выдав на всеобщее обозрение точеные руки и спину.
– Откуда прикид? – этот вопрос мучил всех давно, но озвучить его решился, как всегда, Васька Петров.
– Что? – Маша опять ничего не поняла.
– Ты что, глухая? – разозлилась Рыжова.
– Нет, – честно призналась девушка.
– А чего выпендриваешься?
– Извините, просто здесь много слов, которые мне непонятны.
– Ты что, не русская? – засмеялся Петров.
– Русская…
– Тогда чего ваньку ломаешь?
Маша совсем растерялась.
– А кто твои родители? – продолжила допрос Лерка. Она уже почувствовала, что соперница теряет силы и нужно помочь ей упасть.
– Дипломаты.
– Ого! – присвистнул кто-то. – А ты с ними за границей жила?
– Да, в Будапеште, в Варшаве, в Восточном Берлине…
– Класс! – взорвался Колька. – А я все голову ломаю, откуда у них такая тачка? Мерс, представляете? Настоящий мерс!
Участники застолья еще с большим уважением посмотрели на Машу.
– Так твои предки со Смоленки?
– Что? – Маша опять растерянно покачала головой.
– В МИДе работают? – перевел Федор.
– Нет, в американском посольстве.
– А что они там делают?
– Папа возглавляет переводческое бюро, а мама работает в отделе прессы и культуры.
– Не понял? – Колька не донес вилку до рта. – Ты кто?
Маша не знала, как еще более доходчиво объяснить, кто она такая. Ей была неприятна та манера, с которой ребята задавали вопросы, но она понимала, что должна отвечать, иначе они никогда не найдут общий язык.
– Что, у американцев своих специалистов нет? – Федору тоже стало интересно.
– Во заливает! Даже мне такое в голову не придет, – смерил надменным взглядом Петров. – Ты сейчас договоришься до того, что назовешь себя американкой, – опять высказал крамольную мысль неугомонный Васька.
– Так и есть, по гражданству я американка, а по рождению русская, – терпеливо объясняла девушка.
За столом воцарилась тишина.
– Моя прабабушка эмигрировала еще в первую волну, а я и мои родители уже родились в США.
– Не, я не понял! Значит, твои предки, как крысы, бежали с революционного корабля? – подперев руками голову, бесцеремонно влез Петров.
Маша покраснела.
– Можно, я не буду это комментировать?
– Слушай, Петров, заткнись со своей революцией. Тоже мне, верный ленинец нашелся, – гаркнул Крылов и посмотрел на Машу. – Как же тебя в нашу школу пустили?
– Да она такая же американка, как я Майя Плисецкая, – засмеялась Рыжова, но впервые на нее никто не обратил внимания.
Ужин плавно перешел в танцы, и Маша стала гвоздем вечера. Федор сидел на диване, делая вид, что увлечен журналом, но на самом деле он все время наблюдал за Машей. Отметив про себя еще в первый день, что она хорошенькая, он, тем не менее, попав под влияние общего мнения, о новенькой тут же забыл. Но сегодня она его задела, и даже не тем, что американка, хотя для советского человека 80-х было неслыханной радостью пообщаться с иностранцем. Нет, она задела его, когда выходила из машины, уверенная, красивая и какая-то по-детски наивная.
Машу закидали вопросами, но она твердо помнила беседу с отцом.
– Никакой пропаганды!
– Что ты подразумеваешь под этим словом? – совершенно серьезно спросила девочка. – Ты думаешь, я начну призывать их к созданию многопартийной системы?
– Не дай бог тебе даже заговорить об этом! – Александр Валерьевич был серьезен, как никогда. – Ты должна запомнить одну истину – это тоталитарная страна. Поэтому не вступай ни в какие дискуссии на тему, где лучше жить. Знай, что для них самое лучшее и передовое – это СССР!
Вечер прошел замечательно! Ее приняли, ей открыли дверь в свой мир. Осталось легкое чувство досады оттого, что это случилось благодаря смене имиджа. Но такова, к сожалению, правда жизни: человеку обеспеченному хорошо и комфортно только с таким же, как он сам. И все же она надеялась, что, встретив по одежке, оценят и ее душу.
«Жалко, что Федор совсем не смотрел в мою сторону», – уже засыпая, с сожалением подумала Маша.
Федора захлестнули такие эмоции, о существовании которых он даже не подозревал. Впервые за долгие дни он забыл о своем личном несчастье, забыл об отце, все его помыслы были заняты Машей. Он еле-еле дождался понедельника, проклиная себя за то, что так и не осмелился спросить номер ее телефона.
«Колька, небось, подсуетился, – он впервые с раздражением подумал о лучшем друге. – Ну ничего, у меня в запасе есть кое-что получше».
В понедельник он пришел в школу раньше всех и сел за Машину парту. Добродушный Валерка Смирнов не стал возражать и перебрался на соседнюю. Маша появилась вместе с Крыловым, она сменила коричневое платье на синий костюмчик и выглядела обворожительно.
«Значит, ждал ее у школы», – подтвердил свою догадку Федор, еще раз похвалив себя за сообразительность.
– Эй, Федька, с Машей буду сидеть я!
– Кто не успел, тот опоздал, – вступили в легкую перебранку мальчишки.
– Привет! – кивнула Маша Федору и села рядом.
Кольке ничего не оставалось, как ретироваться.
– Я тебя провожу, – потихоньку шепнул Федор Маше.
– Не получится, я сегодня ухожу раньше, мне нельзя посещать НВП.
Федор грустно вздохнул.
– А после школы встретимся?
– Не могу, в три у меня дополнительные занятия, потом бассейн.
На следующее утро Федор ждал ее возле школы. Всю ночь он промучался, не находя себе места, а рано утром ноги сами понесли его в школу. К зданию подтягивались полусонные учителя, с удивлением взирая то на часы, то на подростка. Наконец он увидел Машу.
– Привет!
– Доброе утро, – она подарила ему улыбку, и у него от счастья закружилась голова.
– Ты меня ждешь? – словно само собой разумеющееся, спокойно спросила она.
– Нет, – он увидел, что она вздрогнула, словно от удара, и ему стало стыдно. – То есть тебя. На! – Федор сунул ей в руки шоколадку, захваченную на всякий случай из дома.
– Спасибо, – девушка рассмеялась тысячами звонких колокольчиков.
Теперь на переменах одноклассники обступали Машу со всех сторон. Федор нервничал, ему хотелось, чтобы все оставили ее в покое. И еще, сидя рядом с ней за одной партой, Федор старался, как бы невзначай, коснуться ее руки, от таких прикосновений у него перехватывало дыхание и приятно кружилась голова.
– Пойдем в кино? – набрав полную грудь воздуха, решился Федор на новое приглашение, хотя вчерашний отказ сильно подорвал его веру в себя.
– Маш, пошли в кино, – к ним на парту присел Колька.
«У, этот нигде не теряется». – Федор прикусил язык, чтобы не выпалить резкие слова, рвущиеся из сердца.
– Меня уже пригласил Федор, но если хочешь, пошли с нами.
Колька не смутился.
– Отлично!
Федору хотелось его убить, но «толстокожий» друг не обратил на его колючий взгляд никакого внимания. Они договорились встретиться в шесть у кинотеатра «Ударник».
Маша сделала химию, позанималась английским, но все равно до шести оставалось еще так много времени. Сидеть дома не было никаких сил, и девушка, переодевшись, позвонила отцу.
– Па, я иду в кино с ребятами!
– Машенька, только не задерживайся допоздна.
– Пап, ну ты прям как ребенок. Это самая спокойная столица в мире, которую мне приходилось видеть, и потом, с такой «охраной» что со мной может случиться? – Она рассмеялась и добавила: – Знаешь, а мне здесь нравится!
Времени в запасе было еще много, и Маша пошла пешком сначала по Садовому кольцу, а затем свернула на Калининский проспект. На ней были простые голубые джинсы, хлопчатобумажная футболка, а сверху накинут легкий кожаный жакет. Люди почтительно расступались, с завистью разглядывая ее неприхотливый наряд. Маша уже подметила, что в России очень развит культ одежды. Есть хорошая поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Для СССР это звучало по-другому: «Покажи, во что ты одет, и я скажу, кто ты».
Еще издали она увидела у кинотеатра одинокую фигуру Федора.
Он тоже не смог оставаться дома и ждать, пока наступит время встречи. Минуты ползли невыносимо медленно. Он оделся и отправился к кинотеатру. И вот теперь Федька стоял и мечтал, злясь на Кольку за то, что он не дает Маше прохода. «Нужно поговорить с ним по-мужски! Ну и что? Маша сама должна решить, с кем ей общаться. Именно так он и скажет. И будет прав!»
– Привет!
От неожиданности он вздрогнул и покраснел.
– Привет… – «Теперь она догадается, что я, как кретин, пришел сюда раньше всех, в надежде увидеть ее первым».
Маша остановилась рядом с ним.
– Я так рада, что ты уже здесь, – совсем тихо произнесла она.
– И я, – его голос был хриплым. «Она сказала то, что должен был сказать я. Идиот!»
– Хочешь мороженого? – Федор решил немедленно исправиться.
– Хочу!
– Пошли, – он взял ее за руку. – У нас еще уйма времени.
Федор повел свою спутницу на Старый Арбат, – город в городе, сказочное королевство, затерявшееся в бетонных блоках мегаполиса. Она, как маленький ребенок в магазине игрушек, реагировала на лотки с русскими сувенирами. Ее задорный смех и открытая улыбка заражали всех вокруг, и усталые продавцы непроизвольно улыбались в ответ девушке.
Федор чувствовал себя с ней легко и свободно, словно они были знакомы уже тысячу лет. Они ели мороженое, пили кофе и весело болтали ни о чем.
– Маш, ты видишь вон того мужчину в сером костюме, – он кивнул в сторону соседнего столика. – Мне кажется, он следит за нами.
– Следит, – безразлично протянула она. – Не забывай, я ведь представитель не совсем дружественной вам державы.
– Ну ты же еще ребенок, – вырвалось у него.
– Да, ты так думаешь? – Маша кокетливо надула губки.
– Ну, то есть… – он замялся, не зная, как исправить новую глупость. – Я хотел сказать…
– Федь, не обращай внимания, если им хочется за мной следить, то пусть следят. – И, наклонившись совсем близко, прошептала: – А вдруг я шпионка, тебе не страшно?
Он почувствовал ее дыхание, и пьянящая радость с новой силой захватила его.
– Ты не хочешь меня завербовать?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7