Маканин Владимир
Ключарёв и Алимушкин
Владимир Семенович Маканин
КЛЮЧАРЁВ И АЛИМУШКИН
Рассказ
1
Человек заметил вдруг, что чем более везет в жизни ему, тем менее везет некое му другому человеку,- за метил он это случайно и даже неожиданно. Человеку это не понравилось. Он не был такой уж отчужденный, чтобы праздновать празд ник, когда за стеной над садно плачут. А получалось именно так или почти так. И ничего переиначить и пе ременить он не мог, потому что не все можно переме нить и переиначить. И тогда он стал привыкать.
Однажды он не выдер жал и пришел к тому, к другому, человеку и сказал:
- Мне везет, а тебе не везет... Это меня угнетает. И мешает мне жить.
Тот, которому не везло, не понял. И не поверил.
- Ерунда,- ответил он. - Это вещи, не связанные меж ду собой. Мне и впрямь не везет, но ты тут ни при чем.
- И все-таки меня это мучит.
- Ерунда... Не думай об этом. Живи спокойно.
Он ушел. И продолжал жить. И отчасти продолжал мучиться, потому что тому, другому человеку делалось все хуже. А ему везло. Ему всегда светило солнце, улыбались женщины, попадались покладистые начальники, и в семье тоже была тишь и гладь. И тогда он затеял мысленный разговор с Богом.
- Это несправедливо,- сказал он. - Получается, что счастье одному человеку выпадает за счет несчастья дру гого.
А Бог спросил:
- Почему же несправедливо?
- Потому что жестоко.
Бог подумал-подумал, потом вздохнул:
- Счастья мало.
- Мало?
- Ну да... Попробуй-ка одним одеялом укрыть восемь человек. Много ли достанется каждому? - И Бог улетел. Бог исчез и не дал ответа или же дал такой ответ, кото рый ничего не значит. Он как бы отшутился.
И тогда человек перестал думать об этом - в конце концов, сколько можно думать об одном и том же? В конце концов, это утомляет. Вот, собственно, и вся ис тория. Но тут важны подробнос-ти... Ключарев был науч ный сотрудник, кажется, математик - да, именно мате матик. Семья у него была обычная. И квартира обыч ная. И жизнь тоже, в общем, была вполне обычная - чередование светлых и темных полос приводило к некой срединности и сумме, которую и называют словами "обычная жизнь".
Из этой "обычности" Ключарева выделяло, пожалуй, то, что он был несколько манерно шутлив. Однажды по дороге с работы домой он нашел на тропе, в снегу, ко шелек с десятью, что ли, рублями. Он тут же сказал са мому себе:
- Поздравляю. Ради этого стоило жить.
Улыбаясь, Ключарев здесь же написал обычное объявление - так, мол, и так, кошелек найден, потеряв ший - приди. И дописал внизу свой адрес. Бумажку эту он нанизал на гвоздик доски объявлений ближайшего дома. Была зима - чтобы написать и нанизать бумажку на гвоздик, ему пришлось поставить портфель в снег. Нанизанный листочек трепался на ветру, но держался крепко. А в том, что ни сегодня, ни завтра по объявле нию никто не пришел, удивительного не было - куда удивительнее было то, что на следующий день началь ник отдела, брюзга, зажимщик и явный недоброжела тель, предложил вдруг Ключареву поместить статью в крупный научный журнал. При этом в соавторы началь ник не напрашивался. Именно поэтому Ключарев, вер нувшись домой, уже с порога сказал жене:
- У меня началась полоса везения.
А жена Ключарева была женщина тихая и скромная, и потому везенья, какого бы то ни было, она стеснялась и даже пугалась. Она, например, очень переживала, ког да никто не явился за кошельком.
Вечером, чуть позже, жена сказала Ключареву, что у нее есть новость. Она о ней забыла, но теперь вспомни ла.
- А-а,- засмеялся Ключарев,- звонила твоя подруга?
- Да.
- Правда, я смышленый? - Это был шутливый вы пад. Выпад был нацелен в некую женщину, с которой жена когда-то работала и дружила и которая до сих пор по инерции считалась подругой жены. Уже давным-дав но они работали в разных местах, и уже давным-давно жена ее не видела. Однако время от времени женщины перезванивались по телефону. Они говорили о детях. Или о покупках. Они перезванивались все реже и реже. Под влиянием времени этот остаток женской дружбы скоро должен был совсем сойти на нет и умереть, но до поры он жил, скрученный в телефонном шнуре.
Жена замолчала - ей было досадно, что дружба с подругой сходит на нет и что над их телефонным обще нием уже подсмеивается муж. Чтобы смягчить, Ключа рев переспросил:
- Что же за новость?
И тогда жена сказала, что у Алимушкина на работе неприятности. И вообще Алимушкин погибает, так гово рят...
- Алимушкин? - Ключарев никак не мог вспомнить, кто это такой. Он только пожал плечами. Он, в общем, уже привык, что его хлопотливая жена готова заботить ся о ком угодно. Но потом вспомнил этого человека. Он видел его дважды. - Алимушкин - это тот, который был такой остроумный и блистательный?
- Тот самый,- сказала жена.
И тут же она добавила: может быть, Ключарев как-нибудь сходит к нему домой, навестит, вот она записала специально его адрес. Голос жены был вполне серьезен. И даже трогателен. Ключарев машинально взял бумаж ку с адресом и не сдержался, фыркнул. Женщины - прелесть. Только они могли додуматься до такого. Прий ти к малознакомому типу и сказать: "Привет, родной, говорят, ты погибаешь?.."
- Но с какой стати я пойду его навещать? Я видел его два раза в жизни.
- А я видела только однажды.
Что и говорить, это был веский довод.
- Согласись,- продолжала атаку жена,- лучше и удобнее, если его навестит мужчина.
- Лучше или хуже, а я не пойду. Некогда.
Ссоры не случилось. Ключаревы были дружной па рой.
Жена даже признала, что хватила, пожалуй, лишне го, посылая Ключарева бог знает куда и зачем. И они за говорили о сыне-девятикласснике: сын делал большие успехи в спорте, а точнее, в спортивной гимнастике.
2
Ключарев забыл бы о странной просьбе жены, но этим же вечером случился еще один телефонный разго вор. На этот раз сам Ключарев звонил своему приятелю по имени Павел. Как это часто бывает, фраза из одного разговора переходит и кочует в другой. Жизнь фразы коротка, и похоже, что фраза тоже хочет пожить по дольше. И вышло так, что вместо приветствия Ключарев шутливо спросил своего приятеля:
- Ну как жизнь - не погибаешь?
Павел ответил - нет, не погибаю, с чего ты взял?
Ключарев засмеялся, пришлось пояснить, что это шутка, это просто так, модное слово. У них есть, к при меру, некий Алимушкин, который погибает.
- Алимушкин? - переспросил Павел. - А я с ним вместе работаю.
- Да ну? (Тесен мир.)
- В смежных комнатах трудимся. - И Павел доба вил, что Алимушкин мужик неплохой, но в каком-то за гоне. Что-то с ним стряслось. Совершенно не может ра ботать.
- Почему?
- А шут его знает. Он молчун. Я, честно говоря, мол чунов обхожу стороной.
Тут они вполне сошлись, Ключарев тоже не любил молчунов.
- Уж лучше пьяницы,- сказал Ключарев. И тут же вновь вспомнил про Алимушкина: - Но, послушай, ка кой же он молчун, он же был блистательный малый! Он же был так остроумен!..
Павел ответил на это вздохом. А потом ответил глу бокой и вечной истиной:
- Был, да сплыл.
В этот же вечер, уже перед сном, Ключарев вышел побродить возле дома он называл это "проветриться". Он ходил по утоптанным снежным тропинкам, а в голо ве вертелось: "Был, да сплыл". Возникла вдруг странная мысль: а что, если ему стало везти за счет этого Али мушкина? Он вспомнил о предложении начальника на писать статью. Вспомнил о кошельке. И усмехнулся. Мысль, разумеется, была глуповатая. Мысль была секун дная и, в общем, игрушечная. Стоял мороз. Над головой были звезды. Он шел, глядя вверх, и думал, что звезд полным-полно, и небо огромно, и звезды эти видели и перевидели столько человечьих удач и неудач, что дав ным-давно отупели и застыли в своем равнодушии. Им, звездам, наплевать. И не станут они вмешиваться и посы лать кому-то удачу, а кому-то неудачу.
* * *
Однако и на следующий день выбросить из головы эту мысль Ключареву не удалось, и вот почему. Он был в гостях у Коли Крымова. Уже в прихожей, снимая пальто, он слышал, как там и сям вспархивали такие вот фразы: "Как? Вы не слышали о новой любви Коли Кры мова?" - или так: "Сейчас придет новая любовь Коли Крымова",- или даже так, с оттенком балаганного и шутливого окрика: "Поставьте рюмки. Не трожьте бу тылку и потерпите. С минуты на минуту должна явиться новая любовь Коли Крымова",- такие вот носились в воздухе шуточки. Мужчины и женщины были лет трид цати пяти, все они считали, что самый лучший способ общаться и веселиться - это подтрунивать над хозяином. Коля Крымов не возражал, ему даже льстило. И вот она пришла. Фамилия ее была Алимушкина. Она была очень красивая женщина.
Ключарев среди общего шума и гама застолья спро сил у Коли - не собирается ли тот жениться? Они были друзьями. Коля Крымов (а Алимушкину в это время на перебой угощали, и какой-то поэт надписывал ей свою книгу стихов) ответил: да, собираюсь. Коля Крымов лю бил четкие формулиров-ки. Он сказал, что лишний раз завести романчик - это похоже на разврат. А лишний раз жениться - это похоже на поиск... Как раз выясни лось, что один из гостей перебрал спиртного, и Коля Крымов отправился проводить его и пристроить в такси. Так случился короткий разговор Ключарева с Алимушкиной.
Они сидели близко, и меж ними был пустой стул Коли Крымова. Ключарев заговорил с ней от нечего де лать. Никаких таких мыслей или мыслишек у него не было. Он спросил:
- Ну что ваш Алимушкин?
- Да ну его,- ответила красавица,- твердит одно и то же: погибаю, погибаю...
- Ноет?
- Ныть не ноет, но молчит часами.
Алимушкина была как-то дерзко красива. В ней было нечто вызывающее, таких красивых женщин Ключарев не знал никогда,- он видел их, правда, иногда на улице, и они всегда были с кем-то, кто их сопровождал. А иног да сопровождающих было двое.
Получилась пауза, и Алимушкина заговорила снова. Ей это ничего не стоило. Язычок у нее был хоть куда, и глядела она смело.
- Сказать вам правду - я разлюбила его. Живу у подруги. Живу сама по себе. Хожу по гостям и развлека юсь.
Ключарев увидел близко ее глаза. Он спросил:
- А может быть, сначала вы стали жить у подруги и развлекаться, а уже потом он стал погибать?
- Ну что вы! - сказала она. - Как раз наоборот.
И было видно, что она говорит правду. Больше они не разговаривали, и теперь Алимушкина говорила с сосе дом слева. А Ключарев опять вспомнил ту свою мысль. Он думал так: если бы мне и впрямь везло за счет Али мушкина, его жена сегодня бы положила на меня глаз. Случай удобный. Но она положила глаз на Колю Крымова. К сожалению.
Он ушел с вечеринки несколько подвыпившим и не сколько потерянным. Настроение было ни то ни се. Он думал о том, что скажет теперь жене - он ведь не пре дупредил ее, что задержится. Он вытащил бумажку с адресом Алимушкина - это было близко - и... поехал к нему, чтобы иметь хоть какое-то оправдание. Алимушкин спал. Было начало ночи. Приезд, разумеется, был странен, и Ключарев не знал, о чем говорить.
- Спишь?.. А люди говорят - погибаешь,- сказал он как бы даже с укором.
Алимушкин молчал, он стоял совершенно заспанный. Он зевнул. Ключарев почувствовал некоторую нелов кость и перешел на "вы":
- Вы меня, надеюсь, помните. Мы ведь знакомы. В библиотеке виделись. И однажды в компании сидели. Алимушкин кивнул:
- Я вспомнил.
Он был совсем сонный. Спохватившись, он добавил:
- Может, чайку?
- Нет. Я на миг. - Ключарев ответил, улыбаясь. Он улыбался как можно дружелюбнее.- Какой там чай. Я и без чая полон по самые уши.
После этого Ключарев ушел.
Когда дома жена стала упрекать, что от него слиш ком уж несет спиртным, Ключарев рассердился:
- Ну, знаешь! Разве не ты сама меня посылала - ра зузнай да разузнай?.. Дался мне этот Алимушкин!.. Из-за него я два часа торчал у Коли Крымова (Ключарев бо лее или менее гибко расположил факты), а потом еще пришлось ехать к Алимушкину - малый оказался жив и здоров. В пол-лица румянец. И спит как сурок.
Ключарев шел по коридору, он отключился от рабо ты на минуту, или на две, или даже на десять минут; он считал, что от этого свежеют мозги, и потому шел лег ким и звонким шагом. Он проходил мимо дверей боль шого и хорошо обставленного кабинета - и как раз у дверей стояли сам и зам. Директор НИИ держал шляпу в руках. Зам был чем-то обозлен и что-то доказывал. А директор посмеивался.
Зам случайно скользнул взглядом по проходящему мимо. И сказал:
- Вот вам Ключарев - и способный, и трудолюбивый, и кандидат наук. А вы все еще держите его в научных сотрудниках.
- Может, это вы его держите,- парировал директор. Он посмеивался.
- Я?
- Конечно, вы,- посмеивался директор.
Ключарев встал в шаге от них. Он не навязывался. Он, в общем, шел своим путем. Однако уйти или пройти мимо, когда о тебе говорят вслух и на тебя смотрят, было как-то неудобно.
- Не надо спорить,- сказал он им сдержанно и не громко. - Это я сам себя держу.
Те заулыбались. Им понравилось, что он не навязыва ется. Директор сказал:
- Я спешу. Ей-богу, я очень спешу,- и пошел к выхо ду.
Зам догонял его и говорил:
- Ключарева давно пора сделать начальником отдела.
- Ну и сделайте,- отвечал директор.
Часом позже - и это никак не было связано с разго вором директора и его зама, это было совсем с другой стороны - Ключарев узнал, что его статья принята жур налом и вскоре будет опубликована. А дома вечером жена вновь сказала: "Звонила подруга. Есть новость",- и новость эта состояла в том, что беднягу Алимушкина бросила жена. Она совсем ушла от него. Разменяла квартиру. Воспользовавшись тем, что Алимушкин поги бает ("Он совершенно безволен! Он все время как зас панный!"), красавица выменяла себе милую однокомнат ную квартирку, а полуспящего Алимушкина загнала в какую-то сырую комнатушку. Там он и живет. Там он и погибает, сказала жена, и Ключарев не мог не отметить, что его удачи и неудачи Алимушкина по-прежнему идут бок о бок.
На следующий вечер по телефону пришла еще но вость: беда не ходит одна - Алимушкина выгнали с ра боты. Он что-то там напутал или что-то сделал не так и в придачу выбросил важные бумаги в корзинку для му сора. Они вполне могли отдать его под суд, но пожале ли. Они его просто выгнали. Дело было, по-видимому, не в важных бумагах и не в корзинке для мусора,- вя лость и бездеятельность Алимушкина осточертели уже всем и каждому, а капля переполнила чашу.
1 2 3