в нем были два высоких окна. Жалюзи были опущены, но чешуйки солнечных лучей словно белые яростные стрелы прорывались между планками. Эймори Бленчерд сидел за столом словно лев в своем логове – величественный и недоступный.
– Закройте дверь и садитесь.
Дэн закрыл дверь и опустился в одно из двух черных кожаных кресел, стоящих перед столом. Бленчерд снял очки и протер линзы носовым платком. Он по-прежнему жевал резинку. Пятна пота у него под мышками стали еще больше, а капельки на лице – крупнее.
– Лето, – с отвращением проговорил он. – Не могу сказать, что это мое любимое время года.
– Да, нынче лето особенно жаркое. – Дэн оглядел кабинет, с неудовольствием отметив, что от уютной простоты домашнего стиля, который предпочитал Джарет, не осталось и следа. На полу лежал красно-золотистый восточный ковер, а за спиной Бленчерда, на дубовых полках, еще пахнущих лаком, выстроились толстые книги в кожаных переплетах – тщательно подобранные тома, которые годились скорее для того, чтобы внушать почтение, а не для того, чтобы их читать. На стене висела голова оленя с четырьмя ветвистыми рогами, а вокруг – гравюры, изображающие охоту на лис. На широком столе Бленчерда стояли фотографии симпатичной, но сильно накрашенной блондинки, и двух детей – девочки семи или восьми лет и мальчика, который выглядел лет на десять. У мальчика были отцовские голубые глаза и такой же напыщенный вид; девочка была вся в бантах и белых кружевах.
– Мои дети, – пояснил Бленчерд.
– Замечательная у вас семья. Бленчерд взял в руки фотографию мальчика и с восхищением осмотрел на нее.
– Ионе стал чемпионом Америки в своей возрастной категории. У него рука, как у Джо Монтаны. Когда мы уезжали из Батон-Руж, все жалели об этом, но он еще покажет себя.
– У меня тоже есть сын, – сказал Дэн.
– Понимаю, сэр. – Бленчерд поставил фотографию на стол рядом с небольшим прозрачным кубом, внутри которого был вмонтирован маленький пластиковый американский флаг. На кубе было написано красным, белым и синим: Я поддерживаю “Бурю в Пустыне”. – Лет через девять Ионе Бленчерд установит еще несколько рекордов, это я вам обещаю. – Он развернул кресло к компьютеру, включил его, нажал несколько клавиш, и на экране появился какой-то документ. – Ну, вот ваше досье, – сказал он. – Вы каджен
, мистер Ламберт?
– Нет.
– Просто удивительно. Обычно я с первого взгляда вижу, кто каджен, а кто нет. О-о-о-о-отлично, давайте посмотрим, что тут у нас есть. Так вы плотник? Работающий на А&А Констрак… о, лишь работавший на них до ноября прошлого года.
– Компания обанкротилась. – Разумеется, Дэн уже говорил об этом мистеру Джарету, и этот факт был отражен в досье.
– Усилия компании разбились о скалу – так будет точнее. И теперь вы вольный стрелок, так следует полагать?
– Да, сэр.
– Я вижу, Джарет давал вам поблажку. Вы просрочили два платежа. Понимаете, это не очень-то хорошо. Порой мы можем позволить человеку пропустить один взнос, но два – это уже совсем иное дело.
– Да, сэр, я понимаю, но я… у меня было нечто вроде соглашения с мистером Джаретом.
Еще не договорив, Дэн понял, что допустил ошибку. Широкие плечи Бленчерда едва незаметно поползли вверх. Он медленно развернулся вместе с креслом к Дэну. На лице его появилась жесткая улыбка.
– Понимаете, как раз в этом-то и заключается главная сложность, – сказал он. – Мистер Джарет больше не работает в нашем банке, И любое взаимопонимание, которого вы, может быть, с ним достигли, не имеет никакого отношения ко мне.
Щеки Дэна запылали.
– Я не имел в виду…
– – Ваше досье говорит само за себя, – перебил его Бленчерд. – Вы можете уплатить сегодня хотя бы один взнос?
– Нет, сэр, не могу. Но это как раз то, о чем я собирался поговорить с вами. Если бы я… может быть… Может быть, я буду выплачивать пятнадцать долларов в неделю, пока не найду постоянной работы? А потом я вновь смог бы начать делать регулярные взносы. Раньше у меня никогда не было таких долгих перерывов в работе. Но мне кажется, дела пойдут на лад, как только жара немного спадет.
– Угу, – пробормотал Бленчерд. – Мистер Ламберт, когда вы потеряли работу, вы искали себе другую?
– Да, конечно, искал. Но я плотник. Это моя основная профессия.
– Вы выписываете какие-нибудь газеты?
– Нет. – Подписка была первым, от чего ему пришлось отказаться.
– В газетах ежедневно помещаются предложения работы. Их много – только выбирай.
– Но плотники сейчас никому не нужны. Я просматривал эти объявления множество раз. – Дэн заметил, что взгляд Бленчерда на мгновение задержался на его татуировке в виде змеи, потом вновь ушел в сторону, и в нем появилась неприязнь.
– Когда дела идут плохо, – сказал Бленчерд, – начинается воровство. Вам понятно, что это значит? Если закрывать на это глаза, мы никогда не построим процветающее государство.
– Я еще ни разу не получал пособие по безработице. – Боль в голове Дэна стала пульсировать, словно там заработал какой-то насос. – Ни одного дня за всю свою жизнь.
Бленчерд вновь повернулся к экрану компьютера.
– Ветеран Вьетнама, да? – он негромко хмыкнул. – Что ж, это очко в вашу пользу. Хотелось бы, чтобы вы, парни, навели там порядок, как ваши товарищи в Ираке.
– Это совсем другая война. – Дэн с трудом сдержался. Ему казалось, что он ощущает во рту привкус боли. – И другое время.
– Черт возьми, война есть война. Джунгли или пустыня – какая разница?
Боль росла. Дэну казалось, что его череп сжало тисками.
– Большая, – сказал он. – В пустыне видишь, кто в тебя стреляет. – Его взгляд задержался на прозрачном кубе с пластиковым флажком. В левом нижнем углу флага были какие-то буквы. Дэн наклонился, чтобы рассмотреть их получше. Сделано в Китае.
– Трудности со здоровьем, – произнес Бленчерд.
– Что?
– Трудности со здоровьем. Так здесь сказано. И что же это за трудности, мистер Ламберт? – Дэн промолчал. – Так вы больны или нет?
Дэн приложил руку ко лбу. О Боже! Ужасно, когда приходится раскрываться перед незнакомыми людьми.
– А вы, случаем, не наркоман, а? – Голос Бленчерда приобрел остроту лезвия. – Мы могли бы навести во Вьетнаме порядок, если бы многие ваши приятели там не были наркоманами.
Дэн взглянул в его потное раскрасневшееся лицо. На миг в нем вспыхнула ярость, но он загнал ее подальше, назад – туда, где она так долго дремала до сих пор. В это мгновение он решил, что Бленчерд из тех людей, кому доставляет удовольствие пинать ногами упавшего. Дэн наклонился вперед и медленно приподнялся на черном кожаном кресле.
– Нет, сэр, – сказал он коротко. – Я не наркоман. Но да, я болен. И если вы действительно хотите об этом узнать, я расскажу вам.
– Слушаю.
– У меня лейкемия, – сказал Дэн. – Эта болезнь протекает медленно, и порой я чувствую себя совсем хорошо. Но бывают дни, когда я едва могу подняться с постели. Вот здесь, – он похлопал себя по левой половине лба, – у меня опухоль размером с грецкий орех. Врач говорит, что операцию можно сделать, но есть риск, что правая половина тела будет парализована. А теперь представьте, что я буду за плотник, если не смогу воспользоваться правой рукой или ногой?
– Мне печально это слышать это, но…
– Я еще не закончил, – сказал Дэн, и Бленчерд замолк. – Вам хотелось узнать, что со мной, так что теперь проявите воспитанность и выслушайте мою историю. – Бленчерд бросил быстрый взгляд на золотой “Ролекс” у себя на запястье, а Дэн наклонился еще ближе и ухватил управляющего за желтый галстук. – Я хочу рассказать вам об одном солдате. – Голос Дэна стал хриплым. – Он в самом деле был как ребенок. Как ребенок, который делает все, что ему говорят. Его отправили в джунгли, чтобы выяснить, где пролегает вражеский маршрут для доставки продовольствия. А в джунглях постоянно шел дождь. Серебряный дождь. Иногда он шел, даже если на небе не было ни облачка, и после него в джунглях стояла вонь, как от гниющих цветов. Серебряный дождь лил сплошными потоками, и этот молодой солдат мок под ним изо дня в день. Этот дождь был скользкий и маслянистый, словно топленый жир. Его нельзя было смыть с кожи, от влаги он только въедался еще глубже в поры. – Дэн оскалился в жуткой улыбке. – Молодой солдат спросил об этом своего командира. А командир сказал, что для человека дождь совершенно безвреден. Сказал, что в нем можно купаться, но если окунуть в него пучок травы, она тут же покроется коричневыми хрустящими пятнами. Он сказал, что дождь чистит джунгли, чтобы легче было обнаружить противника. И этот молодой солдат , вы догадываетесь, что он сделал?
– Нет, – сказал Бленчерд.
– Он вновь пошел в эти джунгли. Он возвращался под этот дождь всякий раз, когда ему это приказывали. И он видел, как умирают джунгли. Растения съеживались и чернели, словно были сожжены без огня. Он чувствовал – здесь что-то не так, потому что знал: такое сильное химическое вещество должно вредно действовать и на человеческий организм. Он это понимал. Но он был хорошим солдатом, и гордился тем, что сражается за свою страну. Понимаете?
– Думаю, да. Оранж?
– Джунгли он уничтожал за неделю, – кивнул Дэн. – А то, что он делал с человеком, становилось заметно лишь несколько лет спустя. Вот чем обернулась для меня попытка стать хорошим солдатом, мистер Бленчерд. Я вернулся домой отравленным, и никто не собирался трубить в трубы или устраивать парад. Мне не нравится быть безработным. Мне не нравится порой чувствовать себя неполноценным. Но такова теперь моя жизнь.
Бленчерд кивнул. Он старался не смотреть Дэну в глаза.
– Мне действительно очень жаль. Клянусь вам. Я знаю, что дела сейчас складываются не так, как хотелось бы.
– Да, сэр, не так. Вот почему я вынужден просить вас дать мне еще неделю, прежде чем вы заберете мой грузовик. Без него я не смогу получить работу, если вдруг представится шанс. Может быть, вы все-таки согласитесь мне помочь?
Бленчерд поставил локти на стол и сцепил пальцы рук. На правой руке Дэн увидел тяжелый перстень. Брови мистера Бленчерда сошлись к переносице, и он издал долгий тяжелый вздох.
– Я сочувствую вам, мистер Ламберт. Видит Бог, как я вам сочувствую. Но я просто не могу дать вам отсрочку.
Сердце у Дэна глухо забилось. Он знал, что так будет.
– Войдите в мое положение. – Бленчерд не переставал жевать резинку. – Начальство выставило Джарета из-за того, что он плохо справлялся с работой. Меня наняли, чтобы я устранил тот беспорядок, который остался после него. Неделя или месяц – не думаю, что для вас это будет иметь решающее значение, верно?
– Мне нужен мой грузовик, – хрипло проговорил Дэн.
– Вам нужен социальный работник, а не агент по кредитованию. Вас могли бы устроить в госпиталь для ветеранов.
– Я уже был там. Я не хочу валяться на койке и дожидаться смерти.
– Мне очень жаль, но я ничего не могу для вас сделать. Это бизнес, вы понимаете? Принесите ключи от машины и документы завтра утром. Я буду здесь в десять часов, – он развернулся на стуле и выключил компьютер, показывая этим, что беседа окончена.
– Я этого не сделаю, – сказал Дэн. – Я не могу.
– Сделаете, мистер Ламберт, иначе вас ждут очень серьезные неприятности.
– Боже мой, вот те на! Не думаете ли вы, что у меня мало неприятностей? Я даже не могу купить себе приличной жратвы! Так как же я буду обходиться без моего грузовика?
– Мне кажется, мы закончили разговор. Мне хотелось бы, чтобы теперь вы покинули мой кабинет.
Может быть, была виновата боль; может быть, это была та самая последняя попытка человеческого существа сохранить последние капли гордости. Но что бы это ни было, оно толкнуло Дэна на край пропасти.
Он знал, что не должен этого делать. Знал и понимал. Но неожиданно он рванулся вперед, к фотографиям и к “сделанному в Китае” американскому флагу; и как только он заскрежетал зубами, ярость вырвалась из него, словно черная птица. С треском и грохотом Дэн буквально смел все, что было на столе Бленчерда.
– Эй! Эй! – закричал управляющий. – Что вы делаете?
– Серьезные неприятности, – прохрипел Дэн. – Хотите увидеть, что это такое, мистер? – он поднял кресло, на котором сидел до этого, и швырнул его в стену. Гравюры посыпались на пол, и полки с книгами вздрогнули. Дэн схватил мусорную корзину – слезы полного поражения и позора обжигали ему глаза – вытряхнул ее содержимое на Бленчерда, а потом запустил корзиной в оленью голову. Слабый голос внутри Дэна умолял его остановиться, шептал ему, что это глупая детская выходка, которая ничего ему не даст, но его тело двигалось словно само по себе, под влиянием целеустремленной ярости. Если этот человек хочет лишить его свободы, он готов разнести его кабинет по кускам.
Бленчерд схватился за телефон.
– Охрана! – завопил он в трубку. – Быстрее! Дэн выхватил телефон из рук Бленчерда и разбил его, бросив о полки. Топча ногами гравюры, Дэн с холодной отчетливостью осознавал, что это расплата не только за грузовик. Это расплата за лейкемию, за опухоль у него в мозгу, за жестокость Долины Смерти, за давку за “билетами”, за серебристый дождь, за майора, за деревню, за распавшийся брак, за сына, отравленного ядом собственного отца. Он лишь скривился, услышав крик Бленчерда “Прекратите!” Хороший солдат, – думал Дэн, сбрасывая с полок книги. – Хороший солдат, хороший солдат, я всегда был хороший… Кто-то ухватил его сзади.
– Вышвырните его! – кричал Бленчерд. – Он свихнулся!
Две крепкие руки обхватили Дэна. Он наугад ударил ногой, но не попал. Охранник сдавил ему грудь, и Дэн начал задыхаться.
– Вышвырните его отсюда! – Бленчерд забился в угол, и его лицо покрылось красными пятнами. – Фэй, вызови полицию!
– Да, сэр! – Секретарша, которая стояла в дверном проеме, поспешила к телефону у себя на столе.
Дэн продолжал бороться. Ему было трудно сопротивляться, но нехватка воздуха толкала его к новым приступам безумия.
– Спокойно, черт возьми! – Охранник потащил Дэна к двери. – Давай, иди…
Дэн в отчаянии откинул голову, и услышал, как хрустнул сломанный нос охранника. Руки, обхватившие Дэна, разжались.
1 2 3 4 5 6 7 8