Глава двадцать седьмая
Прошло уже два дня с тех пор, как Изабель ела в последний раз. Два дня… Она была так голодна, что от одной мысли о еде у нее на глаза наворачивались слезы.
С трудом, шевеля онемевшими от холода пальцами, Изабель вывела последнюю строчку, подведя итог длинной колонке цифр, это заняло у нее все утро. Она положила перо на деревянный столик возле тусклой сальной свечи, которую милостиво выделил ей дядя, отодвинула тетрадь с подсчетами и откинулась на спинку стула, устало прикрыв глаза. Изабель провела взаперти в этом замке всего неделю, но уже всерьез задумалась, сколько времени сможет продержаться. Ее комната находилась на самом верху обветшавшей и растрескавшейся древней башни. Сыро, а о камине и мечтать не приходится, как и о свете и свежем воздухе. Дядя приказал забить толстой доской единственное окошко. Это, пожалуй, даже к лучшему, ведь дырявая крыша вовсю течет, когда на улице дождь, – зачем же Изабель страдать еще и от льющихся в окно потоков воды? Если к лету ей не удастся освободиться из этой проклятой Богом темницы, ей останется лишь мечтать, мечтать о солнечном свете и свежем воздухе. А сейчас она радовалась, что ее одежда остается сухой.
Вероятно, ее темница находится где-то на самой границе с Шотландией, хотя Изабель не слишком в этом уверена. Стремясь поскорее бежать подальше от Тальвара, дядя и его сообщники мчались без остановок, не щадя ни лошадей, ни себя. Изабель к концу этого длинного пути так измучилась, что последний день провела словно во сне, вспоминая лишь страдание и боль. Она падала с ног, когда они, наконец, добрались до места. Дядя стащил ее с седла, приволок в какой-то замок и заставил подняться наверх, в эту каморку, – Изабель казалось, что она преодолела несколько сотен ступенек. Прежде чем дядя втолкнул ее в пропитанную сыростью и запахом плесени комнатушку, Изабель успела заметить унылую пелену тумана, пронизанную моросящим дождем. Они все поднимались и поднимались, и краешком глаза Изабель видела пустоту по сторонам потрескавшейся башни с неровными ступеньками. Ей показалось, что внизу мелькнули кроны деревьев, и позже она напряженно размышляла, не в горах ли, а может, на склоне холма стоит этот Богом проклятый замок… Однако к чему раздумья? Джастин никогда не найдет ее, даже если решит пуститься на поиски. Впрочем, если вспомнить все, что она наговорила ему, и как они расстались, это едва ли возможно. Наверное, он рад, что навсегда избавился от нее и что ему больше не придется умолять Изабель поверить ему.
– Джастин… – пробормотала Изабель хриплым голосом. – Я молю Бога, чтобы ты узнал, как я раскаиваюсь. Если бы только узнал об этом…
Последние слова, сказанные ей Джастином, все еще звучали в ушах. О, почему он столь опрометчиво покинул Тальвар! Да и она, как она могла поверить словам Эвелины и оставить дом мужа!
«Ты все равно никогда не одаришь меня ни своим доверием, ни своей любовью».
Ах, если бы только Джастин знал, как жестоко ошибся! Может быть, Изабель и не доверяла ему, но она его любила. Любила всем сердцем, так крепко, так безоглядно! Неужели он этого не понял? Неужели она не способна доказать ему всю силу своих чувств? Может быть, она просто боится сделать это? Изабель никогда не говорила ему о своей любви, не желая взваливать на плечи Джастина бремя, которое могло оказаться нежеланным или, что еще хуже, обязывающим. В конце концов, он похитил ее вовсе не из любви, а потому лишь, что ему срочно потребовалась жена. Разве не она сама обо всем этом рассказала Сенету? Но в последний день, накануне своего нелепого бегства из Тальвара, Джастин, казалось, был до глубины души оскорблен мыслью, что Изабель никогда не сможет полюбить его. Вспоминая теперь об этом разговоре, Изабель печально качала головой. Если бы только он знал, если бы только она сказала ему о своей любви, может быть, ничего бы этого и не случилось?
– Я люблю тебя, Джастин, – прошептала она в отчаянии, сожалея, что ветер не может донести ее слова через леса и холмы, разделяющие их, печалясь, что Джастин никогда не узнает о ее любви, даже начав новую жизнь с Эвелиной. – О, Джастин! Я всегда буду любить тебя.
Когда они были вместе, разве он не был достоин ее любви? Достоин – и не только любви, но и гораздо большего. Будет ли он счастлив с Эвелиной? Ведь она – убийца, лгунья, низкая обманщица, однако верно и то, что Джастин и Эвелина откровенно наслаждались обществом друг друга все то время, что Эвелина жила в Тальваре. Может быть, каким-то чудом Эвелина научится любить Джастина, ставить его счастье превыше своего собственного? Изабель молилась, чтобы это исполнилось.
А что, если Эвелине и в этом нельзя доверять? Изабель достаточно долго прожила под одной крышей со своей кузиной и догадывалась, как несчастлив будет Джастин, если его сердцем завладеет холодная, расчетливая кокетка. Сейчас у Изабель есть лишь одно-единственное средство подвигнуть Эвелину на доброе отношение к Джастину. Вот почему она трудилась из последних сил, стараясь ублажить сэра Майлза. Она будет работать не покладая рук, пока не найдет возможности бежать, чтобы добраться до сэра Александра Гайрского. Она должна попытаться сбежать, хотя целая армия стражников, окружившая замок, стережет ее.
Если ей удастся продержаться в этой сырой, промозглой комнатушке до наступления лета, если она сможет набраться терпения и дождаться дня, когда сэр Майлз вынужден будет отлучиться в Лондон… Тогда ей, возможно, представится случай совершить побег. Когда же она, наконец, окажется на свободе, она не станет требовать, чтобы Джастин признал ее своей женой. Может быть, он уже обрел счастье с Эвелиной. Изабель решила не предавать огласке страшную истину о роковой роли Эвелины в гибели их неродившегося ребенка. Но лишь в том случае, если и дальше Джастин будет счастлив с ней. Изабель страстно мечтала о времени, когда сможет контролировать действия и поведение своей кузины. Эвелина сделает все, чтобы подольститься к Джастину, если ей и ее отцу будет грозить кара за их преступления.
В заржавевший замок двери вставили ключ, и кто-то со скрипом повернул его, чья-то рука резко отодвинула тяжелую задвижку, появившуюся неделю назад вдобавок к замку.
– Добрый день, моя дорогая, – обратился к Изабель сэр Майлз, пока стражник распахивал перед ним низенькую дверцу, – Ну, как у тебя дела? – За его спиной Изабель увидела слугу с подносом, на котором лежали несколько кусочков сыра, горбушка хлеба и стояла кружка эля. От одного вида еды у Изабель начались мучительные судороги в желудке.
Не отвечая, она молча пододвинула к дяде тетрадь с подсчетами.
– Я вижу, ты уже закончила? – удивился он, пересек комнатушку и открыл тетрадь. Какое-то время он с довольной улыбкой водил глазами по строчкам, а затем коротко кивнул. – Отлично. В таком случае можешь перекусить и отдыхать до конца дня. – Он сделал знак слуге, взял со стола толстую тетрадь и отошел в сторону. Слуга подошел к столу и поставил на него поднос. – Вечером я зайду, чтобы обсудить с тобой планы некоего торгового предприятия, задуманного мною. Тебе ведь удалось наладить доставку угля из копей сэра Александра и эрла Сирского прямо в Лондон, и благодаря этому они теперь получают немалую прибыль? Мне тоже надо наладить подобную же систему перевозок с моих шахт до столицы. Я намереваюсь поначалу потеснить, а затем и вовсе убрать с угольного рынка и хозяина Гайра, и эрла Сирского, а потому желаю, чтобы ты применила все свои таланты на решение именно этой задачи. Поскольку тебе досконально известны детали их торговли и добычи угля, полагаю, такое задание покажется тебе детской забавой.
Господи, Творец наш милосердный! – с негодованием подумала Изабель. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы создать из предприятий сэра Александра и сэра Хью общую стройную и слаженную систему. И теперь ей будет вдвойне горько разрушать этот недавно состоявшийся альянс.
– Ты все молчишь? – понизив голос, прошипел сэр Майлз. – Знаешь, Изабель, я начинаю уставать от твоего глупого упрямства. Может, заставить тебя поголодать еще денек, чтобы ты вела себя, как и подобает послушной и любящей племяннице?
Изабель окинула дядю презрительным взглядом, красноречивее любых слов объяснившим, что ему следует делать со своими угрозами и требованиями.
Уголки рта у сэра Майлза медленно поползли вверх. На губах заиграла ироническая улыбка.
– Или лучше преподать тебе еще один урок унижения и смирения, а? Ты знаешь, несмотря на все ревнивые выпады Эвелины, ты ведь когда-то была весьма недурна собой, Изабель. И не было отбоя от завидных женихов, просивших твоей руки, хотя ты об этом и не догадывалась.
Просивших моей руки? – нахмурилась Изабель. Так, значит, ее находили желанной и красивой?
– Мне казалось разумным не давать тебе повода для догадки, насколько ты привлекательна, – тихо продолжал сэр Майлз, – однако теперь мне больше нет нужды беспокоиться, не так ли? – Быстро протянув руку, он сдернул с головы Изабель рваную льняную тряпку, прикрывавшую ее волосы. Она с негодованием попыталась остановить его, но он со смехом швырнул ей тряпку в лицо. – Вот так-то лучше, – самодовольно заявил он. – Это все, что мне от тебя нужно, моя дорогая. Страх и страдание куда больше подходят тебе, чем глупое упрямство и бесполезное молчание. А теперь слушай внимательно, что я тебе скажу, девочка моя! – Он оперся одной рукой о неустойчивый стол и наклонился вперед так, что его лицо оказалось почти вплотную прижатым к лицу Изабель. – Если ты вообразила, будто все, что тебе пришлось выносить до сих пор, – худшее, что может с тобой случиться, то жестоко заблуждаешься. Да, я действительно мог бы оставить тебя в покое. Но лишь пока ты будешь примерно вести себя и старательно исполнять свою работу. Этот замок охраняет по моему приказу множество солдат. Они с радостью помогут мне сделать тебя посговорчивее, если ты и дальше будешь упрямиться. Когда я вернусь сюда сегодня вечером, ты поговоришь со мной, как и положено приветливой и послушной племяннице. Иначе я приглашу своих воинов наведаться к тебе по одному и, пока ты не смиришься, позволю им забавляться с тобой. Подумай о моих словах, Изабель, – посоветовал он, выпрямляясь, – и подумай хорошенько, прежде чем и дальше хранить молчание.
Он повернулся и вышел, стражник последовал за ним, закрыв и заперев дверь. Изабель сидела, не шевелясь, содрогаясь от ужаса при мысли о том, что ее ожидает.
Неужели придется разговаривать с этим подонком. Однако она понимала, что разумнее уступить. Уж легче вести деловые разговоры с сэром Майлзом, нежели стать жертвой животной похоти его солдат.
Стремясь как можно быстрее утолить голод, она жадно накинулась на еду, не обращая внимания на острую резь в желудке, отвыкшем от пищи. Постепенно она стала жевать медленнее, наслаждаясь казавшимся ей божественным неприхотливым угощением. Усталость от напряженной работы незаметно охватила Изабель. Наконец, покончив с трапезой, она поднялась и медленно, неуверенным шагом, чувствуя, как болезненно ноет все тело, подошла к соломенному тюфяку, брошенному в углу комнаты на пол. Изабель пристроила тюфяк как можно дальше от большой дыры в крыше и улеглась, натянув на себя тонкие одеяла, выделенные ей сэром Майлзом. Она закрыла глаза, позволив себе погрузиться в тяжелую дремоту, надеясь, что ее ждут сны о Джастине и о тех днях, которых она никогда не забудет, о том времени, когда она была его женой.
Стряхнув с лица дождевые капли, Джастин помотал головой и вошел в палатку, где вокруг походного стола, согреваясь вином, сидели Александр и Хью. Судя по всему, они горячо обсуждали план будущих боевых действий. Хьюго, устало откинувшийся на тощий тюфяк, приветствовал Джастина радостной улыбкой, а у Кристиана, со скрещенными на груди руками стоявшего в глубине палатки, на лице читались раздражение и нетерпение. Очевидно, причиной тому был разговор, который вели между собой братья Джастина.
– Главные силы сэра Майлза сосредоточены здесь, у южных ворот, – сказал Александр и стукнул кулаком по карте, по памяти начерченной Джоном, всю ночь храбро шнырявшим вокруг замка, стараясь избежать встречи со стражниками сэра Майлза, а главное – пытаясь обнаружить наименее укрепленный вход в замок. – Поэтому мы нападем одновременно со всех сторон, нанося основные удары по восточным и северным воротам – вот здесь и здесь.
Хьюго покачал головой.
– Нет, так мы потеряем много людей. Лучше, если мы нападем небольшим отрядом с севера и, выманив их из замка, заставим преследовать нас. Как только нам удастся отвлечь внимание гарнизона, нашему главному отряду будет намного проще захватить ворота и подавить силы сэра Майлза.
– Но если мы внезапно ударим одновременно со всех сторон, это вызовет панику в их рядах, – возразил ему Александр. – Они растеряются, а мы выиграем время.
– Паника продлится недолго, – ответил Хьюго. – В суете у сэра Майлза или у кого-нибудь еще хватит и времени, и возможностей, чтобы добраться до леди Изабель и сделать ее заложницей, – в таком случае мы вынуждены будем отступить, чтобы не подвергать опасности ее жизнь. Мы не можем так рисковать.
– Мы и не будем так рисковать, – добавил Джастин.
Кристиан, по-прежнему стоявший в углу палатки, громко вздохнул.
Хью приподнялся с тюфяка и, протянув руку к низенькому походному столику, наполнил вином стоящий там кубок.
– Выпьешь вина, Джастин? – Он поднял руку, протягивая брату кубок. – Так быстрее согреешься, а то, похоже, ты совсем замерз.
– Спасибо, – кивнул Джастин, принимая кубок. – Они выбрали для Изабель поистине отвратительное место. Я молюсь сейчас лишь о том, чтобы в душе ее дяди нашлась хоть капля родственной любви. Дай Бог, чтобы Майлз поместил мою жену в теплое помещение. – Он отхлебнул вина и добавил: – Мне очень жаль, Хьюго, что тебе пришлось проделать такой утомительный путь для того лишь, чтобы присматривать за Хью. Судя по всему, такое занятие тебе не очень-то по душе, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41