Но одного прощения мало, слишком многое разделяет их. Даже сейчас, чувствуя, что сознание собственной вины не терзает больше его сердце, Джастин не был полностью уверен, что они с Изабель смогут преодолеть разделившую их пропасть и идти по жизни дальше, как и подобает верным и любящим супругам. Казалось, счастье, озарявшее их жизнь, ушло вместе с неродившимся ребенком или, возможно, еще ранее. Да, это так, ведь в противном случае они не смогли бы наговорить друг другу тогда в кузнице таких злых слов.
Джастин уже не находил в себе мужества, чтобы отделаться от мысли, которая все чаще и чаще одолевала его в последние два месяца.
Изабель не так уж и счастлива, став его женой.
Она, разумеется, может обвинять во всем Эвелину, а сам он может думать, что в этом повинно ее пристрастие к математике и финансовым подсчетам, впрочем, ни то, ни другое не может быть истинной причиной. Все дело в обстоятельствах, соединивших их. Ведь он похитил Изабель исключительно ради собственной выгоды, а она согласилась обвенчаться с ним лишь из чувства благодарности! Он же был столь наивен, что поверил, будто, дав Изабель все, чего она желала, – освободив брата и вернув книги ее матери, – подарил ей счастье. И потому брак их зиждился на одном лишь плотском желании, ее чувстве благодарности и его радости от достижения корыстной цели. Вскоре оба они с сожалением поняли, что этого явно недостаточно, чтобы прожить в согласии и любви.
Именно поэтому Джастин и просил Изабель решить, чего она хочет. Ему надо знать, желает ли она и дальше быть его женой или нет, хочет ли остаться с ним в Тальваре или предпочитает уехать. И Джастин поклялся, что любое ее решение будет для него свято.
Но, Господь Всемогущий, как же он надеялся, что она останется с ним! Он не мог представить себе, как сможет жить без Изабель, и прошедшие несколько недель стали для него сущей пыткой. За все это время Изабель перемолвилась с ним едва ли десятком слов и ни разу не прикоснулась к нему.
Как только он пытался подойти к ней, она опускала глаза и поспешно отходила в сторону. У нее все эти дни был странный, испуганный вид, будто она опасалась, что Джастин может причинить ей боль, снова ранить ее душу или оскорбить, как оскорбил своими необдуманными словами тогда, в кузнице. Мысль эта была для Джастина источником невыносимой боли, превращаясь в жестокую пытку, по сравнению с которой смерть казалась желанным отдыхом. Он понимал, что просто не выдержит, если она и дальше будет смотреть на него такими страдающими глазами, ведь еще совсем недавно во взгляде ее светились радость и любовь.
Очень тихо, стараясь двигаться неслышно, Джастин подошел к кровати и медленно, с величайшей осторожностью опустился рядом с Изабель. Она всегда казалась ему прекрасной, однако во сне красота ее становилась особенно притягательной. Ее лицо хранило невинное, как у ребенка, выражение. Однако одеяло, которое во сне сползло до талии, красноречиво опровергало это обманчивое впечатление. Нет, Изабель не ребенок. Тонкая ткань сорочки плотно обтягивала ее полную грудь, и даже в ночной темноте Джастин мог рассмотреть под белой тканью темные круги ее сосков. Кожа Изабель отличалась необыкновенной чувствительностью, и постепенно она не конфузясь, уже могла сказать Джастину, какие прикосновения доставляют ей наивысшее наслаждение. Ей нравилось, когда он целовал ее, нравилось настолько, что однажды она застенчиво спросила, не является ли грехом такое сильное желание. Джастину было радостно объяснять ей, что муж и жена могут любить друг друга со всей страстью, на которую способны, не опасаясь навлечь на себя гнев Всевышнего.
Случалось, что Джастин, заходя по ночам в комнату Изабель, поддавшись искушению, дотрагивался до нее и целовал, упиваясь этими тайными поцелуями, и она возвращала их ему не просыпаясь. Но страх всякий раз гнал его прочь еще до того, как Изабель очнется от сна, а на следующую ночь желание вновь неудержимо влекло его в спальню Изабель, и все повторялось сначала.
Сегодня он не стал целовать Изабель и даже не дотронулся до нее. На щеках ее поблескивали влажные дорожки от слез, и Джастин понял, что после разговора с ним Изабель горько плакала, да так и уснула в слезах. Когда он помогал ей раздеваться, он отметил, что вид у нее измученный и усталый. Не надо тревожить ее сон, ведь ей нужно набраться сил и окрепнуть! Скоро она примет решение, и Джастину так не хотелось, чтобы физическое недомогание повлияло на ход мыслей Изабель. Если она решит остаться, ее решение должно быть добровольным, и тогда он поймет, что она готова всю жизнь быть его женой. Ну, а если она предпочтет расстаться с ним и уехать, он примет ее выбор без возражений. Что бы ни подсказывало ему сердце – вплоть до того, что ему следует удержать ее силой, даже если придется сделать ее пленницей в Тальваре, – он позволит Изабель уехать, если таково будет ее желание.
Глава двадцать вторая
– Спасибо, Изабель, что ты помогаешь мне укладывать вещи. – Эвелина, полуобернувшись, скосила глаза, одарив кузину благодарным взглядом. – А ты уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо? Мне бы не хотелось понапрасну утомлять тебя.
– Все в порядке, – ответствовала Изабель, сложив нарядное платье Эвелины. Оно запомнилось ей еще по Лондону. С той поры, как кузина поселилась в Тальваре, она ни разу не надевала его, предпочитая своим модным нарядам скромную и простую одежду, которую всегда презирала. – Я рада помочь тебе, вот и все.
И это чистая правда, подумала Изабель и разместила платье на кровати рядом с другими, уже аккуратно сложенными. Еще два дня – и Эвелина наконец-то уедет. Всего два дня – и Тальвар снова станет прежним. Ради этого Изабель готова собственными руками упаковать все вещи Эвелины.
Последние несколько дней так много сулили Изабель! Джастин обращался с ней удивительно мягко и ласково, старался почаще приходить и проводить с ней как можно больше времени – а ведь этого не случалось уже много долгих недель. Каждый вечер он заходил к ней в спальню и помогал приготовиться ко сну. Правда, он ни разу не поцеловал ее и ни слова не сказал, любит ли ее, желанна ли она, как прежде; впрочем, Изабель сама догадывалась о его чувствах по его взглядам и нежным прикосновениям. Изабель знала, что, как только Церковь совершит все необходимые обряды, а Эвелина уедет, Джастин снова разделит с ней супружеское ложе. И тогда все будет хорошо. Все будет просто замечательно. Она с нетерпением ждала момента, когда опять станет его женой и сможет доказать, как сильно его любит и сколь велико ее желание.
– Ты такая добрая, – сказала Эвелина, укладывая свое белье в стопки. – Все эти месяцы, несмотря на то, что стряслось, ты была добра ко мне. Я уверена, что мне никогда не отблагодарить тебя за доброту. И я знаю, что Джастин всем сказал, как он радуется твоему хорошему отношению ко мне.
Изабель с любопытством взглянула на нее.
– Полагаю, так оно и есть, – молвила она, не показывая вида, сколь не по душе ей пришелся развязный тон Эвелины при упоминании имени Джастина.
– Теперь, когда Сенет и Оделин обручились, тебе не придется так беспокоиться за младшего брата. Ведь они могут преспокойно жить тут, в Тальваре, пока Сенет не надумает, кем хочет стать. Ты ведь знаешь, Джастин сумеет позаботиться о них обоих.
– Да, разумеется, – согласилась Изабель. Эвелина вздохнула.
– Я очень довольна… Знаешь, раньше я и представить себе не могла, что все может сложиться так замечательно. Мне повезло! Ты отнеслась ко мне с таким пониманием, кузина! Должно быть, ты очень хочешь сделать своего мужа счастливым.
Изабель добавила к белью на кровати еще одно платье.
– Да, больше всего на свете я хочу, чтобы мой муж был счастлив и доволен.
Несколько секунд Эвелина молчала. Затем, с улыбкой взглянув на Изабель, заговорила:
– Очень рада слышать это, дорогая. Надеюсь, что ты никогда не забудешь свои слова. Далеко не все жены отличаются столь похвальной понятливостью в щекотливых делах подобного рода. Впрочем, Джастин не раз повторял мне – что ты человек покладистый и потому никогда не отказываешь ему ни в чем. Сейчас я поняла, что он сказал мне чистую правду. С моей стороны было просто глупо сомневаться в его словах.
– Эвелина, – резко обратилась к ней Изабель, охваченная внезапным гневом, – я не понимаю, о чем ты говоришь, но, тем не менее, хотела бы знать…
Эвелина неожиданно охнула и пошатнулась, приложив руку к виску.
– Эвелина! – Изабель отшвырнула в сторону платье, которое держала в руках. – Садись вот сюда, на постель, – воскликнула она, обхватив Эвелину за талию и не давая упасть. – Давай-ка присядь.
– Ах! – вздохнула Эвелина. – У меня вдруг так закружилась голова… Мне уже лучше. Нет, подожди минутку… – Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Ты не больна? – с беспокойством спросила Изабель, пристально всматриваясь в лицо своей двоюродной сестры, которое не отличалось ни болезненной бледностью, ни лихорадочным румянцем. Честно говоря, вид у Эвелины был исключительно цветущий.
– О нет, – быстро ответила Эвелина, счастливо рассмеявшись. – Это просто ребенок, я уверена, ты и так все понимаешь, и мне нет надобности тебе что-либо объяснять. Головокружение, я полагаю, лишь малая плата за радость, что дает мне мое дитя. Благодарение Господу, до сих пор я чувствовала себя вполне сносно.
Изабель резко выпрямилась и отступила на несколько шагов, уставившись на кузину.
– Ребенок? – прошептала она. – Ребенок?.. Так, значит, ты… ты беременна?
Эвелина изумленно посмотрела на нее.
– Ну да. Но, Изабель, как же так?.. Я-то думала, ты все знаешь! Разве Джастин ничего тебе не сказал?
Изабель неожиданно почувствовала себя так, словно кто-то бросил ее в ледяные глубины замерзшего озера. В глазах у нее потемнело. Потрясение оказалось настолько велико, что она рухнула в кресло.
– Не может быть, что он ничего не сказал тебе!
Казалось, голос Эвелины доносится до нее откуда-то издалека. Изабель поднесла дрожащую руку ко лбу, пытаясь овладеть собой.
– Нет, – ответила она чужим, хриплым голосом. – Он ничего мне не говорил. – Внезапно ей пришла на ум Бирджитт. Какое облегчение она испытала, когда узнала, что девушка солгала, объявив, будто ждет ребенка от Джастина.
– Изабель, прости меня, – проговорила Эвелина, не поднимаясь с кровати. – Дело в том, что он обещал сказать тебе правду прежде, чем я уеду в Сир, и я была уверена, что Джастин уже объяснился с тобой. Мне-то хотелось, чтобы он дождался моего отъезда, но он заверил меня, что тебе лучше узнать правду как можно скорее, чтобы ты сама могла решить, как предпочитаешь поступить.
– Что значит – поступить? – прошептала Изабель, не в силах шевельнуться.
– Джастин сказал, что ты должна решить, захочешь ли остаться в Тальваре или же позволишь ему поселить тебя где-нибудь в отдаленном месте, где бы мой ребенок не попадался тебе на глаза. Разумеется, я понимаю, и ты тоже родишь Джастину детей – конечно, если сможешь иметь их после всего, что тебе пришлось перенести, – но тебе вряд ли захочется, чтобы наши дети росли вместе, не так ли? Что касается меня, мне бы этого не хотелось. Впрочем, несомненно, я полностью доверяю тебе. Джастин убедил меня, что договориться с тобой будет нетрудно, и я знаю, он был прав. Ты ведь сама только что сказала, что его счастье для тебя важнее всего на свете.
Изабель закрыла глаза, пытаясь побороть приступ подступившей дурноты.
– Но ведь Джастин отсылает тебя! Он отправляет тебя в Сир, – с трудом шепнула она.
– Да, – печально подтвердила Эвелина, – и мы будем тосковать друг без друга, хотя он и обещал часто навещать меня, когда родится наше дитя. Как только ты переселишься куда-нибудь, он обещал вернуть нас в Тальвар. Он считает, что ты непременно согласишься уехать. Если же ты откажешься, он сказал, что построит неподалеку отдельный дом для меня и моего ребенка. Как бы то ни было, меня все устраивает, – закончила она. – Но ты ведь понимаешь, Изабель, что Джастин предпочтет жить вместе со мной, а не с тобой. Представить себе не могу, что ты способна пожелать остаться в Тальваре совсем одна. Ведь тебе представляется отличная возможность обзавестись своим собственным домом где-то неподалеку.
Изабель покачала головой. Ее била дрожь.
– Это неправда. Ты все выдумала. Он сказал, что, как только ты уедешь, мы начнем все сначала. Ведь он же отсылает тебя прочь!
– Нет, это правда! – в ярости крикнула Эвелина, вскакивая. – Не будь такой дурой, Изабель! Ты же не слепая! Тебе отлично известно, что мы с Джастином стали любовниками, чуть ли не с того самого дня, когда я появилась в Тальваре. Мы любим друг друга так, как тебе с твоими идиотскими книгами и учеными идеями никогда не понять! И мы с ним не собираемся расстаться только потому, что Джастин совершил нелепую ошибку и обвенчался с тобой, а не со мной. Теперь он горько сожалеет об этом, ты прекрасно знаешь. Тебе ведь это было известно с самого начала, не так ли? – Она шагнула ближе и встала почти вплотную к Изабель. – Разве нет? Неужели ты и впрямь вообразила, что желанна ему больше, чем я? Разве в последние месяцы он не доказал тебе, кого из нас предпочитает? Он же не спал с тобой, хотя имел возможность сделать это, – не спал с тобой потому, что проводил все время со мной. Каждую ночь и каждый день. Мы любили друг друга всякий раз, как только нам удавалось остаться наедине! – Она опустилась на колени, схватила руку Изабель и прижала ее пальцы к своему животу. – Видишь, Изабель? Вот здесь, у меня под сердцем, растет его ребенок! Неужели ты скажешь, что и это – тоже выдумки?
Изабель отдернула руку.
– Ты лжешь! – закричала она.
Эвелина презрительно расхохоталась.
– Ах ты, глупенькая сучка! Неудивительно, что Джастину не терпится поскорее избавиться от тебя! А знаешь, когда был зачат мой ребенок? Знаешь? – Она наклонилась вперед и заговорила горячо и настойчиво: – В ту самую ночь, когда у тебя случился выкидыш, мы с Джастином были в кузнице – мы были там и занимались любовью, Изабель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41