Жаль, что у нее недостает сил снять с него и тунику. Тогда ей было бы не так холодно, да и у всякого, кто зайдет в кузницу, сразу сложится нужное впечатление. Однако без посторонней помощи нечего и надеяться, что ей удастся хотя бы приподнять широкие плечи Джастина с атлетически развитыми мускулами, а потому Эвелине оставалось довольствоваться тем, что она уже сумела сделать. Раскинув юбки, чтобы с порога были хорошо видны голые ноги Джастина, Эвелина прижалась к его груди и, насторожившись, прислушалась, не раздастся ли в ночном воздухе какой-нибудь шум, кроме воплей Изабель.
Наконец-то у самого входа в кузницу стали слышны торопливые шаги и чье-то громкое неровное дыхание.
Эвелина приподнялась на локте, убедилась, что от двери будет видно ее обнаженное до пояса тело, теснее прижалась к безжизненному Джастину и принялась ритмично двигать бедрами так, будто они занимаются любовью.
– О, милорд! – страстно восклицала она, испуская восторженные стоны. С помощью этой уловки ей обычно удавалось убедить любовников в своей неуемной чувственности. – О, да, да, милорд! Еще!
Дверь кузницы скрипнула. Эвелина льстила себя надеждой, что тот, кто замер на пороге, потрясенный увиденным, тотчас же исчезнет. Если же он – или она – решится подойти поближе, то немедленно убедится, что Джастин спит беспробудным сном, и тогда все пропало. Эвелине показалось, что краешком глаза она видит Эрика. Ухватившись одной рукой за ручку двери, он словно каменное изваяние замер на пороге.
– О-о! – вскрикнула Эвелина, двигаясь еще быстрее и пытаясь заглушить все учащающиеся пронзительные крики Изабель. – О, Джастин!..
Страстно тряхнув головой, она увидела, что у двери действительно стоит Эрик, и на его обычно бесстрастном и серьезном лице застыли ужас и отвращение. Вот и прекрасно, решила Эвелина, когда парень, круто повернувшись, со всех ног кинулся прочь, с силой захлопнув за собой дверь.
Все получилось как нельзя лучше.
Она слезла с безжизненного тела Джастина, устало вздыхая и смеясь про себя, и похлопала его по плечу, когда ей удалось натянуть на него штаны и старательно застегнуть пряжку.
– Отлично, – счастливо пробормотала Эвелина, просовывая белоснежные руки в рукава теплого платья, и наглухо затянула шнурки лифа, снова превратившись в скромную, как монашка, молодую особу. – Эрик никогда не простит тебе этого, – проговорила она, устраиваясь подле Джастина и укрывая их обоих тяжелым шерстяным плащом. – Никогда. Он слишком любит Изабель, чтобы простить тебе подобное предательство. – Эвелина обняла Джастина и прижалась к нему всем телом.
Изабель теперь только плакала, совсем тихо и очень устало, так что до кузницы не доносилось ни звука. Эвелина надеялась, что ее кузина не умрет, однако, если столь печальному исходу все же суждено случиться, она уже знает, как утешить Джастина Болдвина. Пройдет несколько месяцев, и независимо от того, выживет ли Изабель, Джастин и думать забудет о своей первой жене.
Глава девятнадцатая
Джастин с трудом пришел в себя. Голова слегка кружилась – казалось, ее набили древесной трухой.
– Господи, спаси и помилуй! – простонал он, пытаясь сбросить с себя придавившую его тело тяжесть.
Почувствовав немилосердные пинки, эта тяжесть вдруг неожиданно откатилась в сторону и что-то пробормотала.
– Уже утро? – сонно спросила Эвелина, зевая. – Неужели мы пробыли тут всю ночь?
Свет больно резал Джастину глаза, он прищурился и понял, что на дворе и в самом деле уже утро. С некоторым усилием он приподнялся, сел и, недоуменно моргая, огляделся. В кузнице царил адский холод. Огонь, пылавший обычно в горне и с избытком обогревавший маленькое строение, когда Джастин работал у наковальни, давно погас, и под слоем золы мерцали лишь тлеющие угли.
– Как мы тут оказались? – Он провел рукой по волосам, стряхивая с них солому. – Изабель… – внезапно сообразил он и, шатаясь, встал. – Она, наверное, недоумевает, где я и что со мной. – С трудом, удерживая равновесие, Джастин медленно повернулся к Эвелине. – Разве вы пришли не затем, чтобы отвести меня к Изабель? Почему вы меня не разбудили? С Изабель ничего не случилось?
Эвелина также провела рукой по рассыпавшимся волосам, выбирая из них соломинки, а затем заботливо отряхнула платье.
– Когда я видела ее в последний раз, с ней все было в порядке, – ответила она Джастину. – Она мирно спала. Но у вас, когда я пришла сюда, сильно болела голова. Разве вы не помните?
Зажмурившись, Джастин потер рукой лицо и попытался вспомнить. В голове его словно клубился туман.
– Да-да, помню… Вы принесли мне вина и потом растирали мне виски… Должно быть, я уснул. Но почему же вы до сих пор тут, кузина Эвелина?
– Я никак не могла вас разбудить, – чистосердечно ответила она, глядя ему в лицо широко открытыми невинными глазами. – И боялась, что вы до смерти замерзнете, если останетесь совсем один.
– Значит, вы спали тут, чтобы согреть меня? – переспросил он, глубоко тронутый столь бескорыстным поступком. – Я очень благодарен вам, кузина, но, право же, вам следовало прислать сюда кого-нибудь из моих ребят. Честное слово, вы не должны терпеть подобное неудобство по моей вине.
Эвелина слегка пожала плечами и улыбнулась.
– Мы с вами так пригрелись, что отлично выспались. А это уже неплохо… – Она протянула ему руку, позволяя поднять ее на ноги. – Но нам пора возвращаться в замок, а то Изабель станет беспокоиться, да и другие, пожалуй, тоже.
– Да… – Джастин сразу выпустил руку Эвелины и направился к двери, с силой распахнув ее. Он все еще чувствовал себя будто после пьянки, но должен был убедиться, что с Изабель все в порядке. Наверное, она решит, что Джастин совсем спятил, если уснул в кузнице, но он объяснит, как сильно болела у него голова и как глубоко он раскаивается во всем, что наговорил ей вчера.
В первых покоях замка никого не было, и эта неподвижная тишина наполнила душу Джастина леденящим ужасом. Остатки сна покинули его, и он принялся напряженно соображать. В этот час Гайзе, Мег и Оделин надлежит быть тут, в большой зале, и готовить столы к утренней трапезе – ведь ребятам уже пора завтракать. Может быть только одно объяснение, почему замок словно вымер.
– Милорд! – позади послышался недоумевающий голос Эвелины, но Джастин уже бежал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, торопясь поскорее добраться до комнаты Изабель.
Должно быть, его услышали, дверь отворилась, и в коридор вышел Эрик.
– Эрик… – задыхаясь, проговорил Джастин и схватил парня за плечо. Выражение его лица поразило Джастина – ему еще ни разу не доводилось видеть Эрика в слезах, даже в тот день, когда избитого до полусмерти и посиневшего от холода мальчика подкинули к воротам Брайарстоуна. – Эрик, что случилось?
Эрик смотрел на своего наставника горящими от ненависти глазами. Вырвавшись, он шарахнулся от Джастина в сторону и направился к лестнице, утирая заплаканное лицо тыльной стороной ладони.
Чувствуя, что сердце его вот-вот выскочит из груди, Джастин распахнул дверь в спальню Изабель и вбежал внутрь. Окно было еще занавешено, и в комнате царил полумрак. Он сразу же увидел стоящих у одной стены Кейна с другими ребятами, лица их были непроницаемыми, словно высеченными из камня. Сенет обнимал горько плакавшую Оделин, однако кинул поверх ее головы на Джастина непримиримый, исполненный ярости твердый взгляд. Так смотрят только смертельные враги.
Гайза и Мег стояли, склонившись над кроватью Изабель, но, завидев милорда, Гайза выпрямилась и подошла к нему, откидывая с лица длинные пряди волос. Джастину показалось, что она постарела на несколько лет. Лицо ее было искажено горем.
– Она уже вне опасности, милорд, – тихо сказала Гайза, и этот шепот в напряженной тишине был подобен пронзительному крику. – Кровотечение прекратилось. Смерть отступила, миледи не умрет.
– Смерть? – сдавленным голосом повторил Джастин. – Что ты такое говоришь? – Он рванулся мимо нее к кровати. – Изабель! – Мег отошла в сторону, когда Джастин опустился на колени у изголовья, в ужасе глядя на свою жену. Она лежала неподвижно, закрыв глаза, и бледное лицо ее казалось присыпанным пеплом. – О, Господи, скажи мне что-нибудь, Изабель!
Губы ее слегка шевельнулись, она чуть слышно вздохнула и затем прошептала тихим, будто дуновение ветерка, голосом:
– Джастин…
Он взял обеими руками ее ледяные пальцы в свои, лихорадочно целуя их.
– Да, любимая, я здесь.
– Я думала… ты уже не придешь…
– Я здесь, – повторил он, неожиданно почувствовав подступающие к глазам слезы. – Господь да простит меня, Изабель. Я уснул в кузнице. У меня разболелась голова, и я… В общем, все это неважно. Умоляю, прости меня. Прости.
Она не открывала глаз. Только губы ее снова шевельнулись, словно она видела какой-то сон и говорила во сне.
– Я звала тебя, – прошептала она. – Ты был мне нужен…
– Я уснул, – покаянно повторил он. – О, Господи, Создатель Всемогущий. Наш ребенок умер, ты сама чуть не погибла – а я все это время спал!
Он прижался лицом к кровати, по-прежнему удерживая ее руку в своей, и зарыдал. Изабель медленно открыла глаза и, с трудом высвободив руку, положила ее на голову мужа, легонько поглаживая, словно пыталась успокоить его. Пальцы ее нащупали соломинку, и Изабель дрожащей рукой поднесла ее к глазам, удивленно рассматривая стебелек. В этот момент в дверях комнаты появилась Эвелина, и вдруг, чувствуя, что от смертельной усталости глаза ее вот-вот закроются сами собой, Изабель увидала, как ее двоюродная сестра с улыбкой подняла руку, вытаскивая точно такую же соломинку из своих белокурых волос.
Эвелина вертела золотистый стебелек в точеных пальцах достаточно долго, чтобы его успели заметить все находившиеся в комнате, а затем, небрежно бросив на пол, повернулась и вышла. Джастин продолжал горько всхлипывать, уткнувшись лицом в изголовье кровати, словно оплакивал величайшую утрату. Рука Изабель снова легла на его голову и погладила, прежде чем веки ее смежились, и она заснула.
– Да нет же, говорю тебе, ты не уйдешь! – прорычал Сенет, хватая Эрика за воротник туники и прижимая к стене. – Ты не можешь вот так взять и уйти!
– Сейчас же отпусти меня, – предостерегающе сказал Эрик. – Ты мне не хозяин.
– Ты не можешь уйти, – твердил Сенет. – Мне нет дела, что ты о ком думаешь, но…
– Думаю? Да я же видел их! – Эрик, тяжело дыша, отшвырнул от себя Сенета. – Они вели себя как кобель с сукой! – Он презрительно фыркнул. – Милый муженек леди Изабель и эта стерва, которую миледи называет «кузина». Сам ты волен делать, что сочтешь нужным, но я не желаю оставаться и смотреть, как эта парочка прикончит нашу миледи!
– Неважно, что именно ты видел, – заявил Сенет, становясь между Эриком и тюфяком, на котором тот раскладывал свои пожитки. – Может быть, тебе все это лишь показалось. Сэр Джастин не заслуживает, чтобы ты судил о нем так сурово.
Эрик уставился на друга.
– Ты что, думаешь, я слепой? Говорю тебе, я видел их вместе. И не только видел, но и слышал! Неужели ты совсем не любишь свою сестру? Да тебе следует немедленно мчаться наверх, – Эрик кивнул на видневшуюся из окна крышу новой части замка, – и выбивать из ее мужа всю эту дурь, до тех пор пока ему небо не покажется с овчинку, а не пытаться убеждать меня, будто он тут ни при чем.
– Если бы я не любил свою сестру, я дал бы тебе спокойно покинуть Тальвар, но ты нужен ей, Эрик. Мы все ей нужны. – Сенет медленно обвел взглядом остальных ребят, а затем снова посмотрел на Эрика. – Еще вчера я мог поклясться, что, если Изабель окажется в беде, уж ты-то ни за что не бросишь ее!
– Сенет прав, – спокойно проговорил Кейн из дальнего угла комнаты. – Что бы ни сделал сэр Джастин, как бы он себя ни повел, мы все должны помочь леди Изабель.
– Если я останусь, – воскликнул Эрик, – я убью его! Мерзавец! Все эти годы он поучал нас, внушая, что правильно, а что неправильно, а сам ничем не отличается от последнего подонка на улицах Лондона!
Сенет сжал кулаки.
– И ты смеешь так отзываться о нем после всего, что он для тебя сделал? Для всех нас! Я-то здесь совсем недавно, но вы все, – он широким жестом обвел остальных воспитанников, – ведь вы прожили с сэром Джастином по нескольку лет, вы были его учениками, вы ели с ним за одним столом. Вы жили под одной с ним крышей! Разве не он вытащил всех нас из нищеты и грязи? Разве в обмен он просил у нас хоть что-нибудь, кроме доверия и послушания? – Он повернулся лицом к друзьям. – До сегодняшнего дня разве хоть кто-нибудь из нас мог упрекнуть его в чем-либо? – Все молчали, и Сенет покачал головой. – Стоило ему сделать всего лишь один неверный шаг, и вы готовы отвернуться от человека, который помог всем нам выбраться из ада. Ну, так уходи! – закричал он на Эрика, чувствуя, как его душу захлестывает гнев. – Уноси с собой все знания, которыми он одарил тебя, и убирайся! Тебе будет теперь намного легче жить, чем прежде! Сэр Джастин расчистил перед тобой дорогу. Не сомневаюсь, ты станешь отличным воином – как он и надеялся. Действительно, зачем тебе оставаться и платить ему предательством и черной неблагодарностью за все его благодеяния!
Эрик уставился на Сенета, с трудом переводя дыхание от волнения.
– Я знаю, чем я обязан сэру Джастину, но я не желаю оставаться и смотреть, как он будет обижать леди Изабель. И я не останусь в Тальваре, если леди Эвелина станет тут хозяйкой. Я не желаю подчиняться этой сучке. Этому не бывать. Никогда.
– Она не станет тут хозяйкой, – заверил его Сенет. – Сэр Джастин любит мою сестру – я тебе жизнью клянусь в этом.
– Да неужели? – презрительно переспросил Эрик. – Любит! Так крепко любит, что весь последний месяц знай себе ходит за леди Эвелиной, словно преданный пес!
– Это леди Эвелина весь месяц не дает ему проходу, – вмешался Джон и встал рядом с Сенетом, гневно уперев кулаки в бока. – Сенет прав: сэр Джастин не заслуживает, чтобы мы судили его так строго. Он был добр к нам, и к леди Изабель – тоже. Он обращался с ней куда лучше, чем иные мужья со своими женами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41