– Что-то типа того... И пошло-поехало... После Февральской революции 17-го года казачьим офицерством было образовано «Донское войсковое правительство» во главе с атаманом Калединым, которое противостояло Советам, возникшим в Новочеркасске, Ростове, Таганроге. А уж после Октябрьской революции Каледин попытался превратить Дон в базу контрреволюции и при поддержке белогвардейской Добровольческой армии захватил Ростов и Таганрог... Только большинство казаков в это время не поддержало контрреволюционные силы. Съезд фронтовых казачьих частей избрал Донской казачий военный революционный комитет, который вскоре провозгласил Советскую власть...
Индеец закурил сигарету и посмотрел куда-то вдаль, словно вспоминал что-то, и Андрей не стал ему мешать, понимая, все, что было рассказано раньше, – это была просто история донского казачества. А дальше... Дальше будет уже история семейная... И оказался прав...
– Прадед к тому времени носил полковничьи погоны... И он вошел в этот Комитет... Ну, и дед, понятное дело... Куда ж сын без отца... – заговорил Артур глухо. – Революционные казаки и красногвардейские отряды разбили белогвардейцев и заняли Ростов и Новочеркасск... Тогда, под Новочеркасском, прадед и погиб... А потом была образована Донская советская республика... Дед вернулся домой, в станицу Усть-Медведицкая, и снял офицерские погоны... Хотел жить, как обычный казак... Вести свое хозяйство... Только не получилось... Горчаковы – фамилия известная была... А казаки из этой семьи были не просто офицеры, а еще и дворяне... Хоть и не богатые, но хозяйство было довольно крепким...
– «Раскулачивать» начали?
– Раскулачивали, командир, в других местах, а на Дону «расказачивали»... Жестоко... У деда тогда не просто все отобрали, а еще и дом сожгли... И всю родню постреляли – мать, младшего брата, двоих сестер...
– Обиделся дед? – спросил Андрей, уже заранее зная ответ.
– Григорий Горчаков был боевым офицером, командир. У него даже офицерский Георгиевский крест был!.. Да и как было не обидеться? Он же на самом-то деле за революцию был, хоть и дворянин, а тут такое... Всех под одну гребенку!.. Не того он ждал от Советов, совсем не того!.. В общем... Собрал он свои нехитрые пожитки, которые остались, друзей-товарищей по соседним станицам, таких же, как и он, обиженных новой властью, да и подался к атаману Краснову во главе сотни казачков... А казачки-то вояки проверенные были – всю Первую мировую с ним прошли...
– Да, я помню немного из истории... – проговорил Андрей. – Тогда, в апреле 18-го, в нескольких донских станицах вспыхнули казачьи восстания...
– И в Усть-Медведицкой в том числе, – подтвердил Индеец. – Под командой сотенного есаула Григория Горчакова... А потом, под давлением германских интервентов и Белой гвардии, советские войска к середине августа были вытеснены из всей Донской области. 16 мая «Кругом спасения Дона» было образовано правительство «Всевеликого войска Донского» во главе с атаманом Красновым, который, как оказалось на самом деле, опирался не на родных, донских казаков, а на помощь Германии... Сформировав очень внушительную армию, он предпринял два наступления на Царицын, но потерпел неудачу... А потом, в начале 19-го, когда Красная Армия уже здорово наступала на Дон, начался развал белоказачьей армии...
– Ну, а закончилось все это чем?
– А закончилось полной жопой, командир! – сплюнул Артур. – В 19-м на Дону развернулась ожесточенная классовая борьба... «Красные» казаки явились одним из основных источников формирования 1-й и 2-й Конных армий... Добровольческая армия была разбита... В 1920-м Донское казачье войско как таковое полностью прекратило свое существование...
– Постреляли казачков...
– Не то слово, Андрюха!.. Истребили как класс... На корню...
– Ну, а дед твой что?
– А что дед?.. Решением Революционного трибунала он был приговорен к 25 годам...
– Это ему еще и повезло!
– Да, если честно... Могли и расстрелять, на хрен!.. Боевой офицер, дворянин... Но «чекист» попался понятливый... Да еще и вспомнили, что в 18-м году он все же поддержал Советскую власть... В общем... «25 лет лагерей без права переписки»... В Киргизии... А ему-то и переписываться не с кем было... Так и отсидел до 42-го...
– А что в 42-м? – спросил Андрей. – Ведь война уже шла полным ходом?
– Вот в том-то и дело!.. Тут тоже есть маленькая предыстория, командир... – Индеец неожиданно улыбнулся. – В ноябре 1942 года две гвардейские казачьи дивизии, которые были созданы в начале войны, в 41-м году, для обороны Северного Кавказа, были переброшены на правый фланг фронта, под Моздок... Здесь 20 ноября был получен приказ об образовании 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса. Командиром корпуса был назначен генерал-майор Селиванов – один из замечательнейших военачальников нашей гвардейской советской конницы! Буденный по сравнению с ним, если честно, полный профан!.. В эти же дни стало известно и об окружении под Сталинградом 300-тысячной немецко-фашистской армии фельдмаршала Паулюса... Именно это известие и придало новые силы защитникам Кавказа... 3 декабря берлинское радио в очередной сводке с фронта сообщило, что «несколько дней тому назад на фланге германских войск в районе Моздока появилась дерзкая кучка донских и кубанских казаков. Командованием отдан приказ о немедленном уничтожении этой кучки конных бандитов...». А казачьи корпуса Селиванова и Кириченко тем временем прорвали фронт гитлеровских войск на глубину до 100 километров и стали выходить в тыл Моздокской группировки противника... Каким-то образом, но до деда дошло это сообщение немецкого радио. Может, кто из офицеров-энкавэдэшников проговорился... В общем... Дед напросился на прием к начальнику лагеря и попросил его ходатайства перед руководством – дед просился на войну, к «своим» казачкам, в 5-й Донской корпус!..
– Ну и что? Получилось?
– Знаешь, как это ни странно, но получилось!..
Сначала его направили рядовым в штрафбат. Летом 42-го, на Сталинградское направление... Там он был тяжело ранен, несколько месяцев лечился... Но, как говорится, «вину искупил кровью»... А при выписке из госпиталя опять попросился в 5-й Казачий корпус...
– И попал, надо понимать?
– Как раз перед самым началом наступления на Северном Кавказе, в январе 43-го... – Артур задумался ненадолго. – Участвовал в освобождении Ростова и Ставрополя... Потом освобождал Украину... В 44-м участвовал в Корсунь-Шевченковской операции... Потом его корпус участвовал в окружении и ликвидации в районе Кишинева 22 вражеских дивизий... А в конце войны вместе с другими частями форсировал Дунай и принял участие в битве за Будапешт...
– Ни хрена себе дед повоевал! – изумился Филин.
– Да уж... Повоевал... Трижды ранен был, но каждый раз к своим «дончакам» возвращался... И уж где-где, а на войне и проявились его качества настоящего, боевого, казачьего есаула...
– И награды есть?
– Конечно! Две Красные Звезды, орден Отечественной войны, две медали: «За Отвагу» и «За освобождение Будапешта»...
– Солидно!
– И это, если не считать царских!..
– Геройский у тебя дед, Артур, что и говорить!..
– Это верно, командир... Настоящий донской казак, одним словом!..
– А судимость?
– Сняли с него судимость... Еще в 45-м, после окончания войны... Реабилитировали вчистую!
...Индеец задумался ненадолго о чем-то о своем, и Филин, воспользовавшись моментом, задал вопрос, который «мучил» его уже давно:
– А что же ты офицером-то не стал, Артур? Собирался же вроде бы, насколько я знаю... Даже Московское Суворовское окончил...
– Да я и в военное училище уже поступил, было дело... В 81-м, в Ташкентское общевойсковое. – И тут лицо Артура исказила гримаса тяжелой душевной боли: – Да только не судьба...
– А что так? Расскажи!..
– В другой раз, командир... В другой раз... Долго рассказывать...
...Этот «другой раз» представился только едва ли не через год, уже весной 90-го года, когда Филин вновь вернулся в Отряд, в свою РДГ, после очередного ранения и вынужденного плена...[2]
Артур тогда тоже только-только оклемался после ранения, полученного в Абхазии. Они, эти двое, «меченные» пулями прожженные вояки, просиживая долгие часы на деревянных скамейках в парке госпиталя Бурденко, вели долгие-долгие разговоры «за жизнь»... Вот тогда-то Филин и вспомнил обещание Артура рассказать о том, как ему удалось не стать офицером...
Правда, Индеец сопротивлялся некоторое время, не особенно желая «раскрывать душу», а Андрей понял, почему, уже только после того, как услышал эту историю... И ему стало очень неуютно и стыдно за самого себя, за то, что, как медведь, залез неуклюжими лапами в чужую душу...
– Прости, Артур... Я не знал... Вот честное слово – если бы знал, что и как, то ни за что не стал бы расспрашивать!
– Да ладно, Андрюха, – отмахнулся Индеец. – Чего уж теперь... А с другой стороны – это жизнь... Такая, какая есть... И сложилась она так, как сложилась, и ничего теперь уже не изменить!.. Да и стесняться мне нечего... Казаки всегда, все пятьсот лет жили правилом «око за око, зуб за зуб»... Просто я сделал так, как должен был, вот и все...

Октябрь 1981 г. Ташкент. ТВОКУ им. Ленина.
«...Прошу направить меня в Афганистан
по семейным обстоятельствам!..»

...Ташкентское высшее общевойсковое командное Краснознаменное ордена Красной Звезды училище имени В. И. Ленина... В просторечье его называли «Ленинское училище»...
И ведет оно отсчет своей истории с 12 июля 1918 года...
Индеец родился и вырос в семье, где мужской профессией была армия, ведь и отец Артура, Наиль Сабиров, хоть и не родился казаком, но тоже был офицером... Майор, командир батальона Витебской воздушно-десантной дивизии... Так что... Выбор судьбы Артура был очевиден...
Летом 79-го пятнадцатилетний казачок поступил в Московскую «кадетку», а через два года после ее окончания – в Ташкентское общевойсковое... Отец, Наиль, правда, был не очень доволен выбором своего сына, он-то хотел, чтобы его сын поступил в «Рязанку» и в конце концов, как и он, стал офицером-десантником, но... Артур не очень любил небо... А если честно, то у него попросту была боязнь высоты...
Но было и еще одно обстоятельство, повлиявшее на его выбор... К лету 81-го Наиль Сабиров уже полтора года служил в Афгане... Артур, может, это и выглядело наивно, но хотел быть хоть таким вот образом поближе к своему отцу... Вот и приехал в Ташкент...
Очень неглупый, общительный паренек, Артур Сабиров как-то сразу завоевал доверие не только своих товарищей-сокурсников, но офицеров. В нем тут же проявились качества настоящего лидера, к которому прислушивались и за которым шли... И, как следствие, как только начались занятия после принятия присяги он был назначен командиром отделения, получив звание младший сержант... Начинался его самый первый учебный семестр...

...1 октября...

...В аудиторию, где курсанты первого курса слушали лекцию, вошел курсант с повязкой «Посыльный» на рукаве и обратился к преподавателю:
– Разрешите сделать объявление, товарищ подполковник?
– Говорите!
– Младшего сержанта Сабирова срочно в «Особый отдел»!
...Артур шел по пустым гулким коридорам Главного учебного корпуса и перебирал в голове все свои «проступки», которые могли стать причиной вызова к Бесу...
...Наверное, это было всеобщей армейской традицией во всех военных училищах почившего в бозе Советского Союза... Начальника «Особого отдела», то есть военного кагэбэшника училища, в котором учился ваш покорный слуга, тоже называли Бесом! Но у того хоть фамилия была подходящая – Бессонов... Фамилия же «особиста» ТВОКУ была совсем иной, но он тоже был Бес... Что и говорить... Не любили в войсках, за редчайшим исключением, представителей Комитета Глубокого Бурения за их вечную подозрительность и, как правило, мерзопакостный характер... Не любили и боялись... Даже командиры частей!.. Так уж было заведено, что «Особый отдел» подчинялся только своему командованию из Комитета... Эдакий троянский конь, от которого никто и никогда не знал, чего ожидать...
Через несколько минут он постучался в дверь «каземата»:
– Разрешите войти, товарищ майор?!
– Входи!
– Младший сержант Сабиров по вашему приказанию прибыл! – доложил Артур четко и стал «пожирать глазами» грозного майора.
А тот словно специально искал своим рукам какое-то занятие... Все перебирал и перебирал пальцами какие-то бумажки, лежавшие на его столе...
Эта «игра в молчанку» стала затягиваться, и Артур переступил с ноги на ногу, что тут же заметил майор:
– Что ты топчешься, как конь застоявшийся? Садись! – он взглядом указал на жесткий стул, стоявший около его письменного стола. – Нам с тобой очень серьезно поговорить надобно...
Артур сел и вопросительно посмотрел на Беса, а тот отвел взгляд к окну и спросил:
– Как идет обучение, младший сержант?
– Нормально, товарищ майор... – недоуменно ответил Артур.
– «Нормально»... А с сослуживцами как отношения?
«Неужели он меня решил в ротные «дятлы» вербануть! – пронзила мозг Артура мысль. – Вот же говно какое! Тут изворачиваться придется! Стучать на пацанов я не буду – это однозначно! А откажешь напрямую, так он, гнида «гэбэшная», со свету потом сживет!.. Тут надо как-то дипломатично послать его на хер! Чтобы без последствий обошлось...»
– Тоже нормально, товарищ майор...
– Никаких стычек, никаких нарушений дисциплины, никаких «неуставных взаимоотношений»? Все тихо и мирно? Тишь да гладь, да божья благодать?
– Так точно, товарищ майор!
– «Так точно, товарищ майор!» – повторил «особист» слова Артура. – Врешь небось, а? Ведь так не бывает!..
«Точно! – думал в тот момент Артур. – Щас в «дятлы» вербовать будет! Ну?! Что же делать-то?..»
– Я не знаю, товарищ майор, как оно там бывает. Только в нашей роте все в порядке!
– Ладно... Не надувайся, как воробей на морозе, все равно знаю, что врешь... А как у тебя дома? На родине?
1 2 3 4 5