Брик направляется к балкону.) Куда ты?
Брик: На воздух.
Большой Па: Нет, останься здесь, мы еще не закончили разговор!
Брик: Я думал, уже закончили.
Большой Па: Еще не начинали.
Брик: Значит, я ошибся. Прости.
Большая Ма (стоит в дверях, держась за ручку): Звонила мисс Салли. Знаешь, что она придумала? Выяснила у своего врача в Мемфисе, что такое спазмы. Ха! Ха! Ха! Говорит, ей стало легче жить, когда она узнала... Ну, открой!
Большой Па (придерживает дверь, чтобы она не вошла): Не открою. Я говорил, чтобы ты не таскалась здесь. В доме пять комнат. Нет, обязательно здесь проходить!
Большая Ма: Ну, разве можно так разговаривать! Ты еще это всерьез говоришь. (Он запирает дверь.) Дорогой ты мой! Дорогой! Ты не пошутил? Я ведь знаю, что ты любишь меня. (Еле передвигая ноги, с рыданием в голосе, она уходит. Голос у нее, как у обиженного ребенка. Брик срывается с места, берет костыль и направляется к галерее.)
Большой Па: Я одного прошу - оставить меня в покое. Она не верит, что меня от нее выворачивает. Я спал с ней слишком много лет. Надо было кончать это дело намного раньше, но старухе все было мало. Вот и растрачивался на нее. Говорят, каждому мужику отпущен свой лимит. Но все равно, кое - что у меня еще есть в запасе. Найду себе девку и отдам ей все, что осталось! За ценой не постою, удушу ее в мехах, закидаю бриллиантами и не буду слезать с нее до утра. Ха! Ха! Ха!
Мей (весело, за дверью): Это кто же так смеется?
Гупер: Это Большой Па смеется?
Большой Па: Дерьмо!.. Ну и сволочи оба! (Подходит к Брику, касается его плеча.) Да, Брик, мальчик мой, я... я... счастлив! Счастлив! (Покашливает, закусывая нижнюю губу, робко касается головой головы Брика. Но кашель усиливается; в смятении идет к столу, выпивает виски, лицо его искажено гримасой боли. Брик вздыхает и с усилием встает.) Что, ты не можешь посидеть спокойно?
Брик: Все жду.
Большой Па: Чего?
Брик (печально): Щелчка...
Большой Па: Что это еще за щелчок?
Брик: Щелчок в голове, после него наступает покой. Есть определенный предел, до которого я должен дойти, а когда я дохожу до него, раздается щелчок, вроде как... или...
Большой Па: Как?
Брик: Как щелчок выключателя, только в голове, свет гаснет, наступает прохлада ночи (глядит, печально улыбаясь) и покой.
Большой Па (свистит от удивления, подходит к Брику сзади и берет за плечи): Господи, а я и не знал, что тебе так скверно! Потому, малыш, ты стал алкоголиком?
Брик: Именно алкоголиком, папа. (Снова наливает виски.)
Большой Па: Пока думал о смерти, забыл обо всем. Я и не знал, что мой мальчик спился у меня под носом.
Брик (мягко): Теперь знаешь. Мне сейчас лучше побыть одному и ... помолчать.
Большой Па: Ты уже достаточно долго сидел молча один, а сейчас говоришь со мной. Во всяком случае я говорю с тобой. И ты будешь сидеть и слушать меня, пока я не скажу тебе, что мы закончили разговор.
Брик: Но этот разговор ни к чему не приведет! Сколько таких было! И, наконец, это... это... мучительно!
Большой Па: Хорошо, пусть это мучительно, но ты не встанешь с этого кресла! И костыль у тебя отниму. (Выхватывает у него костыль и бросает его.)
Брик: Я могу поскакать на одной ноге, упаду - поползу на четвереньках.
Большой Па: Смотри только, не сползи с моей плантации, а то придется выпрашивать на выпивку в дешевых забегаловках.
Брик: Я согласен, папа.
Большой Па: Но я не согласен. Ты мой сын, и я поставлю тебя на ноги. Теперь, когда меня самого поставили на ноги, я займусь тобой и приведу тебя в порядок!
Брик: Неужели?
Большой Па: Сегодня пришло заключение из клиники Очнера. (Лицо загорается радостью.) Единственное, что у меня могли обнаружить в этой знаменитой клинике, это спазмы толстого кишечника. Да и нервы у меня стали ни к черту из - за всех этих передряг.
В комнату вбегает маленькая девочка с горящим бенгальским огнем; она похожа на обезумевшую обезьянку и скачет туда и обратно, пока Большой Папа не выгоняет ее. Молчание. Отец и сын смотрят друг на друга. Издалека доносится женский смех.
Брик: Ты не был готов уйти?
Большой Па: Куда уйти!.. Когда мы уходим, мой мальчик, то уходим в никуда и навечно; что человек, что зверь, что птица - все одно! Да, я думал, что мне конец. Но сегодня я вздохнул свободно. Впервые за столько лет! Господи - три года! Это тянулось... (Слышен смех бегущих людей, мягкий звук взрывающихся ракет; их свет заливает комнату. Брик пристально смотрит на отца трезвым взглядом, затем неожиданно вскакивает с кресла и скачет на одной ноге за костылем, опираясь на мебель. Хватает костыль и торопится на галерею. Отец ловит его за рукав белой шелковой пижамы.)
Большой Па: Останься здесь, сукин сын, пока не разрешу тебе уйти!
Брик: Не могу. Мы говорим, говорим - замкнутый круг. Кончаем, где начали, и всякий раз выясняется, что тебе нечего мне сказать.
Большой Па: Мне нечего сказать? А то, что я буду жить, когда был уверен, что умру?
Брик: Ах, это... Да...
Большой Па: Сядь, спившийся щенок.
Брик: Папа...
Большой Па: Делай, что тебе говорят. Пока я здесь хозяин. (Вбегает Большая Мама, грудь ее вздымается от волнения.) Черт возьми, что тебе здесь нужно?
Большая Ма: Почему ты так кричишь? Я не могу больше...
вы - но - си - и - и - ть это! Не могу выносить!
Большой Па (замахивается на нее): Пошла вон!..
Рыдая, она выскакивает из комнаты.
Брик (мягко и печально): Господи...
Большой Па (яростно): Вот тебе и Господи!
Брик вырывается из рук и скачет на костыле на галерею. Большой Папа выдергивает у него из рук костыль и Брик, подворачивая лодыжку, цепляется за стул, издавая пронзительный крик от боли; теряет равновесие и падает на пол, стул опрокидывается на него.
Большой Па: Выродок, сын этой тупой твари!
Брик: Отдай костыль. (Большой Папа швыряет костыль в другую сторону.) Па, отдай костыль.
Большой Па: Зачем ты пьешь?
Брик: Не знаю, отдай мне костыль!
Большой Па: Подумай лучше, зачем ты пьешь, и брось пить.
Брик: Прошу тебя, отдай мне костыль, я не могу встать с пола.
Большой Па: Ответь сначала на мой вопрос. Зачем ты пьешь? Почему ты выбрасываешь свою жизнь, будто какой - то хлам, подобранный на улице?
Брик (привстав на колени): Па, мне больно. Я подвернул сломанную ногу.
Большой Па: Прекрасно! Значит, ты не совсем еще отупел от виски и можешь чувствовать боль.
Брик: Ты пролил мой виски...
Большой Па: Давай заключим сделку - ты скажешь, зачем ты пьешь, а я дам тебе выпить. Сам налью.
Брик: Сначала дай выпить, потом отвечу.
Большой Па: Нет. Сначала скажи, что тебя заставило пить?
Брик: Отвечу одним словом.
Большой Па: Каким?
Брик: Отвращение! (Раздается мелодичный бой часов. Большой Папа бросает короткий неистовый взгляд.) Ну, как насчет виски?
Большой Па: Отвращение к чему? Ответь сначала. Бессмысленно питать отвращение неизвестно к чему. К чему ты питаешь отвращение? Скажи, к чему?
Брик пытается (пытается подняться с пола, цепляясь за кровать): Хорошо. Постараюсь. (Большой Папа наливает виски и торжественно подносит Брику. Молчание. Брик пьет.) Ты когда-нибудь слышал слово "ложь"? Знаешь, что оно означает?
Большой Па: А что, тебе кто-нибудь врал?
Дети (хором за сценой нараспев): Мы хотим Большого Папу! Мы хотим Большого Папу!
Гупер (появляется в дверях на галерее): Большой Папа, дети зовут тебя.
Большой Па (грубо): Гупер, выйди.
Гупер: Извини.
Большой Па (захлопывает за ним дверь): Кто тебе врет? Мэгги?
Брик: Не она. Это не имеет значения.
Большой Па: Так кто же и о чем тебе врет?
Брик: Никто и ни о чем...
Большой Па: В чем же тогда дело, черт побери?
Брик: Все, все вокруг.
Большой Па: Что ты трешь лоб? Голова болит?
Брик: Нет. Я пытаюсь...
Большой Па: ...собираться с мыслями. Но ты уже не можешь. Твои мозги проспиртованы, пропитаны на сквозь. (Вырывает стакан из рук Брика.) Что ты, черт возьми, можешь знать о лжи? Да я книгу мог бы о ней написать, и все равно всего бы не высказал. Даже близко бы не подошел. Страшно подумать, сколько раз я мирился с ложью. А притворство? Говоришь не то, что думаешь, делаешь не то, что чувствуешь. Или вот, делаю вид, будто люблю жену, а на самом деле вида ее не терплю. Это после сорока - то лет. Врал, даже когда лежал на ней... Притворялся, что люблю Гупера, сукина сына, жену его Мэй и его пятерых ублюдков, орущих, как попугаи в джунглях. Господи, да мне смотреть на них тошно... А церковь! Всего выворачивает, стоит прийти в церковь, но я хожу. А эти клубы! Масоны!... А светское вращение. Дерьмо! (Боль заставляет его скрючиться, он опускается в кресло, голос становится мягким и хриплым.) А вот тебя я люблю, сам не знаю, за что. Всегда уважал и любил тебя и еще свою плантацию, свое дело, за то, что оно сделало меня человеком. Вот тебе и вся правда... А жизнь свою прожил во лжи и рядом с ложью!.. Почему ты не можешь жить так?... Придется, черт возьми, ведь кроме лжи и фарисейства в жизни ничего нет. Если есть что другое, скажи.
Брик: Есть. Есть еще одна штука, с которой можно жить.
Большой Па: Какая же?
Брик (поднимая стакан): Виски...
Большой Па: Это не жизнь. Это бегство от жизни.
Брик: А я и хочу убежать от нее.
Большой Па: Тогда застрелись. Я все - таки скажу тебе кое - что. Еще совсем недавно, когда я думал, что дни мои сочтены... (Эту речь он произносит в стремительном темпе.) ...я решил оставить тебе мое дело. Гупера и Мэй я ненавижу, знаю, что они платят мне тем же, а пять их маленьких обезьян мне противны, потому что - копия родителей. Почему я должен двадцать восемь тысяч акров богатейшей земли отдавать Гуперу в наследство? Почему? Но, с другой стороны, Брик, почему я должен, черт возьми, облагодетельствовать болвана, присосавшегося к бутылке? Любил я его - не любил? Почему? Когда он теперь сущий балласт? Нравственный урод?
Брик (улыбаясь): Понимаю тебя.
Большой Па: Если правда понимаешь, значит, ты умней меня, потому что мне совершенно ничего не понятно, я тебе вот что скажу. Я еще не составил завещания! Слава Богу, теперь срочности нет. Можно обождать. Но ты возьмешь себя в руки или нет?
Брик: Может быть.
Большой Па: И тебя это не волнует?
Брик (хромая, идет к галерее): Нет, не волнует... А не пойти ли нам поглядеть фейерверк, ведь это в честь твоего дня рождения, а заодно глотнем свежего воздуха.
Он останавливается в дверях галереи. В небе вспыхивает зеленые и золотистые огни фейерверка, освещая все вокруг.
Большой Па: Погоди!.. Брик... (Его голос прерывается, внезапно он становится застенчивым, почти нежным. Жесты сдержаны.) Давай не останавливаться на полпути. Доведем разговор до конца. Хоть сегодня. У нас всегда что - то оставалось недосказанным. Наверное, потому, что каждый не был достаточно честен друг с другом...
Брик: Я никогда не лгал тебе, папа.
Большой Па: А я? Когда - нибудь лгал тебе?
Брик: Нет.
Большой Па: Значит, есть по крайней мере два человека, которые никогда не лгали друг другу.
Брик: Но мы не говорили откровенно.
Большой Па: Попробуем теперь. Ты говоришь, что пьешь, надеясь убить в себе отвращение ко лжи.
Брик: Ты просил сказать, почему я пью.
Большой Па: Но разве виски - единственное средство убить это отвращение?
Брик: Теперь да.
Большой Па: Но так ведь не было?
Брик: Тогда я был еще молод и верил. Человек пьет в надежде забыть, что он уже не молод и ни во что больше не верит...
Большой Па: Во что ты верил?
Брик: Верил...
Большой Па: Но во что?
Брик (упрямо): Верил.
Большой Па: Не знаю, какого черта ты имеешь в виду под дурацким словом "верил". Похоже, ты и сам понятия не имеешь, что это значит. Но если у тебя еще сохранилась страсть к спорту, вернись в будку комментатора...
Брик: Сидеть в стеклянной кабине и наблюдать за игрой, в которой сам не принимаешь участия? Описывать то, что сам уже не можешь сделать, в отличие от игроков? Потеть от напряжения, переживать все острые моменты игры, для которой сам не годишься? Пить кока - колу, разбавленной виски? Думаешь, я могу это вынести? Это все не то, отец. Время обогнало меня... Пришло первым...
Большой Па: Просто сваливаешь с себя ответственность за свои неудачи: виновато время, "отвращение" ко лжи. Чушь собачья! Пустые слова. На этом ты меня не проведешь.
Брик: Я был вынужден тебе кое - что объяснить, чтобы ты дал мне выпить.
Большой Па: Ты начал пить после того, как умер твой друг Скиппер.
Молчание несколько секунд. Брик тянется рукой к костылю.
Брик: Что ты хочешь этим сказать?
Большой Па: Ничего. (Брик, хромая, идет на галерею, избегая внимательного и пристального взгляда отца.) Вот Гупер и Мэй считают, что было что - то не совсем обычное в ваших...
Брик (останавливается, прислонившись к стене): Необычное?
Большой Па: Ну, что - то не совсем нормальное было в вашей дружбе...
Брик: Они тоже так считают? А я думал, это только намеки Мэгги... (Отрешенность Брика мгновенно исчезла. Сердце забилось, лоб покрылся потом, дыхание стало убыстренным, голос хриплым. Большой Папа ведет разговор робко - для него это пытка. Брик, наоборот, яростно налетает на отца; он резок и несдержан. Мысль о том, что Скиппер умер, не выяснив отношений с ним, для Брика мучительна. Ему приходиться все время "делать вид", ибо мир, в котором живет Брик, пропитан ложью, и он пьет, чтобы убить свое отвращение к нему. В этом корень его неудач. Птица, которую я хотел поймать в гнезде этой пьесы, лежит отнюдь не в разрешении психологических проблем человека. Мне хотелось поведать об истинном опыте тех людей, что познали мрачные мгновения, иногда мимолетно объединяющие тех, кто попал под грозовую тучу кризисной ситуации. Но какая - то тайна человеческой жизни всегда остается нераскрытой и в пьесе... Последующую сцену следует играть с невероятной сосредоточенной силой, сдерживающей то, что остается недосказанным.)
Брик: Кто еще так думает? Ты тоже? Кто еще?
Большой Па (нежно): Погоди, погоди, сынок... Я многое видел в своей жизни.
Брик: Какое это имеет отношение к...
Большой Па: Я сказал, погоди...
Брик: Значит, и ты так думаешь?!
Большой Па: Постой, не торопись...
Брик: Ты тоже так думаешь, ты называешь меня своим сыном и педерастом. Ага! Так поэтому ты поселил меня и Мэгги в эту комнату, комнату Джека Стро и Питера Очелло, в которой эти старички - сестрички спали в одной постели и в которой они оба умерли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9