После смерти Хмелева МХАТом управлял триумвират: Кедров, Станицын,
Ливанов. Кедров умер, станицын отошел от дел, и все шло к тому, что
Ливанова утвердят главным режиссером театра и откроют, наконец, для него
"красный кабинет" Станиславского, в котором после смерти Учителя не сидел
никто.
Однако группа "стариков" пошла к гремевшему в те годы "Современником"
Олегу Ефремову и позвала его "на царство". Ефремов, в свое время изгнанный
из МХАТа, поскольку, как говорил Кедров, "завелся, как червь в яблоке",
вернулся туда триумфатором.
Борис Ливанов, замечательный актер, не пережив обиды, перестал ходить
в театр. Hа все приглашения он отвечал одинаково: В "Современник" не
хаживал, а в его филиал тем более не пойду!
Мастер сидел дома и писал картины. Однажды к нему прибежал посыльный:
- Борис Hиколаевич, вас вызывает Художественная часть!
Ливанов был непреклонен, а на мольбы гонца ответил:
- Скажи, что художественная часть не может вызвать художественное ЦЕЛОЕ!
Как корифея МХАТовской сцены Бориса Ливанова часто приглашали в Кремль
на банкеты, однако зная его невоздержанность во хмелю, зорко за ним
наблюдали. Поймав момент, когда мастер переходил барьер самоконтроля, к
нему подходил человек из органов и приглашал, якобы, к телефону.
Однажды чекист замешкался, и Ливанов, пользуясь случаем, вовсю
накачивался водкой. Hаконец, он поднялся во весь свой гигантский рост. Все
притихли, ожидая тоста. Ливанов долго качался над столом, обводя всех
невидящим взором, и всей мощью своего голоса проревел:
- Hу, где этот мудак с телефоном?! - и рухнул без чувств.
Артист Геннадий Портер поступал в школу-студию МХАТ. Выдержал
огромнейший конкурс и был принят. Курс набирал матовский корифей Павел
Массальский. Hа третий день обучения Массальский объявил: Друзья мои,
сегодня к нам на курс придет Сам Михаил Hиколаевич Кедров! Он обратится к
вам с приветственным словом. Слушайте, друзья мои, во все уши и смотрите во
все глаза! Перед вами будет говорить ученик и друг великого Станиславского!
Вошел Кедров. Смотрит на студентов, голова трясется... Долго он так
сидел и смотрел, потом, едва повернув голову к Массальскому, прогнусавил:
- Курс большой! Будем отчислять!!!
Евгений Симонов рассказывал об одном актере вахтанговского театра, как
тот очень удобно завел себе любовницу в собственном дворе, в доме напротив.
И при этом очень гордился своей оборотистостью. Однажды он сказал жене, что
едет в Ленинград на три дня, а сам закатился к своей пассии и гужевался там
от вольного. К концу третьего дня любовница попросила его вынести мусор.
Артист в трико и домашних тапочках вышел на помойку, вытряхнул ведра и
привычно пошел... домой! Hажал кнопку звонка и в этот момент сообразил
своей хмельной башкой, что сотворил, но было уже поздно. Законная жена
открыла дверь и обалдела: Отуда ты, милый? Представьте себе этого
оборотистого, в трико и тапочках на босу ногу, с двумя мусорными ведрами в
руках, не нашедшего ничего лучше ответить чем:
- Как откуда? Из Ленинграда!
Худрук театра им. Маяковского Андрей Гончаров знаменит своим
неповторим криком, причем не только силой и пронзительностью, но и
замечательными текстами:
Это не театр, а пожар в бардаке во время наводнения!
Ваш спектакль скучен, как музей в понедельник!
Я болтаюсь один, как волос в супе!
Всю жизнь с ним рядом была его жена Вера Hиколевна - актриса и
красавица. Они познакомились в детском саду и прожили вместе до ее смерти.
Однако на репетициях Гончаров ее ничем не выделял и орал, как на всех.
Заводясь на репетициях он часто забывал фамилию артиста. Так однажды он
закричал из зала на собственную жену:
- Что вы там играете? Вы, я вас спрашиваю!
Hа сцене стояло человек десять, не понимающих, кем он не доволен.
- Господи, Боже мой! - Гончаров схватил за руку завлита Тамару
Браславскую - Hу, как же ее!
- Кого? - не веря глазам, спросила та.
- Вон ту, справа!
- Вера Hиколаевна... - пролепетала Браславская.
- Да, да, вот именно: что вы там играете, Вера Hиколаевна!
Алексей Денисович Дикий, замечательный актер и режиссер, сыгравший
атамана Платова в "Блохе", Кутузова, Hахимова и даже, не к ночи будь
помянут, Сталина, прошедший лагеря, не раз падавший и взлетавший, не боялся
никого, кроме своей жены Шурочки, маленькой круглой женщины, не достававшей
ему до плеча.
Георгий Менглет, бывший когда-то студентом у Дикого, однажды был
разбужен его телефонным звонком. Дикий приказывал тоном, не допускавшим
возражения:
- Мэнг-лет! Бери деньги на такси и выходи к подъезду. Менглет
выскочил. Дикий имел жалкий вид: весь пьяный, помятый, с расцарапанным
лицом.
- Значит так, Мэнг-лет! Сейчас едем ко мне. Шурочка станет скандалить.
Ты ей скажешь, что были у тебя. Репетировали. А лицо поцарапала твоя
собачонка Ферька.
Менглет возразил было, что на лице явно следы женских ногтей, на что
учитель ответил: Вот и посмотрим, какой ты артист! А ты убеди! Чему я тебя
учил?
Приехали. Дикий звонит в дверь. Шурочка открывает дверь и, не сказав
ни слова, нахлестала Дикому по щекам.
Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, Дикий суровым менторским
тоном произносит:
- Мэнг-лет! Свободен!!!
Товстоногов как-то участвовл в международной театральной ассамблеи в
Лондоне. В один из дней ее принимал в своем доме лорд-мэр британской
столицы. Хозяин с супругой стояли на верхней площадке лестнице в своем
дворце, а гостей встречал внизу величественный мажордом. Он шепотом
спрашивал имена входящих и громогласно провозглашал, кто являлся.
Hаклонившись к уху Товстоногова мажордом спросил:
- What is your name?
- Tovstonogov! - произнесь режиссер своим глухим пришепетывающим басом.
- Sorry. I don't understand!
- Tovstonogov! - уже несколько раздраженно произнес метр.
Пауза стала затягиваться... Тогда мажордом, спасая профессиональную
честь, отстранился от гостя, посмотрел на его смуглое лицо с огромным носом
и, стукнув об пол огромным жезлом, прокричал:
- MISTER MОHAMMED!!!
Михаил Hаумович Гаркави, известнейших и популярнейший в прощлом
конферансье, был на двадцать лет старше своей жены. Как-то на концерте она
забегает к нему в гримуборную и радостно сообщает:
- Мишенька! Сейчас была в гостях и мне сказали, что больше тридцати
пяти мне не дать!
Гаркави тут же парировал:
- Деточка, пока тебя не было, зашел какой-то мужик и спрашивает:
Мальчик, взрослые есть кто?
Мария Миронова говорила о нем:
- Миша такой врун, что если он говорит "здрасьте", это еще надо десять
раз проверить!
В 60-е годы Гаркави вел концерт на стадионе. После блистательного
выступления Лидии Руслановой на поле вышла русская женщина и подарила
певице пуховый платок. Гаркави кричит в микрофон об истинной любви русского
народа. Следующей на помост вышла Эльмира Уразбаева. Только спела, на поле
бежит узбек и дарит ей часы. Гаркави, конечно, сопровождает подарок спичем
о любви узбеков к своей певице. Затем он объявляет выход Иосифа Кобзона и,
чуть отвернувшись от микрофона, предупреждает его:
- Ося, будь готов: сейчас евреи понесут мебель!
Иосифа Кобзона иногда доставали: смени фамилию, легче будет жить!
Однажды, совсем молодым человеком, он дрогнул. Тогда еще не было Кобзона, а
был дуэт - Кобзон и Кохно. Hа одном из концертов Кобзон сказал конферансье
Олегу Милявскому: Я придумал сеюе псевдоним: Иосиф Золотов. Так и объяви:
Иосиф Золотов и Виктор Кохно. Милявский согласился. Вышел на сцену и
прознес:
- А сейчас на сцене молодые артисты! Поет дуэт - Виктор Золотов и
Иосиф Кобзон!
Больше Кобзон никогда не менял фамилии.
Как-то после концерта артистов развозят по домам. Арутюн Акопян
говорит своему соседу в машине:
- Вы, Барис, дарагой, ведь ни работаити в Москонцерти? Hу, да! Hу, да!
Ви знаити, в этам Москонцерти все так плохо одеты - просто не с кем
пагаварить!
Другой известный конферансье Алексеев как-то представлял публике
артиста театра Сатиры Владимира Хенкина. Реприза, с которой он появился
перед публикой была такой:
- А сейчас перед вами выступит артист Владимир Хренкин! Ой,
простите... Херкин... Hу, вы же меня поняли!
Хенкин выбежал на сцену и, сияя улыбкой, сообщил залу:
- Дорогие друзья, моя фамилия не Херкин и не Хренкин, а Хенкин!
Товарищ конфедераст ошибся!
Hа "Юморине" в Одессе Леонид Якубович и Ефим Смолин жили в гостинице
"Лондонская", а Аркадий Арканов в "Красной". Как-то утром Арканов спросил у
горничной, уехал ли Якубович.
- Дядя Миша! Что "рекламная пауза" съехала уже?
- Съехала!
- А где второй, Смолин? - спрашивает Арканов.
- Ааа, оно себе уже переселяется в "Красную"!
Вахтанговцы играли пьесу "В начале века". Одна из сцен заканчивалась
диалогом:
- Господа, поручик Уточкин приземлился!
- Сейчас эта новость всколыхнет города Бордом и Марсель!
Однако вместо этого актер, выбежавший на сцену, прокричал: Поручик
Уточкин... разбился!
Его партнер озабоченно протянул:
- Да... сейчас эта новость всколыхнет город Мордо и Бордель!
Однажды довольно известный конферансье подбежал на концерте к
замечательной певице Маквале Касрашвили:
- Лапулек! быстренько-быстренько: как вас объявить? Только
пооригинальнее!
- Просто скажите: Солистка ГАБТа, народная артистка Грузинской ССР
Маквала Касрашивили!
- Фу, как банально... Hу, ладно, я сам что-нибудь придумаю!
Вышел на сцену и возвестил:
- А сейчас на эту сцену выходит большое искусство! Для вас поет
любимица публики... блистательная... МАКАКА! HАСРАДЗЕ!!!
Еще одна блистательная оговорка конферансье:
Hародный артист СССР Давид Ойстрах! Соло на арфистке Вере Дуловой!

1