- Это же не труд - если весело, если с песней!…
– Вы сама и пойте! - вопили упыри. - Мы не знаем песен! Мы петь не умеем!
– Владимирский централ, ветер северный… - утробно завыл Чечкин.
– Брилыч калдырям за каждую фигню деньги платит, а нам бесплатно вкалывать? - добавлял жару Гершензон.
Моржов тихонько ухмылялся. Употреблением слова «субботник» Розка могуче расширила для упырей поле свободы и теперь пожинала неожиданные для себя плоды. Розка смотрела на взбесившихся упырей в полном обалдении. Её пионерский энтузиазм уже выглядел кустом акации, по которому сечёт ливень.
Гонцов нырнул под стол, и там вдруг оглушительно грохнуло. Розка подпрыгнула. Упыри завизжали от восторга. Щёкин, вздохнув, бросил сигарету, нагнулся и за шкирку выволок из-под стола Гонцова, в руках которого были зажигалка и вторая дымящаяся петарда. Щёкин вырвал петарду у Гонцова и бросил её под ноги упырям. Взрыв скинул упырей со скамейки.
– Всё, хорош, - глухим, низким голосом сказал Щёкин. - Поизгалялись, и будет. А ща грабли в руки и за работу.
Он говорил с брезгливо-утомлёнными интонациями. Моржов думал, что бунт упырей не унять, но упыри, галдя, подчинились Щёкину, разобрали грабли и побрели на берег. Моржов не мог найти объяснения такому послушанию.
Щёкин взглянул на Розку.
– Я пойду гребсти под окнами, - предупредил он. - Мне оттуда всех видно. Но ты уж дальше сама…
Розка мгновенно оправилась от замешательства, насмешливо фыркнула Щёкину и помчалась вслед за упырями. Моржов докурил и пошагал за Розкой.
На берегу, столпившись кучей, упыри беспорядочно ворошили граблями гальку друг у друга под ногами.
– Ребята!… - налетела Розка. - Надо распределить участки!…
Моржов приложил к очкам бинокль и стал смотреть на Розку. Розка была в резиновых сапожках, трико и футболке. Лифчика она явно не надела, но, туго накаченная энтузиазмом, казалась целиком отлитой из резины - от движений у неё даже груди не прыгали.
Упыри принялись граблями очерчивать вокруг себя кривые круги - обозначали свои участки. Они походили на учетверённого Хому Брута, который неохотно оборонялся от симпатичного Вия.
– Нет, не так!… - усердствовала Розка. - Надо вот так!…
Розка побежала по берегу, сапогом отшаркивая по земле разделительные линии. Ничков тотчас бросил грабли и пошёл за Розкой, шагами придирчиво измеряя равенство участков. Серёжа Васенин сразу принялся за работу. Наташа Ландышева черенком своих граблей взрыла глубокую борозду, строго определяя свои границы. На пути её черенка попалась пластиковая бутылка, и Наташа хладнокровно столкнула её на соседний участок.
Запыхавшаяся Розка вернулась к Моржову. Моржов посмотрел на Розку - румяную, разгорячённую, довольную - и сразу представил её таковой после секса. Но мерцоид не появился. Видимо, трудовой порыв вовсе не способствовал его формированию. Сейчас ожидание Моржовым мерцоида от Розки было равносильно тому, если б Рабочий из знаменитой скульптурной группы ожидал поцелуя от Колхозницы.
– А теперь, ребята, объявляю соревнование! - звонко закричала Розка. Упыри хмуро оглянулись. - У кого мусорная куча будет больше, тот получит приз: самый большой кусок торта!
Торт в кухоньке стряпали Милена и Сонечка. Моржов видел, как они накрошили печенья и замесили его со сгущёнкой.
– Призом и наградой должно быть чувство наибольшего удовлетворения от проделанной работы, - вполголоса назидательно сказал Моржов Розке. - А ты им про материальные блага…
– Иди в пень, - не оборачиваясь, быстро ответила Розка. - И вообще, иди тоже греби.
Упыри обдумали Розкино обещание.
– Лучше бы денег заплатили! - крикнул Гершензон.
– Зажритесь своим тортом! - плачуще завопил Ничков, словно его обманули. - Пускай его ваша Дерьмовочка лопает!
– Мне торт! - заорал Чечкин и принялся неистово орудовать граблями. - Да я вам за секунду тут всё уберу!
А Гонцов молча сидел за большим валуном, и там что-то тихо дымилось.
Серёжа Васенин скрёб старательно и педантично. Наташа Ландышева, словно танцуя, ходила по своему участку на пуантах и внимательно вглядывалась в землю. Она предпочла прибираться точечно. Время от времени она прицеливалась граблями во что-то мусорное и перекидывала банку или бутылку на участок Серёжи - будто играла в гольф.
– Веселее, ребята, веселее! - не унималась Розка. - Толстый торт ждёт победителя! А ну-ка, кто у нас удостоится звания Великого Чистильщика? Мусор - наш враг! Сделаем чистым свой дом - чище будет планета! Мусор, убирайся вон! Эскадрон истребителей мусора объявляет войну бутылкам и банкам!…
Розке, похоже, казалось - как ди-джею, - что если она замолчит, то произойдёт жуткая катастрофа. От Розкиных воплей у Моржова уже звенело в голове. На углах участков потихоньку появлялись безобразные груды мусора.
– Гонцов, а где твой мусор? - жизнерадостно спросила Розка.
– А я его сразу жгу, - издалека ответил Гонцов. За его камнем дымилось всё гуще и уже завоняло палёным пластиком. - Мне торт не нужен.
– А тебе, Дерьмовочка, тоже торт не нужен? - злобно крикнул Ничков Наташе.
– Сам ты Дерьмовочка. А торты я не ем, - независимо ответила Наташа. Свой мусор она продолжала кидать Серёже Васенину.
Гершензон распрямился с граблями в руках, как с винтовкой.
– Тогда делись своим мусором со всеми! - закричал он. - Чего ты его только одному Пектусину отдаёшь?
– Делись! - запоздало спохватился Чечкин.
– Буду я ещё ерундой заниматься, - ответила Наташа и носочком перекинула новую бутылку в кучу Серёжи.
– Паца, Пектусин у нас мусор ворует! - завопил Чечкин.
– Тебе мусор не нужен, а нам нужен! - заявил Гершензон.
Ничков решительно пошагал к куче Серёжи Васени-на и ногой отгрёб часть мусора в сторону.
– А мне?… А меня?!. - поразился Чечкин.
Он отшвырнул свои грабли, помчался к Серёжиной куче и рухнул на неё грудью, подгребая мусор под себя.
– Ты чо столько берёшь? - возмутился Ничков, вцепляясь в спину Чечкину. - Сыпь половину обратно!
Возле них уже каким-то образом оказался Гонцов.
– Колобашки!… Колобашки!… - тараторил он, выдёргивая из кучи пластиковые бутылки. - Я из них на костре колобашки выплавлю!…
Гершензон подбежал и с размаху вонзил в Серёжину кучу грабли, отодвигая ими Чечкина. Чечкин заорал. Ничков выпустил его и кинулся к Гонцову, принялся выдёргивать бутылки у Гонцова из рук. Гонцов заслонялся плечами, вертелся, верещал.
– Живо положил на место! - рычал Ничков. - В башню дам!
Гершензон граблями потащил мусор на свой участок. Чечкин вцепился в грабли и поволокся по земле. Гонцов споткнулся об него и повалился на спину. Ничков коршуном упал на Гонцова, отбирая бутылки и швыряя их в разные стороны.
– Ребята, вы чего?… - растерянно бормотал Серёжа Васенин. - Всем мусора хватит… Берите сколько хотите…
Розка уже спешила к схватке, из которой во все стороны летели бутылки и банки.
– Мальчики, всем торта достанется!… - увещевала она.
– Я тебе, сука, этот торт в жопу забью! - уже рыдал Гонцов, тыча кулачишком в скулу Ничкова.
Наташа Ландышева смотрела на разгорающуюся драку издалека. Она упёрла руки в пояс и, расправив плечи, делала торсом гимнастические повороты.
Свалка слегка переместилась набок, и грабли в руках Гершензона треснули. Гершензон поднял обломанный черенок и изумлённо посмотрел на его щепастый кончик.
– Падлы… Грабли сломали… - потрясённо прошептал он.
– Уй-я-а-а!… - визжал Чечкин, придавленный дерущимися Ничковым и Гонцовым.
Ничков вырвался от Гонцова, которого сзади уже бил по голове бутылкой измятый Чечкин.
– Нате вам ваш мусор! - прохрипел Ничков. Стоя на коленях, он начал хватать мусор из кучи руками и швырять его в Гонцова и Чечкина.
– Чо в меня-то!… - закрывался Гонцовым Чечкин. Подбежала Розка и принялась ловить Ничкова за руки.
– А ты чо смотришь, урод! - напал Гершензон на Серёжу Васенина. - Паца, бей Пектусина!…
Он размахнулся обломком своего черенка. Серёжа в ужасе отшатнулся. Палка просвистела мимо него и врезала Розке поперёк задницы. Розка ахнула, выгнулась дугой, схватившись обеими руками за ягодицы. Гершензон от страха присел и в полуприседе стреканул прочь с поля боя, задымлённого костром Гонцова.
Моржов и Щёкин вклинились в драку с двух сторон. Субботник закончился.
На лавочке рядом с Моржовым сидела кошка. Она обернула себя хвостом и напоминала полосатую амфору. На Моржова она не смотрела, но в её облике явственно читалось предупреждение: если Моржов поведёт себя некорректно, она более не сочтёт возможным находиться рядом с хамом.
Моржов вёл себя корректно. Полчаса назад он позвонил Сергачу и теперь смиренно ждал, когда ему привезут девчонку. Сауна уже была выкуплена. Та же самая сауна, в которой он так нелепо и некрасиво сцепился с пьяной Алёнушкой.
Моржов произвёл подсчёты и с изумлением убедился, что у него уже три недели не было женщины. Да - мерцоиды, да - Розкина задница и Сонечкины титьки, но более - ничего. Самое удивительное, что всё это время на баб Моржова особенно и не клинило. У Моржова имелись три варианта объяснения этому: а) внезапная старость; б) импотенция от раскодировки; в) активная жизненная позиция. Короче говоря, требовалось разобраться, да и вообще. Моржов прикатил в Ковязин, выкупил сауну и сделал Сергачу заказ. И теперь он сидел на лавочке во дворе бани, ждал девчонку и медленно впадал в дежа вю. Тот же шансон звучал из окошек, тот же грузовик лежал брыльями на чурбаках, та же ржавая труба на растяжках торчала в небо, где горел тот же вечерний свет.
Хрустя гравием, в ворота въезжала всё та же белая «Волга» с дочерна затонированными окнами. Моржов потряс головой, отгоняя наваждение. «Волга» остановилась. «Вот сейчас откроются дверки, и с двух сторон из машины выйдут Ленчик и Алёнушка», - подумал Мор-жов. Мир вокруг словно заколдовало. Дверки «Волги» открылись, словно растопорщились жёсткие надкрылья жука, и из машины вылезли Ленчик и Алёнушка.
Моржов заново и целиком мгновенно пережил ту безобразную сцену в сауне, и паника так торкнулась в его грудь, что кошка стрелой полетела прочь с качнувшейся лавочки.
– Здорово! - весело кричал Ленчик, шагая к Мор-жову с протянутой для рукопожатия ладонью. - Как жизнь, бля? Всех девок в лагере оттрахал?
– Слушай, а поменять девчонку нельзя? - спросил у Ленчика Моржов вполголоса - так, чтобы Алёнушка не слышала.
– Ща, бля, я по всему городу колесить буду, тебе девку искать!… - возмутился Ленчик, запихивая в карман деньги. - Алёнка нормальная девка! Чего ты меня косячишь?
Обидевшись, словно Моржов оскорбил его жену, Ленчик вернулся в машину, хлопнул дверцей и рванул с места. Алёнушка, качаясь на каблуках, проваливающихся в шлак, подошла к Моржову и вгляделась в него, будто пыталась что-то вспомнить.
Моржов тоже осторожно посмотрел на Алёнушку сверху вниз. Вспомнит ли она его? Пьянущая же приходила… Алёнушка, как и в прошлый раз, была раскрашена не хуже собора Василия Блаженного. Сейчас она показалась Моржову очень сложной заводной игрушкой. Да, у него имелся ключ, но куда его вставлять, Моржов не знал (причём похабные аналогии были здесь неуместны). Моржов почувствовал, что он не хочет Алёнушку. Просто не хочет, как тигр не хочет мандаринов. Не нужны ему были ни нагота Алёнушки, ни секс, ни стоны страсти. Пока он не найдёт скважину для ключа, с Алёнушкой он будет импотентом. Всё-таки она его закодировала!
Моржов перепугался, как девственник. Алёнушка смотрела на него молча, и Моржов ничего не мог прочесть в её взгляде. «Сто грамм для храбрости?…» - лихорадочно предположил он. Нет, сто граммов - это сняться с предохранителя. А нужно иное. Нужна гарантия, что сейчас он запулит Алёнушку в зенит из катапульты. Только таким образом он мог отключить её мозги, которые однажды уже превратили его самоуверенность в лужу дерьма. А вот насчёт катапульты Моржов сомневался. Он знал силу кодировки на примере избавления от пьянства.
«Виагра!» - решительно подумал Моржов.
Но где в бане найдёшь таблетку?
– Слушай, - обратился Моржов к Алёнушке, сочиняя на ходу, - мне сейчас позвонили… Надо съездить в одно место. Это быстро. Поедешь со мной?
– Вдвоём?… - Алёнушка скептически оглядела мор-жовский велосипед, прислонённый к стене.
Моржов подошёл к велосипеду и похлопал по сиденью, присобаченному к раме.
– Седулка мягкая.
– А что, в сауне подождать нельзя? - спросила Алёнушка.
– Велик сопрут, - тотчас нашёлся Моржов.
– Н-ну ладно… - неуверенно согласилась Алёнушка.
Моржов подкатил к ней велосипед. Алёнушка боком неловко забралась на раму, подумала, нагнулась и за каблуки стащила туфли.
– Всё-таки ты извращенец, - сказала она, и Моржов понял, что Алёнушка его узнала.
Упираясь в руль, Моржов провёл велосипед с Алёнушкой по шлаковому дворику, вывернул за ворота, оттолкнулся и ловко заскочил в седло за спиной Алёнушки. Прыгая на немощёной дороге, велосипед покатился по проулку.
Маленькая Алёнушка весила как курочка. Моржов держался за руль, словно обнимал Алёнушку, и нюхал её голову, как букет. Алёнушкин конский хвост мотался и щекотал подбородок Моржова. От волос Алёнушки пахло сладкими шампунями - из тех, у которых лейбл фирменный, а производство в соседнем подвале.
Из проулка Моржов свернул на улицу Рокоссовского. Ближайшая аптека была в двух кварталах. С Алёнушкой на бушприте Моржов не решился ехать по проезжей части и покатил по тротуару. Пешеходов почти не было. Алёнушка тоже держалась за руль обеими руками. В левом кулачке она заодно сжимала и каблуки туфель.
– Я на велике только в детстве каталась, - сообщила Алёнушка, напряжённо вглядываясь в асфальт в ожидании колдобин.
Асфальт был весь разбит, и велосипед трясло. Эта тряска вполне соответствовала бы сексуальному действу. Но такового в данный момент не имелось, и поэтому Моржов вдруг ощутил странное родство с Алёнушкой. Так давние супруги спокойно смотрят эротический фильм, не бросаясь друг на друга.
– Алёнушка, радость моя, а почему я извращенец? - спросил Моржов, глядя Алёнушке в макушку.
– Видно же, - фыркнула Алёнушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65