Самое обидное, что при этом они сами напрочь забывали о том, что когда-то были молодыми, и так же доставали родителей на предмет нужных покупок.
Сельские мальчишки и девчонки любили на коньках погонять, порезвиться на блестящем, просвечивающим на несколько метров вглубь льду, покрывающем замерзшую до весны реку. Можно было припасть где-нибудь недалеко от берега носом ко льду и рассматривать, словно через стекло аквариума, неспешную и неторопливую зимой, речную жизнь. Но неспешное рыбье скольжение, а чаще просто задумчивое стояние на месте и пережевывание жвачки, могло наскучить очень быстро, да и сам наблюдатель от неподвижного лежания на льду быстро замерзал. И лучшим способом согреться, прогнать мертвящий холод из промерзших от лежания членов, было погонять по блистательному льду на коньках, наперегонки.
Чтобы дурачества обрели смысл и упорядоченность, нужно поиграть. Во что можно играть зимой, на льду? Конечно же, в хоккей, любимую забаву сельских мальчишек. На подобное мероприятие допускались только пацаны, девчонкам и всякой недозрелой мелочи, на подобное действо, вход был категорически запрещен. Единственное, на что они могли рассчитывать, пребывание неподалеку в качестве зрителей. А если подобная перспектива их не прельщает, пускай проваливают отсюда, выписывают на льду дурацкие пируэты, и прочие, достойные глупых девчонок, кренделя.
Когда нынешние отцы и матери были моложе, они тоже были большими любителями всевозможных развлечений, доступных только зимой. Любили и они погонять наперегонки по льду, или погонять шайбу. Вот только условия были не те, времена тогда были другие, более дремучие. И вместо коньков, к валенкам привязывали металлические полозья, приклепанные к железной основе, местным кузнецом. И в этом первобытном подобии коньков, они и гоняли по речному льду. Любили они погонять и шайбу. Вот только вместо магазинной шайбы, в качестве ее альтернативы служил круглый шматок, вырезанный из куска резины. Да и хоккейная амуниция была поскромнее нынешней, а зачастую ее и не было вовсе.
Так и летали они по льду в неуклюжих, медлительных и неповоротливых коньках, обряженные в фуфайки. На голове, вместо защитного шлема, поношенная шапчонка с опущенными ушами, завязанными под подбородком. На ногах ватные штаны с повязанными на них пластинами из старых, резанных пополам валенков, служившие своеобразными щитками. Они хоть и не защищали, как нынешние пластмассовые, от боли, но это все-таки лучше, чем ничего. Хоть немного, но защищали от болезненных ударов по ногам, и другим частям тела. Тогда это было общепринято, но времена изменились. Дети выросли и поумнели, и вряд ли кто из них рискнул бы выйти на лед в «доспехах» родителя, из опасений быть осмеянным друзьями, стать посмешищем и в глазах девчонок.
Девчонки, многоголосой пестрой стайкой кружили неподалеку, в высоких фигурных коньках, или просто катаясь, или отрабатывая прыжки и иные красивые движения, подсмотренные в телевизоре. Наверное, во всей деревне не нашлось бы ни одной девчушки, которая бы не мечтала стать знаменитой фигуристкой, получать охапки цветов от поклонников, предметом поклонения миллионов людей. А для этого нужно много трудиться, прилежно учиться, вознаграждая себя за усердие, подловленными на миг, восхищенными взглядами мальчишек.
И хотя играющие в хоккей будущие мужчины и называли девчоночье катание детской шалостью, не стоящей внимания, в глубине души им очень нравилось их плавное скольжение. Не раз и не два, замирали они на льду, зачарованные их плавными, преисполненными грации, движениями. Любуясь на маленьких красавиц, плавно скользящих по льду, с блестящими глазами и развивающимися по ветру волосами. И если кто-нибудь, глядя на них замешкивался слишком долго, промаргивал проскочившую под носом шайбу, то рисковал стать объектом насмешек со стороны приятелей. И тогда зеваке приходилось притворяться временно выбывшим из игры по уважительной причине. Он начинал неистово натирать кулаком глаза, якобы выковыривая оттуда соринку.
И что самое удивительное, в те редкие дни, когда девчонки не приходили на лед кататься, предпочитая развлекаться где-нибудь в другом месте, в глаза мальчишек переставали попадать такие докучливые в иные дни, соринки. Да и сами мальчишки, лишенные зрителей, уже с не таким азартом и увлечением гоняли по льду шайбу. В такие дни, ежедневные хоккейные матчи, становились весьма короткими. Отыграв для приличия некоторое время, ребятня сбрасывала хоккейную амуницию, закидывала за плечи особый предмет гордости коньки, и резво бежала домой, бросить в чулане свое добро, и, минуя ловушки родителей, пытающихся их засадить за стол, вновь удрать на улицу.
Весело галдя, стайка приятелей приступала к новому развлечению, что было доступно только зимой. Уступали лед малышне, делающей на нем первые шаги, ежесекундно оскальзываясь и падая. Они были еще слишком малы, и поэтому зрителей, смеющихся над их ошибками, у них еще не было. Малышня с радостным визгом барахталась на льду, радуясь уже тому, что им никто не мешает, что их не прогоняют взрослые пацаны, надумавшие играть в хоккей.
А хоккеисты тем временем, воодушевленные новой идеей, рыскали по деревне в поисках места, куда ушли их вечные противники, эти несносные и вредные задаваки, выбражули и сплетницы, - девчонки.
Найдя девчонок, отряд пацанов незамедлительно приступал к боевым действиям, благо время года, как нельзя лучше располагало к этому. Заметив девчонок, затаясь ненадолго, ребята приступали к изготовлению из снежной массы, обильно укрывшей своим покрывалом поселок, метательных снарядов, - снежков, что минуту спустя, обрушатся на головы ничего не подозревающих девчонок. С дикими воплями и гоготом, выскакивали они из-за угла, закидывая девчонок слепленными из снега кругляшами, всякий раз, дико радуясь, если пущенный снаряд достигал намеченной цели.
Девчонки, до этого спокойно и деловито занимавшиеся изготовлением из мягкого и податливого снега, слегка подтаявшего на солнце, и отличающегося особой устойчивостью, различных скульптур, с визгом и криком разбегались, уворачиваясь от обрушившегося на них града снежков. Нападение мальчишек было настолько внезапным, что не было и мысли о сопротивлении. Одна лишь мысль преследовала девчонок, как защититься от летящих в них увесистых снежных комков, бьющих порой так больно, особенно если попадают в голову, или лицо.
Сопротивляться не было никакой возможности, да и желания, в силу бессмысленности данного занятия, заранее обреченного на провал. Куда им тягаться со зловредными пацанами, которые все равно окажутся сильнее и ловчее их.
Остается одно, как можно быстрее, с визгом, покинуть место недавней забавы, оставляя галерею скульптур, как уже готовых, так и находящихся в стадии изготовления, во власти зловредных мальчишек. А эти паршивцы, желая еще больше досадить девчонкам и увеличить триумф, с гиканьем и визгом, на полном ходу налетали на выполненные девчонками с такой любовью, снежные фигуры, различных сказочных персонажей.
И разлетались вдребезги снежные фигуры, под восторженный пацанячий визг, продолжающих кулаками и ногами довершать начатое истребление снежной композиции, любовно выпестованной девчонками. А им оставалось одно, убежав на приличное расстояние, от напавших на них вандалов, закусив от обиды губы, сжав кулаки от бессильной злобы, наблюдать за уничтожением снежных фигур, таких забавных и потешных. Наблюдать за бесчинством мальчишек, смахивая время от времени набегающие на глаза слезы, клянясь отомстить, как только придет их время.
Хоть пацаны и не были, как девчонки, специалистами по изготовлении различных потешных фигур, но и они любили покатать огромные снежные глыбы. Ну а пока они валяли в снегу редких из девчонок, кто не успел, вовремя удрать, и теперь расплачивался за свою медлительность. Но были среди них и те, кто не испугался мчащейся на них с гоготом и визгом стаи мальчишек, став на их пути, в тщетной надежде защитить снежные творенья. Но их сопротивление было бесполезно. Их сминали с такой же легкостью, как и снежные фигурки, и валяли в снегу, с упоением набивая за шиворот снега. А затем хохотом и усмешками провожали уходящих прочь, извалянных в снегу, ревущих девчонок, больше походящих на ожившие снеговые композиции, чем на живых людей.
Пострадавшие от нападения девчонки уходили домой, где заботливые мамы выгребали из-за шиворота, валенков, рукавов, из-за пазухи, целые сугробы снега, одновременно вытирая слезы и сопли, ревущему в три ручья чаду. А затем, чтобы утихомирить и остановить непрекращающийся рев, девчонку поили чаем с малиновым вареньем от простуды, угощали конфетами, пирожными, или иными сладостями, всегда имеющимися в запасе у молодых хозяек, матерей плаксивых девчонок.
Пока мать приводила в чувство жертву мальчишеского произвола, отец, чертыхаясь и матерясь, отложив в сторону газету с интересной статьей, от которой его так бесцеремонно оторвали, собирался на улицу. И хотя шансов на успешное осуществление задуманной им карательной миссии было ничтожно мало, делать было нечего. Одному господу Богу известно, как неохота вставать и куда-то идти, кого-то выслеживать, за кем-то гоняться, когда дома тебя ждет уютный диван, газета и телевизор.
Но ситуация обязывает и папаша пострадавшей от мальчишеского набега жертвы, выскальзывает на улицу, на поиски дочуркиных обидчиков. Найти их, не составляет особого труда, их вопли и гогот слышны издалека. Проблема в том, как подобраться к ним достаточно близко, чтобы отловить одного из шалопаев и с наслаждением оттрепать за уши. За дочку, за газету, за телевизор, за испорченный выходной. Уж он-то постарается, чтобы уши сорванца горели как алые маки целую неделю, увеличившись в размерах, как минимум вдвое. Уж он-то непременно сделает из него красноухого чебурашку, да еще надает вдобавок тумаков и затрещин.
Мальчишки с веселым визгом, на месте порушенной девчачьей галереи, создавали свою, в меру имеющегося таланта. А его хватало на то, чтобы вылепить из снега дюжину похожих друг на друга словно близнецы, угрюмых снеговиков, с воткнутыми вместо морковок, сучками.
К моменту прибытия к мальчишеской стайке очередного мстителя за поруганную девчоночью честь, творцы галереи рассматривали произведения рук своих, размышляя, что с ними делать дальше. Ряд одинаково уродливых и похожих как близнецы снеговиков, нравился им куда больше, чем всякая разность, слепленная девчонками. Оставлять их здесь, значит отдать ровненький ряд, одинаковых как солдаты фигур, на истребление зловредным, жаждущим мести девчонкам. И хотя малолетних фурий не наблюдалось пока в пределах видимости, но пацаны были уверены, что за ними с интересом наблюдают любопытные девчоночьи глаза. И стоит им покинуть это место, как спустя пару минут стайка девчонок будет тут, и развалит по кусочкам их великолепные творения, испытав при этом чувство глубокого удовлетворения от свершившейся мести.
Со снежными фигурками нужно было что-то делать, чтобы их не было жаль. Вопрос в том, что именно? Призадумались на минуту пацаны, чеша затылки, но так и не успели ничего придумать. Один из их компании заметил мужика, крадущегося к ним, старающегося таиться и не шуметь, чтобы подобраться незамеченным. И дураку было понятно, что крался он к ним не для того, чтобы выразить свое восхищение по поводу созданной ими галереи снеговиков. Намерения его были другие, а какие именно, не стоило гадать, тем более, если учесть, что в крадущемся к ним субъекте, они без труда опознали Михалыча, отца одной из вываленных ими недавно в снегу, девчонок.
Его дочка, плакса и задавака. Она больше всех орала и размахивала руками, когда они принялись за разрушение девчачьей экспозиции. Это она громче всех визжала, когда на минуту отвлекшись от разрушительного дела, пацаны переключились на нее, закатывая вопящее существо с косичками, в огромный снежный ком. Это она громче всех ревела, размазывая рукавом шубейки текущие по лицу слезы идя домой, превратившись в эдакого снежного колобка, с напиханным повсюду снегом. И в этом плаче, этом оре, было больше жгучей обиды, чем чего-либо иного. И не холод за шиворотом заставлял слезы течь в три ручья, а обида за свой позор и мальчишеский триумф.
А им только того и надо. Чем громче и отчаяннее голосила очередная жертва, тем радостнее становилось на душе. Они радовались развлечению и не хотели доставить хныканьем, радость кому-то другому. Подкрадывающийся кадр был замечен, и мгновенья спустя мальчишеская ватага была предупреждена о приближении неприятеля. Считанные секунды требуются любому мальчишке, чтобы слепить полдюжины снежков, столько же на то, чтобы отправить их в цель. Полдюжины снежных комков у каждого и всего одна, крадущаяся цель.
А затем небо становилось белым, от застлавших его снежных комков. Пацаны были неплохими метателями с выверенным с детства глазомером, поэтому человеку, рискнувшему стать их мишенью, оказаться не пострадавшим, было невозможно.
И мужик бежал, прикрыв лицо руками, навстречу вконец обнаглевшим пацанам. Снежки били по телу, по прикрывшей лицо руке, по голове, осыпаясь за шиворот, ворохом леденящих снежинок, забивая глаза снежной пылью.
Когда он все-таки достиг вереницы снеговиков, из-за которых по нему велся прицельный огонь, там уже никого не было. И лишь веселый смех вдали, говорил о том, что новая забава с его участием, пацанам понравилась. Но сейчас, мужик, извини, у них другие дела и общаться с ним времени нет.
Веселый мальчишеский смех замирал вдали и превращенному в снеговика мужику, не оставалось иного, как в отчаянии плюнуть на землю. Единственный шанс отловить и наказать малолетних шалопаев был упущен. Они предупреждены, и теперь не потеряют бдительности, ожидая его повторного появления. И тогда-то все повторится в точности. Опять пацанам будет потеха, а ему очередное позорище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171