… За шлюху заступился. Значит, жена ему больше не жена и ничего тут уже не исправишь.
Не разбирая дороги, прижав к груди спасенную табуреточку, Ганна похромала прочь от замолкшей бытовки. Если бы вдруг вздумалось ей вернуться и заглянуть сквозь стекло, то не увидела бы она там ни Людки, ни Галки, ни придуманной копорской дивы. Проклятый «Модус» кончил работать, и пропали видения, опустел вагончик, лишь противнозеленый син трет ручишками мордочку да Казин, очумело тряся головой, облизывается, с трудом понимает, что не было ни выпивки, ни закуски, и со вздохом принимается сливать перекипевшую картошку.
Не видит этого убитая горем Ганна, не замечает даже, что круглая табуретка куда-то исчезла, и губы целехоньки – после такого-то удара! Бредет домой, судорожно соображая, что дома у нее больше нет. Даже если вернется Казин поутру, нельзя его прощать. Двадцать лет прожили вместе, и все порушил поганый бабник! Ну и пусть живет с этими, со всеми тремя разом… а она к маме вернется. Двадцать лет назад пришла она к Казину, девчоночкой в зеленом беретике. Берет и сейчас висит в сенцах на гвозде, у хорошей хозяйки ничто не пропадает. Теперь в дому будет хозяйничать учетчица, а Ганна уйдет…
Эх, бабы– дуры, не меняйте богоданных имен! Да разве могло такое приключиться с деревенской теткой Агапой? Вот Ганне такие беды в самый раз.
Входит Ганна в дом, не глядя, берет берет и выходит на улицу. Пропадай все хозяйство, пусть учетчице достается и Людке с Галкой. В чем пришла, в том и уйду.
Как было спето в оперетте: «Кто там в зеленовом берете?»

Глава 6
ТРИ КАРТЫ. ТРИ КАРТЫ. ТРИ КАРТЫ!

– Ничего не скажешь – купил кота в мешке! – сокрушался Казин. – На что мне твоя киношка, ежели после нее ни сытости, ни похмелья? Баловство одно.
– Хороший синтезатор избирательного действия, – не уступал син. – Эта модель «Модуса» очень дорого стоит.
– Да уж не дороже телевизора «Сони», – Казин уже сообразил, как можно использовать «Модус», и продолжал ворчать больше для виду. – Ну ладно, я не отказчик, поставлю дома, пусть бабе голову дурит. Картошку жрать будешь?
Инопланетчик покачал головой и опасливо отодвинулся от кастрюли.
– А я поем, – произнес Казин, перебрасывая горячую картошину с ладони на ладонь, – а то после твоего угощения брюхо подвело.
Покуда Олег ужинал, син сидел, забившись в угол, и печально посверкивал глазками на бывший свой синтезатор. Казин слопал штук восемь картошин и обвел бытовку скучающим взором.
– Спать ты небось тоже не умеешь, да и обидно было бы дрыхнуть в такой-то день. – Казин взял с края стола пухлую колоду карт, в которые Воха и Леха во всякую свободную минуту азартно резались в «очко». – Может быть, в картишки перекинемся? В «очко» я играть не стану, а побурить по маленькой было бы неплохо… А то – на спички, – Казин высыпал на стол коробок спичек и разделил на две примерно равные кучки.
Учеником син оказался превосходным, он с первого раза понял несложные правила «буры» и за полчаса выиграл у Казина все спичины. И это при том, что скрывать чувства инопланетник напрочь не умел. Когда приходила негодная карта, личико его вытягивалось, он морщился, вздыхал печально и чуть что не плевался.
Зато если карта перла, круглые глазки сина начинали блестеть особенно ярко, а четырехпалые руки, которыми больше трех карт и не удержишь, принимались азартно дрожать. Но при этом он ни разу не удвоил ставки, если у Казина на руках оказывалось хоть на одно очко больше, так что все спички неуклонно, одна за другой перекочевали к инопланетчику.
– Чего ж ты не удваивал? – злился Казин, предъявляя крюк против синовских пятнадцати очков. – У тебя же хорошая карта!
– Но у тебя – лучше, – пискливо ответствовал инозвездный гость. – Удвоил бы и проиграл со своей хорошей картой в два раза больше…
«Подглядывает!» – решил Казин.
– Ничего я не подглядываю! – обиженно заявил син.
Казин вздрогнул, но ничего не сказал. Сдал по три карты, открыл козыря, выставил на кон предпоследнюю спичину, поднял карты, так, чтобы при всем желании син не мог ничего увидеть. Первой картой шла никчемушная девятка червей.
Осторожно сдвинул карту. Следом явился валет крестей.
«Картешечка…» – сохраняя непроницаемое выражение лица, подумал Казин.
– Картешечка это как? – поинтересовался син, всем видом показывая, что ему карта привалила.
– Картешечка как картошечка, – задумчиво выговорил Казин. Потом он поднял голову и спросил ошеломленно:
– Так ты что, мысли мои подслушиваешь, что ли?
– А как же!… – ничуть не смущаясь, признался син. – Должен же я у тебя выиграть.
Казин, не глядя на третью карту, удвоил ставку, син тут же уравнял и предъявил четырнадцать очков. Даже если бы у Казина пришел туз к открытому валету, при таком раскладе он все равно проигрывал бы.
Син, довольно урча, упихивал спички в коробок.
– Ты погоди, – сказал Казин, – мне же прикуривать надо.
– Мое! – твердо постулировал син. – Я их выиграл.
– Что же мне, до завтра без курева сидеть? – возмутился Казин. – Хотя бы половину отдай, ты же на мои играть начинал.
– Нет. Ты сам в начале игры сказал, что половина спичек мои.
Син спрятал спички в нагрудный кармашек, туда, где прежде лежала малявина.
– Хорошо… – протянул Казин. В голове созревала мысль, которой он боялся дать четкое определение, чтобы син не рассек ее прежде времени. – Хорошо… значит, придется до завтра терпеть…
– Я же сижу без синтезатора, – словно специально подыграл Казину син. – Если хочешь, я весь коробок поставлю против синтезатора. – Ха! – Казин даже не посчитал нужным скрывать презрение. – Спичкам цена копейка, а За твою фигулину я целую ночь отрабатывать должен. Сидел бы сейчас дома, а не сушил бы тебя вместе с твоей тарелкой.
Казин поднялся, пошарил на полке со всякой ерундой, нашел старую, еще советской чеканки копейку. Когда-то этих копеек валялась тут целая пригоршня, рабочие играли на них в свободную минуту, а потом сваливали обратно на полку.
Теперь монетки растерялись, но одну Олег все же сыскал.
– Вот это и есть копейка, – внушительно произнес хозяйственный крановщик, щелчком выкладывая монетку на стол. – Будешь играть?
Син оглядел копеечку и решительно брякнул на стол коробок.
Сдали карты. Казину выпал марьяжик, а у сина явно ничего не было.
«Хороша парочка, баран да ярочка», – на пробу мысленно произнес Казин.
– Марьяж, что ли? – переспросил догадливый син и сбросил, не удваивая ставки.
– Трефовый, – признал Казин, сгребая отыгранный коробок. – Ну что, пошли по-крупному? Что ставишь против фигулины?
Син вскочил и побежал к астроходу.
– Две бери! – крикнул вдогонку Олег. – Ежели удваивать придется, я малявину поставлю!
– Вот! – син выставил на стол радужное полушарие.
– Что за штуковина? – предусмотрительно спросил Казин, хотя уже внутренне решил брать все без разбора.
– Климатизатор. Любую атмосферу в корабле сделать может.
– Ага. Это вроде как кондиционер? Потом научишь, как им пользоваться.
– Выиграешь – научу.
Син принялся тасовать колоду. Казин зорко присматривался, чтобы инопланетный паршивец, не дай бог, не передернул. Ожегшись на молоке, дуют на воду, а Казин как-то семь рубликов спустил, севши с Лехой и Вохой сыграть по копеечке. С тех пор играть на деньги с подсобниками Казин зарекся. Сами чернорабочие играли по-черному. Были они мужики сиделые, Леха так даже дважды.
Конечно, до шулеров им далеко: птицы невысокого полета – бывшие бакланы, давно взявшиеся за ум, обратившиеся в простых ханыг и перебивавшиеся мелкой тащиловкой. Но играть с ними все равно можно только без башлей, на просто так.
Кто в зоне бывал, тот карты видал. Передергивает, что и не поймешь, когда нужную карту вынимает. Леха показывал потом, как он это делает, так что несмышленышу и Казин мог бы башку задурить, но сейчас он следил лишь, чтобы зеленый син не мухлевал. И без того, попробуй сыграть против того, кто твои мысли слышит.
Син кинул по три карты, открыл козырями бубны. Казин взял свои карты, развернул, не глядя. Син выжидающе смотрел на непроницаемую казинскую физиономию.
«Вот ты и продул свою штуковину…» – мысленно произнес Казин, удваивая ставку.
Син сморщился и бросил карты. Казин с довольной ухмылкой переставил штуковину на свою половину стола. Син тем временем быстро протянул ручонку и перевернул казинский бор.
– Ты меня обманул! – задребезжал он возмущенно. – У тебя на руках вообще ничего не было! Три девятки!
– Когда это я врал? – нахмурился Казин.
– А что ты только что подумал?
– Что хочу, то и думаю. Я не для тебя думал, а для себя самого.
– Все равно ты меня обманул!
– Ни хрена! – Казин для убедительности пристукнул ладонью по столу. – Я что подумал, что у меня карта сильней? Нет, я подумал, что ты проиграл. А ты выиграл, что ли? Сам же карты бросил, я тебя за руку не тянул. Значит, я правду подумал. Так?
– Так… – убито согласился син.
Потом глазенки его засверкали, и на кон был выдвинут механизм, который Казин уже окрестил фиговиной.
– Еще будешь играть?
– Ты вроде обещал научить, как твоим добром пользоваться.
– Вот он научит, – син кивнул на фиговину. – Это дидактор. Одну цапфу на лоб, другую на климатизатор, и тут же поймешь, как он работает. А если что поломано, то узнаешь, как исправить.
– Холодильники чинить он может?
– Все может.
– Тогда – валяй. – Казин смешал карты. – Эх, парень, не за то отец сына бил, что тот в карты играл, а за то, что отыгрывался.
– Сина бить нельзя! – твердо заявил косможитель. – Я гражданин Галактики и пользуюсь правом личной неприкосновенности.
– Сама себя раба бьет, что нечисто жнет, – Казин твердо вознамерился говорить только общими фразами.
Покуда син бегал в муровину за новыми вещами, Казин успел опробовать еще не выигранный дидактор и убедился, что тот и впрямь в полминуты научает, и как работает малявина, и как пользоваться штуковиной. Син вернулся, волоча буровину в половину своего роста.
– Автонавигатор! – объявил он, не дожидаясь вопросов.
– А как же твоя тарель без него полетит? Сам, что ли, за рычаги сядешь?
– Сам и сяду! – отрезал син. – Не маленький!
– Тогда поехали! – Казин споро раскидал карты.
Пришли десятка с валетом все в тех же трефах.
«Карта не лошадь, к утру повезет!» – заглушая радость, подумал Казин.
Судя по выражению зеленорылого лица, у сина на руках были сущие слезы. Но все же син выдвинул на середину вагончика навигатор и, четко выговаривая слова, произнес:
– Вот ты и продул свою штуковину.
– Это мы еще поглядим, – заметил Казин, выставляя малявину против буровины и выкладывая карты крапом вниз.
– Ты зачем уравниваешь? – закричал неуравновешенный син. – Я же сказал тебе, что ты продул!
– А я сказал, что я выиграл, – Казин переложил дидактор к себе на топчан и принялся откантовывать буровину в дальний угол.
– Теперь из-за тебя получается, что я соврал? – на сина было жалко смотреть.
– Ну что ты… – успокоил щепетильного партнера Казин. – Ты не соврал, ты просто ошибся. А я тебя поправил. Еще играть будешь?
– Буду! – визгнул синюшный син и побежал за новыми ставками.
Теперь син уже не пытался блефовать, так что дурылину (мини-гравитатор) Казин выиграл лишь с третьего раза. Следом ушлый механизатор оторвал дуровину, штукенцию, хренулину и еще несколько предметов, каждому из которых тут же давалось название.
«Туз, он и в Африке туз», – талдычил Казин, выдвигая дуровину против хреновины – портативного пищеблока, рассчитанного на любой метаболизм, какой только бывает в Галактике.
– Ты говорил, туз в Африке, – бесновался проигравший син, – а он у тебя на руках! Скажи, где тут Африка, где?
– Во-первых, тузов в колоде четыре, – резонно отвечал Казин, – а у меня на руках только один. А во-вторых, даже если бы мы сейчас в Африке сидели, туз все равно дамочкой не оборотился бы. Резонно? Тогда ставь халявину и что там у тебя осталось…
– Еще катапульта осталась.
– Оружие, что ли? А у тебя лицензия на нее есть?
– Это не оружие. Это спасительная катапульта. Если случится катастрофа, то надо в нее залезть, и она тебя мигом домой вернет, к синоматке.
– А ко мне домой может?
– Нет, она раз навсегда настроена.
– Такая бандурина мне ни к чему… – Казин окинул захламленный инопланетной техникой вагончик и решил:
– Ладно, давай и бандурину.
Не сразу и со скрипом, но и халявина, и спасительная бандурина очутились в рачительных казинских руках. Обессиленный син тоскливо озирал бывшее свое имущество…
– Еще? – спросил Казин.
– У меня больше ничего нет.
– В долг не играю, – объявил Казин и принялся задумчиво тасовать колоду.
«Он меня пичкой, и я его пичкой», – думал он предохранительную мысль.
Потом предложил:
– Трус в карты не играет. Ставь муровину против половины всего барахла.
– Астромобиль? – ужаснулся галактотурист.
– Ну да, муровину.
– Ни за что! – Син задрожал, словно осиновый лист. – Я же домой попасть не смогу!
– А хочешь, – предложил Казин, глядя в глаза сину и незаметно прокладывая карты, как учил дважды сидевший Леха, – я сначала тебе сдам и ты будешь ставку делать, уже карты поглядев?
– А если не захочу ставить?
– И не ставь. Была бы честь предложена.
– Тогда давай! – решился син.
Казин, стараясь не выдать себя, раскидал карты.
«Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – твердил он как молитву. – Знал бы прикуп, жил бы в Сочи».
Син дрожащей лапкой коснулся своих трех карт, сложил их вместе, осторожно глянул на первую, сдвинул ее, чтобы стала видна вторая, затем третья. Глазенки запылали от азартной жадности. Теперь Казин не сомневался, что сумел сдать сину червонный крюк. Двадцать одно очко на червях, это можно перебить только бурой.
И все же син колебался.
– А что у тебя? – спросил он.
– Еще не смотрел, – честно ответил Казин.
– Так посмотри.
– Зачем? Мы договаривались, что только ты заранее смотришь. Я ставил не глядя. Так идешь, или это все мое?
– Ставлю астромобиль! – отчаянно закричал син.
– Тогда подтверждай. – Казин усмехнулся, сообразив вдруг, что раз у тинокожего ничего больше нет, то и ставку свою он подтвердить не сможет.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4