https://wodolei.ru/catalog/installation/Geberit/
менял мораль на противоположную, содержание доводил до абсурда, а форму… форму особенно жаль, она вопиюще не соответствовала содержанию. Были «Санкт-Петербургские триолеты», — стали «Триолеты с бензином». Насильственная трансформация не могла быть безболезненной, автор сам — от безысходности — калечил стихи. Например, одна из самых известных песенок — «Перс на крыше». Было:
Хорошо жить на Востоке,
Называться Бен-Гассан
И сидеть на солнцепеке,
Щуря глаз на Тегеран…
— стало:
Хорошо жить в Самарканде,
Называться Салейман.
И сидеть там на веранде,
Щуря глаз на Самарканд.
Жить-то как-то надо было, и не в придуманной им восточной сказке, а в советской Москве.
В архиве сохранилась поэма «Ленин-мозг» (1924), написанная под впечатлением поразившего воображение события: бальзамирования тела Ленина. (Тогда многие культурные люди были потрясены этим чудовищным, языческим действом, подробности которого широко освещались в прессе.) Сюжет поэмы: пламенные ленинцы похитили мозг усопшего вождя из морга, разослали частицы во все страны, люди по микрону проглотили волшебное вещество, заразились коммунистическими идеями, и таким образом произошла мировая революция. Это не сатира, не юмор, не пародия, это — грустный диагноз времени.
Трагифарс финала жизни Николая Агнивцева: в журнале «Крокодил» (1932, № 31) в качестве некролога было помещено одно из последних его стихотворений, написанных для сатирического театра «Крокодил» — «Марш тараканов». «Маленький человек» животного мира, несчастный таракан стихов капитана Лебядкина и Н. Олейникова не вызывает и капли сочувствия у «советского» (изо всех сил пытавшегося притвориться «советским»), поэта-сатирика. «Мы — тараканы, / такой народ, / Мы страсть ударны / Наоборот./ Мы усиками шевелим / И все дрожим, дрожим, дрожим. / Лбы у нас покрыты потом, / Как не вышло бы чего там…» — и т. д.
Умер Николай Агнивцев в полном одиночестве и заброшенности 19 октября 1932 года от скоротечного туберкулеза горла; похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Ольга Кушлиня
Мои песенки
Всем, сценически обокравшим меня, стоически посвящаю
СЛОН И МУХА
Однажды некий толстый слон,
Красою мухи поражен,
К той мухе, словно феодал,
Преступной страстью воспылал!
Но муха, быстро рассудив,
Что толстый слон, хоть и красив,
Но все ж велик для жениха,
Взяла и скрылась от греха!
Влюбленный слон не пил, не ел,
Влюбленный слон худел, бледнел
И таял, таял по часам…
«Dans chaque malheure — cherchez la femme!»
И, как французский томный граф,
Он умер, тихо прошептав:
«Не для меня придет весна»…
Так муха слопала слона!
Отсюда ясно, что слоны
Влюбляться в муху не должны,
Зане на сей предмет для них
Судьба назначила слоних!
РАССЕЯННЫЙ КОРОЛЬ
Затянут шелком тронный зал!
На всю страну сегодня
Король дает бессчетный бал
По милости Господней!..
Как и всегда, Король там был
Галантен неизменно
И перед дамой преклонил
Высокое колено!..
Старый Шут, покосившись на зал,
Подняв тонкую бровь, прошептал:
— Он всегда после бала веселого
Возвращается без головы!..
Как легко Вы теряете голову!
Ах, Король, как рассеянны Вы!
Затянут красным тронный зал!
На всю страну сегодня
Народ дает свой первый бал
По милости Господней.
Как и всегда, Король там был
Галантен неизменно!..
И под ножом он преклонил
Высокое колено!..
Старый Шут, покосившись на зал,
Подняв тонкую бровь, прошептал:
— Он всегда после бала веселого
Возвращается без головы!..
Как легко Вы теряете голову!..
Ах, Король, как рассеянны Вы!..
ПРИНЦЕССА АННА
Из своей опочивальни,
Чем-то очень огорчен,
Побледневший и печальный
Вышел в зал король Гакон…
И, как то необходимо,
Молвил, ставши на ступень:
— Здравствуй, мой народ любимый!
И сказали: «Добрый день!»
114 гофмейстеров.
30 церемониймейстеров.
48 камергеров,
345 курьеров
И 400 пажей!..
И, дрожа, как от озноба,
Продолжал Гакон король:
— Нам сейчас одна особа
Причинила стыд и боль!..
Видно нас (в том нет секрета!)
За грехи карает Бог!..
Что вы скажете на это?..
И сказали грустно: «Ох!»
114 гофмейстеров.
30 церемониймейстеров,
48 камергеров,
345 курьеров
И 400 пажей!..
— Наша дочь, принцесса Анна,
Позабыв свои дела,
Неожиданно и странно
Нынче сына родила!
Мы б узнать от вас хотели
(Будьте ж честны и прямы!), —
Кто замешан в этом деле?
И сказали тихо: «Мы!» —
114 гофмейстеров,
30 церемониймейстеров,
48 камергеров,
345 курьеров
И 400 пажей!..
ПЕРС НА КРЫШЕ
Хорошо жить на Востоке,
Называться Бен-Гассан
И сидеть на солнцепеке,
Щуря глаз на Тегеран…
К черту всякие вопросы!
Тишь, да гладь, да благодать!
Право, с собственного носа
Даже муху лень согнать!..
Прямо даже непонятно.
Персия это? Иль — персидский рай?..
— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..
Хорошо сидеть на крыше
Персом с ног до головы…
И толстеть там от кишмиша,
Абрикосов и халвы!..
Если ж станет очень грустно,
Скушай персик от тоски!..
— Ай, как вкусны! Ай, как вкусны!
Ай, как вкусны персики!..
Прямо даже непонятно,
Персия это? Иль — персидский рай?..
— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..
Чтоб любви не прекословить,
Стоит только с крыши слезть!..
Кроме персиков, еще ведь —
Персиянки тоже есть!..
Ай, Лелива! Глаз, как слива!
Шаль пестра, как попугай!
Ай, Лелива! Ай, Лелива!
Как целуется! Ай-яй!!!
Прямо даже непонятно,
Персия это? Иль — персидский рай?..
— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..
ЭТО БЫЛО В БЕЛОМ ЗАЛЕ
Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!
Ах, назад тому два века,
Не имея лучших тем,
Герцог Гиз маркизе некой
Прошептал вдруг: «Je vous aime!»
— Ах, мой герцог! Ах, мой герцог!
И мечтать я не могла!..
И ему маркиза сердце
С реверансом отдала…
Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!
Но швырнул ее он сердце
На потеху для молвы!..
И маркиза шепчет: «Герцог,
Герцог, герцог, где же вы?
Пусть разбили сердце ложью,
В этом сердце — вы один!!!»
И, схвативши ножик, с дрожью
Стала чистить апельсин…
Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!
ОЧЕНЬ ПРОСТО
Солнце вдруг покрылось флёром!..
Как-то грустно!.. Как-то странно!.
— Джим, пошлите за мотором
И сложите чемоданы!..
Положите сверху фраки,
Не забудьте также пледа:
Я поеду в Нагасаки,
В Нагасаки я поеду!
Там воспрянет дух поникший,
И, дивя японок фраком,
Я помчусь на дженерикше
По веселым Нагасакам!..
Ах, как звонок смех японок
Дня родившихся во фраках!
Ах, как звонок! Ах, как звонок
Смех японок в Нагасаках!
Эскортируемый гидом,
Я вручаю сердце Браме
И лечу с беспечным видом
В некий домик к некой даме.
Имя дамы: «Цвет жасмина»,
Как сказал мне гид милейший…
Ну а более рутинно:
«Гейша — Молли, Молли — гейша!»
К ней войду с поклоном низким,
Поднесу цветы и ленты
И скажу ей по-английски
Пару нежных комплиментов…
Запишу на память тему,
Повздыхаю деликатно,
Вдену в лацкан хризантему
И вернусь в Нью-Йорк обратно!
ГРУСТНЫЙ МЕСЯЦ
Грустный Месяц, томясь по любви,
Пальцем в небо потыкал
И расстроился, и —
Захныкал:
— Ох, уж и грустно мне, Месяцу!
Прямо сказать не могу!
Впору, ей-богу, повеситься
Мне на своем же рогу.
Ноют и стынут все косточки,
Не доживу я до дня!..
Милые барышни, звездочки,
Ах, пожалейте меня!
Поодиночке ли, вкупе ли
Вы бы меня приголубили!?
Ну же, не будьте глухи!
Звездочки глазки потупили
И отвечали: «Хи-хи!»
Месяц сказал, что, конечно,
В смысле утраты сердечной,
Он, может быть, и утешится,
Но… положенье — серьезно!
Звездочки Месяца слезно
Очень просили не вешаться!..
И… я спокоен за будущность
Месяца: Месяц теперь не повесится!
КОРОЛЬ АРТУР
Средь королевских всяких благ
Король Артур, король-чудак,
Жил-был давным-давно!..
И тем Артур известен был,
Что лишь две вещи он любил:
Раздумье и вино!
И так всю жизнь, по мере сил,
Король Артур грустил и пил
Немного чересчур!
И всех английских королей
Он был грустнее и пьяней.
Чудак — король Артур.
Но вот однажды юный паж
Сказал ему: «Король, нельзя ж
Грустить и день и ночь!
О, мой король, скажи, нельзя ль
Твою гнетущую печаль
Прогнать весельем прочь?!»
Но, выпив залпом свой бокал,
Мой мальчик, — сумрачно сказал
Король ему в ответ:
Король твой грустен оттого,
Что он Король! И для него
Ни в чем свободы нет.
КРОКОДИЛ И НЕГРИТЯНКА
Удивительно мил
Жил да был крокодил —
Так, аршина в четыре, не боле!
И жила да была,
Тоже очень мила,
Негритянка по имени Молли.
И вот эта Молли-девица
Решила слегка освежиться
И, выбрав часок между дел,
На речку купаться отправилась…
Крокодил на нее посмотрел:
Она ему очень понравилась
И он ее съел!..
А, съевши, промолвил: «Эхма,
Как милая Молли прекрасна!»
— Любовь крокодилов весьма
Своеобразна!
ЗВЕЗДОЧЕТ
Следя за шашнями светил,
Без горя и забот,
В высокой башне жил да был
Почтенный Звездочет.
Он был учен и очень мудр…
Но шутит зло Эрот!
И вот в одно из вешних утр,
Женился Звездочет.
У звездочетовой жены
Глаза, что пара звезд,
Лицо, как томный лик луны,
А страсть — кометин хвост!
Она — грустна, она — бледна,
У ней влюбленный вид,
А Звездочет всю ночь сполна
За звездами следит.
Бледнея каждою весной,
Как лилия в снегу,—
Она с особенной тоской Глядела на слугу…
Был недогадлив тот слуга…
Но все же как-то раз
Воскликнул вдруг слуга: «Ага!»
И… кончен мой рассказ!
Отсюда вывод же такой: —
Коль мужем стать пришлось,
Смотри ты лучше за женой,
А звезды — брось!
ПЕСЕНКА О НЕКОЕЙ КИТАЙСКОЙ БАРЫШНЕ
В молчанье, с улыбкой лукавой,
В Китае китайский пьет чай
Китайская барышня Ао —
Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.
Согласно привычке старинной
Пыхтя от любовных забот,
К ней как-то с умильною миной
Явился китайский Эрот:
«Послушайте, барышня Ао,
Нельзя же все время пить чай!
Ах, барышня Ао, в вас, право,
Влюблен целиком весь Китай!
Взгляните, как ясен день майский!
Вот глупая!» И, на финал,
Он в злости ее по-китайски
«Китайскою дурой» назвал…
И быстро ушел, негодуя,
Прервавши с ней свой разговор…
Вот все!.. Что ж поделать могу я,
Когда вдалеке до сих пор:
В молчанье, с улыбкой лукавой,
В Китае китайский пьет чай
Китайская барышня Ао —
Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай!..
ЕРЕТИЧКА
От Люксембурга до Бастильи,
Еретикам на вечный страх,
Герольды папские трубили
На всех парижских площадях:
«Мы, добрый Папа Лев IV-й,
Скорбим о дщери Анж Питу,
Продавшей явно душу черту
За неземную красоту».
И вот, в знак милости Господней
К ней, пребывающей во зле,
Казнить ее велел сегодня
Наместник Бога на земле!..
И к Анж Питу в час утра ранний
С молитвой кроткой на устах
И с папской буллою в кармане
Пришел напутственный монах.
Она приподняла ресницы:
— Ах, как безжалостны все вы!
На небо к Господу явиться
Я не могу без головы:
Казни меня, но без увечья!
Должна же я, пойми, монах,
С моим возлюбленным при встрече
Поцеловаться в небесах!
ДВЕ СЕСТРЫ
Их две сестры: одна от неба,
Ну а другая от земли!
И тщетно жду: какую мне бы
Дать боги Случая могли:
Вот ту, которая от неба,
Иль ту, другую — от земли?
Одна как статуя Мадонны,
Ну а другая как вертеп!
И я вздыхаю сокрушенно:
В которую влюбиться мне б!
Вот в ту, что статуя Мадонны,
Иль в ту, другую, что вертеп?
И та, что статуя Мадонны,
И эта, что наоборот,
Вдруг улыбнулись мне влюбленно!
С тех пор сам черт не разберет:
Где та, что статуя Мадонны,
И эта, что наоборот?
ИШАК И АБДУЛ
Раз персидскою весною
Шел Абдул к Фатиме в дом
С нагруженным косхалвою
Очень глупым ишаком!
Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то
Процелуюсь я, да как!..
Ты ж не будешь, оттого что
Я Абдул, а ты — ишак!»
Так, смеясь весьма ехидно
И хватаясь за бока,
В выражениях обидных
Пел Абдул про ишака:
— Вот идет со мной ишак!
Он — один, а глуп, как два!
Ай, какой смешной ишак!
Вва!
И придя к ней — стук в окошко:
Вот и я, Фатима, здесь!
Целоваться вы немножко
Не интересуетесь?
Но она ему на это
Отвечала кратко, что
Мужу старому Ахмету
Не изменит ни за что.
Он сказал: «Ай, как вы строги!»
И ушел домой он… так!..
И обратно по дороге
Про Абдула пел ишак:
— Вот идет со мной ишак!
Он — один, а глуп, как два!
Ах, какой смешной ишак!
Вва!..
МАРКИЗ ФРАНСИЗ
И дни и ночи в страстной позе
Поет о розах на морозе
Перед окном девицы Клэр —
Маркиз Франсиз де Помдэтэр!
Он пел с подъемом, очень мило,
О том о сем… И выходило,
Со слов маркиза, что маркиз
В раю мог взять бы первый приз.
Он, мол, не требует награды,
Объятий, мол, ему не надо,
Зане он может только сметь:
Взглянуть, вздохнуть и умереть!
Девица Клэр вздыхать — вздыхала,
Но двери все ж не отворяла —
Не без причин, не без причин —
Боясь коварности мужчин!
Хоть Разум чуток, словно филин,
Но Дьявол тоже очень силен!
И… влез в окно к девице Клэр
Маркиз Франсиз де Помдэтэр!
И влезши к ней подобным родом,
О звездах буркнул мимоходом,
Затем увлек ее в альков,
Похитил честь!.. И был таков!
Тут и конец, хоть очень жаль.
Но если вам нужна
Еще к тому же и мораль? —
Извольте, вот она:
По вышеназванным причинам —
Не верьте, барышни, мужчинам!
ЭТО СЛУЧИЛОСЬ В СЕВИЛЬЕ
Это случилось в Севилье,
Где любят все в изобилье,
С донной Эльвирой д'Амор
Ди Сальвадор!
Шли по ночам целоваться
Юношей ровно 12
К донне Эльвире д'Амор
Ди Сальвадор!
Но вдруг, схватившись за сердце,
Стукнул тринадцатый в дверцы
К донне Эльвире д'Амор
Ди Сальвадор!
Но был отвергнут навеки
Этот тринадцатый некий
Донной Эльвирой д'Амор
Ди Сальвадор!
Ибо одно достоверно:
Очень была суеверна
Донна Эльвира д'Амор
Ди Сальвадор!
ГЛУПАЯ ШУТКА
Как горний отблеск Парадиза,
И непорочна и светла,
Одна французская маркиза
Жила, пока не умерла.
Она была верна супругу
И днем, и ночью, и в обед…
И на галантную услугу
Всем кавалерам был ответ:
1 2 3 4 5
Хорошо жить на Востоке,
Называться Бен-Гассан
И сидеть на солнцепеке,
Щуря глаз на Тегеран…
— стало:
Хорошо жить в Самарканде,
Называться Салейман.
И сидеть там на веранде,
Щуря глаз на Самарканд.
Жить-то как-то надо было, и не в придуманной им восточной сказке, а в советской Москве.
В архиве сохранилась поэма «Ленин-мозг» (1924), написанная под впечатлением поразившего воображение события: бальзамирования тела Ленина. (Тогда многие культурные люди были потрясены этим чудовищным, языческим действом, подробности которого широко освещались в прессе.) Сюжет поэмы: пламенные ленинцы похитили мозг усопшего вождя из морга, разослали частицы во все страны, люди по микрону проглотили волшебное вещество, заразились коммунистическими идеями, и таким образом произошла мировая революция. Это не сатира, не юмор, не пародия, это — грустный диагноз времени.
Трагифарс финала жизни Николая Агнивцева: в журнале «Крокодил» (1932, № 31) в качестве некролога было помещено одно из последних его стихотворений, написанных для сатирического театра «Крокодил» — «Марш тараканов». «Маленький человек» животного мира, несчастный таракан стихов капитана Лебядкина и Н. Олейникова не вызывает и капли сочувствия у «советского» (изо всех сил пытавшегося притвориться «советским»), поэта-сатирика. «Мы — тараканы, / такой народ, / Мы страсть ударны / Наоборот./ Мы усиками шевелим / И все дрожим, дрожим, дрожим. / Лбы у нас покрыты потом, / Как не вышло бы чего там…» — и т. д.
Умер Николай Агнивцев в полном одиночестве и заброшенности 19 октября 1932 года от скоротечного туберкулеза горла; похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Ольга Кушлиня
Мои песенки
Всем, сценически обокравшим меня, стоически посвящаю
СЛОН И МУХА
Однажды некий толстый слон,
Красою мухи поражен,
К той мухе, словно феодал,
Преступной страстью воспылал!
Но муха, быстро рассудив,
Что толстый слон, хоть и красив,
Но все ж велик для жениха,
Взяла и скрылась от греха!
Влюбленный слон не пил, не ел,
Влюбленный слон худел, бледнел
И таял, таял по часам…
«Dans chaque malheure — cherchez la femme!»
И, как французский томный граф,
Он умер, тихо прошептав:
«Не для меня придет весна»…
Так муха слопала слона!
Отсюда ясно, что слоны
Влюбляться в муху не должны,
Зане на сей предмет для них
Судьба назначила слоних!
РАССЕЯННЫЙ КОРОЛЬ
Затянут шелком тронный зал!
На всю страну сегодня
Король дает бессчетный бал
По милости Господней!..
Как и всегда, Король там был
Галантен неизменно
И перед дамой преклонил
Высокое колено!..
Старый Шут, покосившись на зал,
Подняв тонкую бровь, прошептал:
— Он всегда после бала веселого
Возвращается без головы!..
Как легко Вы теряете голову!
Ах, Король, как рассеянны Вы!
Затянут красным тронный зал!
На всю страну сегодня
Народ дает свой первый бал
По милости Господней.
Как и всегда, Король там был
Галантен неизменно!..
И под ножом он преклонил
Высокое колено!..
Старый Шут, покосившись на зал,
Подняв тонкую бровь, прошептал:
— Он всегда после бала веселого
Возвращается без головы!..
Как легко Вы теряете голову!..
Ах, Король, как рассеянны Вы!..
ПРИНЦЕССА АННА
Из своей опочивальни,
Чем-то очень огорчен,
Побледневший и печальный
Вышел в зал король Гакон…
И, как то необходимо,
Молвил, ставши на ступень:
— Здравствуй, мой народ любимый!
И сказали: «Добрый день!»
114 гофмейстеров.
30 церемониймейстеров.
48 камергеров,
345 курьеров
И 400 пажей!..
И, дрожа, как от озноба,
Продолжал Гакон король:
— Нам сейчас одна особа
Причинила стыд и боль!..
Видно нас (в том нет секрета!)
За грехи карает Бог!..
Что вы скажете на это?..
И сказали грустно: «Ох!»
114 гофмейстеров.
30 церемониймейстеров,
48 камергеров,
345 курьеров
И 400 пажей!..
— Наша дочь, принцесса Анна,
Позабыв свои дела,
Неожиданно и странно
Нынче сына родила!
Мы б узнать от вас хотели
(Будьте ж честны и прямы!), —
Кто замешан в этом деле?
И сказали тихо: «Мы!» —
114 гофмейстеров,
30 церемониймейстеров,
48 камергеров,
345 курьеров
И 400 пажей!..
ПЕРС НА КРЫШЕ
Хорошо жить на Востоке,
Называться Бен-Гассан
И сидеть на солнцепеке,
Щуря глаз на Тегеран…
К черту всякие вопросы!
Тишь, да гладь, да благодать!
Право, с собственного носа
Даже муху лень согнать!..
Прямо даже непонятно.
Персия это? Иль — персидский рай?..
— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..
Хорошо сидеть на крыше
Персом с ног до головы…
И толстеть там от кишмиша,
Абрикосов и халвы!..
Если ж станет очень грустно,
Скушай персик от тоски!..
— Ай, как вкусны! Ай, как вкусны!
Ай, как вкусны персики!..
Прямо даже непонятно,
Персия это? Иль — персидский рай?..
— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..
Чтоб любви не прекословить,
Стоит только с крыши слезть!..
Кроме персиков, еще ведь —
Персиянки тоже есть!..
Ай, Лелива! Глаз, как слива!
Шаль пестра, как попугай!
Ай, Лелива! Ай, Лелива!
Как целуется! Ай-яй!!!
Прямо даже непонятно,
Персия это? Иль — персидский рай?..
— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!
Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..
ЭТО БЫЛО В БЕЛОМ ЗАЛЕ
Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!
Ах, назад тому два века,
Не имея лучших тем,
Герцог Гиз маркизе некой
Прошептал вдруг: «Je vous aime!»
— Ах, мой герцог! Ах, мой герцог!
И мечтать я не могла!..
И ему маркиза сердце
С реверансом отдала…
Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!
Но швырнул ее он сердце
На потеху для молвы!..
И маркиза шепчет: «Герцог,
Герцог, герцог, где же вы?
Пусть разбили сердце ложью,
В этом сердце — вы один!!!»
И, схвативши ножик, с дрожью
Стала чистить апельсин…
Это было в белом зале
У гранитных колоннад…
Это было все в Версале
Двести лет тому назад!
ОЧЕНЬ ПРОСТО
Солнце вдруг покрылось флёром!..
Как-то грустно!.. Как-то странно!.
— Джим, пошлите за мотором
И сложите чемоданы!..
Положите сверху фраки,
Не забудьте также пледа:
Я поеду в Нагасаки,
В Нагасаки я поеду!
Там воспрянет дух поникший,
И, дивя японок фраком,
Я помчусь на дженерикше
По веселым Нагасакам!..
Ах, как звонок смех японок
Дня родившихся во фраках!
Ах, как звонок! Ах, как звонок
Смех японок в Нагасаках!
Эскортируемый гидом,
Я вручаю сердце Браме
И лечу с беспечным видом
В некий домик к некой даме.
Имя дамы: «Цвет жасмина»,
Как сказал мне гид милейший…
Ну а более рутинно:
«Гейша — Молли, Молли — гейша!»
К ней войду с поклоном низким,
Поднесу цветы и ленты
И скажу ей по-английски
Пару нежных комплиментов…
Запишу на память тему,
Повздыхаю деликатно,
Вдену в лацкан хризантему
И вернусь в Нью-Йорк обратно!
ГРУСТНЫЙ МЕСЯЦ
Грустный Месяц, томясь по любви,
Пальцем в небо потыкал
И расстроился, и —
Захныкал:
— Ох, уж и грустно мне, Месяцу!
Прямо сказать не могу!
Впору, ей-богу, повеситься
Мне на своем же рогу.
Ноют и стынут все косточки,
Не доживу я до дня!..
Милые барышни, звездочки,
Ах, пожалейте меня!
Поодиночке ли, вкупе ли
Вы бы меня приголубили!?
Ну же, не будьте глухи!
Звездочки глазки потупили
И отвечали: «Хи-хи!»
Месяц сказал, что, конечно,
В смысле утраты сердечной,
Он, может быть, и утешится,
Но… положенье — серьезно!
Звездочки Месяца слезно
Очень просили не вешаться!..
И… я спокоен за будущность
Месяца: Месяц теперь не повесится!
КОРОЛЬ АРТУР
Средь королевских всяких благ
Король Артур, король-чудак,
Жил-был давным-давно!..
И тем Артур известен был,
Что лишь две вещи он любил:
Раздумье и вино!
И так всю жизнь, по мере сил,
Король Артур грустил и пил
Немного чересчур!
И всех английских королей
Он был грустнее и пьяней.
Чудак — король Артур.
Но вот однажды юный паж
Сказал ему: «Король, нельзя ж
Грустить и день и ночь!
О, мой король, скажи, нельзя ль
Твою гнетущую печаль
Прогнать весельем прочь?!»
Но, выпив залпом свой бокал,
Мой мальчик, — сумрачно сказал
Король ему в ответ:
Король твой грустен оттого,
Что он Король! И для него
Ни в чем свободы нет.
КРОКОДИЛ И НЕГРИТЯНКА
Удивительно мил
Жил да был крокодил —
Так, аршина в четыре, не боле!
И жила да была,
Тоже очень мила,
Негритянка по имени Молли.
И вот эта Молли-девица
Решила слегка освежиться
И, выбрав часок между дел,
На речку купаться отправилась…
Крокодил на нее посмотрел:
Она ему очень понравилась
И он ее съел!..
А, съевши, промолвил: «Эхма,
Как милая Молли прекрасна!»
— Любовь крокодилов весьма
Своеобразна!
ЗВЕЗДОЧЕТ
Следя за шашнями светил,
Без горя и забот,
В высокой башне жил да был
Почтенный Звездочет.
Он был учен и очень мудр…
Но шутит зло Эрот!
И вот в одно из вешних утр,
Женился Звездочет.
У звездочетовой жены
Глаза, что пара звезд,
Лицо, как томный лик луны,
А страсть — кометин хвост!
Она — грустна, она — бледна,
У ней влюбленный вид,
А Звездочет всю ночь сполна
За звездами следит.
Бледнея каждою весной,
Как лилия в снегу,—
Она с особенной тоской Глядела на слугу…
Был недогадлив тот слуга…
Но все же как-то раз
Воскликнул вдруг слуга: «Ага!»
И… кончен мой рассказ!
Отсюда вывод же такой: —
Коль мужем стать пришлось,
Смотри ты лучше за женой,
А звезды — брось!
ПЕСЕНКА О НЕКОЕЙ КИТАЙСКОЙ БАРЫШНЕ
В молчанье, с улыбкой лукавой,
В Китае китайский пьет чай
Китайская барышня Ао —
Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.
Согласно привычке старинной
Пыхтя от любовных забот,
К ней как-то с умильною миной
Явился китайский Эрот:
«Послушайте, барышня Ао,
Нельзя же все время пить чай!
Ах, барышня Ао, в вас, право,
Влюблен целиком весь Китай!
Взгляните, как ясен день майский!
Вот глупая!» И, на финал,
Он в злости ее по-китайски
«Китайскою дурой» назвал…
И быстро ушел, негодуя,
Прервавши с ней свой разговор…
Вот все!.. Что ж поделать могу я,
Когда вдалеке до сих пор:
В молчанье, с улыбкой лукавой,
В Китае китайский пьет чай
Китайская барышня Ао —
Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай!..
ЕРЕТИЧКА
От Люксембурга до Бастильи,
Еретикам на вечный страх,
Герольды папские трубили
На всех парижских площадях:
«Мы, добрый Папа Лев IV-й,
Скорбим о дщери Анж Питу,
Продавшей явно душу черту
За неземную красоту».
И вот, в знак милости Господней
К ней, пребывающей во зле,
Казнить ее велел сегодня
Наместник Бога на земле!..
И к Анж Питу в час утра ранний
С молитвой кроткой на устах
И с папской буллою в кармане
Пришел напутственный монах.
Она приподняла ресницы:
— Ах, как безжалостны все вы!
На небо к Господу явиться
Я не могу без головы:
Казни меня, но без увечья!
Должна же я, пойми, монах,
С моим возлюбленным при встрече
Поцеловаться в небесах!
ДВЕ СЕСТРЫ
Их две сестры: одна от неба,
Ну а другая от земли!
И тщетно жду: какую мне бы
Дать боги Случая могли:
Вот ту, которая от неба,
Иль ту, другую — от земли?
Одна как статуя Мадонны,
Ну а другая как вертеп!
И я вздыхаю сокрушенно:
В которую влюбиться мне б!
Вот в ту, что статуя Мадонны,
Иль в ту, другую, что вертеп?
И та, что статуя Мадонны,
И эта, что наоборот,
Вдруг улыбнулись мне влюбленно!
С тех пор сам черт не разберет:
Где та, что статуя Мадонны,
И эта, что наоборот?
ИШАК И АБДУЛ
Раз персидскою весною
Шел Абдул к Фатиме в дом
С нагруженным косхалвою
Очень глупым ишаком!
Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то
Процелуюсь я, да как!..
Ты ж не будешь, оттого что
Я Абдул, а ты — ишак!»
Так, смеясь весьма ехидно
И хватаясь за бока,
В выражениях обидных
Пел Абдул про ишака:
— Вот идет со мной ишак!
Он — один, а глуп, как два!
Ай, какой смешной ишак!
Вва!
И придя к ней — стук в окошко:
Вот и я, Фатима, здесь!
Целоваться вы немножко
Не интересуетесь?
Но она ему на это
Отвечала кратко, что
Мужу старому Ахмету
Не изменит ни за что.
Он сказал: «Ай, как вы строги!»
И ушел домой он… так!..
И обратно по дороге
Про Абдула пел ишак:
— Вот идет со мной ишак!
Он — один, а глуп, как два!
Ах, какой смешной ишак!
Вва!..
МАРКИЗ ФРАНСИЗ
И дни и ночи в страстной позе
Поет о розах на морозе
Перед окном девицы Клэр —
Маркиз Франсиз де Помдэтэр!
Он пел с подъемом, очень мило,
О том о сем… И выходило,
Со слов маркиза, что маркиз
В раю мог взять бы первый приз.
Он, мол, не требует награды,
Объятий, мол, ему не надо,
Зане он может только сметь:
Взглянуть, вздохнуть и умереть!
Девица Клэр вздыхать — вздыхала,
Но двери все ж не отворяла —
Не без причин, не без причин —
Боясь коварности мужчин!
Хоть Разум чуток, словно филин,
Но Дьявол тоже очень силен!
И… влез в окно к девице Клэр
Маркиз Франсиз де Помдэтэр!
И влезши к ней подобным родом,
О звездах буркнул мимоходом,
Затем увлек ее в альков,
Похитил честь!.. И был таков!
Тут и конец, хоть очень жаль.
Но если вам нужна
Еще к тому же и мораль? —
Извольте, вот она:
По вышеназванным причинам —
Не верьте, барышни, мужчинам!
ЭТО СЛУЧИЛОСЬ В СЕВИЛЬЕ
Это случилось в Севилье,
Где любят все в изобилье,
С донной Эльвирой д'Амор
Ди Сальвадор!
Шли по ночам целоваться
Юношей ровно 12
К донне Эльвире д'Амор
Ди Сальвадор!
Но вдруг, схватившись за сердце,
Стукнул тринадцатый в дверцы
К донне Эльвире д'Амор
Ди Сальвадор!
Но был отвергнут навеки
Этот тринадцатый некий
Донной Эльвирой д'Амор
Ди Сальвадор!
Ибо одно достоверно:
Очень была суеверна
Донна Эльвира д'Амор
Ди Сальвадор!
ГЛУПАЯ ШУТКА
Как горний отблеск Парадиза,
И непорочна и светла,
Одна французская маркиза
Жила, пока не умерла.
Она была верна супругу
И днем, и ночью, и в обед…
И на галантную услугу
Всем кавалерам был ответ:
1 2 3 4 5