Она торопливо открыла небольшой несессер. Однако по отражению в маленьком зеркальце нельзя было сделать определенных выводов.
Лидия не знала, радоваться ей или тревожиться, оба чувства в равной мере обуревали ее. И как только Виктор в первый же день сумел узнать ее новый адрес?
Виктор проснулся за полдень в дурном настроении. В его сонных видениях отчетливо присутствовал Ленард. Странный сон, но над снами никто не властен. Вероятно, новое знакомство затмило в его сознании жизненные невзгоды.
Камердинер на цыпочках вошел в комнату, прошептал:
– Милорд, – и замер в ожидании.
– Что там, Милларс?
– Кажется, к вам гости. Дворецкий послал спросить, дома ли вы.
Первым порывом Виктора было ответить «нет», но лучше провести время в компании, чем предаваться размышлениям о странных снах. Он встал с постели, подошел к окну и посмотрел вниз. Когда он увидел белокурые локоны, то сразу подумал о Ленарде. Хотя вряд ли он носит платье и держит на руках вырывающегося ребенка.
Нет, эти локоны были уложены по последнему слову моды на макушке женской головки.
– Это Дейвисы с детьми, – предположил слуга.
А, это Софи, его лучший друг и жена его злейшего врага. Но у них только один ребенок.
– Надо было прежде сказать…
Он оборвал фразу на полуслове, когда Кин, муж Софи, остановился у кареты. Маленькая девочка, держась за его правую руку и изящно ступая ножками, спустилась по ступенькам.
Сердце Виктора гулко стучало. Он смотрел на малышку. Ее белоснежный передничек был безупречно чистым, кружевная оборка панталончиков спускалась на черные лакированные туфельки. Длинные темные локоны завитками падали на спину, подхваченные широкой голубой лентой. Она посмотрела на его окно. У нее были большие темные глаза. Виктор подумал, что она самый красивый ребенок на свете. Девочка все еще держала Кина за руку, словно чего-то боялась.
– Скажи, что я дома и сейчас спущусь. – Интересно, малышка заметила его в окне?
Виктор быстро умылся и оделся. Ему не пришлось тратить время на то, чтобы подобрать одежду по цвету. Теперь он одевался во все черное. Камердинер вернулся как раз вовремя, чтобы помочь ему надеть сюртук.
Проведя гребнем по волосам, Виктор подумал, что ему, также как Ленарду, следует побывать у парикмахера.
– Виктор! – вскрикнула Софи и бросилась к нему через гостиную.
Она крепко обняла Виктора. Он искоса взглянул, не наблюдает ли за ними Кин. Но тот был занят хнычущим и вырывающимся из рук сыном.
Виктор позволил себе обнять Софи и мягко отстранился, но она и не думала отступать.
Взяв его лицо в свои ладони, она посмотрела Виктору и глаза. «Было бы лучше, если бы Кина здесь не было», – подумал Виктор.
– Как ты? – спросила она.
– Жив, как видишь.
– У тебя шрам. – Ее прохладный пальчик скользнул по красной отметине у границы волос.
– Думаю, тебе известно, что все мужчины рано или поздно приобретают отметины на лбу.
Виктор бросил взгляд на Кина в надежде, что эта сцена его не задела. Откинув со лба волосы, Кин с усмешкой посмотрел на него, безуспешно пытаясь справиться с сыном Ричардом, который бунтовал, сидя у отца на руках.
Виктор почувствовал облегчение, отметив, что Кин равнодушно отнесся к порыву своей жены. Несколько лет назад всего за один лишь заинтересованный взгляд в ее сторону он готов был Виктора в кипящем масле сварить.
Но родившийся сын, должно быть, остудил его кровь.
Кин внимательно посмотрел на Виктора. Его угрюмый взгляд, столь знакомый Виктору, задержался на шраме.
– Что случилось?
– Задело обрушившейся балкой, когда я бросился за женой.
Голубые глаза Софи стали влажными.
– Мы так опечалены.
– Ничего не поделаешь. К тому же поместье камнем висело у меня на шее. Сколько раз я мечтал от него избавиться.
Софи дружила с его женой, но расстояние и безумие Мэри-Фрэнсис разлучили их. Выступившие на глазах Софи слезы испугали Виктора. Испытывая неловкость, он бросил умоляющий взгляд на Кина и отступил.
Маленькая девочка чинно сидела на софе. Ее башмачки не доставали до пола, но ей и в голову не приходило болтать ногами. В ее маленькой фигурке чувствовалось большое достоинство, совсем как у ее матери. Когда она вырастет, нужно будет как следует присматривать а ней.
Кин подошел к жене, пытаясь без слов успокоить ее. Софи проследила за взглядом Виктора.
– Мы привезли Реджи. Подумали, что, возможно, она немного отвлечет тебя от грустных мыслей.
Отвлечет? Нет, скорее напомнит, что его род продолжится, хотя теперь у него нет ни жены, ни законных наследников. Реджина была его дочерью, но он не мог официально признать ее. Для окружающих она дочь его давнего друга Джорджа Китинга и его жены Эмилии, и Виктору пришлось согласиться с таким положением дел. Но разве это может утешить?
Очевидно, он оказал бы всем большую любезность, если бы вовсе не заводил потомства.
Кин, приходившийся Виктору сводным братом по отцу, что тоже не афишировалось, не сомневался в дурной наследственности, доставшейся им от отца. Но и он однажды задумался о том, как бы род не пресекся с его смертью.
Мальчишка ударился в рев и отчаянно вырывался из рук Кина. Он был удивительно похож на свою мать.
Вдруг Кин отодвинул Софи в сторону и бесцеремонно сунул Ричарда Виктору.
– Возьми своего крестника, – сказал он.
Виктор взял малыша, который проворно вертел головой и брыкался. Ему хотелось взять на руки девочку, которая неодобрительно смотрела на выходки его племяника. Из-за случившейся беды Виктор несколько месяцев нe видел дочь, но ей следовало бы знать, что она не должна его бояться, освободившимися руками Кин обнял жену.
– Отпусти его. Он несколько часов провел в карете. Как же развивать в нем лидерские наклонности и самостоятельность? Он должен дать выход энергии, – сказала Софи, прижавшись к мужу, но ее повлажневшие глаза не отрывались от детей. – Реджина гостит у нас две недели. Эмилия заберет ее, как только они с Джорджем вернутся в город.
Чтобы не углубляться в эту тему, Виктор наклонился и поставил мальчика на пол. Мальчишка тут же помчался по комнате.
Софи и Кин, судя по всему, хорошо знавшие, чем это грозит, переставили хрупкие предметы повыше. Виктор распахнул дверь в смежную Комнату, так что маленький негодник мог носиться по всему дому.
– Садитесь. Сейчас подадут сандвичи. – Он подошел к девочке и спросил:
– Ты какие сандвичи любишь?
Прежде чем ответить, Реджина взглянула на Кина, будто ожидая его разрешения. Это задело Виктора. Софи села рядом с девочкой.
– Не бойся, милая. Ты же помнишь лорда Уэдмонта. Ты знаешь, что тебе дали второе имя, Виктория, в, честь него? Думаю, ты можешь называть его…
Двери распахнулись, и в гостиную вошла шикарная женщина, ее темные волосы, уложенные в элегантную прическу, свободно падали на плечи.
– Не говори этого! – потребовала она.
– …дядя Виктор, – машинально закончила фразу Софи, во все глаза глядя на гостью.
– Мама! – вскрикнула девочка.
Она слезла с софы я терпеливо ждала, когда ей разрешат подойти к матери.
Эмилия была, как всегда, изящна и красива. Но Виктор передернул плечами, как от внезапно налетевшего холодного ветра. Четыре года назад влечение к этой женщине едва не стоило Виктору жизни. Но оно стоило ему его лучшего друга, даже двух друзей.
Появились дворецкий и лакей с подносами. Обстановка оживилась. Эмилия прижалась губами к щечке дочери, потом улыбнулась Софи и Кину.
– Я вернулась раньше, – объяснила она, заметив удивление на их лицах.
Кин перехватил носившегося по комнате сынишку и, соблазняя конфетой, уговаривал посидеть.
– Дай ему сначала сандвич, Кин, – посоветовала Софи. Все ее внимание было нацелено на детей.
Эмилия сняла перчатки и тронула Виктора за рукав.
– Можно мне поговорить с тобой? – шепнула она, едва заметным движением головы указав на соседнюю комнату.
Как только они вошли туда, она тут же укрылась за дверью, чтобы их не могли увидеть из гостиной.
– Эмили, – запротестовал Виктор. Она прильнула к нему и обвила его шею руками.
– Когда я услышала новости, то была просто в ужасе. – Виктор боролся с желанием сбежать.
– Ты написала мне об этом в трогательном письме. Она приподнялась на цыпочки и взъерошила его волосы.
– Как ты? Я так тревожилась за тебя. Я… – Она прикрыла свои синие глаза, и, когда снова взглянула на Виктора, они были полны слез.
Только не это. Он нуждался в сочувствии – вокруг него столько плачущих женщин. Он вспомнил и Ленарда, который едва не разразился слезами, услышав, что не слишком ему понравился. Ну почему в последнее время, едва только люди оказываются рядом с ним, у них сразу глаза оказываются на мокром месте? Даже его честь добрых полчаса орошал слезами его новый шелковый сюртук.
– Я так часто думала о тебе. Кстати, Джордж вернется в город только через месяц.
Не собирается ли Эмилия предложить ему…
– Мне бы не хотелось, чтобы ты оставался в одиночестве. – Она теснее прижалась к нему, так что Виктор ощутил малейшие изгибы ее тела. Губы ее чуть изогнулись, сложившись в неуловимую улыбку Моны Лизы. – Я часто вспоминаю ту ночь в карете.
Неужели она предлагает ему снова стать… его любовницей?
– Теперь ты замужем за Джорджем, – пробормотал он.
Она досадливо хмыкнула.
– Мы давно женаты и успели наскучить друг другу. – Виктора это покоробило. Он положил руки ей на плечи.
– Эмилия, я всегда буду помнить о тебе, но эта любовь однажды едва не стоила мне жизни.
Она скользнула ладонью по его руке.
– Я только хочу, чтобы ты знал: зачем бы я тебе ни понадобилась, я приду.
Виктор был потрясен. Испуган. Он отстранил от себя Эмилию. Да он скорее переспал бы с Ленардом. Господи, что за мысль!
Виктор снова притянул Эмилию к себе, поцеловал и… ничего не почувствовал.
Эмилия улыбнулась. Он внутренне содрогнулся. Она погладила его по руке, потом отступила и надела перчатки.
– Пора возвращаться, пока наше отсутствие не заметили.
– Пойду на кухню, отдам распоряжения. – Эмилия, улыбнувшись, кивнула. Виктор в смятении смотрел на нее. Перед его мысленным взором возникли голубые глаза Ленарда. Одно из двух: или сон никак не выветрится из его головы, или он заразился сумасшествием от Мэри-Фрэнсис.
Господи, он зарекся жениться, но отнюдь не отказывался иметь дело с женщинами.
Тогда почему когда он поцеловал Эмилию, то ничего не почувствовал, а когда думал о Ленарде…
Черт побери, ему явно необходимо выпить.
Глава 3
Камердинер Виктора стоял, перекинув через руку галстук, и улыбался.
– Что тебя так обрадовало, Милларс? – с досадой спросил Виктор.
Его раздражало, что предложение отобедать у него, сделанное Софи и Кину, распространилось и на Эмилию. К тому же он уже почти жалел, что пригласил Ленарда.
– Ничего, милорд. – Камердинер стер с лица улыбку. – Просто я рад снова видеть вас среди друзей.
Друзья, родственники, маленькая дочка, которая явно боялась его, – сегодня все они скорее огорчали Виктора. Реджина так и не подпустила его поближе, пока лакомилась бисквитом.
Для своих пяти лет она была прекрасно воспитана. Но всякий раз, когда Виктор приближался, она прижималась к Софи, Кину или к матери и опускала головку; подбородок у нее дрожал.
Ему хотелось крикнуть: «Я твой отец, милая девочка! Мне дорог каждый волосок на твоей прелестной головке. Почему, скажи, во имя всего святого, ты боишься меня?»
Виктора угнетало то, что любой может говорить с ней, любой, но не он. И вдвойне тяготило, что ему нельзя признать ее своей законной дочерью.
Черт возьми, ведь она, вероятно, останется его единственным ребенком. Поведение Реджи напоминало Виктору, как сам он в детстве боялся своего отца. Но его страхи не были беспочвенны. Или были? Виктор не мог припомнить, чтобы отец уделял ему хоть какое-то внимание. Он знал только; что отец своим поведением причинял его матери страдания и разбил ей сердце. Виктор не смог ни защитить мать, ни спасти ее от преждевременной смерти.
Кажется, в его жизни все повторяется. Он соблазнил Эмилию, его финансовое положение в то время не позволяло уладить дело должным образом. Он разбил сердце, правда, не ей, а ее мужу Джорджу. Он был не в состоянии спасти от безумия собственную жену и разбил ей сердце своими требованиями. Так с чего он взял, что может оказаться полезным неопытному американскому юнцу?
– Кто-нибудь из гостей уже прибыл?
– Не думаю, милорд. Как только вы закончите одеваться, я отправлюсь в карете за вашим юным другом.
Виктор обернулся и посмотрел на слугу. Разве он поручал ему ехать?
– Ты не находишь, что мистер Холл немного странный?
– В каком смысле, милорд? – Камердинер суетливо собирал одежду Виктора.
Виктор ослабил узел галстука. Он затянул его так туго, что кровь прилила к лицу.
– Черт побери, давай другой, – в сердцах бросил он, сдернув галстук.
Как он мог объяснить тревогу за Ленарда, не выдав своего странного интереса к нему?
– Пожалуйста, милорд. – Камердинер подал другой галстук, держа наготове третий.
С тех пор как его плечо, раненное на дуэли четыре года назад, зажило, Виктор всегда завязывал галстук с первой попытки. Черт, кажется, Милларс удивленно присвистнул.
– Ленни, то есть мистер Холл, он, видимо, немного… нездоров.
– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр.
– Разве тебе так необходимо ехать? Может, послать за ним кучера? – Господи, он дошел до того, что советуется с камердинером, какие инструкции давать слугам. Кажется, он совсем потерял разум. – А не поехать ли мне самому?
– Доверьте мне привезти юношу, милорд. Думаю, вам следует остаться и встретить Дейвисов и миссис Китинг, когда они прибудут. Я отнесусь к делу со всем вниманием, и результат будет благоприятен. – Милларс порой выражался несколько витиевато.
Виктор сомневался, что в его жизни будет еще что-нибудь благоприятное.
– Он отказывался обедать со мной, да?
Значит, Ленард почувствовал его нездоровый интерес? Камердинер отвернулся, чтобы убрать лишний галстук, но Виктор успел заметить его улыбку.
– Да, было некоторое нежелание, но вполне преодолимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35