От резкой боли из её глаз брызнули слёзы. Она повиновалась, расстегнула и сняла платье, бросив его на пол. Прикоснувшись к белому бюстгальтеру, она вопросительно посмотрела на своего начальника. "Я сказал: "Раздевайся!"" - рявкнул тот и угрожающе согнул в локте руку, державшую кнут. Горячая волна стыда прилила к лицу Нинель Серафимовны, когда она стала медленно стягивать белые плавки и бюстгальтер, а за ними - туфли. Когда красивая воспитательница подняла глаза, то увидела, что её начальник стоит перед ней и держит в руке белые кружевные чулки и белый пояс с подвязками.
"Надень это!" - приказал он. Нинель Серафимовна хотела было отказаться, но взгляд её упал на кнут в руке БМ и она повиновалась. От стыда она боялась поднять глаза, стыд затопил её. Она не почувствовала, как щиколотки её красивых тугих ног были захвачены в плен широкими браслетами кандалов. Вышла она из оцепенения лишь тогда, когда запястья её заведённых за спину рук ощутили холод браслетов наручников. Сильная боль пронзила её сознание, когда от кожи лица стали отставать полосы скотча. Она набрала полные лёгкие воздуха, чтобы закричать, завозмущаться, но только открыла рот, как челюсти её растянулись сильнее, чем она сама того хотела и за зубы её широко раскрытого рта проскочил резиновый шар кляпа, который был тут же закреплён с помощью пряжки, соединившей концы узкого ремешка, продетого сквозь шар кляпа.
Когда Нинель Серафимовна взглянула на себя в зеркало, у неё снова возникло уже знакомое странное чувство внизу живота. Из зеркала на неё смотрела красивая пленница с заведёнными за спину руками, с широко растянутым шаром кляпа ртом, тугие и стройные ноги, которой были обтянуты белыми кружевными чулками, резко контрастировавшими на загорелой гладкой коже, а щиколотки этих великолепных ног были заключены в объятия браслетов кандалов.
"Надень туфли!" - уже мягче приказал БМ. Нинель Серафимовна повиновалась и с трудом надела туфли, которые никогда до этого не надевала без помощи рук. Цепь кандалов звенела при этом о кафель пола. Когда Нинель Серафимовна вновь взглянула на себя в зеркало, то увидела, что пленница в зеркале стала ещё прекрасней. У пленённой воспитательницы даже возникло желание покружиться перед зеркалом, как это делала она часто дома, будучи полностью обнажённой, любуясь красотой своего тела.
"Пойдём!" - приказал БМ, отстёгивая конец цепи, и узкий ошейник, впившись в боковую часть шеи Нинель Серафимовны, отбросил едва удержавшуюся на ногах воспитательницу в сторону лестницы, ведущей куда-то вверх. Прекрасная пленница стала подниматься, ведомая на поводке. Цепь кандалов глухо застучала в унисон стуку "шпилек" по деревянным лакированным ступеням лестницы.
Когда они поднялись в верхнее помещение, Нинель Серафимовна окинула его взглядом. Посреди помещения находился столб из лакированного дерева диаметром около 15 сантиметров. На высоте примерно двух метров и у самого основания столба в него были ввинчены несколько стальных никелированных колец диаметром примерно 5-6 сантиметров. Стены этого помещения также не имели углов и кольцеобразно смыкались, из чего пленница сделала вывод, что она находится внутри какой-то башни. На стенах висели огромные зеркала, отчего эта цилиндрическая комната казалась больше, чем была на самом деле. Потолка, как такового не было, а вместо него были лакированные стропила, поддерживающие коническую крышу, кое-где прорезанную застеклёнными люками-иллюминаторами. К стропилам были приделаны блоки, через которые были протянуты верёвки или цепи с крюками или раскрытыми навесными замками. На концах некоторых цепей свисали раскрытые браслеты наручников. Несколько поодаль от лестничного проёма, в который поднялись начальник и его закованная в цепи безмолвная подчинённая, стояла жёсткая кровать с высокими стойками, на которые опирался не балдахин, а рама с вделанным в неё огромным зеркалом, в которое лежащий на кровати мог видеть себя. К каждой стойке этой кровати были пристёгнуты одним браслетом наручники, второй браслет которых был раскрыт и готов принять в свои объятия запястье или щиколотку очередной пленницы. Таким же образом наручники свисали с перекладин спинок этой кровати. Эти перекладины одновременно служили вешалкой для отрезков верёвок и кляпов, подобных тем, одним из которых была обеззвучена провинившаяся воспитательница восемнадцатого отряда. К одной из ножек кровати была пристёгнута цепь, на конце которой находился раскрытый ошейник, точно такой, какой сейчас был на прекрасной загорелой шее Нинель Серафимовны. Рядом горкой лежали наручники, кандалы и свёрнутая в бухту тонкая цепь. "Метров тридцать в этой цепи", - машинально отметила пленница. У центрального столба, который Нинель Серафимовна отметила в самом начале своего беглого осмотра, валялись несколько мотков тонкого, миллиметров 5-6, чёрного шёлкового шнура и одна большая бухта такого же шнура. По зеркальным стенам на крючках были развешаны кнуты, хлысты, стеки, арапники, плети разнообразной длины, вида и плетения. При виде всей этой обстановки Нинель Серафимовну охватил ужас и одновременно уже знакомо заныло внизу живота.
БМ подвёл Нинель Серафимовну к столбу в центре помещения, разомкнул браслеты наручников и, взяв свою подчинённую за плечи, повернул её спиной к столбу. Зайдя к ней со спины, он завёл руки женщины назад, скрестил и связал их на запястьях с обратной стороны столба одним из тех мотков верёвки, что лежал рядом. Нинель Серафимовна сжалась от боли, вызванной впившейся в её запястья верёвкой. Начальник лагеря, обернув несколько раз запястья своей пленницы крест-накрест верёвкой, продел её свободные концы в кольцо, которое было ввинчено в столб позади привязанной Нинель Серафимовны чуть выше её связанных запястий, и связал эти концы вместе.
Настала очередь ног. Кандалы были сняты и щиколотки красавицы несколькими оборотами были схвачены вторым мотком верёвки. БМ, обвязав щиколотки своей пленницы, пропустил конец верёвки между её ногами и несколько раз обернул верёвку, стянув образовавшейся перемычкой верёвочное кольцо вокруг щиколоток. После этого мужчина притянул несколькими оборотами всё той же верёвки лодыжки своей пленницы к столбу и сделал перемычку между столбом и ногами наподобие той, что только что была сделана между прекрасными ногами. Точно таким же образом оказались связаны и привязаны к столбу бёдра над коленями.
Наконец и шея Нинель Серафимовны оказалась освобождённой от ошейника. БМ распутал верёвку из бухты, лежавшей рядом, нашёл середину длины и сложил обе половины верёвки вместе, после чего продел образовавшуюся на конце петлю в кольцо у основания столба и протянул через продетую в кольцо петлю обе половины верёвки. Завершив эту операцию, он начал опутывать провинившуюся воспитательницу и столб. У которого она стояла, встречными пересекающимися верёвочными шлагами от самых лодыжек вверх до плеч. Когда всё тело женщины было покрыто перекрестиями впившейся в него тонкой верёвки, Оставшаяся верёвка ещё несколько раз обернулась вокруг плеч и торса красавицы, образуя верёвочный перекрёсток из нескольких шлагов шнура в долине между холмами тугих грудей Нинель Серафимовны.
БМ, завершив свою работу, отошёл, чтобы со стороны полюбоваться на творение своих рук и фантазии. А полюбоваться было чем! В зеркале напротив Нинель Серафимовна увидела себя, в белых кружевных чулках, поддерживаемых белым кружевным поясом, белых туфельках на "шпильке". И всё её красивое стройное, правильно, согласно всем античным канонам сложенное и загорелое тело было опутано, подобно паутине, перекрестиями тонкой чёрной верёвки, которая, вдавливаясь и врезаясь в тело, образовывала на его поверхности своеобразный рельеф. Груди из-за завёрнутых и притянутых к столбу плеч, перетянутые верёвкой, выглядели больше и были туги, коричневые соски налились и были тверды. К своему ужасу Нинель Серафимовна почувствовала, что между её бёдрами стало мокро. "Боже мой, что это, неужели вот от этого всего со мной такое могло приключиться?! - запаниковала она. - С редким мужчиной у меня это было, а здесь от такого постыдного положения, от этого "изврата"!". И по телу воспитательницы восемнадцатого отряда Нинель Серафимовны побежала дрожь оргазма, сдерживаемая впившимися в её тело верёвками.
"Ну а теперь, уважаемая Нинель Серафимовна, приступим к тому, для чего мы здесь, "- вывел её из лёгкого забытья, наступившего после оргазма, голос БМ и провинившаяся воспитательница увидела у него в руках ременную плеть семихвостку. Первый удар плети, пришедшийся на верхнюю часть левого бедра, заставил её забыть о том, что с ней было несколько мгновений назад.
"Как я уже не раз говорил, коллега, режим лагеря - закон! Плох он или хорош, но он - закон! И за его несоблюдение неминуемо следует наказание! И в этом Вы сейчас убеждаетесь", - проповедовал начальник лагеря, покрывая грудь, живот, плечи и бёдра своей жертвы ударами плети. "Сегодня Вы подвергли желудки детей опасности возникновения гастрита!" - каждое слово БМ сопровождалось ударом плети. Сквозь слёзы Нинель Серафимовна увидела себя в зеркале, красивую, беспомощную, но теперь уже покрытую не только паутиной верёвок, но и сетью красных полос, оставленных ремешками семихвостки. И опять к чувству боли прибавилось чувство, возникающее внизу живота. Она мычала и стонала сквозь шар кляпа от боли, а потом от оргазма.
Когда БМ закончил "работу с кадрами", Нинель Серафимовна находилась в забытьи и ослабленная, висела на впившихся в её тело верёвках. Со стороны казалось, что она так и стояла у столба, но если бы не верёвки, она бы давно уже упала. "Боже мой, я от этого возбуждаюсь! У меня от этого оргазм! Господи, я - мазохистка, извращенка!" - роились в её голове мысли.
Вывел её из оцепенения глухой стук каблуков и бряканье цепи о деревянные ступени лестницы. В лестничном проёме, наконец, показался идущий мягкой поступью БМ, ведущий на цепном поводке, на котором сюда была приведена воспитательница восемнадцатого отряда, какую-то обнажённую женщину. "О Боже! Маринка!" - ужаснулась Нинель Серафимовна, узнав в ведомой начальником воспитательницу восьмого отряда Марину Сергеевну, которую воспитатели между собой называли просто Маринкой за её разбитной характер. Маринка была женщиной лет 26-28, невысокого, примерно 160-163 сантиметров, роста, слегка худощавой, но пропорционально сложенной, с красивыми лицом и фигурой. Светло- русые волосы Маринки были подстрижены до плеч и концы их загибались внутрь. Глаза были глубоко-синими и широко раскрытыми, лицо имело правильные черты.
"У неё же выходной сегодня! Почему она здесь?" - пронеслось в голове у Нинель Серафимовны. Маринка была полностью обнажена, на ногах её были босоножки чёрного цвета, которые Нинель Серафимовна никогда в лагере на ней не видела. Стопа спереди оплеталась узкими кожаными ремешками, перекрещивающимися друг с другом, пальцы ног оставались открытыми. Тонкая подошва, подстилавшая пальцы, резко уходила вверх, под пятку, которая опиралась на тонкую "шпильку" высотой 11-12 сантиметров. На ногах эти босоножки удерживались парой узких ремешков, крест-накрест оплетающих голени и икры ног наподобие сандалий древнеримских патрицианок. Соединялись друг с другом эти ремешки маленькими пряжками под самыми коленями. Стройные ноги Маринки, оплетённые ремешками босоножек, были скованы уже знакомыми Нинель Серафимовне кандалами. Маринкины руки, обтянутые чёрными оперными перчатками, были завёрнуты за спину и связаны на запястьях и выше локтей белой шёлковой верёвкой. Из-за неестественно завёрнутых за спину рук грудь её чётко обозначилась, была туга и красива, соски возбуждённо стояли. Рот Маринки был свободен.
- О! Всё-таки Вы добились своего, БМ, и эта горделивая кошка в Ваших руках! - произнесла она, с любопытством окидывая взглядом опутанную Нинель Серафимовну.
- И даже наказана! - продолжала Маринка, разглядывая красные полосы на теле Нинель Серафимовны, оставленные плетью. И, похоже, её это нравится! вскрикнула он, увидев влагу на внутренних сторонах бёдер Нинель Серафимовны, чуть ниже заветного треугольника волос.
- Больно разговорчива, сучка! Смотри, накажу! - прикрикнул на Маринку БМ.
- О-о! Вы так добры к своим подчинённым, БМ. Моя попочка истосковалась по Вашему кнуту! - ерничала Маринка.
- Смотри, стерва, ты сама об этом попросила! - с этими словами БМ подтащил Маринку к месту напротив привязанной к столбу Нинель Серафимовны. Сядь на пол! - приказал он ей и, пока Маринка неловко садилась, сначала опустившись с носков на колени, затем, на мгновение показав ошеломлённой происходящим Нинель Серафимовне свои небольшие, но тугие, покрытые синяками ягодицы, на которые тут же уселась, снял со стены несколько мотков белой шёлковой верёвки и бросил их рядом с сидящей на холодных кафельных плитках пола воспитательницей восьмого отряда.
Подойдя к ней, БМ присел на корточки и, звеня ключами, снял с Маринкиных ног кандалы. Потом, взявшись за лодыжки этих ног, сдвинул их вместе. Погладив ноги Маринки несколько раз от лодыжек до самого таза, БМ связал их на лодыжках, ниже и выше колен верёвками уже знакомым Нинель Серафимовне способом.
Но дальше: Нинель Серафимовна и не предполагала, что в составлении верёвочных композиций можно быть таким изощрённым. БМ, зайдя к Маринке со спины и присев на корточки, новой верёвкой притянул бёдра воспитательницы восьмого отряда к её торсу и несколько раз обвил притянутые друг к другу эти части тела.
- О-о! Это что-то новенькое в Ваших фантазиях, БМ, но молчу-молчу!.. не переставала ехидничать Маринка.
Ни слова не говоря, БМ притянул связанные запястья женщины к её талии свободными концами всё той же верёвки. После этого он, потянув свисавшую сверху верёвку, пропущенную через блок на стропиле, привязал её к перемычке между локтями своей очередной жертвы.
1 2 3