Большего для победы не требовалось.
Перед окруженной флаконами с кремом его собственной фотографией лежал
а кучка мелочи, медяков и серебра, Ч десятицентовиков и четвертаков.
Норман мысленно обозвал себя олухом. Зачем он сюда пришел, любоваться на
снимки? Он выдвинул наугад ящик, торопливо покопался в заполнявших его ч
улках, задвинул и взялся за ручку другого.
И замер.
Какие же глупости я творю, подумалось вдруг ему.
Одновременно он осознал, что радостное возбуждение улетучилось. Как и в
тот миг, когда он отвернулся от окна, мир словно застыл в неподвижности, бу
дто выхваченный из чернильного мрака вспышкой молнии. В ушах зазвенело.

Норман знал это ощущение: все было слишком реально.
От двери на него внимательно взирал Тотем.
Что толку доискиваться смысла там, где его нет и быть не может?
А потому он потянул за ручку.
Ящик застрял в пазах. Норман выдернул его одним рывком.
В глубине ящика, у задней стенки, примостилась большая картонная коробка
. Норман приподнял ее крышку и извлек одну из множества крохотных бутыло
чек со стеклянной пробкой. Это что, тоже косметика? Для пудры чересчур тем
ная. Похоже, скорее, на геологический образец почвы. Какой-нибудь из бесчи
сленных кремов? Навряд ли.
Может, земля из садика Тэнси?
Норман повертел бутылочку в руках. Послышался звук, напоминавший шелест
песка в песочных часах. Он заметил наклейку. На той четким почерком Тэнси
было выведено: «Джулия Трок, Роузленд». Какая такая Джулия Трок? И почему с
лово «Роузленд» вызывает отвращение? Норман откинул крышку коробки и сх
ватил второй флакон. Его содержимое было чуть покраснее, чем содержимое
первого. Надпись гласила: «Филип Ласситер, Хилл». На третьем, чье содержим
ое вроде бы не отличалось по цвету от первого, было написано «Дж. П. Торнда
йк, Роузленд». Далее следовали «Эмлин Скэттердей, Роузленд», «Мортимер П
оуп, Хилл», «Преп. Бафорт Эймс, Роузленд». Цвет был, соответственно, коричн
евым, красновато-бурым и снова коричневым.
Тишина в доме сделалась оглушительной, даже солнечный свет как будто пот
ускнел. Роузленд и Хилл, Роузленд и Хилл, мы идем на Роузленд и Хилл… Слова
эти прозвучали у него в голове, и он с трудом подавил желание разбить стек
лянные флаконы, раздавить как пауков Ч столь отвратительными они вдруг
ему оказались… а обратно дороги нет…
Ну конечно!
Местные кладбища.
Значит, земля с могил.
Ну да, образцы почвы. Земля с могил. Основной элемент негритянского колдо
вства.
Тотем вспрыгнул на столик и принялся обнюхивать флаконы. Норман запусти
л руку в ящик, нащупал за большой коробкой маленькие Ч и вывалил все добр
о на пол.
В одной коробочке лежали ржавые и гнутые железные стержни Ч гвозди из к
онских подков. В другой находились конверты для визитных карточек с пряд
ями волос внутри. На каждом из конвертов значилось, кому эти волосы прина
длежат. Норман увидел знакомые имена: Харви Соутелл, Грейсин Поллард, Хул
ьда Ганнисон… А в конверте с надписью «Ивлин Соутелл» были обрезки покры
тых красным лаком ногтей.
В третьем ящике не оказалось ничего интересного, зато в четвертом Норман
обнаружил прямо-таки клад. Пакетики сухих листьев и истолченных в порош
ок овощей Ч вот, выходит, для чего нужен Тэнси ее садик? Вербена, вьюнок, по
вилика, кусочки магнитного железняка с прилипшими к ним металлическими
опилками, гусиные перья, с которых, когда он их потряс, закапала ртуть, лос
кутки фланели того сорта, какой используют негритянские колдуны для сво
их «ловушек» или «ладошек», коробка со старинными серебряными монетами
и серебряными же опилками Ч сильнодействующее защитное волшебство; те
перь понятно, что кучка монет перед его фотографией лежит там не просто т
ак.
Но Тэнси всегда потешалась над хиромантией, астрологией, нумерологией и
прочими суевериями! Она всегда оставалась типичной рассудительной аме
риканкой! Работая вместе с ним, она столько узнала о психологических осн
овах предрассудков и первобытного колдовства, столько, что…
Он понял вдруг, что листает замусоленный экземпляр своей статьи «Паралл
елизм суеверий и неврозов», тот самый, что запропастился куда-то лет восе
мь тому назад.
На полях рядом с одним из заклинаний рукой Тэнси было написано: «Не сраба
тывает. Заменить медные опилки на латунные. Попробовать в новолуние вмес
то полнолуния».
Ч Норман…
На пороге комнаты стояла Тэнси.

Глава 2

Люди, которых мы лучше всего знаем, кажутся нам порой существами из потус
тороннего мира. На мгновение знакомое лицо представляется нам случайны
м сочетанием цветовых поверхностей, лишенным даже той мимолетной значи
мости, какой мы наделяем черты встреченного на улице незнакомца.
Норману Сейлору почудилось, будто он глядит не на свою жену, а на ее портре
т кисти некоего новоявленного Ренуара или Тулуз-Лотрека: лицо Ч четкий
овал розового с едва заметным оттенком зеленого; маленький, гордо выпяче
нный подбородок, алое пятно губ, насмешливый взгляд серовато-зеленых гл
аз, выщипанные низкие брови, между которыми залегла вертикальная морщин
ка, иссиня-черные волосы, белая кожа шеи, бордовое платье; локоть прижимал
к боку коробку с очередным нарядом, руки словно застыли на полпути к шляп
ке, которая была того же цвета, что и платье, а световой блик на ней перелив
ался и сверкал этаким осколком зеркала.
Норман был уверен, что, протяни он руку, этот портрет растворится в воздух
е, а потому стоял, не шевелясь. Он не произнес ни слова, однако у него почему
-то возникло такое ощущение, что, если бы он заговорил, собственный голос
показался бы ему голосом постороннего Ч какого-нибудь бестолкового пр
офессора.
Изображение Тэнси, эта невесть откуда взявшаяся родственница портрета
Дориана Грея, молча повернулось к Норману спиной. Коробка с нарядом упал
а на пол. Норман словно очнулся.
Он догнал Тэнси в гостиной. Увидев, что жена направляется прямиком к выхо
ду, он попытался обнять ее, чтобы остановить. Она забилась в его объятиях,
точно пойманное животное, избегая смотреть ему в глаза; однако руки ее бе
звольно, будто привязанные, висели вдоль тела.
Ч Не прикасайся ко мне! Ч прошептала она сквозь зубы.
Норман пошире расставил ноги, чтобы случайно не потерять равновесие. Был
о что-то ужасное в том, как Тэнси металась из стороны в сторону, норовя выр
ваться из плена его рук. Она вела себя, как буйно помешанная в смирительно
й рубашке.
Ч Не прикасайся ко мне Ч твердила она яростно.
Ч Тэнси! Ч воскликнул Норман.
Внезапно она успокоилась. Норман отступил на шаг.
Глаза Тэнси были крепко зажмурены, губы плотно сжаты. К сердцу Нормана по
дкатила жалость.
Ч Милая! Ч проговорил он. Ч Мне очень стыдно. Я виноват перед тобой. Но…

Ч Дело не в этом!
Норман помолчал, прежде чем продолжить:
Ч Выходит, ты рассердилась на меня за то, что я нашел в твоем столе?
Никакого ответа.
Ч Тэнси, нам нужно поговорить.
Она вновь никак не откликнулась. Норман беспомощно всплеснул руками:
Ч Поверь мне, все будет в полном порядке. Если ты поделишься со мной… Ну п
ожалуйста, Тэнси…
Губы ее слегка разошлись, и она произнесла, как выплюнула:
Ч Почему бы тебе не привязать меня к стулу и не загнать пару иголок мне п
од ногти? Или ты незнаком с техникой допроса?
Ч Милая, я скорее умру, чем причиню тебе боль! Но мы должны поговорить отк
ровенно.
Ч Не могу. Если ты скажешь еще хоть слово, я закричу.
Ч Милая, мы должны, понимаешь, должны.
Ч Я никому ничего не должна.
Ч Мне! Ч поправил Норман, сбиваясь на крик, Ч Мне, твоему мужу!
На миг он испугался, что Тэнси упадет в обморок, и кинулся к ней, чтобы подх
ватить. Но его услуги не понадобились. Тэнси, швырнув шляпу на столик, тяже
ло опустилась на ближайший стул, Ч Ладно, Ч сказала она. Ч Давай погово
рим.

18 часов 37 минут. Заходящее солнце отражалось в стеклах книжного шкафа, в ег
о лучах левая китайская маска жутковато оскалилась. Тэнси сидела на одно
м конце кушетки, Норман, опираясь коленом на подушку, расположился на дру
гом.
Тэнси тряхнула головой, словно разгоняя словесный дым, от которого уже п
ершило в горле.
Ч Ну что ж, будь по-твоему. Я всерьез занималась ведьмовством. Я забыла, чт
о являюсь образованной женщиной.
Я накладывала заклятья на людей и на вещи. Я стремилась изменить будущее.
Я… в общем, все, что угодно!
Норман кивнул. Такие вот кивки он раздаривал обычно на студенческих конф
еренциях, когда после многочасового бесплодного обсуждения какой-нибу
дь подающий надежды юноша начинал наконец догадываться, о чем идет речь.
Он наклонился к Тэнси:
Ч Но зачем?
Ч Чтобы уберечь тебя от неприятностей, Ч ответила она, глядя себе под н
оги.
Ч Зная все то, что тебе известно о суевериях, ты решилась…
В голосе Нормана послышались прокурорские нотки.
Тэнси пожала плечами:
Ч Так вышло. Конечно, это смешно и нелепо… Но когда ты всей душой желаешь,
чтобы с тем, кого ты любишь, что-то произошло или ничего не случилось… Я де
лала лишь то, чем занимались и занимаются миллионы женщин.
И веришь ли, Норм… мои заклинания… они вроде бы срабатывали… по крайней м
ере, в большинстве случаев.
Ч Мне кажется, Ч возразил он, Ч что успехи, которых ты добивалась, всего
только нечаянные совпадения. И то, что у тебя получалось не всегда, подтве
рждает мою догадку.
Ч Может быть, может быть, Ч проговорила она. Ч Но вдруг мне кто-то проти
водействовал? Ч Она порывисто повернулась к нему. Ч Я не знаю, чему вери
ть. Я творила заклинания, а сама терзалась сомнениями, но, однажды начав, у
же не смела останавливаться.
Ч И ты занималась этим все те годы, которые мы провели в Хемпнелле?
Тэнси кивнула:
Ч Да, с тех пор, как мы сюда приехали.
Норман воззрился на жену, стараясь разобраться в своих ощущениях. Ему бы
ло очень трудно свыкнуться с мыслью, что в сознании той, кого он, как ему мн
илось, познал до мельчайших подробностей, обнаружился укромный закуток,
о котором он и не подозревал, закуток, где потихоньку копились сведения, к
оторые он приводил в своих статьях и книгах, закуток, принадлежащий каме
нному веку, погруженный во мрак, питаемый предрассудками и страхами. Он п
опытался вообразить себе Тэнси, что бормочет заклинания, сшивает при све
те свечи лоскутки фланели, навещает в поисках необходимых ингредиентов
кладбища и прочие не менее отвратительные места. Воображение отказывал
о. Подумать только, и все это творилось под самым его носом!
Единственным, что в поведении Тэнси вызывало подозрение, была, насколько
он мог припомнить, ее склонность к прогулкам в одиночестве. Если он когда
и задумывался об отношении Тэнси к суевериям, то неизменно приходил к ус
покоительному заключению, что уж кто-кто, а его жена совершенно не испыты
вает тяги к иррациональному.
Ч О, Норм, я совсем запуталась, мне так плохо, Ч перебила его размышления
Тэнси. Ч Я не в силах сообразить, что мне говорить и с чего начинать.
У него имелся готовый ответ Ч ответ ученого:
Ч Расскажи мне обо всем по порядку.

19 часов 54 минуты. Они по-прежнему сидели на кушетке. В комнате царил полумр
ак. Бесовские маски на стене проступали из него двумя не правильными ова
лами. Лицо Тэнси казалось белесым пятном. Норман не мог разглядеть его вы
ражения, однако голос жены выдавал ее возбуждение.
Ч Подожди-ка, Ч сказал он, Ч не торопись. Ты говоришь, что была страшно н
апугана, когда мы впервые приехали в Хемпнелл, чтобы узнать насчет вакан
сии?
Ч Да, Норм, да. Хемпнелл привел меня в ужас. Все кругом смотрели на нас с не
приязнью и были такими чопорными! Мне чуть ли не в глаза заявили, что профе
ссорская жена из меня никудышная. Я не знаю, кто был хуже, Ч то ли Хульда Га
ннисон, которая, когда черт меня дернул посоветоваться с ней, оглядела ме
ня с головы до ног и буркнула: «По-моему, вы нам подходите», Ч то ли старая
миссис Карр, что погладила меня по руке со словами: «Вы и ваш муж найдете в
Хемпнелле свое счастье. Вы молоды, но в Хемпнелле любят молодежь!» Рядом с
этими женщинами я чувствовала себя беззащитной, и мне почудилось, что ты
тоже в опасности.
Ч Понятно. Значит, когда я повез тебя на юг, в этот заповедник суеверий, ты
преследовала свои цели.
Тэнси невесело рассмеялась:
Ч Сказать по правде, да. Я схватывала все на лету.
Меня не отпускала мысль, что когда-нибудь мои познания мне пригодятся. Та
к что, возвратившись осенью в Хемпнелл, я сумела совладать с некоторыми с
воими страхами.
Норман кивнул. Ну разумеется! Недаром тихий энтузиазм Тэнси, с каким она в
ыполняла скучные секретарские обязанности, представлялся ему довольно
-таки неестественным.
Ч Но к колдовству ты не прибегала, Ч с нажимом произнес он, Ч пока я не з
аболел зимой воспалением легких?
Ч Ты прав. До того я словно играла в игрушки Ч твердила, просыпаясь по но
чам, обрывки заклинаний, бессознательно избегала делать то или другое, п
отому что это сулило беду, например, не подметала крыльцо в темноте и не кл
ала крест-накрест ножи и вилки. Когда же ты заболел… Если любимый человек
умирает, чтобы спасти его, годятся любые средства.
В голосе Нормана прозвучало сочувствие:
Ч Конечно, конечно. Ч Впрочем, он тут же спохватился и вновь заговорил н
аставительно, как учитель с учеником:
Ч Но, сдается мне, ты уверовала в то, что твое колдовство действует, лишь п
осле моей стычки с Поллардом по поводу сексуального образования, котора
я обошлась для меня без последствий, и в особенности после того, как моя кн
ига в 1931 году получила хорошую прессу.
Ч Верно.
Норман откинулся на подушки.
Ч Господи, Ч пробормотал он.
Ч Что с тобой, милый? Надеюсь, ты не думаешь, что я пытаюсь отнять у тебя ча
стичку твоей славы?
Ч Господи боже, нет. Ч Смешок Нормана больше походил на всхлип. Ч Но… Ч
Он запнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25