Ваш друг Моне справлялся у меня о вашем адресе. Он не знал, что вы в Англии". 77
Дюран-Рюэль купил одну за другой две картины Писсарро, платя по 200 франков за каждую, что было больше, чем художник получал от папаши Мартина в Париже; по 300 франков он платил за картины Моне.
С тех пор он выставлял их работы на каждой выставке, которую устраивал в Лондоне, но, несмотря на все свои усилия, не смог продать их в Англии.
Сислей, как британский подданный, тоже уехал в Англию, но, видимо, не встречался там ни с Дюран-Рюэлем, ни с Писсарро, ни с Моне. 78 Во всяком случае, написанный им в 1871 году "Мост Черинг-Кросс" подтверждает пребывание Сислея в столице Англии во время франко-прусской войны, если только он не прибыл туда вскоре после прекращения военных действий. 79
Моне и Писсарро были счастливы, найдя друг друга в Лондоне, и стали часто встречаться. Писсарро впоследствии вспоминал: "Моне и я были в восторге от лондонских пейзажей. Моне работал в парках, а я, живя в нижнем Норвуде, очаровательном в то время предместье, изучал эффекты тумана, снега и весны. Мы писали с натуры... Посещали мы и музеи. Акварели и картины Тернера и Констебла, полотна старика Крома, конечно, имели влияние на нас. Мы восхищались Гейнсборо, Лоуренсом, Рейнольдсом и пр., но в основном мы были поражены пейзажистами, которые импонировали нашим взглядам на пленер, на передачу света и мимолетных впечатлений. Среди современных художников нас очень заинтересовали Уатс и Россети". 80 Однако Писсарро подчеркивал, что "Тернер и Констебл, научив нас кое-чему, показывали в то же время своими работами, что они не имели представления об "анализе тени", которая в картинах Тернера всегда казалась провалом, преднамеренным эффектом. Что же касается деления цветов, то Тернер убедил нас в превосходстве этого как метода, но не как средства достижения правдивости..." 81 Моне также утверждал в более поздние годы, что искусство Тернера имело ограниченное воздействие на его эволюцию. Он и Писсарро благодаря непосредственным наблюдениям в 1870 году уже ближе стояли к природе, чем Тернер, чьи работы, Моне не скрывал этого в своих беседах с друзьями, "были антипатичны ему из-за необузданного романтизма воображения". 82
Обоим друзьям, по словам Писсарро, "пришла в голову мысль послать наши этюды на выставку в Королевскую Академию. Естественно, мы были отвергнуты". 80
Если бы не моральная и материальная поддержка Дюран-Рюэля, они могли бы пасть духом, потому что вести, приходившие из Франции, как и следовало ожидать, звучали неутешительно. Писсарро, просивший одного из своих знакомых - художника Белиара - прислать подробный отчет, в конце февраля получил письмо: "Все ваши друзья здоровы. Мане уехал на юг [к своей семье] несколько дней тому назад. Золя... вернулся к частной жизни и живет в Бордо, выжидая, как развернутся события. Он просил передать вам привет. Гильме здоров, Гийомен тоже. Дюранти все такой же. Сезанн на юге, Дега, как мне говорил Дюранти, немножко свихнулся. Я не видел Фантена, Сислея и Ренуара целый век. Моне, кажется, в Дьеппе или в Англии. Удино работает в мэрии, а я не работаю совсем. Нет угля!.. У меня нет известий о вашем доме в Лувесьенне! На одеяла, одежду, обувь, белье, поверьте мне, вы можете поставить крест... а ваши картины, поскольку они всем нравятся, я надеюсь, будут служить украшением прусских гостиных. Близость леса, вне всякого сомнения, спасла вашу мебель. Добиньи только что вернулся из Лондона, где заработал массу денег. Думаю, что вашей матери лучше оставаться в Лондоне, пока здесь все наладится. Есть основания полагать, что будет подписан мирный договор, но может возникнуть много осложнений и событий до и после..." 83
И, действительно, судьба имела в запасе много неожиданностей. В марте отчаявшееся население Парижа восстало против военных мер нового правительства, и оно бежало в Версаль; в столице была провозглашена Коммуна.
Курбе был избран народным представителем, а также стал президентом новой федерации художников, именем которой ликвидировал Академию в Риме, Школу изящных искусств, отделение изящных искусств Института, а также все медали и награды, выдаваемые в Салонах. Но статут, касающийся жюри Салона, остался без изменений. Среди тех, кто наиболее регулярно посещал собрания федерации, были Аман Готье и бывший учитель Берты Моризо - Удино. 84 Бонвен, Коро, Курбе, Домье и Мане входили в комитет, выбранный для того, чтобы заменить экс-администрацию по делам изящных искусств.
Назначенный "куратором изящных искусств", Курбе участвовал в свержении Вандомской колонны, считавшейся символом войн и агрессий и прославления династии Бонапарта. Вандомская колонна была восстановлена после падения Коммуны. Падение это произошло после новой осады Парижа, на этот раз войсками версальского правительства, которые в первые дни мая начали обстрел города. 21 мая войска вошли в Париж, и началась страшная резня. В одну неделю город был буквально затоплен кровью. 28 мая сопротивление прекратилось.
Мане, чей друг Дюре едва избежал ареста во время Коммуны, вернулся в Париж перед последними майскими уличными боями и запечатлел их в двух литографиях. Золя прибыл в Париж за четыре дня до восстания и оставался там до середины мая. Демобилизовавшись, Ренуар тоже вернулся в столицу, но во время Коммуны снова уехал и устроился вместе со своей матерью вблизи Лувесьенна. Дега, оставивший Париж после прекращения военных действий, провел месяцы Коммуны со своими друзьями Вальпинсонами в их деревенском поместье.
Берта Моризо вместе с родителями оставила Париж и присоединилась к Пюви де Шаванну в предместье Сен-Жермен. Примерно в это же время покровитель Писсарро Ароза пригласил в Париж своего крестника Поля Гогена, который только что отбыл воинскую повинность во флоте и сейчас по рекомендации Арозы поступил в банк Бертена.
В Лондоне Писсарро продолжал получать довольно неприятные известия из Франции. Хозяйка дома, в котором он жил в Лувесьенне, сообщала ему, что "пруссаки натворили много бед... Кое-какие картины нам удалось сохранить, но большинство их эти господа, боясь испачкать ноги, разложили в саду и использовали в качестве ковра". 85
А Дюре после подавления Коммуны писал Писсарро: "Ужас и отчаяние продолжают царить в Париже. Ничего подобного еще не бывало... У меня есть только одно желание - уехать, бежать на несколько месяцев из Парижа... Париж пуст и опустеет еще больше... Что же касается живописцев и художников, то можно подумать, что их вообще никогда не было в Париже". 86
Дюре сообщил Писсарро о своем намерении поехать в Лондон, на что художник ответил ему в июне: "Я пробуду здесь очень недолго. Рассчитываю как можно скорее вернуться во Францию. Да, мой дорогой Дюре, я не останусь здесь, только за границей чувствуешь, как прекрасна, величественна и гостеприимна Франция. Какая разница с тем, что делается здесь. Встречаешь только презрение, безразличие, даже грубость; среди коллег царят лишь самая эгоистическая зависть и обиды. Здесь нет искусства, существует только сделка. Что касается моих личных дел и продаж, то я ничего не сделал, только Дюран-Рюэль купил у меня две небольшие картины. Моя живопись не привлекает никого, но со мной это бывает почти везде... Может быть, я скоро буду в Лувесьенне, там я потерял все. Из пятисот осталось около сорока картин". 87
Когда немного позже Дюре встретился с Писсарро в Лондоне, он пришел в восторг от последних работ художника, но счел обстановку в Англии еще более неприятной, чем ее изобразил Писсарро. "Из французских художников, англичане любят только Жерома, Розу Бонёр и т. п., - писал он Мане. - Коро и другие великие художники пока еще не существуют для них. Положение здесь такое, каким оно было в Париже двадцать пять лет тому назад..." 88
Путешествуя вокруг света, Дюре оставил Британию ради Соединенных Штатов и был счастлив сообщить, что в Новом Свете помимо многих плохих картин он видел также несколько хороших. "Современная французская школа прививается здесь, - констатировал он, - я снова видел в Бостоне "Кюре" Курбе. Это поистине шедевр. В Бостоне я видел также несколько очень красивых Тройонов... Курбе и эти Тройоны компенсируют остальную безвкусицу". 89
В то время как Дюре писал эти строки Мане, в Париже был арестован и заключен в тюрьму в ожидании суда Курбе за активное участие в Коммуне и в особенности за разрушение Вандомской колонны.
Моне тем временем оставил Англию, но вместо того чтобы вернуться во Францию, направился раньше в Голландию. Возможно, он это сделал по совету Добиньи или, быть может, воспользовался его приглашением, потому что в течение 1871 и 1872 годов Добиньи работал в Голландии (он даже приобрел у Моне один из написанных им видов канала Заандам). Моне намеревался остаться в Голландии до конца года, привлеченный живописными ветряными мельницами с красными крыльями, необъятностью неба над плоской землей, каналами и лодками, городами и домиками, которые, казалось, поднимаются из воды. Все это являло ему огромное разнообразие серых оттенков, именно тех валеров, к которым был так чувствителен Буден.
Наконец уехал и Писсарро. В конце июня 1871 года он уже был снова в Лувесьенне. Картина, написанная им вскоре после возвращения, - "Дорога Рокенкур", - казалось, была наполнена жизнерадостностью, тихой, но горячей верой, чувством более сильным, чем лиризм его ранних работ, потому что оно приобрело ясность.
Писсарро выражал пылкую надежду, что "Париж восстановит свое великолепие", 87 и нашел Францию, объединенную одним желанием восстановить все, что было разрушено, и снова занять в мире то место, которое она занимала.
Заем, выпущенный государством, был перекрыт подпиской в два с половиной раза; огромные репарации, затребованные пруссаками, были выплачены в наивозможно кратчайший срок, и по всей стране, освобожденной от невежественного тирана, глубоко униженной на поле сражения, но гордой своей новой республикой, казалось, начал царить новый дух, новая жажда великих достижений. В науке, искусстве, литературе, в области техники создавались великие проекты и уверенно начиналось их осуществление. "Наступает наше время", 90 - объявил Сезанну Золя.
В то время как немцы радовались своей легкой победе над прогнившей Второй империей, Фридрих Ницше имел смелость заявить своим соотечественникам:
"Общественное мнение в Германии чуть ли не запрещает говорить о злых и опасных последствиях войн, особенно войны, победоносно оконченной... И все же необходимо сказать: большая победа - это большая опасность. Человеческая натура переносит ее труднее, чем поражение, и легче даже завоевать победу, чем перенести ее так, чтобы она не превратилась в поражение.
Из всех опасных последствий недавней войны с Францией самым опасным является широко распространенное, а может быть, даже общее заблуждение, что в этой войне победила также германская культура и она заслуживает лавров, достойных такого успеха. Эта иллюзия чрезвычайно вредна не потому, что она иллюзия, - существуют и благотворные иллюзии, - но потому, что она способна превратить нашу победу в полное поражение... Не может быть никакой речи о победе германской культуры по той простой причине, что французская культура продолжает существовать и мы зависим от нее так же, как прежде". 91
В ближайшие десятилетия не только Германия, но и весь мир уповал на французскую культуру и, быть может, ни в одной области ее главенствующее положение не было таким бесспорным, как в области искусства.
Но понадобилось много времени для того, чтобы ее роль и роль французских художников получили всеобщее признание, почти столько же времени, сколько понадобилось самой Франции для того, чтобы признать своих величайших художников.
Примечания
1 Точная дата, когда художники начали собираться в кафе Гербуа, не установлена. Табаран (Тabаrant. Pissarro. Paris, 1924, p. 15) и Дюре. Duret. (Histoire des Peintres Impressionnistes) утверждают, что они начали встречаться там в 1866 г. Известно, что вплоть до 1866 г. Мане ежедневно с 5 часов 30 минут до 7 часов вечера проводил время в кафе Бад, Итальянский бульвар, 26 (см. письмо Мане к Золя от 7 мая 1866 г. Jamot, Wildenstein, Bataille. Manet. Paris, 1932, v. I, p. 81). Но уже весной 1868 г. друг Золя говорит о Батиньольской группе (см. письмо Соляри к Золя. J. Rewald. Cezanne, sa vie, son oeuvre son amitie pour Zola. Paris, 1939, p. 143). В 1868-1869 гг. Мане пригласил Моне присоединиться к его друзьям в кафе Гербуа, и около 1869 г., когда Моне в свою очередь явился туда с Ренуаром, Сислеем и пр., там, по-видимому, собралась вся группа. А. Пруст (A. Proust. Edouard Monet, Souvenirs. Paris, 1913), вероятно, ошибается, когда говорит, что после 1865 г. Мане уже покинул кафе Гербуа. О кафе Гербуа см. Sylvestre. Au pays du souvenir. Paris, 1892, ch. XIII. "Le Cafe Guerbois".
2 Письмо Моне к Тьебо-Сиссону. См. Claude Monet, интервью, "Le Temps", 27 novembre 1900.
3 E. Duranty. Les pays des arts. Paris, 1881, p. 345.
4 E. Zola. Mon Salon. 1866. Перепечатано в "Mes Haines".
5 Sylvestre, op. cit., ch. XIII.
6 Дуэль состоялась в Сен-Жерменском лесу, 23 февраля 1870 г. Об этом инциденте см. Proust, op. cit., p. 38.
7 P. Alexis. Статья появилась в "Cri du peuple", 8 janvier 1885. Цитируется y D. Leblond-Zо1a. Paul Alexis, ami des peintres, boheme et critique d'art. "Mercure de France", 1er mars 1939. Текст стихотворения был следующим: "Manet-Duranty sont deux gas / Qui font une admirable paire, Aux poncifs, ils font des degats, / Manet-Duranty sont deux gas. / L'Institut, qui les vitupere es meprise autant que Degas. / Parce qu'ils font des becs de gaz. / Manet-Duranty sont deux as / Qui font une admirable paire".
8 Из записной книжки Берты Моризо. См. P. Valery. Degas, Danse, Dessin. Paris, 1938, p. 148.
9 См. письмо Берты Moризо к ее сестре Эдме, 1869 г. D. Rouart. Correspondance de Berthe Morisot. Paris, 1950, p. 41.
10 P. Lafond. Degas. Paris, 1919, p. 99.
11 E. Duranty, op. cit., p. 35.
12 Письмо Мане к Фантену от 26 августа 1868 г. См. E. Moreau-Nelaton. Manet raconte par lui-meme. Paris, 1926, v. I, p. 102.
13 См. Valery, op. cit., p. 88.
14 E. Zola. Le Reve. Oeuvres completes. Paris, 1928. См. примечания M. le Blond, p. 232.
15 M. Elder. A Giverny chez Claude Monet. Paris, 1924, p. 48.
16 Выдержки из заметок Золя к своим романам "Творчество" и "Чрево Парижа" цитируются у J. Rewа1d, op. cit., p. 123.
17 E. Zola. Preface aux Nouveaux contes a Ninon, 1874.
18 См. A. Andre. Renoir. Paris, 1928, p. 56.
19 Ibid., p. 14.
20 A. Alexandre. Предисловие к каталогу распродажи A. Sisley. Paris, Galerie Georges Petit, 1er mai 1899.
21 Письмо Фантена к Эдвардсу от 15 июня 1871 г. См. A. Ju11ien. Fantin-Latour. Paris, 1909, pp.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38