Я снял маузер с предохранителя и стал ждать, что произойдет дальше.
Несколько минут растянулись в целые геологические эпохи.
- Он ушел, - глухо произнес малыш. - Дело окончилось неудачей, но они
на этом не остановятся. Вам не удалось обмануть смерть, вы только
отсрочили ее.
- Поживем - увидим, изрек я. - А теперь - на разведку. Ты первый.
Я подтолкнул его в спину пистолетом. Он вышел - выстрела не
последовало. Я рискнул и выглянул на улицу. Ни одного черного плаща в поле
зрения.
- Где твоя машина? - спросил я.
Он кивнул в сторону черного "мармона", припаркованного на
противоположной стороне. Я провел его через улицу, подождал, пока он сел
за руль и забрался на заднее сиденье. Рядом стояли другие машины: огромное
количество затемненных окон, что весьма удобно для снайпера. Но все было
тихо.
- У тебя есть что-нибудь выпить? - спросил я.
- Что? Да... конечно.
От старался скрыть, что доволен.
Машину он вел как вдова средних лет после пары уроков. Автомобиль
дергался, выскакивал на красный свет - и так через весь город, пока мы не
добрались до улицы, которую он называл. Это оказался плохо освещенный
тупик, щебенчатая мостовая которого полого поднималась вверх и
оканчивалась телефонными столбами. Высокий и узкий дом ясно просматривался
на фоне неба, окна казались черными и пустыми. Мы свернули на подъездную
дорожку, представляющую собой две полоски потрескавшегося бетона с травой
посередине, и объехали дом. Пройдя мимо деревянной лестницы, о которой он
говорил, мы подошли к черному ходу. Дверь открылась с трудом, открыв
взгляду почерневший линолеум; нас обдало кислым запахом старого капустного
супа. Я вошел вслед за ним и остановился, прислушиваясь к несколько
напряженной тишине.
- Не беспокойтесь, - сказал малыш. - Здесь никого нет.
Он провел меня через узкий проход мимо потускневшего зеркала,
подставки для зонтиков, полки для шляп и дальше вверх по лестнице с черной
резиновой дорожкой, закрепленной позеленевшими медными штырями. Доски пола
и ступеньки скрипели. Высокие часы остановились на десяти минутах
четвертого.
Вышли мы в невысокий зал, оклеенный коричневыми обоями в цветочек.
Двери, окрашенные в темный цвет, я увидел благодаря слабому свету,
проникающему сквозь шторы на окне.
Он нашел девятый номер, приложил ухо к двери, открыл ее и подтолкнул
меня внутрь.
Я оказался в маленькой комнате с большой двуспальной кроватью под
пологом из шенили, деревянным шкафчиком, стулом с прямой спинкой и
креслом-качалкой, которое не совсем вписывалось в обстановку. Овальный
коврик был покрыт засохшей грязью, а с потолка свисало сооружение с тремя
маленькими лампочками, из которых горела одна.
- Какой это класс? - спросил я. - Ты, видно, на мели?
- Временное жилье, - пояснил он спокойно и предложил мне
кресло-качалку, а сам примостился на краешке стула. - Ну, а теперь, -
начал он, сложив кончики пальцев вместе, как ростовщик, готовящийся
обобрать отчаявшегося просителя, - я полагаю, вам хочется узнать все о
человеке в черном и о том, каким образом я узнал, когда именно он
появится, и так далее.
- Не особенно, - ответил я. - Меня интересует, почему ты рассчитывал
выйти сухим из воды.
- Боюсь, я не совсем понимаю, - пробормотал он, по-птичьи склонив
голову набок.
- Все было чистенько, - объяснил я, - до определенного момента. Ты
насочинял мне, что Черный вколет мне наркотик, если я тебя не послушаюсь.
А если бы я попался на твою удочку, то был бы так благодарен, что пришел
бы по этому адресу.
- В конце концов, ты пришел.
Мой малыш выглядел уже менее застенчивым, менее желавшим угодить.
Намного менее.
- Твоя ошибка, - сказал я, - в том, что ты старался охватить слишком
много сторон. Что ты держал на будущее для Черного?
Лицо его застыло.
- На какое будущее?
- Что бы это ни было, ничего не вышло, - продолжал я. - Он и тобой бы
тоже занялся.
- ...Тоже?
Он наклонился вперед, как бы озадаченный сделал быстрое движение и
прицелился в меня странным на вид пистолетиком, усыпанным светящимися
проводками и рычажками.
- А вот теперь вы мне все расскажете о себе, мистер Рэвел, или как ты
там себя называешь.
- Опять не то, карг, - сказал я.
До него не сразу дошло. Затем пухлые пальцы сжались, пистолет издал
шипящий звук, и иглы дождем хлынули в мою грудь, отскакивая от нее и падая
на пол. Я дал ему расстрелять всю обойму. Затем поднял маузер и выстрелил
ему под левый глаз.
Он откинулся на спинку стула. Голова свесилась к левому плечу, будто
он любовался пятнами на потолке. Жирные пальчики разжались. Он медленно
наклонился в сторону и рухнул на пол, как двести фунтов тяжелой
аппаратуры.
Чем он, собственно, и был.

3
Я подошел к двери и прислушался. Тихо. Очевидно, никто не услышал
выстрелы. Потом, уложив карга на спину, я сломал печать, блокирующую
доступ к катушке, и вытащил ленту.
В Центре давно заметили, что здесь, в театре действий старой эры,
происходило нечто, не вписывавшееся в обычные рамки. Но даже сам
темпоральный диспетчер не подозревал возможность столкновения между
оперативниками второй и третьей эр. Лента могла оказаться тем самым
ключом, который так искали планировщики Некса.
У меня еще оставались профессиональные обязанности, поэтому я подавил
желание уйти и занялся делом.
Лента оказалась почти полностью использованной, из чего следовало,
что миссия карга была близка к завершению. Так-то оно так, да не совсем
так, как они рассчитывали. Я сунул катушку в нагрудный карман своей
рубашки и проверил карманы робота - ничего; затем раздел его и нашел номер
на левой ступне.
Осмотр комнаты занял двадцать минут. В патроне одной из негоревших
лампочек нашелся аппарат для чтения мыслей. Карг, видимо, рассчитывал
вытянуть из меня все, прежде чем избавиться от останков. Я зарегистрировал
каждую мелочь и постоял еще несколько минут, перепроверяя уже проверенное.
Не стоило больше тратить время.
Ход событий более-менее соответствовал плану, разработанному в Центре
Некса: заманить карга в уединенное место и избавиться от него. Теперь
настало время доложить о результатах проделанной работы и продолжить дело
переустройства мира. Я нажал кнопку самоуничтожения робота, погасил свет и
вышел из комнаты.
Очутившись на улице, я увидел огромную черную машину, которая с
грохотом промчалась мимо. Но выстрелов не последовало. Я был почти
разочарован. Впрочем, какого черта, дело сделано. Пребывание здесь
оказалось приятным, но то же самое можно сказать о куче других мест и
времен. Это задание ничем не отличалось от предыдущих.
Я подумал о Лайзе, ожидавшей моего возвращения в маленьком домике,
который мы сняли шесть недель назад, после первых четырех дней нашего
медового месяца на Ниагаре. Она, наверняка, уже начала беспокоиться,
который раз подогревает ужин и недоумевает, что могло меня так
задержать...
- Забудь об этом, - приказал я себе вслух. - Сунь череп под мыслефон
и сотри все это. Ну, поноет на душе, но почему - ты уже не будешь знать.
Таковы издержки твоей профессии.
Я сверился с локатором и направился на восток, вниз по склону. Наша с
каргом игра в кошки-мышки охватывала несколько квадратных миль города
Буффало, штат Нью-Йорк, по функциональному времени - тысяча девятьсот
тридцать шестой год. Я быстро проанализировал свои перемещения с момента
прибытия на место и определил, что нахожусь примерно в полутора милях от
точки подбора. Около получаса ходьбы. Я выбросил из головы лишние мысли и
одолел расстояние за двадцать пять минут. На подходе к небольшому парку
датчик показывал, что я пересек границу зоны, откуда возможна переброска
на мою темпоральную станцию. Дорожка извивалась меж густых зарослей
можжевельника. Я шагнул в тень - вдруг за мной следят чьи-то глаза? - и
набрал код вызова, прижимая язык к искусственным зубам в нижней челюсти.
Какое-то мгновение ничего не происходило, затем я почувствовал, как меня
окутало поле подбора. Беззвучный темпоральный взрыв вырвал из-под ног
землю...
...И я зажмурился от ослепительных лучей солнца, сиявшего над Берегом
Динозавров.

4
Берег Динозавров получил свое название благодаря отряду маленьких
аллозавровидных рептилий, встретивших первую разведывательную группу. Это
было шестьдесят лет назад, всего лишь через несколько месяцев после
принятия решения осуществить проект Чистки Времени.
Мысль была не лишена логики. Первая эра путешествий во времени
кое-чем напоминала рассвет космической эпохи - а именно, хламом, который
она оставила после себя. В случае с космическими отбросами потребовалось с
полдюжины катастроф, чтобы убедить власти в необходимости очистить
околоземное пространство от накопившихся за пятьдесят лет кусков
использованной ракетной обшивки, сломанных телеметрических устройств или
потерянных спутников. По ходу дела обнаружилось, что к этому добавилось
невероятное количество всяких мелочей, включая куски метеоритных скал и
железа, хондрит, явно земного, возможно, вулканического происхождения,
мумифицированное тело одного из космонавтов, потерявшегося в первой
космической прогулке, и энное количество предметов искусственного
происхождения. Тогдашним властям пришлось изрядно поломать голову, пока,
наконец, хлам не был списан как пустые банки из-под пива, выброшенные
пришельцами из других систем.
Все это, конечно, было задолго до Временного Прорыва.
Программа Чистки Времени являлась близкой аналогией очистки
космического пространства. Темпоральные экспериментаторы старой эры
засорили временные пути всем, чем только можно, начиная с первых
односторонних временных кабинок и кончая наблюдательными станциями,
трупами, брошенным инструментом, оружием и оборудованием всех сортов,
включая автоматическое приспособление для рытья шахт, установленное под
антарктической ледяной шапкой, которое служило причиной головных болей
властей во время Великого Таяния.
Последовавшие триста лет Последнего Мира положили этому конец, и
когда на заре новой эры была вновь открыта темпоральная переброска, урок
не прошел даром. Начиная со Второй Программы, были введены строгие
правила, учитывавшие все ошибки, допущенные пионерами Первой Программы. А
это означало, что Вторая Программа должна была изобрести свои собственные
несчастья, чего она и добилась в полной мере. Одно из них - карги.
Карг - искаженное "карго" ["карго" - груз] - воплощение в жизнь
официального решения относительно статуса человекоподобных роботов,
принятого после транспортных бунтов середины двадцать восьмого столетия.
Карги - безжизненные машины, засланные в прошлое из третьей эры в
процессе второй великой попытки Чистки Времени, разрабатывались для
прекращения не только резни, безответственно учиненной в разных веках
темпоральными исследователями старой эры, но и для того, чтобы устранить
еще более катастрофические последствия Второй Программы.
Третья эра признала невозможность исправления последствий
человеческого вмешательства путем нового человеческого вмешательства.
Машины, считавшиеся нейтральными в том, что касалось жизненного баланса,
были способны на то, что не смог бы совершить человек; они могли
манипулировать событиями, не повредив тонкие непонятные линии жизненного
равновесия, могли восстановить целостность темпорального ядра.
Так, по крайней мере, считалось. После Великого Упадка и
последовавшего за ним длительного застоя был организован Центр Некса для
управления четвертой эрой. Темпоральные диспетчеры Центра ясно видели, что
усилия предшествующих эпох по наведению порядка в целом совершенно
запутали все дело, и любая попытка воздействовать на реальность путем
темпорального администрирования неизбежно влечет за собой ослабление
временной структуры.
Латая время, вы невольно делаете в нем дырки; положить заплаты -
значит наделать еще больше дырок, которые, в свою очередь, тоже придется
латать... Срабатывает принцип геометрической прогрессии, и вскоре вы
теряете контроль над процессом. Каждая последующая спасательная операция
распространяет волны энтропического смещения, которые накладываются на
предыдущие, и, сколько бы вы ни взбалтывали воду в пруду, поверхность ее
не станет от этого зеркально-гладкой.
Единственный выход, как поняли специалисты Центра Некса, заключается
в том, чтобы устранить первоначальные смещения. Сначала, конечно,
возмущения, вызванные путешественниками старой эры, были просто случайными
нарушениями структуры времени, оставленными столь же нечаянно и беспечно,
как следы в джунглях. Позднее, когда до них дошло, что малейшее
передвижение песчинки приводит к последствиям, сказывающимся на протяжении
эпох, они стали более осторожными. Были введены правила, которые время от
времени ужесточались. И все же, когда вышло первое категорическое
запрещение вмешательства во время, было уже слишком поздно. Последующие
эпохи поняли, что, хотя пикники в палеозое могут быть довольно забавными,
за них приходится расплачиваться разрывами времени, оборванными
энтропийными линиями и вероятностными аномалиями. Несомненно, Центр Некса,
возникший во всей своей красе из повзрослевшего прошлого, своим
существованием был обязан именно ему;
1 2 3 4