И вообще я хочу к хирургу и спать.— А с губой-то что? — вдруг спросил майор. — Поранились?Валерий недоуменно вытер губы и обнаружил на тыльной стороне перчатки свежую кровь.— Прокусил, — сказал Валерий.Рация в руках капитана ожила и захрюкала: недовольный голос сказал, что серый «опель» с горячим еще двигателем обнаружили в пяти кварталах от гостиницы, в глухом тупике над набережной. «Опель» был, разумеется, безнадежно пуст, и ключи зажигания болтались в замке. Глава 3 Было уже десять утра, когда джип Валерия остановился у проходной Тарского химико-фармацевтического комбината. Точнее, машин было две: «хаммер» вел Лешка, по прозвищу Муха, верный соратник Валерия, а за ним катился «лендкрузер», набитый охранниками. Никакого выпендрежа на этот раз не было: просто Валерию страшно влетело от Мухи за вечернюю поездку, которая могла бы закончиться гораздо печальней, и вообще в городе, где в незнакомого человека, не разобравшись, начинают палить через четыре часа после приезда, следовало перемещаться группами и не поддаваясь на провокации, как советским матросам в капиталистическом порту.Вчерашняя история покамест доставила Сазану меньше неприятностей, чем он ожидал. Конечно, с одной стороны, происшествие можно было описать так: милиционер стрелял в бандита, а бандит взял и застрелил милиционера. Но так как милиционер стрелял в бандита явно не по служебной надобности, а за чьи-то деньги, а бандит, напротив, никак своей бандитской сущности не проявлял и просто мирно давил себе гостиничный звонок, то получалось, как ни крути, что милиционер в этом конкретном эпизоде вел себя, как бандит, а бандит, напротив, как законопослушный гражданин. Но опять же, так как милиция очень не любит, когда ее сотрудников убивают при исполнении хотя бы и неслужебных обязанностей, то очень могло бы быть, что ребята наизнанку вывернутся, но представят дело в пользу покойника.Но пока милиция была в явном шоке и ничего вразумительного по поводу того, кто виноват, не говорила. Видимо, ожидала руководящих указаний от главного милицейского начальства или даже самого губернатора.Что до раны, то рана была действительно не очень серьезная. Пуля, царапнув кость, на излете так и осела, как выразился местный эскулап, «в мускульной ткани плеча», и выковыривать ее пришлось в местной больничке, где анестетики то ли выдохлись, то ли были просрочены совершенно. Бледный от ужаса хирург ковырялся в ране, как сытый гурман в тарелке с супом, и то и дело спрашивал: «Больно? Не больно?»— Да какое, к черту, не больно! — не выдержал Валерий. — У вас что, обезболивающие кончились?После этого хирург перепугался до состояния промокашки, и в конце концов присутствовавший при экзекуции Муха не выдержал, отодвинул хирурга в сторону и в два счета вытащил пулю сам. Пуля, несмотря на контакт с костью, была в хорошем состоянии, не сильно деформированная, бороздки, оставшиеся на ней после выстрела, легко позволяли произвести идентификацию. Милицейское начальство сфотографировало пулю, положило ее в целлофановый мешочек и увезло с собой.Нестеренко ране только радовался. Извлеченная из его плеча пуля — при явном отсутствии следов пороха на его одежде и столь же явных идентификационных бороздках — была (наряду с брошенным «опелем») одним из самых главных аргументов в пользу подлинности его версии событий. Валерий, между прочим, оценил тот факт, что пиджак и плащ у него ненавязчиво изъяли.Проходная завода хранила на себе следы былого великолепия: стеклянные пуленепробиваемые будки, стальной пол и две сейфовые двери, обрамлявшие нечто, габаритами напоминающее барокамеру. Видимо, некогда, чтобы пройти на завод, нужно было зайти в первую дверь, закрыть ее за собой и предъявить допуск, и только после этого охранник с пульта открывал вторую дверь. Теперь обе двери были распахнуты настежь, а перед ними в пол была врезана обыкновенная вертушка. В будке при вертушке сидел худощавый паренек в камуфляже, а сама вертушка блокировалась наглухо и поворачивалась только после нажатия кнопки.При виде Валерия со свитой парень вопросительно поднял глаза и порекомендовал ему обратиться в отдел пропусков.— Я к директору, — сказал Валерий.— У меня на вас пропуска нет, — повторил парень.Валерий неторопливо покопался в кармане, что-то звякнуло, и парень, скосив глаза, увидел, что на полированной поверхности конторки лежит обойма от заграничного пистолета, по виду — «беретты».— Это что? — спросил парень.— Вкладыш к пропуску. Сам пропуск показать?Парень подумал и стал накручивать диск телефона.
***
Генерального директора Демьяна Санычева не было в кабинете: как разъяснила секретарша, он пошел в пятый цех.Пятый цех располагался посередине заводской территории, за лесом огромных цистерн, соединенных со сборниками пуповинами труб, и гигантскими двухсоткубовыми реакторами, уходившими через перекрытия прямо в низкие брюхатые облака.К изумлению Валерия, пятый цех оказался сравнительно небольшим и, скорее всего, экспериментальным. Реакторы здесь стояли всего в два куба, и где-то чуть поверх головы Валерия натужно гудел электромотор, перемешивая химический компот в огромных стальных сосудах, выкрашенных серебристой, покарябанной кое-где краской.В цехе было безлюдно. Нестерпимо пахло какой-то ужасающей дрянью, питоньими кольцами змеились по стенам вытяжные трубы, и между реакторами растопырился на трех ножках толстенький фильтр. Один из реакторов не работал.Пока Валерий оглядывался, возле реактора появился человек в драной спецовке, деловито оглядел реактор, пнул одну из идущих к нему трубок, сложил руки рупором и крикнул куда-то вверх:— Витя! Врежь вентиль!Человек исчез, а на его месте через две минуты возник Витя с защитной маской и сварочным аппаратом, надвинул маску на лицо и принялся врезаться в трубу. Резак пробил трубу в несколько секунд, из нее веселым фонтаном брызнула парная жидкость. Рабочий сдвинул маску, некоторое время созерцал жидкость, потом повернулся к Валерию и сказал растерянно:— Во блин. А сказали, что пустой…Снял рукавицу и подставил под фонтанчик ладонь.Валерия передернуло.— Вода, — обрадовано сказал рабочий. — Из кожуха вода. Не слили, наверное…В помещении появился Гаибов в синем халате, накинутом на кургузый пиджак. Некоторое время он и рабочий совещались по поводу реактора, а потом к ним присоединился еще один — видимо, инженер. На Валерия и двух его спутников никто из химиков внимания не обращал.Валерий, мысленно выругавшись, закурил сигарету. Гаибов обернулся мгновенно.— Немедленно потуши, — приказал замдиректора. Московский гость недоуменно выдохнул дым через ноздри.— А что, нельзя?— Ты на бензоколонке тоже куришь?— А здесь что, бензоколонка?Вместо ответа Гаибов показал рукой.— Видишь холмик вокруг цеха? Знаешь, зачем он?В проеме открытой двери и в самом деле был виден высокий холм с розоватым снегом, опоясывавший все здание.— Зачем?— Обваловка. Чтобы при взрыве не пострадали соседние цеха.Валерий, подумав, тщательно затушил сигарету.За время их разговора рабочий с инженером куда-то смылись. Валерий и замдиректора оказались одни возле пузатеньких реакторов. От кожуха едва ощутимо тянуло теплом.— И что вы здесь варите? — спросил Валерий.— Бетаферон.— Это от чего?— Генно-инженерный препарат. От почек. Лекарство впервые испытано в прошлом году. Разработка Игоря.Валерий с легким подозрением посмотрел на шеренгу реакторов. Он не был большим спецом в биохимии, но ему смутно всегда казалось, что генная инженерия — это пробирки, халаты и стерильная чистота, которой вокруг, как ни крути, не наблюдалось.— Его прямо здесь и синтезируют? — уточнил москвич.— Вы представляете себе, чем отличается реактор от роллера? — насмешливо спросил Гаибов. — Конечно, нет. Субстанцию бетаферона выращивают в другом месте. В институте через дорогу А здесь ее просто берут и смешивают со всякими наполнителями.— Зачем?— Чтобы легче усваивалась организмом. Чтобы хранилась дольше… Пара дюжин «чтобы».— И это со всеми лекарствами так?— Со всеми. В таблетке димедрола на сто миллиграммов таблетки — пять миллиграммов действующего вещества. В таблетке феназепама — одна десятая миллиграмма.Гаибов помолчал и добавил:— Российские фармзаводы редко делают субстанции. Мы — исключение. Мы почти все свое делаем сами, только субстанцию эритромицина у китайцев закупаем…— Потому что ваши лекарства придумывал Игорь?— Ну… не все. Но несколько самых дорогих — да. Одна разработка еще институтская, это как раз бетаферон, мы на него лицензию получили, еще когда я в Алицке работал, два препарата сейчас запускаем плюс феноцистин. Это такая штука от почек, ее «Беррингер» разработал и взял патент на синтез так, чтобы его обойти было невозможно. А Игорь — обошел. И не только обошел, а впятеро дешевле сделал… Ихний феноцистин стоит сорок долларов, а мы поставляем за двенадцать и еще чиновнику при этом можем откатывать вдвое больше, чем иноземцы…Гаибов помолчал.— Плюс еще шесть веществ, три сейчас проходят клинические испытания, три на очереди…— Не много ли? — спокойно спросил Валерий. — Для одного человека?— Нет. Не много. Вы не представляете себе, Валерий Игоревич, какое число замечательных разработок валялось у нас по военным и всяким прочим институтам. Вот теперь мы эти разработки и берем. Почему наши старые научные достижения должны красть только иностранцы вроде «Ланки-Гештальт»?— То есть внедрять эти разработки мог бы не только Игорь?— Так и теорию относительности мог кто-нибудь другой выдумать, — раздраженно заметил Гаибов, — рано или поздно…Гаибов прошел куда-то в глубь цеха, открутил вентиль и нацедил в стоявший рядом стакан прозрачной жидкости. Выпил и вытер усики.— Хочешь?— Это что? Не спирт, часом?— Нет. Вода. Спирт у нас тут пили при предыдущем директоре. Врезались прямо в трубу и пили.— И много выпивали?— Влияло на выход конечного продукта, — Гаибов усмехнулся.— Тут много веселого было, — добавил он, — этот директор бывший, Корзун, он тут баньку построил областное начальство парить. Одно мероприятие заводу в полтора лимона зелеными влетело.— Почему?— Котельная. Одна и та же котельная обслуживает и баньку, и цеха. Когда топили баньку, давление в кохужах реакторов падало, реакция замедлялась… Обычно эти парилочки заводу в тридцать-сорок тысяч зеленых обходились, а тут у них как-то совсем не на ту стадию пришлось, реагентам это не понравилось, они возьми и вылети через лючок — и по всему цеху…— Это когда было? При Союзе?Гаибов пристально поглядел на Валерия.— Если бы здесь чего при Союзе из лючка вылетело, Валерий Игоревич, то Тарской области бы не было. Здесь делали бактериологическое оружие.Валерий помолчал и спросил:— Кто убил Игоря?С железных перилец к Гаибову перегнулась какая-то тетка в белом халате.— Фархад Гафурович, — сказала она, — тут стекло ничего не показывает.Гаибов повернулся, чтоб идти разбираться со стеклом.— Вы на мой вопрос не ответили, — позвал Валера.Гаибов внимательно оглядел московского гостя.— Я — лицо подчиненное, — сказал замдиректора, — если у вас есть вопросы о бензольных кольцах и метальных группах, валяйте, не стесняйтесь. А все прочее к Демьяну.
***
Кабинет генерального директора Санычева выглядел так, будто в нем ничего не менялось с семидесятых годов. Посреди квадратной комнаты — Т-образный стол соломенного цвета, дешевые стулья и громоздкий черный коммутатор вместо современного телефона. За спиной директора стояли три бархатных красных знамени с желтыми кистями, и над ними висел портрет человека с орденом Ленина. Впоследствии Валерию сказали, что на портрете значился Виктор Ишенцев, первый директор «Зари» и изготовитель советского бактериологического оружия.Из окна открывался вид на бесконечные переплетения труб, крашенных светлой серебряной краской, и несовременный вид кабинета странно контрастировал с отремонтированными цехами.Валерий молча прошел в кабинет, кинул плащ на один из стульев, протянувшихся вдоль стола заседаний, и уселся в удобное кресло, располагавшееся сбоку, за небольшим круглым столом для более интимных бесед. Передовик производства Ишенцев, герой «холодной» войны, из кабинета которого, бывало, людей уводили прямо на расстрел, смотрел на молодого бандита с присущей портретам надменностью.Санычева, поднявшегося ему навстречу, Валерий любезным жестом пригласил садиться напротив. Если тот и был шокирован тем, что в его кабинете ему же указывают, куда садиться, то виду не показал, а молча сел. Некоторое время они молчали и смотрели друг на друга, а потом Санычев засуетился, опустил глаза и спросил:— Э… собственно, чем могу служить, Валерий Игоревич?— Кто убил Игоря и за что?Санычев смущенно улыбнулся.— От…ткуда я знаю?— Давай не будем врать, — сказал Валерий. — Это пусть ментовка не знает. А ты знаешь. Итак?Санычев помолчал.— А скажите, Валерий Игоревич, какой, собственно, ваш интерес в этом деле?— У меня убили друга, — спокойно сказал Валерий.— Очень трогательно. Друга, с которым вы не виделись лет двенадцать и случайно встретились месяц назад на пять минут?Валерий помолчал. Что он мог сказать? Что месяц назад он почувствовал, что с Игорем беда, и что если бы он был чуть-чуть меньше занят своими делами, Игорь был бы жив?— Это, конечно, очень эффектный повод, чтобы приехать на похороны аж на четырех джипах, но что вам нужно на самом деле?— Есть еще одна причина, — сказал Валерий. — В меня вчера стреляли. Прямо на пороге вашей гостиницы. Кто-то принял мой, как вы выражаетесь, эффектный приезд близко к сердцу. И поскольку в результате нашей с киллером встречи в моем новом пиджаке образовалась дырка, я бы хотел знать, по какому адресу мой портной должен послать счет.Санычев покачал головой.— Вам лучше спросить об этом у начальника милиции. Если я не ошибаюсь, это как раз те люди, которые у нас занимаются расследованием преступлений…— Спорный вопрос, чем они занимаются, — усмехнулся Валерий.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7