Все общества прошлого использовали это стремление в качестве источника своего развития. Особенно отличился в этом капитализм – это уже не просто обезъяньи игры, а целая обезъянья олимпиада, очень эффективно эксплуатирующая все инстинкты, доставшиеся человеку от диких животных. Но ведь человек – это не только дикие животные инстинкты, это еще и то, чего у животных нет это разум. Разум способен победить инстинкт. Разум – это шанс на освобождение человека от тирании инстинктов. Но этот шанс не может быть реализован, пока само устройство общества заставляет человека принимать участие в обезъяньих играх. Нанотех дает нам возможность прекратить наконец эту затянувшуюся обезъянью олимпиаду, перестать жить так, как живут обезъяны, и начать наконец жить так, как должны жить люди, то есть жить по разуму, а не по инстинкту.
– Что-то я не понимаю Вас, гражданин Левшов. Вроде бы Вы умный человек, выдающийся изобретатель, а рассуждаете до невероятности наивно. Вы что же, так вот просто намерены взять и изменить все общественное устройство? Произвести, так сказать, мировую революцию, которая сразу, в один день возьмет и всех уровняет? Кто был всем, вдруг станет как все? И Вы всерьез надеетесь, что люди, имеющие власть и деньги, занимающие высокое положение в обществе, так вот просто со своим высоким положением расстанутся? Какая политическая наивность! И Вы еще надеетесь, что мы будем Вам помогать и предоставим Вам время на телевидении? Я конечно передам эту Вашу просьбу вверх по инстанциям, но ответ ясен заранее – никто Вам эфирного времени не даст. Более того, Вас посадят за хищение государственной собственности, раскрытие военной тайны, и, как теперь выясняется, еще и за попытку изменения общественно-политического и экономического строя Российской Федерации!
– Во-первых, полковник, посадить меня в тюрьму очень сложно. Физически невозможно...
– Это почему же? – удивился Полковник.
Левшов молча взял со стола все еще работавшую видеосистему. Он поднял ее за край и она обвисла как тряпка. Какую-то долю секунды на смятой поверхности продолжало двигаться изображение, которое вдруг внезапно исчезло и вместо него появился клетчатый узор... как на носовом платке. Прошла наверное еще одна секунда, пока до Полковника наконец дошло, что Левшов действительно держит в руке носовой платок. Левшов громко высморкался в платок, бросил его на пол, где платок тут же, на глазах у Полковника, растворился и исчез, и сказал: А вот когда попытаетесь посадить, поймете почему! Это во-первых. Во-вторых, никто не собирается отбирать у правящих кругов Российской Федерации их виллы, Мерседесы, счета в швейцарских банках, министерские портфели все их игрушки и побрякушки. Если они еще не наигрались в свои обезъяньи игры, то пусть играют дальше, до полного одурения. Единственное, что Нанотех у них отнимет – это народ Российской Федерации. Но ведь народ, с самого момента возникновения РФ, был для них одной обузой. Промышленность и сельское хозяйство они развалили – то есть лишили народ возможности кормить себя самого, теперь его надо кормить сверху. А это значит, что надо делиться с народом нефтедолларами, а они по-своей жадности этого не хотят. И хотя они пенсионеров голодом морят, систему здравоохранения развалили, общий уровень жизни снизили так, что рождаемость упала почти до нуля, войны какие-то непонятные придумывают, молодых парней убивают, избыточное (с их точки зрения) население убавилость недостаточно, и народу все равно для них слишком много, не знают они куда его девать. Нанотех избавит правительство от этой обузы, взяв заботу о народе на себя, так что, по идее, оно должно быть нам благодарно за это. И единственное, что мы просим в качестве благодарности, это чтобы правительство навсегда забыло, что народ существует, и не донимало его больше никогда налогами, поборами, всенародными голосованиями и призывами в армию.
– Значит, гражданинин Левшов, Вы собираетесь позволить народу жить без государства. А как же тогда, позвольте полюбопытствовать, Вы намерены поддерживать среди народа порядок? Кстати, можно ли с помощью Нанотеха производить оружие и наркотики?
– Теоретически возможно. Но мы намерены закрыть доступ к программам изготовления таких вещей для рядовых пользователей сети Нанотех. Только администраторы сети Нанотех будут иметь доступ к оружию, на случай если кто-то все же попытается использовать Нанотех во вред людям, и нам придется с ним бороться.
– Так. Хорошо. Очень хорошо. Значит в Вашем новом прекрасном разумном мире все будут равны, но некоторые будут равнее других. Замечательно. – сказал Полковник. Мир, совсем было обрушившийся вокруг него, снова стал потихоньку восстанавливаться. Никакой равноправной, однородной массы людей не будет. Все снова распределятся по ступенькам. Денег может быть и не будет, но будут уровни доступа к информации. Чем выше ты в социальной иерархии, тем шире доступ. И конечно же им понадобиться полиция. Полиция всем нужна. Хотя денег конечно все равно жалко – столько нервов на них потрачено. Полковник слегка воспрянул духом. Система, построенная на обезьяньем стремлении каждого стать над всеми остальными, незыблема и вечна, и будет жить покуда жив человек. И это единственная система, в которую Полковник верит. Интеллектуалы могут придумывать капитализм, коммунизм и прочие измы, но реально-то всегда существовала, существует и будет существовать она одна, родимая, Система с большой буквы, и этой Системе Полковник служил, служит и будет служить, ибо только в ней он может хоть что-то значить в собственных глазах. Суть Системы по первобытному проста, и именно этой простотой и первобытностью объясняется ее незыблемость и вечность. Суть Системы в борьбе за власть. Причем средства могут быть самыми разнообразными: накопление денег, игра в политику и написание законов, дворцовые интриги, наконец просто дать сопернику по голове дубиной. Не в средствах суть. Суть в цели, а цель – власть. Это заложено в человеческой природе, а потому неискоренимо...
Размышления Полковника прервал голос Левшова: Я знаю о чем Вы думаете, Полковник. Вы думаете о Системе. Полковник вздрогнул и хотел что-то сказать, но Левшов предупредил его вопрос: Не бойтесь, я вовсе не подслушиваю Ваши мысли, хотя такая техническая возможность в принципе в Нанотехе имеется. Ваши мысли и так легко угадать. Вы думаете о том, что новый мир, открываемый Нанотехом, будет таким же как и старый, что обезьяньи игры продолжатся, что никто еще не сумел побороть в человеке обезьяньи инстинкты, ни церковь за тысячу лет, ни коммунисты за семьдесят. Но надо помнить об одной вещи: до настоящего момента у человека, который хотел бы покинуть Систему, не было ни малейшего шанса выжить вне ее – он просто умер бы от голода и холода. Нанотех впервые в истории дает этот шанс. Впервые в истории человеку больше не обязательно вырывать кусок из рук ближнего своего, чтобы быть сытым. Сумеем ли мы использовать этот шанс, чтобы освободиться от власти Системы и победить наконец-то свои животные инстинкты? Если не сумеем, то превратим новый мир в подобие старого, только еще более ужасное, где власть одних людей над другими будет до бесконечности усилена новыми, невиданными средствами Нанотеха. Потеря этого исторического шанса обернется для человечества ужасной трагедией.
– А если у Вас нет уверенности, что у Вас все получится, зачем вообще надо было всю эту кашу заваривать?
– У меня не было выбора. Я знаю, что творится сейчас в Нанотехнологических лабораториях по всему миру. Десятки тысяч ученых работают над тем, чтобы создать новое страшное оружие порабощения человека человеком, оружие которое даст правителям полный и абсолютный контроль не только над действиями, над самими мыслями и чувствами народов, контроль, который даже присниться не мог ни одному из тиранов прошлого. Последний шанс остановить надвигающуюся катастрофу – отдать Нанотех в руки народа, и надеяться что разум в конце концов победит темные инстинкты. Другого выхода просто нет. Хуже того, что сейчас готовится в секретных лабораториях все равно не будет. А шанс на создание общества, где будут править разум, свобода и равенство, есть. Небольшой, но есть.
2.7. Час спустя, в кабинете этажом выше
Видеозапись допроса кончилась, и Полковник выключил магнитофон. С полминуты Генерал задумчиво молчал, и наконец произнес: Да, этот сукин сын здорово нас припер к стенке... Мы не знаем всех его реальных возможностей, и он пользуется этим, чтобы на нас давить. Главное, тихо прикончить его мы не можем – мы не знаем, как тогда поведет себя эта его группа товарищей. Они все на свободе, и наверняка все имеют доступ к Нанотеху.
– Мы знаем кто они такие? – спросил Полковник.
– Это сотрудники его лаборатории, вместе с Левшовым отказавшиеся перейти на работу в нашу секретную лабораторию. У нас есть на них все данные – имена и фамилии, фотографии, адреса. Нет только их самих полгода назад все эти люди, двенадцать человек, бесследно исчезли. Просто исчезли, и никто их никогда больше не видел. Никаких зацепок. Но он наверняка поддерживает с ними связь через свою сеть, и у них должны быть инструкции на тот случай, если он погибнет. Он нужен нам живым. Мы должны выбить из него пароль администратора сети Нанотех, от этого зависит будущее России как великой державы.
– Может быть попробуем применить сыворотку правды? – предложил Полковник.
– Я поговорил с нашими экспертами. Все говорят, что чего бы мы ему не вкололи, бактерии-киборги в его кровеносной системе могут разложить это вещество и вывести его из организма в считанные доли секунды, до того как оно подействует. А раз могут, то так и сделают – я думаю, что он хорошо подготовился, прежде чем идти к нам. Этот вариант отпадает. Здесь надо действовать тоньше. Крутаните-ка мне еще раз конец допроса.
На экране снова появились Левшов и Полковник.
Полковник:Гражданин Левшов, надеюсь Вы понимаете, что мы не можем Вас так просто отпустить, и эту ночь Вам придется провести у нас в камере предварительного заключения.
Левшов:Гражданин Полковник, я согласен переночевать у вас в камере, но я хочу, чтобы Вы ясно понимали, что это – жест доброй воли с моей стороны. Я оставляю за собой право уйти из вашей камеры в любой момент. Довожу до Вашего сведения, что у меня есть возможность сделать это, и что у Вас не будет никакой возможности меня остановить.
Каков наглец! – произнес Генерал не отрывая глаз от экрана.
Товарищ генерал, так что все-таки делать с копией этой кассеты? Передавать американцу или нет? – спросил Полковник.
Чего уж теперь, передавайте. Если мы попытаемся утаить эту кассету от ихнего офицера связи с особыми полномочиями, назавтра об этом будет известно в ЦРУ – я абсолютно уверен, что у нас в управлении сидит ЦРУшный крот, и он донесет. Пойдут ноты протеста на высшем уровне – нежелание сотрудничать, и все такое. Все шишки посыпятся на нашу голову. Так что кассету передайте. Только вот что... – Генерал внезапно понизил голос – Устройте-ка мне сегодня ночью посещение его камеры. Но так, чтобы никто об этом не знал. Попытаюсь поговорить с ним по душам.
2.8. В это же время, в камере предварительного заключения
Левшов не мог уснуть. Точнее мог бы, если бы воспользовался услугами Нанотеха. Но не хотел. Мысли его постоянно возвращались к тому пасмурному дню в марте 1983 года...
2.9.
Март 1983 года, Москва, Кремль, кабинет генерального секретаря ЦК КПСС.
"...Таким образом Маркс был абсолютно прав, когда предсказывал что на смену капитализму придет коммунизм. Он был абсолютно прав в том, что смена эта произойдет в результате развития производительных сил. Он ошибся только в одном, а именно, на каком уровне развития производительных сил произойдет эта смена. В своем девятнадцатом веке он считал, что человечество уже достигло того уровня, когда капитализм может быть заменен коммунизмом. Эта ошибка по человечески понятна автору теории хотелось увидеть ее воплощение на практике. Но эта ошибка привела к тому, что он начал насиловать историю, пытаясь навязать человечеству такой общественный строй, до которого оно еще не доросло."
– Так, так, молодой человек... – сказал Андропов и лукаво улыбнулся, улыбнулся на столько, на сколько давала ему улыбаться непрекращавшаяся боль в почках – Значит, по Вашему, Маркс все же был не прав?
Левшов осекся и испуганно замолчал.
– Ничего, – сказал генсек, подмигнув – со мной можно. С другими не советую.
Левшов узнал цитату – слова Штирлица из Семнадцати мгновений и улыбнулся в ответ.
– Значит, говорите, насилие над историей? – сказал генсек. Лицо его снова посерьезнело и превратилось в каменную маску. – А Вы представьте себе, что не было бы Великой Октябрьской Социалистической Революции, и во всем мире сегодня царил бы капитализм. К кому бы Вы тогда пришли со своим изобретением? К монополиям? Но они заинтересованы только в одном – во власти, абсолютной власти над всем и всеми. Они использовали бы Ваше изобретение для укрепления своей власти и увековечения капиталистического строя. Возможность возникновения коммунизма на основе этих новых производительных сил так и осталась бы нереализованной возможностью. Если бы мы не изнасиловали, как Вы выразились, историю, то ее изнасиловали бы они. Что по Вашему лучше?
Левшов хотел было сказать, что именно об этом он и писал в своем письме, но вовремя сдержался. Он решил, что генсек показывает ему, под каким идеологическим соусом должно подаваться его изобретение: Маркс прав, Маркс всегда прав, Маркс не может быть не прав. Однако из дальнейших слов генсека стало ясно, что он имел в виду нечто гораздо более серьезное, чем соблюдение идеологических приличий.
– Я сейчас одну книжку читаю. – сказал генсек – Любопытная книжка. Диссиденты, сбежавшие в Америку, написали о том, как я шел к власти. Представили меня эдаким макиавелиевским правителем, не гнушающимся никаких интриг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15