добавил он, строго взглянув на Василенко.
– Так мы же обеспечиваем! – сказал Василенко. – Вон, уже сетку в окна вставили.
– Это зачем? – удивился врач.
– От гранатомета.
– Резонно, – заметил врач. – От гранатомета постельный режим не спасает. Но я вообще-то имел в виду, чтобы муж не заставлял ее готовить обеды, а сослуживцы – писать рапорта. Ей нельзя ни писать, ни читать, ни вставать надолго. – Врач обернулся к старшему Блинкову. – А если она вдруг начнет говорить что-нибудь странное или вести себя необычно, немедленно звоните мне. Телефон я оставил.
– Это вы называете «легко отделалась»? – спросил старший Блинков.
– Да, – кивнул врач. – Необычайно легко для таких обстоятельств.
Военные медики ушли. Минут через двадцать не прощаясь исчезли прапорщики с солдатами. Сетки они вставили во все окна – и на кухне, и в комнате Блинкова-младшего, и в родительской. Василенко провожал всех до двери и открывал им, сначала посмотрев на лестничную площадку в глазок.
А потом они с мамой стали разговаривать о служебных делах, а Блинковым снова было велено подождать.
Наконец, Василенко вышел к ним на кухню и сказал:
– Идите, она ждет. Олег Николаевич, ничего, если я пока душ приму? А то уже спать хочется.
Если папа и удивился, то виду не показал.
– Разумеется, – кивнул он. – Помойтесь да укладывайтесь. Митек, пустишь майора на свой диван? А для тебя раскладушку поставим.
Василенко улыбнулся.
– Невозмутимый вы мужик, Олег Николаевич! Моя жена полчаса выясняла бы, почему это чужой человек остается у нее ночевать и разрешения не спрашивает… А на раскладушке лягу я. В прихожей. Постельное белье не нужно.
– Хорошо хоть, не на коврике под дверью, – вздохнул папа и на «ты» попросил майора: – Андрей, скажи, что случилось, а то ведь Ольга темнить станет.
– Пожалуй, станет, – согласился Василенко. – Она боится вас напугать. Ладно, расскажу. В общем, мы добились большого трудового успеха…

Как и у многих людей, давно и дружно работающих вместе, у мамы с майором были непонятные для посторонних общие словечки. «Добиться большого трудового успеха» у них означало задержать иностранного разведчика, найти подпольный склад оружия и тому подобное.
В этот раз они вышли на след террористов, очень опасных профессионалов, обученных за границей в специальных лагерях. Трудовой успех был такой большой, что по их служебной машине шарахнули из гранатомета.
Майор с мамой собирались на встречу с перевербованным членом банды (теперь-то понятно, что это была ловушка!). Для подстраховки решили ехать двумя машинами: мама на служебной, а Василенко другой дорогой – на своей. К месту встречи они подъехали с разных сторон, и это спасло жизнь обоим.
Террорист, как было условлено, стоял у газетного киоска. Руки у него были пустые. Увидев машину контрразведки со знакомыми номерами, он схватил гранатомет и выстрелил.
Позже Василенко сообразил, что гранатомет ему подали из киоска. А тогда майору некогда было разбираться. Он успел выхватить свой «Стечкин» и открыть огонь мгновением раньше, чем террорист. Палил он в Божий свет как в копеечку, потому что сидел за рулем, слева, а преступник был справа. Но стрельба отвлекла гранатометчика, и тот попал не в дверцу, а в мотор маминой машины.
Водитель Валера был ранен осколками стекла, а мама, как говорят в таких случаях, отделалась испугом. То есть вытащила Валеру из полыхающей машины и, стреляя в нападавших, потащила его в сторону. Нападавших к тому моменту стало трое: гранатометчик, его сообщник в киоске и еще один в стоявшем поблизости джипе. У всех были автоматы. Но террористы не ожидали такой прыти от своих жертв. Думали, что добить женщину и раненого будет легко. А тут еще Василенко остановил свою машину и начал стрелять прицельно.
Короче говоря, Василенко с мамой отбились. Преступники удрали, не поняв, что у них обоих кончились патроны. Было непохоже, чтобы мама с Василенко в кого-нибудь попали. Зато сами остались живы. Так что мама была права, когда говорила Блинкову-младшему, что стреляла на «пятерку».
– И знаете, что она мне сказала? – заканчивая свой рассказ, интригующе спросил Василенко. – Говорит: «Валера кричал, что может сам идти, только ему глаза кровью залило. А я не разобралась и потащила его на себе. Растерялась, как дурочка с переулочка».

Блинков-младший почувствовал, что губы у него сами собой кривятся, и к глазам подступают слезы. Чтобы не реветь при Василенко, он вскочил и бросился в комнату к своей любимой контрразведчице, отважной и невозмутимой дурочке с переулочка.
Она лежала на диване, задрав на валик ногу в гипсовой лангетке. Лангетка – это половинка гипса вроде хоккейного щитка. Только этот щиток ей наложили на пятку. Блинков-младший остановился в дверях. Он подумал, что вряд ли все обошлось одной подвернувшейся лодыжкой. Мама, наверное, вся в синяках. Боясь прикоснуться к ней и сделать больно, Митек смотрел на маму и беззвучно плакал.
– Неужели я вижу слезы на глазах несгибаемого восьмиклассника?! – изумилась она. – Хочешь, я тебя обрадую, единственный сын? Завтра ты не пойдешь в школу!

Глава IV

Последствия трудового успеха

Было ясно, что террористы не успокоятся после неудавшегося покушения на маму и майора Василенко. Счет шел на дни, а может быть, и на часы. Либо контрразведчики успеют обезвредить всю банду, либо преступники устроят второе покушение.
Эти террористы были очень опасными противниками. Телерепортажи об их злодеяниях облетели весь мир. Много раз они похищали людей и требовали в обмен то деньги, то чтобы их сообщников освободили из тюрьмы.
И мама с майором решили спрятать подальше свои семьи.
Василенко сразу же после покушения отвез жену и дочку на вокзал и посадил на электричку. Где-то далеко под Москвой он совсем недавно купил садовый домик. В конце дачного сезона они дешевеют. Где именно, Василенко не сказал даже маме, а уж террористы тем более не могли об этом пронюхать.
Старшему Блинкову ужасно не хотелось бросать маму в таком опасном положении. Когда-то он воевал в Афганистане. Мама говорила, что он настоящий герой, потому что в него стреляли полтора года подряд, а в нее – только несколько раз в жизни. Но именно поэтому папа хорошо понимал, что будет для мамы только помехой. Со своей подзабытой солдатской выучкой, да еще и без оружия, он не сможет ее защитить, а поволноваться за себя заставит.
Без особой охоты папа признался, что его давно зовут поработать на Дальний Восток, в тайгу. Причем именно осенью, когда начинается сезон сбора женьшеня. Он может улететь хоть завтра, и дорогу ему оплатят. Но взять с собой сына не разрешат. Папа же не один пойдет в тайгу, а с экспедицией. У нее свой маршрут – сотни километров вдали от жилья. Городскому подростку не под силу целый месяц скитаться по тайге, а вернуться с середины маршрута невозможно.

Так Блинков-младший снова оказался лишним в жизни своих чересчур увлеченных работой родителей.
– Ты представляешь, Митек, что будет, если террористы тебя похитят? – сокрушалась мама. – Они же начнут меня шантажировать, и я не смогу завершить расследование!
– В чем проблема? – удивился папа. – Я думал, мы отправим его к дедушке в Керчь.
Но проблема все-таки была.
– В Керчь он ездит почти каждый год. Весь двор об этом знает, – объяснила мама. – А в Керчи все знают дедушку.
До пенсии Митькин дедушка был летчиком-испытателем. Про него даже сняли документальный фильм, которого в Москве никто не помнил. Зато в Керчи его повторяли по местному телевидению каждый год. Дедушку там узнавали на улицах и показывали приезжим курортникам как достопримечательность. Так что мама была права: террористам ничего не стоило найти Блинкова-младшего у дедушки.
– А давай сдадим тебя дяде Ване, – предложил старший Блинков.
Мама протестующе замахала руками. А потом подумала и сказала:
– А что, это мысль. Они не станут искать его под боком!

Дядя Ваня – полковник налоговой полиции Иван Сергеевич Кузин – жил в соседнем доме. А с его дочкой Иркой Блинков-младший учился в одном классе и вообще знал ее всю жизнь. Он то любил Ирку, то ненавидел. Иногда эти состояния сменялись раза по два в день. До обеда любит, после обеда ненавидит, а к ужину опять влюбляется.
Сейчас он подумал, что мысль спрятать его у Кузиных, может быть, и удачная с точки зрения борьбы с терроризмом. Но то, что они с Иркой перессорятся – это совершенно точно.

Спать легли поздно, и день был сегодня не из легких, но Блинков-младший долго не мог заснуть.
В коридоре на раскладушке свирепо храпел майор Василенко. Даже интересно было, как обычный человек, а не какой-нибудь буйвол может так реветь. Как в трубу. Блинков-младший думал, что охранник из Василенко никудышный. Под его храп можно взломать дверь отбойным молотком, а он и не проснется. Но когда среди ночи вдруг заработал лифт, Василенкин храп тут же оборвался.
Было слышно, как лифт с остановился, доехав до какого-то верхнего этажа. Хлопнула дверь квартиры, тявкнула спросонок чья-то собачонка… И Василенко снова захрапел. Блинков-младший понял, что майор и во сне – на страже.

Глава V

Одноклассники под наблюдением

Он проснулся из-за того, что старшие разговаривали в коридоре, у дверей его комнаты. Насколько можно было понять, папу снаряжали в опасный поход через двор в квартиру Кузиных.
– Я вызову подкрепление, и вас проводят! – настаивал Василенко.
Папа возражал:
– Какое подкрепление, Андрей Васильевич?! Это же смешно! А потом вы начнете меня в туалет водить под охраной?
– По-моему, Олег Николаевич не осознает серьезности момента, – жаловался Василенко маме.
– Не осознает, – подтверждала мама. – Но знаешь, Андрей Васильевич, лучше ты его не перевоспитывай. Все равно не успеешь: у него самолет через три часа.
– Не пойду я под охраной! – почувствовав поддержку, упрямился папа. – Давай позвоним Ивану, пускай он сам зайдет.
Но на это не соглашалась мама:
– Олег, у меня нет уверенности, что наш телефон не прослушивается.
– Дожили! – охал папа. – Террористы подполковнику контрразведки всаживают «жучка» в телефон!
– «Жучки» в телефоне – вчерашний день, – объясняла мама. – Сейчас подслушивающие устройства чаще ставят на любой участок кабеля. Мы же не можем весь кабель охранять.
– Вы как хотите, а я под конвоем не пойду!

Спор затягивался. Блинков-младший встал с постели, оделся и вышел в коридор.
Тут все стали заботиться о нем наперегонки. Из-за того, что его не отпустили в школу, к нему относились, как будто он понес невосполнимую утрату.
– Эх, Митек! – с горечью сказал папа. – У ребят праздник, а ты дома сидишь. Оставлю-ка я тебе свой бинокль. В экспедиции я и так обойдусь. Там у многих будут бинокли. А ты, если очень потянешься к знаниям, сможешь посмотреть в него на родную школу.
Блинков-младший обрадовался биноклю. Школа же рядом. По прямой от окна его комнаты до школьных окон – шагов сто. Дом Кузиных подальше и стоит сбоку, но и оттуда школу видно. Из Иркиной комнаты можно даже прочитать в бинокль, что пишут на доске.
– А на день рождения я тебе подарю тибетский эдельвейс, – расщедрился старший Блинков. – Я в это время, скорее всего, буду еще в тайге. Ты сам достань его из папки и скажи себе: «Это мне папа подарил».
Честно говоря, в этом засушенном цветочке не было толку, но Блинков-младший оценил подарок. Тибетский эдельвейс был самой ценным сеном в папином гербарии. Он и вообще редкость, а папа к тому же добыл его сам, когда работал в Китае.
– Спасибо, – сказал он и долго жал папе руку.
Василенко, увидев такое дело, порылся в карманах и одарил Блинкова-младшего и вовсе неожиданным подарком: пружинным ножиком.
– Владей, раз у тебя скоро день рождения. Сталь здесь дрянная, – предупредил он, – зато этот ножик в некотором роде музейная ценность. Его изготовил рецидивист Шлёпа на зоне строгого режима, собираясь в побег.
Митек с большим уважением сунул музейную ценность в карман.
После этого мама не выдержала. Она прохромала в родительскую комнату и принесла модем для компьютера, припрятанный до Митькиного дня рождения.
Из-за этого подарка все немного расстроились. Компьютер-то оставался дома, а Блинков-младший должен был перебраться к Ивану Сергеевичу с Иркой. Ему придется жить в двух шагах от собственного дома, не имея права не то, что зайти, а даже позвонить маме.

Василенко, поняв, что папу не переспоришь, отпустил его к Ивану Сергеевичу безо всякой охраны. Правда, сначала он сам вышел на лестничную клетку и осмотрел двор в окошко. А потом вернулся и скомандовал:
– Идите и не задерживайтесь!
– Есть! – откозырял ему папа.
– К пустой голове руку не прикладывают, – заметил Василенко. – Мы не американцы какие-нибудь.
Старший Блинков ушел, и Василенко занял наблюдательный пункт в прихожей у дверного глазка. Маму он заставил прилечь, чтобы она не бередила больную ногу. Майор чувствовал ответственность за безалаберное семейство Блинковых и командовал вовсю.

Между тем, в школьном дворе уже собиралась толпа. Первоклашки с букетами, старшеклассники с сигаретами – все как положено.
Повесив на грудь папин бинокль, Блинков-младший уселся у окна и стал глядеть то просто так, то вооруженным глазом. Натянутая вчера солдатами мелкая стальная сетка не мешала. Когда он смотрел в бинокль, она вообще не различалась: просто изображение было чуть темнее обычного.
Черный «Мерседес» контрразведчиков стоял у самой школьной ограды. Он как будто напоминал, что некоторым в школу нельзя, им нужно прятаться.
Блинков-младший нашел свой восьмой «Б» и, честно признаться, взгрустнул. Даже князь Голенищев-Пупырко младший не показался ему таким уж гадом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23