В общем, похоже на то, что есть что-то необычное и в иннсмаутских
парнях. Место это всегда было отрезано от остальной территории болотами и
речушками, а потому трудно сказать наверняка, что там у них и как. Однако
все почти уверены, что капитан Марш, когда плавал на своих трех кораблях в
двадцатых и тридцатых годах, привез с собой' каких-то аборигенов. Да и
сегодня в облике иннсмаутцев чувствуется примесь каких-то странных черт -
не знаю даже как это выразить поточнее, только как глянешь на них, так сразу
мороз по коже пробирает. Вы и сами заметите это, когда глянете на Сарджента,
если, конечно, поедете его автобусом. У некоторых из них такие узкие головы
и плоские носы, а глаза сильно навыкате, так прямо и кажется, будто они
вообще у них никогда не закрываются. Да и с кожей у них что-то не в порядке
- грубая она у них какая-то, словно запаршивленная, а шея по бокам
сморщенная, словно кто ее помял. И лысеют очень рано, совсем молодыми. Те,
кто постарше, вообще уроды, хотя, надо признать, я ни разу не видел среди
них ни одного по-настоящему глубокого старика. Не удивлюсь, если узнаю, что
они умирают от одного взгляда на себя в зеркало!
И животные их терпеть не могут - раньше, когда еще машины не изобрели,
у них такие проблемы с лошадьми были, что не знаешь куда и деться.
Ни здесь, ни в Эркхаме, ни в Ипсвиче с ними никто не хотел иметь дела,
да и сами они, когда кто-нибудь приезжал к ним в город или пытался рыбачить
в их водах, вели себя замкнуто, нелюдимо. И вот ведь странно - у всех
рыбаков повсюду сети, бывало, пустые, а эти в своей гавани прямо обловятся,
а если тягаться с ними кто вздумает, то куда там, любого обставят! Сюда они
обычно прибывали по железной дороге - кто пешком по шпалам, а кто на
поезде, а когда ветку на Роули закрыли, стали пользоваться этим вот
автобусом,
Да, есть в Иннсмауте и гостиница, Джилмэн-хауз называется, хотя это
так, одно название, да и только. Не советовал бы вам в ней останавливаться.
Лучше переночуйте- здесь и поезжайте завтра утром десятичасовым автобусом, а
вечером сядете там на восьмичасовой автобус до Эркхама. Был у нас один
фабричный инспектор, который несколько лет назад останавливался в этом самом
Джилмэн-хаузе, так после этого он еще долго выступал со всякими мрачными
намеками насчет этого места. У них там, похоже, собирается довольно бранная
компания, потому что он слышал за стеной всякие голоса - и это несмотря на
то, что в соседних комнатах никто не жил, да такие, что у него кожа
мурашками покрывалась. Ему тогда показалось, что это была какая-то
незнакомая, словно чужая речь, но особенно ему не понравился там один голос,
который изредка встревал в разговор. Очень неестественный, странный -
чавкающий, как выразился тот инспектор, - а потому он даже не рискнул
раздеться и лечь спать, Так и просидел всю ночь, а как только рассвет
забрезжил,, дал тягу оттуда. По его словам, беседа эта тоже продолжалась
чуть ли не до самого утра.
Этому инспектору - Кейси его фамилия - было что порассказать о том,
как следили за ним иннсмаутские парни, но он постоянно был начеку. По его
словам, фабрика Марша - довольно странное место, и представляет собой
старую мельницу, построенную у нижних водосбросов Мэнаксета. То, что он
рассказал, целиком совпадало с тем, что я и сам слышал: бухгалтерские книги
в полнейшем беспорядке, и вообще, как ему показалось, никто там толком не
ведет никаких учетов. Знаете, постоянно ходили всякие слухи насчет того, где
этот Марш вообще берет золото, которое потом очищает. Вроде бы и закупок
особо больших никогда не делали, а несколько лет назад отправили на кораблях
громадную партию слитков.
Поговаривали и о довольно странных драгоценностях, которые моряки и
люди с фабрики иногда тайком продавали на сторону, и которые пару раз видели
на тамошних женщинах. Кое-кто объяснял все это тем, что старый капитан Обед
наторговал золото во время своих заходов в разные заморские порты, поскольку
он всегда увозил с собой в плавание целые ящики стеклянных бус и прочих
безделушек, которые моряки обычно дарят или обменивают на что-нибудь у
туземцев. Другие считали, да и до сих пор считают, что он отыскал на рифе
Дьявола старинный пиратский клад. Но тут есть одна странная штука. Старый
капитан вот уже шестьдесят лет как Богу душу отдал, а со времен Гражданской
войны у них не было ни одного мало-мальски крупного судна, и все же Марши
продолжают скупость всякие безделушки - в основном бусы и какую-то
резиновую дребедень, так, во всяком случае, говорят. А может, этим
иннсмаутцам просто нравится цеплять их себе на шею, а потом разглядывать
себя в зеркало - черт их знает, может, они и сами ничем не лучше
каннибалов, что живут в южных морях, и гвинейских дикарей.
Та эпидемия, что разразилась в сорок шестом, похоже, вытравила из
города всю его лучшую кровь. Во всяком случае, сейчас там живет черт- те
знает кто, да и Марш, равно как и другие богатеи, тоже ничуть не лучше
остальных. Как я уже сказал, на сегодня там жителей максимум человек
четыреста, и это несмотря на то, что, по слухам, пустых домов у них - хоть
пруд пруди. Мне лично представляется, что люди эти - всего лишь "белый
мусор", как выражаются у нас на юге, - бесчестные, коварные, любят все
тайком делать, втихую. Ловят уйму рыбы и омаров, а потом вывозят товар на
грузовиках. Чудно как-то все же получается - кругом рыбы кот наплакал, а
они аж сети порой вытащить не могут.
И никто никогда не может толком проследить за перемещением этих людей,
или хотя бы разобраться с их численностью - школьные инспектора и счетчики
переписи, бывало, с ног сбиваются, а все бестолку. И, скажу вам по правде,
заезжие туристы в Иннсмауте не в чести. Я сам лично слышал, что несколько
приезжих бизнесменов и правительственных чиновников исчезли там совершенно
бесследно, а еще один вообще рассудка лишился - он сейчас в больнице в
Дэнвере. Наверное, так его эти черти напугали.
В общем, будь я на вашем месте, ни за что не отправился бы туда на ночь
глядя. Сам я там ни разу в жизни не был, и никакою желания не имею ехать к
ним в гости. Впрочем, думаю, днем вам там будет довольно безопасно, хотя
здешние жители стали бы вас и от такой поездки отговаривать. Но, раз уж вы
такой любитель всяких достопримечательностей и прочей старины, то Иннсмаут
- это как раз то, что вам нужно,
После разговора с кассиром я часть вечера провел публичной библиотеке
Ньюбэрипорта, пытаясь отыскать дополнительную информацию об Иннсмауте.
Попытавшись расспрашивать местных жителей в магазинах, закусочных, г ражах и
на бензозаправочных станциях, я обнаружил, что на все мои расспросы они
реагируют еще более странно, чем аже предсказывал кассир, а потому решил не
тратить время на попытки преодолеть их инстинктивную скрытность, Была в их
поведении какая-то мрачная подозрительность, как будто они чувствовали
что-то дурное в каждом, кто проявлял повышенный интерес ко всему, что имело
отношение к Иннсмауту. Заглянув в местное отделение "Христианского союза
молодежи", я поговорил с клерком, который и вовсе стал отговаривать меня от
поездки в это мрачное, гнетущее место; да и люди в библиотеке высказывали, в
общем-то, такое же мнение. Одним словом, в глазах достаточно образованных
людей Иннсмаут представал неким оплотом общественного упадка и загнивания.
Библиотечные исторические справочники по интересовавшему меня региону
также оказались весьма малоинформативными, если не считать скудных сведений
о том, что город был основан в 1643 году, до Революции был известен как
оживленный порт. В начале девятнадцатого века там располагалась крупная
военно-морская база, а впоследствии в нем сохранилась лишь небольшая
фабрика, работавшая на энергии Мэнаксета. Эпидемия и народные волнения 1846
года освещались весьма слабо, словно эта страница ложилась позорным пятном
на всю историю округи.
Столь же скудной была информация о том упадке, в который пришла жизнь
города в дальнейшем, хотя в целом данное обстоятельство не подвергалось
сомнению. После Гражданской войны вся промышленная активность ограничивалась
лишь деятельностью золотоочистной компании Марша, а торговля золотыми
слитками являлась единственным сколь- нибудь значительным дополнением к
традиционно распространенному в этих местах рыболовству. Крупные
рыболовецкие компании со временем стали составлять им все большую
конкуренцию, систематически снижая цену на свою продукцию, однако в самой
рыбе в районе Иннсмаутской гавани недостатка никогда не ощущалось.
Иностранные суда редко занимались промыслом в тех местах, хотя и были кое
какие косвенные и тщательно маскируемые признаки того, что поляки и
португальцы пытались, было, забрасывать свои сети, однако были изгнаны самым
решительным образом.
Наиболее интересными оказались упоминания о драгоценных украшениях,
смутно ассоциируемых с Иннсмаутом. Тема эта весьма заинтересовала местную
общественность, поскольку на этот счет даже высказывались эксперты
Мискатонского университета в Эркхаме, а некоторые из образцов
экспонировались в демонстрационном зале Исторического общества в
Ньюбэрипорте. Фрагментарные описания этих изделий не изобиловали особыми
подробностями и оказались в общем-то весьма прозаичными, однако за ними явно
просматривался скрытый намек на некие странные обстоятельства. Было во всех
этих описаниях нечто настолько странное и даже соблазнительное, что я никак
не мог выбросить эту информацию из головы и, несмотря на довольно поздний
час, решил осмотреть местный образец - как мне сказали, это было крупное
изделие необычной формы, служившее чем-то вроде тиары, - если, конечно, это
окажется возможным.
Библиотекарь написал короткую рекомендательную записку руководителю
Общества, мисс Анне Тилтон, которая жила неподалеку от них, и после короткой
беседы эта престарелая дама была настолько любезна, что лично проводила меня
в отдельно стоящее здание, поскольку время еще было не позднее и позволяло
совершить подобный осмотр. Коллекция и в самом деле произвела на меня
сильное впечатление, однако я был одержим лишь одной мыслью - поближе
рассмотреть причудливый экспонат, поблескивавший в лучах электрического
освещения в угловом стенном шкафу помещения.
Не надо было обладать повышенной восприимчивостью к красоте, чтобы
невольно затаить дыхание при виде плода странной, чуждой и пышной фантазии,
покоившегося на пурпурной бархатной подушке. Даже сейчас я лишь с большим
трудом могу описать, что именно увидел, хотя это, несомненно, была некая
разновидность тиары, как о том гласила пояснительная табличка. Высокая
спереди, она имела широкое и причудливо изогнутое по бокам обрамление, как
если бы предназначалась для головы, имеющей непривычное, даже нелепое
эллиптическое очертание. Сделана она была в основном из золота, хотя примесь
какого-то загадочного и более светлого вещества смутно намекала на то, что
на самом деле это был довольно необычный сплав золота с каким-то столь же
прекрасным, но совершенно неведомым мне металлом. Она находилась в
прекрасном состоянии и можно было часами любоваться ее поразительными,
загадочными и совершенно нетрадиционными контурами - некоторые из них были
строго геометрическими, а в отдельных явно прослеживались мотивы морской
тематики, выгравированные или отлитые по основному фону с неподдельным
мастерством и талантом подлинного художника.
Чем дольше я смотрел на это изделие, тем больше оно завораживало меня;
но было в этом великолепии что-то такое, что вызывало смутное беспокойство,
хотя я и не взялся бы более конкретно описать охватившее меня в те мгновения
состояние, Поначалу я подумал, что именно странная, явно неземная красота
украшения оказала на меня столь разительное и тревожное впечатление. Все
остальные предметы искусства, которые мне когда-либо доводилось видеть,
имели отношение ко вполне конкретному расовому или национальному стилю, либо
же, следуя некоторым модернистским традициям, начисто отвергали любой намек
на какой-то конкретный тип. Эта же тиара была чем-то совершенно иным и не
принадлежала ни к одному, ни к другому направлению.
Изготовлена она была посредством филигранно отточенной техники, причем
не имевшей никакого отношения к западной или восточной, старинной или
современной культурам, и совершенно не походила на все то, что мне
доводилось видеть среди музейных экспонатов прежде. Создавалось впечатление,
что существо, ее создавшее, происходило и вовсе с совершенно другой планеты,
Тем не менее, вскоре я обнаружил, что моя тревога имела под собой
второе, не менее сильное основание, суть которого сводилась к характеру как
строгих геометрических, так и сугубо изобразительных символов, которыми была
украшена поверхность тиары. Узоры эти наводили на мысль об отдаленных тайнах
и невообразимых безднах космоса и монотонной морской пучины, и в своем
хитросплетении производили почти зловещее впечатление. Были среди
изображений некие зловещие чудовища - с виду наполовину рыбы, наполовину
земноводные, - поражавшие воображение своей отвратительной гротескностью и
неукротимой яростью; и поневоле возбуждавшие завораживающие и тревожные
псевдовоспоминания, как если бы они вызывали образы, порожденные в глубинах
клеток и тканей, где еще сохранились функции самого что ни на есть древнего
и первобытного свойства.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3