Но где же Аларик?
Он лежал на животе. Щека прижималась к чему-то холодному, шершавому,
сырому. И первое, что он ощутил, придя в себя, это была пульсирующая боль,
которая начиналась где-то у кончиков пальцев ног и, пронизывая все тело,
кончалась внутри черепа, у глаз. Глаза были закрыты, и у него не было сил
открыть их. Свирепые волны боли, не давая покоя, прокатывались по нему с
каждым ударом сердца.
Он крепче зажмурил глаза и попытался отвлечь ощущение боли, стараясь
сосредоточиться на том, чтобы привести в движение хотя бы часть своего
нового тела. Наконец пальцы левой руки задвигались. Он ощутил под ними
грязь и солому.
Где он?
Когда он задал себе этот вопрос, то понял, что боль куда-то
переместилась. И он решился попытаться открыть глаза. К его большому
удивлению, глаза повиновались, однако, в следующий момент он решил, что
ослеп.
Затем он увидел свою левую руку в дюйме от собственного носа,
лежавшую на полу, засыпанном соломой. И он с трудом осознал, что не ослеп,
а находится в темной комнате, и плащ каким-то образом упал на лицо и
мешает видеть. Когда его затуманенный мозг воспринял этот факт, он смог
посмотреть дальше своей руки. Морган попытался сфокусировать зрение, все
еще не двигая ничем, кроме ресниц - и обнаружил, что он может различать
темные и светлые тона.
Он находился в чем-то, что можно было назвать большим сараем. Все
здесь было сделано из дерева. В том положении, в котором он находился, его
поле зрения было минимальным, но все же он видел стены, освещенные
факелами. В стенных нишах он с трудом различал высокие неподвижные фигуры.
Они угрожающе стояли в полумраке, вооруженные копьями, держа в руках
овальные щиты с каким-то геральдическим знаком. Он моргнул и посмотрел
снова, пытаясь разглядеть символы - затем он понял, что это статуи.
Где же он?
Он попытался подняться, но быстро понял, что это делать еще рано. Он
приподнялся на локтях, голова оторвалась от пола на несколько дюймов, но
тут же вернулись волны головокружения. Он стиснул голову руками, стараясь
остановить это бешеное вращение, и, наконец, сквозь туман в мозгу родилось
понимание того, что это одурманивающее последствие мераши.
Память резко вернулась к нему. Марала! Все произошло у врат алтаря в
часовне. Он попался в ловушку как зеленый новичок. Горький вкус во рту и
еле ворочающийся язык сказали ему, что он все еще находился под
воздействием наркотика. Так что все его могущество сейчас совершенно
беспомощно, оно не может выручить его из того положения, в котором он
находился.
Поняв причину своего состояния, он теперь мог, по крайней мере,
ослабить свои физические мучения, остановить головокружение. Он осторожно
поднял голову от пола и увидел над собой край черного плаща, а затем -
серые сапоги. Они стояли всего в шести футах от его головы. Глаза его
обежали круг - сапоги, черный плащ, конец широкого меча - и он понял, что
находится в страшной опасности, что он должен встать на ноги.
Каждое движение причиняло страшную боль, но он заставил тело
повиноваться: подтянул ноги, поднялся на четвереньки. Поднимаясь, он видел
все выше и выше. В поле его зрения попался сокол, вытканный на груди
стоявшего перед ним человека. Он поднял глаза повыше и встретился со
взглядом пронзительных черных глаз, которые смотрели на него сверху вниз,
подавляя его дух. Теперь он знал, что обречен: человек в тунике с эмблемой
сокола мог быть только Барином де Греем.
Дункан повернулся, чтобы покинуть часовню, но остановился, чтобы еще
раз внимательно осмотреть ее.
На что-то он не получил ответа. Он не смог оценить всю имеющуюся у
него информацию, которая может помочь спасти Аларика. Эта свеча, которую
он увидел, когда вошел в часовню, где она?
Он увидел ее у алтарных ворот слева от центра. Он протянул руку к
засову, но резко отдернул ее, вспомнив о страшной опасности. Дункан занес
ногу над оградой и перешагнул ее. Нервно оглянувшись на дверь, он
наклонился над свечой и осторожно тронул ее пальцем.
Свеча была еще теплая, воск был мягок на том конце, где горел фитиль.
Он ощутил слабые следы боли и ужаса, которые успели запечатлеться на
свече, прежде чем она выпала из рук Моргана.
Черт возьми! Все указывает на то, что он что-то пропустил. Аларик был
внутри ограды. Ворота открывались, и свеча лежала слишком близко к алтарю,
она бы не могла закатиться сюда сама.
Внимательно осматривая пол вокруг свечи, Дункан увидел капли воска,
которые вели от свечи по голому деревянному полу к коврику перед алтарем.
Одна большая капля была у самого коврика, и на ней была тончайшая трещина,
как будто...
Глаза Дункана сверкнули. Ему внезапно пришла в голову сумасшедшая
мысль. Он наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть это место. Может
быть, это не просто трещина в деревянному полу, и не линия, образующая
сложный рисунок мозаики?
Он пополз на коленях вдоль линии, не забыв бросить извиняющийся
взгляд на алтарь. Ему было стыдно за свое поведение в святом месте.
Да! Эта линия обегала весь коврик перед алтарем. Она выделялась более
четко, чем все остальные линии и трещины. А вот и подозрительная
выпуклость на коврике!
Потайная дверь?
С трудом поверив, что такое возможно, Дункан закрыл глаза и пустился
в мысленный поиск, зондируя то, что находилось внизу. Он ощутил внизу
пространство, лабиринт поворотов и узких переходов.
Поднявшись на ноги, Дункан задумчиво смотрел на квадратик,
ограниченный ковриком. Он мог бы легко проникнуть туда. Достаточно
сильного удара ногой. Но приведет ли это его к Аларику? А если и приведет,
то жив ли его кузен? Трудно было предположить, что те, кто напал на
Аларика, оставили его без охраны. Если Аларик получил большую дозу мераши
- а в этом тоже нельзя сомневаться, - то он будет в беспомощном состоянии
несколько часов. С другой стороны, если Дункан последует за ним,
вооруженный мечом и искусством Дерини, он может его спасти.
Дункан еще раз осмотрелся и принял решение. Только следует быть
осторожным. Ведь он собирался прыгнуть в неизвестность, с мечом, готовым к
бою. Внизу лабиринт, и неизвестно сколько ему придется провозиться, какие
там повороты. Пока он доберется до конца, он может напороться на
собственный меч.
Он задумчиво тронул рукоятку меча, а затем решительно взял ножны под
мышку, рукояткой меча вниз. В таком положении риск заколоться мечом
минимальный, а когда он доберется до конца, он сможет мгновенно обнажить
его.
Внезапно за дверью послышался шум. Дункан понял, что медлить нельзя,
если он хочет избежать столкновения. Крепко сжав меч, он вступил на
середину ковра и, сильно топнув, почувствовал, что пол проваливается под
ним. В последний момент он успел заметить, что дверь распахнулась и на
пороге, в сопровождении трех вооруженных солдат, появился монах.
А затем он полетел во тьму. Меч был крепко прижат к боку. Он летел
все дальше и дальше, все быстрее и быстрее, навстречу неизвестности.
Могучие руки грубо встряхнули Моргана, поставив его на ноги. Он
попытался сопротивляться, но не для того, чтобы вырваться, а для того,
чтобы оценить силу тех, кто его держал. Однако несколько сильных ударов в
живот быстро успокоили его. Он рухнул на колени, согнувшись от боли,
чья-то рука стиснула горло, в глазах у него потемнело и он чуть не потерял
сознание.
Со стоном Морган закрыл глаза и постарался расслабиться, отогнать
ощущение боли. Его снова грубым рывком поставили на ноги. Стало ясно, что
ему не справиться с врагами, особенно теперь, когда его мозг затуманен
наркотиком. И пока действие мераши не закончится, силы не вернутся к нему,
а без применения могущества Дерини ему не освободиться.
Он открыл глаза, заставляя себя оставаться спокойным, насколько
позволяло ему его состояние.
В комнате было десять вооруженных человек: четверо держали его,
остальные стояли перед ним полукругом, с мечами наготове. Откуда-то сзади
исходил какой-то свет - может быть, из щели в двери - отражался на
обнаженных мечах, оставлял блики на шлемах. Двое держали горящие факелы,
оранжевый свет образовывал ореолы вокруг зловещих фигур. Между двумя
факельщиками стоял Барин и человек в одежде священника, показавшийся
Моргану знакомым. Никто не произносил ни слова. Лицо Барина, когда он
смотрел на пленника, выражало полнейшее равнодушие.
- Так это и есть Морган? - спросил он ровным голосом. Никакие эмоции
не отражались на его лице, ни в его голосе. - Наконец еретик Дерини
попался в мои сети.
Скрестив руки на груди, Барин медленно обошел Моргана, внимательно
изучая его в головы до ног. Под его тяжелыми сапогами трещал щебень, горло
Моргана крепко сжимала чья-то рука, он не мог поворачивать голову и
следить за Барином. Тогда он переключил внимание на священника и внезапно
вспомнил его.
Это же Лоуренс Горони, приближенный архиепископа Лориса! И его
присутствие здесь говорило, что Моргану угрожает опасность гораздо
большая, чем он предполагал. Ведь единственная причина, по которой он мог
оказаться среди этих разбойников, та, что архиепископ вошел в союз с
Барином и поддерживает его движение.
И еще! Раз уж здесь Горони, а не кто-либо из высокопоставленных
епископов, значит, они решили умыть руки, решительно списав его со счетов,
сделав вид, что они хотят спасти его душу, и, в случае его отказа от
отречения, передать на расправу Барину.
А ему от Барина ждать, кроме смерти, нечего. Миссия Барина на земле,
как он сам объявил - уничтожение Дерини. И он, конечно же, не позволит
лорду Дерини Моргану, попавшему ему в руки, уйти от той судьбы, которую
Барин предназначал всем.
Морган сдержал дрожь, с удовлетворением отметив, что он уже способен
сделать это, а затем снова посмотрел на Барина, вернувшегося на прежнее
место. Глаза Барина были холодны и безжалостны. В них сверкнул огонь,
когда он заговорил:
- Я не хочу терять время, Дерини. У тебя есть, что сказать, прежде
чем я произнесу свой приговор?
- Приго... - Морган резко оборвал себя на полуслове, внезапно
осознав, что он говорит вслух то, что думает. Он тут же постарался скрыть
свой страх и смятение.
Проклятие! Неужели он получил такую сильную дозу, что не может
контролировать свою речь? Ему следует тянуть время, ждать, пока наркотик
прекратит свое действие, пока мозг его не прояснится. Вся его жизнь
зависит от этого. Дункан, вероятно, уже встревожился и начал поиски, но
он, может быть, уже далеко от Святого Торина. Нет, ему не следует
рассчитывать на помощь Дункана. Нужно выждать, тянуть время, пока к нему
не вернуться силы.
- Ты будешь говорить, Дерини? - спросил Барин, пытаясь угадать по
выражению лица Моргана течение его мыслей.
Морган улыбнулся и хотел кивнуть, но рука, сжимавшая горло, была
тяжела, и звенья кольчуги впились в его шею.
- Мы в разных условиях, - проговорил он сдавленным голосом, - ты
знаешь, кто я такой, а я - нет.
- Я твой судья, Дерини, - коротко ответил Барин, продолжая с холодным
любопытством изучать Моргана. - Бог приказал мне освободить землю от
таких, как ты. Твоя смерть важный шаг на этом пути.
- Теперь я знаю, кто ты, - сказал Морган. Голос его окреп, но колени
дрожали от напряжения. Он старался, и на этот раз успешно, говорить
спокойно. - Ты тот самый Барин, который грабит мои северные владения и
сжигает поместья. Я слышал, что ты сжигаешь и людей. Разумеется, ты
делаешь это из милосердия.
- Иногда смерть необходима, - ответил холодно Барин. - Например,
твоя. Однако мне придется тебя порадовать. Скрепя сердце, я обещал дать
тебе возможность покаяться в грехах перед смертью. Лично я считаю это
напрасной тратой времени, но на этом настаивает архиепископ Лорис. Если ты
пожелаешь покаяться, то монсеньор Горони примет твою исповедь и попытается
спасти твою душу.
Морган посмотрел на Горони и нахмурился: у него есть еще возможность
подурачить их.
- Боюсь, что вы поспешили захватить меня, друзья мои, - сказал он
задумчиво. - Если бы вы не сочли за труд предварительно поговорить со
мной, то вы бы узнали, что я ехал в Джассу, чтобы отдаться на суд
архиепископов. Я уже решил отречься от своего могущества, покаяться в
грехах и вести жизнь, полную смирения, - солгал он.
Черные глаза Барина сузились.
- В это трудно поверить, Дерини. Из всего, что я слышал о тебе, можно
заключить, что великий Морган никогда не отречется от своего могущества, и
тем более никогда на смирится.
Морган чуть шевельнулся и с радостью обнаружил, что хватка державших
его немного ослабла.
- Я в твоей власти, Барин, - сказал он. - Тебе, наверное, сказали те,
кто посоветовал применить мерашу, что я, находясь под действием этого
наркотика, совершенно беспомощен. Разрушены не только мои тайные силы, но
и физические. Так что в таком состоянии я не могу лгать. - Это опять было
ложью, и теперь многое зависело от того, поверит Барин или нет.
Барин нахмурился, ковырнул носком сапога грязный пол, а затем покачал
головой.
- Я не понимаю, Морган, чего ты хочешь добиться. Твою жизнь уже ничто
не спасет: ты будешь сожжен на костре. Зачем перед смертью отягощать свою
душу новыми грехами?
Костер, - подумал Морган, и его лицо посерело. - Я буду сожжен на
костре как еретик, и у меня не будет возможности даже защитить себя.
- Я уже сказал, что хотел отдаться на суд архиепископов, - твердо
сказал Морган. - Вы не дадите мне с ними встретиться?
- Такой возможности для тебя больше не будет, - бесстрастно ответил
Барин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32