Тацуо Нагаи: «За пеленой дождя»

Тацуо Нагаи
За пеленой дождя


Современная японская новелла –



OCR Busya
««Японская новелла 1960 – 1970»»: Прогресс; Москва; 1972
Аннотация В доме безработного были найдены мертвыми в своих постелях: сам хозяин дома Ота в возрасте семидесяти семи лет, его жена Хидэ-сан шестидесяти семи лет, их приемная дочь Харуэ-сан пятидесяти одного года и сестра жены хозяина госпожа Оки Хаяси семидесяти двух лет… Тацуо НагаиЗа пеленой дождя 19 числа в 2 часа пополудни в доме безработного Сэндзо Ота, проживавшего в городе Ф. префектуры Канагава, были найдены мертвыми в своих постелях: сам хозяин дома Ота в возрасте семидесяти семи лет, его жена Хидэ-сан шестидесяти семи лет, их приемная дочь Харуэ-сан пятидесяти одного года и сестра жены хозяина госпожа Оки Хаяси семидесяти двух лет. Трупы обнаружил их родственник Садаёси Умэмото, содержащий бакалейную лавочку в том же квартале, о чем он сразу же сообщил в полицию.Во время расследования, произведенного полицейским участком, под подушкой у господина Ота была найдена записка следующего содержания: «За мною числится долг в размере пятисот тысяч иен магазину Хориэ в г. Токио, улица Коэндзи-Накадори, район Сугинами. Потеряв всякую надежду получить работу, я и моя семья решили уйти из жизни». Записка была датирована 14-м. (Трупы обнаружены лишь 19 числа в 2 часа пополудни.)Под подушкой оказались также сорок девять тысяч иен для расходов на похороны, метрики всех четырех членов семьи и письмо с просьбой позаботиться о похоронах.На основании этих данных полиция пришла к выводу, что «здесь имело место групповое самоубийство по сговору, осуществленное посредством принятия яда».Как показал господин Умэмото, сборщик платы за газ. Увидел в сенях дома Оты скопившиеся за несколько дней газеты, счел это подозрительным и немедленно сообщил ему.Дальнейшим расследованием было установлено, что Ота-сан прежде был служащим одной из фирм и слыл Человеком вполне добропорядочным. В апреле прошлого года он получил в магазине Хориэ ссуду в пятьсот тысяч иен и аккуратно выплачивал проценты в размере двадцати двух тысяч пятисот иен в месяц. Кроме того, в обеспечение ссуды были заложены дом, приусадебный участок, вся мебель и даже утварь. Жизнь семьи стала невыносимо трудной.(В газетах сообщали, что, потерпев неудачу в делах и впав в крайнюю нужду, ночью 14-го семья Ота совершила самоубийство по сговору, приняв яд, и что, таким образом, «четыре человека предпочли смерть жизни в этом несправедливом мире».Газеты сообщали также, что среди корреспонденции господина Оты было найдено письмо с извещением об истечении срока ссуды и требованием немедленно погасить долг в сумме пятисот тысяч иен.) 1 Электричка, отбывшая около 9 часов вечера из Токио и следующая до Сенана, примерно через час прибыла на станцию Ф.Уже третий день подряд шел дождь, и все пассажиры были в дождевиках и с зонтиками. На станции Ф., которую эиосимская электричка связывает с государственной железной дорогой, стоял поезд, следующий до Камакура. Станционная постройка была ветхая, маленькая, с низким навесом, какие обычно бывают на одноколейных дорогах.Среди немногочисленных пассажиров, пользующихся этой линией железной дороги в столь поздний час, находился и Сэндзо Ота, возвращавшийся из Токио. Ему надо было пересесть на поезд, ожидавший в это время отправления. Он подошел к вагонам и стал заглядывать в окна, явно кого-то разыскивая. Вагоны были полупустые, найти знакомого человека было легко, но тех, кого искал Ота, там не было.Судя по времени, Ота предполагал, что Юки и Харуэ должны оказаться как раз в этом поезде, но, видимо, он ошибся.Сэндзо отошел от вагонов и опустился на скамью. Она была мокрой, и дождевик Сэндзо сразу прилип к сиденью.«Подождать, что ли, следующий поезд?» – подумал Сэндзо, но, взглянув на станционные часы, снова поднялся. Было уже около десяти, а следующая электричка отправлялась через полчаса. С зонтиком и портфелем в руках Сэндзо направился к ларьку, который через несколько минут закрывался.– Мне, пожалуйста… – запинаясь, проговорил Сэндзо и, указывая на полку, продолжал: – бутылочку сакэ в два го. – Спросив цену, он открыл было кошелек, но затем вытащил из внутренного кармана конверт и, помешкав, вынул из него пятитысячную купюру. – Простите, у вас найдется сдача? – Молодая продавщица, особа не очень любезная, с недовольным видом молча отсчитала сдачу. – Виноват, – снова извинился Сэндзо, – вы не могли бы эти пятьсот иен разменять на серебро?В это время раздался сигнал отправления поезда.Кончиками негнущихся пальцев Сэндзо с трудом переложил с прилавка серебряные монеты в свой кошелек. Машинист и кондуктор заняли свои места, зажегся головной фонарь, и в свете замелькали тонкие нити дождя.Несмотря на сигнал отправления, Сэндзо не спеша уложил бутылку сакэ в портфель, затем аккуратно закрыл его на замок.– Поторопитесь! – крикнул кондуктор, но Сэндзо и не подумал прибавить шагу.Этой электричкой он пользовался уже целых десять лет. Но сегодня он занял место в вагоне с каким-то особым волнением, которого никогда ранее не испытывал.– Дедушка, это не ваш зонтик? – неожиданно окликнул его начальник станции, заглядывая из тамбура в салон.На второй остановке старик сошел.Сквозь густую листву деревьев кое-где светились фонари. По узкой дорожке, делавшей несколько поворотов, Сэндзо направился к дому, расположенному в глубине чащи.Это был небольшой, дачного типа домик, который, казалось, весь, вместе с забором и калиткой, пригнулся и скрипел под тяжестью густых зарослей, с избытком напоенных влагой и ночной темнотой. Садовник, видно, уже Давно не заглядывал в сад Оты.Заперев калитку, Сэндзо поднял голову к фонарю, висевшему на столбе, и постоял, чувствуя, как холодные капли дождя стекают по его лицу. Затем медленно направился по тропинке через сад, раздвигая тонкие ветви бамбука, сильно вытянувшиеся в этом году и преграждавшие путь. 2 – Добро пожаловать! – оживленно приветствовала старика Харуэ, выходя в переднюю.– Вы приехали предыдущей электричкой? – спросил Сэндзо.– Нет, раньше, – ответила Харуэ и обернулась.За спиной дородной Харуэ стояла сгорбленная старушка, тоже вышедшая его встретить. Это была Юки Хаяси – старшая сестра жены Сэндзо.– Нам повезло, и мы сразу сели в эносимский поезд, – сказала она своим удивительно молодым голосом.– Ну как, понравилось представление?– О, тетушка была в диком восторге, – ответила Харуэ.– Вот и хорошо, что развлеклись наконец.Харуэ помогла старику снять дождевик.– Правда, тетушка считает, что у танцовщиц слишком полные бедра. Они привели ее в изумление, – засмеялась Харуэ.– И надо же было набрать столько танцорок, – сказала старушка. – Все как на подбор и такие молоденькие!Когда-то Харуэ работала медицинской сестрой. Страдая в последнее время тяжелым сердечным заболеванием, она старалась где только можно приобретать новейшие патентованные лекарства. Даже после того, как семья оказалась на грани нищеты, она продолжала оставаться постоянной покупательницей медикаментов в городской аптеке. И вот аптекарская фирма вручила ей, как постоянной клиентке, в виде премии два билета на шоу, которое редко ставилось в местном театрике. На этом представлении они и побывали сегодня вечером с Юки.– Добрый вечер! – донесся из спальни голос жены господина Ота. – Ты давно приехал?– Только что, дорогая. Здравствуй!Сэндзо снял с себя верхнее кимоно и передал его Харуэ.– Портфель отнеси, пожалуйста, туда, – сказал старик и, засунув руку во внутренний карман кимоно, уже висевшего в шкафу, добавил: – А свет выключи.Сэндзо подождал, пока Харуэ погасит электричество, после чего вынул из кармана конверт. Они перешли в столовую, где горел свет.Харуэ слегка прихрамывала.Маленькая девятиметровая столовая и чуть побольше гостиная были расположены рядом и выходили в сад.В спальне на постели сидела и причесывалась больная жена Сэндзо – Хидэ.Увидев это, Харуэ воскликнула:– Матушка, ведь я вам сказала, что сейчас приду и сама сделаю вам прическу! Смотрите, у вас вся простыня в волосах!Хидэ была еще более миниатюрной, чем ее сестра Юки, и старинного вида зеркало на подставке, которое она сейчас отставила в сторону, было тоже маленькое, почти игрушечное.– Ну как? – глядя на мужа из спальни, спросила Хидэ. – Все удалось уладить?– Да как тебе сказать…Сэндзо положил на столик в столовой конверт и сел на циновку.– Дайте мне, пожалуйста, шпильки, – попросила Харуэ и взяла в руки расческу. Затем, обращаясь к Сэндзо, сказала: – Мы сегодня топили ванную. Вы сильно промокли. Примите поскорее ванну.– Что ж, ванна сейчас, самое подходящее дело. Уже все помылись?– Я тоже совсем промокла, – отозвалась Юки, – и позволила себе принять ванну первой. Хидэ тоже помылась. Чай будем пить после ванны? – Юки стояла перед чайным буфетиком, против Сэндзо. На ней были белые поношенные таби.– Я купил кое-что получше чая, – вспомнил вдруг Сэндзо. Он вытащил из портфеля бутылочку сакэ и поставил ее на стол.– Вот, смотрите, что я купил! – По губам его скользнула улыбка.– О! – воскликнула Юки. – Это уж и впрямь диковина! Хидэ! Знаешь, что он купил? Сакэ!Вынув содержимое конверта, Сондзо громко сказал, чтобы могла слышать и Хидо:– У меня здесь без малого тридцать шесть тысяч иен. Харуэ наклонилась к Хидэ и повторила ей сумму.– Ну что ж, сколько есть, столько и ладно, – прошептала Хидэ, шаря руками по простыне и стараясь, видимо, собрать выпавшие, когда она причесывалась, волосы. – Выходит, что и зеленая яшма сестрицы и твой рубин – все пошло прахом.– Стоит ли об этом жалеть, – спокойно сказала Харуэ. – Ведь все равно они бы до сих пор не уцелели.– И то правда, – согласилась Хидэ. – По крайней мере мы сумели тогда уплатить земельную ренту… А дома у нас теперь сколько денег осталось?– Одна купюра в десять тысяч иен и еще одна в тысячу иен…– Пожалуй, этих денег нам и хватит, – сказал Сэндзо. – Бумажные деньги ненадежны. Поэтому, когда я покупал сакэ и получал сдачу, я попросил пятьсот иен дать мне серебром. Серебро – более устойчивая валюта.Сэндзо вынул из кармана брюк кошелек и выложил на стол серебряные и медные монеты.– Вам пора уже в ванную, – сказала Харуэ.– Да, надо идти, – согласился Сэндзо. – А то вода остынет.Вслед за стариком поднялась и Харуэ.Когда она шла, старые циновки под ее ногами прогибались и от них исходил запах сырости.– Да-а… зря, видно, пропала моя зеленая яшма, – заговорила сама с собой Юки. – Когда ее продали…– Сестрица! – крикнула ей из спальни Хидэ. – Уберите, пожалуйста, здесь. И принесите сюда портфель.Слышно было, как в ванной звякнула пряжка ремня Сэндзо и с шумом захлопнулась стеклянная дверь. 3 – Что это вы делаете, тетушка? – недоуменно спросила Харуэ, возвращаясь из кухни. Юки сидела за столиком в столовой и раскладывала монеты. – Право, тетушка, вы точно ребенок, – рассмеялась Харуэ.– А вот хочу посмотреть, что такое эти деньги, – отвечала старушка. – Я впервые их так близко вижу.Юки продолжала аккуратно выстраивать в три ряда серебряные и медные монеты и внимательно их рассматривать.– Вот если бы их копить и копить и набрался бы миллион, потом десять миллионов… – улыбнулась Харуэ.– Да, не дурно бы, – отозвалась старушка. – Ведь эти монеты принадлежали к той же компании, что и миллион и десять миллионов.– Что и говорить, это было бы замечательно, – сказала Харуэ, тоже усаживаясь у столика. Потом, обращаясь к Хидэ, громко сказала:– Матушка! Позднее вы тоже сюда перейдете, не правда ли?Хидэ, надев очки, рассматривала документы, лежавшие в портфеле Сэндзо.– Да, да! – ответила она.– Что вы там так усердно рассматриваете? – спросила Харуэ.– А? – переспросила Хидэ, она была туговата на ухо.– Я говорю: что там за документы?– Это копии наших метрик. Сэндзо взял их в районном муниципалитете в Токио и привез с собой.– Хм… – произнесла Харуэ и перевела взгляд на сидевшую напротив Юки. – У нас нет настоящих рюмок для сакэ. Может, вон те чашечки сойдут?Она достала из буфета четыре небольшие чашки.– А зачем тебе понадобились рюмки? – не поднимая головы от стола, спросила Юки.– Как зачем? Сакэ пить.– А, ладно, сойдут и эти.– Тетушка, вы собираетесь вечно рассматривать эти монеты?– Да нет, я теперь задумалась о другом, – вскидывая голову, ответила старушка. – Когда продали мою зеленую яшму, я была в самом расцвете.– Сколько лет назад это было?– Давно. Очень давно. Пятьдесят лет назад.– О, тогда вы еще были совсем молодой.– Я бы, конечно, так просто не рассталась с яшмой, да ведь она была поддельная.– Поддельная? Но дядюшка никогда этого не говорил.– Мало ли чего он не говорил! Он твой рубин считал фальшивым, а мою яшму настоящей. Глупый он.– Да нет, мне и другие говорили, что рубин искусственный.– Кто же это?– Моя хорошая приятельница, с которой я подружилась, работая сиделкой в больнице. Это она мне его отдала перед смертью.– Ты, Харуэ, всю жизнь о ком-нибудь заботилась, ухаживала.– Да, это верно.– Вот и Хидэ, если бы не ты…– Но и я в свое время немало позволяла себе. И разные слухи обо мне с дядюшкой ходили. Помню, как однажды я целых три месяца не являлась домой. Я. тогда очень рассердилась.– Да, да. Это было, когда мы жили в районе Адзабу в Токио.– И я тогда молодой еще была.– Все говорят, что жизнь проходит быстро, словно сон. Но никто лучше меня не знает, какой это короткий сон.– У вас завидное здоровье, тетушка.– Да, я за всю свою жизнь ни разу не побывала в больнице.– И слышите вы отлично. Стоит вам немного попить лекарства, как у вас снова все в полном порядке.– Да, а купальный халат ты старику отнесла?– Сейчас отнесу. – Харуэ встала и сняла с комода в столовой узел со свежевыстиранным бельем. Они с Юки взяли его из прачечной, возвращаясь из театра. – Как приятно!.. – прошептала Харуэ, разворачивая похрустывающий халат Сэндзо.Юки снова с увлечением стала перебирать серебряные и медные монеты.– Мой организм и в самом деле хорошо поддается действию лекарств, – рассуждала она вслух.
1 2