– Ну и что ж, сначала нужно раскрошить помельче, тут ничего мудреного нет: раскрошить крошки.– Да, – подтвердил Каписта. – Надо только придерживаться этого правила. Простите за нескромный вопрос, но позвольте узнать, во сколько вам обойдется этот, этот… крылатый конь?Бретт широко раскрыл глаза и побледнел.– Во сколько… – пробормотал он. – Хм, недорого, словом, не очень дорого.– Во сколько же?– Хм… по правде говоря…– Как! – воскликнула Флоранс. – Вы купили его, даже не поинтересовавшись ценой?– О цене мы пока еще не говорили, – вмешался Квота, и на его лице промелькнула неопределенная улыбка: – Двести песо. Плюс, естественно, налог на предметы роскоши.Двести песо – почти девяносто долларов, то есть цена превосходного сапфира или золотых часов.– Но это великолепная модель! – поспешил оправдаться Бретт. – Модель люкс!Не говоря ни слова, Каписта оглядел поочередно Квоту, аппарат, своего директора. Затем медленно проговорил:– Двести песо. Так. Хорошо. Великолепно. Раз так, сеньор директор, прошу прощения, но моя работа…Он направился к двери. Бретт вытянул руки.– Нет. Подождите, Каписта.Голос его звучал тверже. Теперь и он озадаченно оглядел молчавшее чудовище и прошептал:– Так… так… так… – потом поднял голову и, поморгав, спросил: – Скажите, Каписта… Хм… Только честно… Каково ваше мнение…– Я вам скажу, дядя, каково наше мнение, – вмешалась Флоранс. – Такая цена! Такой шум! Такой вес! Такое уродство! И все это только для того, чтобы собирать крошки! Да еще при условии, если они совсем маленькие…– Спасибо, – прервал ее дядя. – Я все понял!Уставившись на сфинкса из пластмассы и хрома, он медленно тер себе лоб и задумчиво хмурил брови. Квота выступил вперед.– Разрешите мне… – начал он.– Сеньор, я разговариваю не с вами, – резко прервал его Бретт. Затем, как бы размышляя вслух, добавил: – И ты, и Каписта, да и я сам тоже просто не понимаю, как у меня могло возникнуть желание, хотя бы даже мимолетное, приобрести это дурацкое сооружение. А ведь и правда – вот что самое поразительное! – две минуты назад я умирал от желания поскорее получить это воющее чудовище.– Неправда, – сказал Квота.– Что? Как? Что неправда? Что именно…– Вовсе вам не его хотелось приобрести, не этот аппарат, не в нем дело.– Как, я не… Да вы что, издеваетесь надо мной?– Вам хотелось одного: хотеть. И я пробудил в вас желание.– Флоранс, – проговорил Бретт, и его голый череп порозовел, а потом стал перламутрово-белым. – Мне нехорошо. Я не знаю, в своем ли я уме.– Но, насколько я понял, – продолжал Квота все тем же спокойным тоном, – этот аппарат вам разонравился, и, если хотите, я расторгну наш договор…Квота показал подписанный Бреттом заказ, и тот недоверчиво протянул к нему руку, но Квота продолжал:– …и могу вызвать у вас такое же желание приобрести другой аппарат, кстати не менее экстравагантный, дорогостоящий и никчемный, скажем, к примеру, сортировщика чечевицы, или машинку для стрижки ковров, или еще…– Хватит, сеньор.В мгновение ока щеки, затылок и лысина Бретта снова приобрели кирпичный цвет.– Не знаю, – бросил он, яростно стиснув зубы, – не знаю почему, но вы просто издеваетесь надо мной. Да, я попался на удочку, не спорю. Сам не знаю, каким образом, но вы у меня буквально вытянули заказ на этот… могильный памятник. Отлично.И вдруг его снова затопил гнев:– Если вас не прельщает перспектива самому превратиться в крошкособиратель, настойчиво рекомендую вам тотчас же убраться прочь.Но Квота (Флоранс испытывала чуть ли не восхищение от его хладнокровия) сохранял спокойствие, словно бык во время урагана.– Вы только выслушайте меня… – начал было он. Из глотки Бретта вырвался вопль:– А я вам говорю, убирайтесь отсюда! Каписта, будьте добры, выведите этого сеньора! 4 Но уже через минуту Самюэль Бретт понял, что гордиться собой ему нечего. В который уже раз не сдержал себя, вместо того чтобы запастись терпением и разобраться в происходившем. А чем больше он думал, тем более непонятной казалась ему вся эта история. Одно из двух: или Квота сумасшедший, или же за этим на первый взгляд довольно дурнотонным розыгрышем кроется какой-то смысл, какая-то тайная цель. Почему, думал Бретт, почему этот человек из всех жителей Хаварона и служащих «Фрижибокса» выбрал именно его – ведь он не желторотый птенец какой-нибудь, чтобы в его собственном кабинете всучить ему дурацкий крошкособиратель, который в лучшем случае может служить подпоркой для вьющихся растений? Мало того, что сама затея нелепа, так Квота еще выбрал самую неподходящую кандидатуру.– По моему, ему было бы гораздо проще, – сказал Бретт племяннице, – сыграть эту шутку с тобой, например, ведь ты то и дело притаскиваешь в дом всякие древние черепки, которыми уж наверняка гораздо легче собирать крошки…Но Флоранс, которую обычно ничего не стоило рассмешить, на сей раз не приняла дядину шутку. Она сердилась на дядю за эту глупейшую сцену и досадовала на себя за то, что разрешила Квоте прийти к нему. Бретт и впрямь упрекнул ее за это. Впрочем, и себя он упрекал задним числом в несдержанности. В последующие два дня все эти переплетения чувств сильно осложнили отношения между дядей и племянницей. Каждую свободную от работы минуту они проводили во взаимных упреках, высказывали туманные догадки по поводу Квоты. Трудно сказать, сколько бы длилось это положение, если бы к концу второго дня вдруг не открылась дверь и в кабинет Бретта быстрыми, деловыми шажками, с сияющей по-детски физиономией не вошел собственной персоной председатель, да, да, сам сеньор председатель правления «Фрижибокса», тот самый «старый краб», который обозвал Самюэля Бретта мальчишкой. Он держал в руках странный аппарат из хрома и белой пластмассы, на первый взгляд напоминавший уже не крылатого коня, а гигантского скорпиона. На почтительном расстоянии за председателем скромно следовал Квота.Еще минуту назад Самюэль Бретт с племянницей обменивались колкими упреками. Но это зрелище, от которого они сначала оцепенели, вновь объединило их, вызвав в их душах бурю ликования и неумеренного веселья.– Но почему не этот? – спрашивал председатель, подыскивая место, куда бы водрузить свою ношу.– Этот уже продан, – ответил Квота.– А когда я получу свой? На этой неделе?– Нет, чуточку терпения. Для того чтобы его сделать, нужно время.– Тогда на следующей? Скажите, значит, к следующему воскресенью? Я как раз жду к обеду кое-кого из друзей.– Посмотрим. Не беспокойтесь. Я вас извещу.Во время разговора председатель нервно искал штепсельную розетку.– Ни у кого не найдется в долг яичного желтка? – взволнованно спросил он. – И немножко горчицы. Как включается аппарат? – обернулся он к Квоте.– Я вижу, дорогой сеньор председатель, вы принесли великолепную машину, – весело заметил Бретт.– Не правда ли? – отозвался председатель. – Я пришел показать ее вам. Замечательная, верно?– Да. Только что это такое? Мусоропровод?– Вот уж догадливый, – возмущенно бросил председатель и даже в лице изменился.– Мойщик бутылок? Вантус для прочистки ванны? – весело выдвигала предположения Флоранс.– Вы что, смеетесь? – закричал председатель, бросив на нее сердитый взгляд, в котором, однако, уже проскользнуло сомнение.– Что же это в таком случае?Квота, как в первый раз, поклонившись, ответил:– Майонезовосстановитель.
Через несколько минут после подсчетов, сделанных безжалостным Бреттом в явно издевательском тоне, председатель вынужден был признать, что при такой цене, – а раньше он даже не поинтересовался ею, – аппарат окупится лишь через год, да и то при условии, если заново сбивать свернувшийся майонез каждый день с утра до вечера, причем стоимость ложки майонеза будет равна стоимости коробки сигар, и удалился с оскорбленно-брезгливым видом.– Сеньор Квота, – сказал Бретт, – в прошлый раз я был неправ, обойдясь с вами столь нелюбезно. Простите мне мою несдержанность. Приношу вам свои глубочайшие извинения и благодарю вас за то, что вы снова пришли к нам. Не буду спрашивать, как вам удалось проникнуть к председателю…– Я стал акционером, – сказал Квота.– «Фрижибокса»?– Но ведь для вас не секрет, что на бирже ваши акции можно купить по цене, как бы сказать помягче, более чем сходной…– Это не существенно, – поспешно прервал его Бретт. – Вы знаете, сеньор Квота, в вас есть что-то такое, что меня заинтересовало. И даже, пожалуй, озадачило. Я имею в виду вашу способность подчинять людей своей воле… Может быть… вы обладаете какой-то магнетической силой…– К сожалению, нет, – ответил Квота. – Нет, я не сплю на гвоздях и не питаюсь толченым стеклом. Любой может достичь тех же результатов, что и я, – просто добавил он.– Любой? – хором воскликнули дядя и племянница.– Да, любой, в любое время и в любом месте точно также продал бы вам любую вещь.Странное дело, но Бретта бросило разом и в жар и в холод.– Прошу вас, сеньор Квота, – начал он, – скажите откровенно, почему вы пришли к нам, к нашему председателю и ко мне? Почему именно к нам?– Это чистая случайность.– Вы бывали и у других?– Конечно. И всюду я…– Знаю, знаю, – нетерпеливо перебил его Бретт. – Всюду добивались такого же успеха…– Отнюдь нет. – Квота улыбнулся. – Меня выставляли вон, не дав даже раскрыть рта.– Как мило! – заметил Бретт, задетый за живое. – Иными словами, я оказался глупее других?– Нет. Просто после всех моих неудач меня осенила идея, и я создал эти три жемчужины современного гения, – объяснил Квота, указывая на восстановитель майонеза и на стоящий на камине крошкособиратель.– Две, – поправил Бретт.– Три, – возразил Квота. – Разве Каписта вам ничего не рассказал?– Да, кстати, куда это он запропастился? Я не видел его с тех пор…– Ему, вероятно, не по себе: в тот день перед уходом я всучил ему один из моих аппаратов.– Ему?!– Так, пустячок, – скромно ответил Квота. – Жемчугонанизыватель.Флоранс в полном упоении захлопала в ладоши и рассмеялась. Каписте! Их коммерческому директору! Ведь ему же было поручено вывести Квоту!Она распахнула дверь и сквозь смех крикнула:– Каписта! – Потом, повернувшись к Квоте, который стоял все с тем же флегматичным видом, кинула на него восторженный взгляд. Да, значит, она не ошиблась, она действительно напала на феникса. Правда, она еще не могла понять, что он такое замыслил, но уже не сомневалась, что в голове у него таятся столь же поразительные проекты, как и он сам.Бретт тоже изумленно уставился на Квоту.– Но зачем вам все эхо? – спросил он наконец. – Объясните же мне, ради бога.– Чтобы заставить себя выслушать.– Да я же только это и делаю!– Сегодня. Не спорю. А позавчера? Когда вы и так были в отвратительном настроении, а тут еще вас ожидал какой-то незнакомец. Если бы я тогда напрямик сказал вам: «Я пришел, чтобы перестроить полностью работу вашей торговой фирмы», разве вы стали бы меня слушать? Вы бы обратились в полицию!Бретт потер себе нос. Открылась дверь, и на пороге появился Каписта.– Вы меня звали, сеньорита?Заметив Квоту, он весь залился краской.– Ну как, Каписта, пересчитали весь свой жемчуг? – спросил Бретт.– И это говорите вы, владелец крошкособирателя! – раздраженно отпарировал Каписта.– Простите, старина, но я тогда еще ничего не знал. Ну, ладно, ладно, Каписта, отнеситесь к этому проще. Берите пример с меня, я уже нахожу это забавным, даже очень забавным. Итак, сеньор Квота, что же вы хотите от нас? Чего добиваетесь?Квота серьезно посмотрел ему прямо в глаза:– Мне нужна, сеньор директор, первоклассная фирма, а к числу их можно, безусловно, отнести вашу…Квота подождал, пока Самюэль Бретт ответил ему улыбкой, и продолжал:– …где – и это сразу бросается в глаза – никто ничего не смыслит в торговле.
– Ну, знаете!Флоранс, Бретт и Каписта не сразу поняли, что это камень в их огород.– Вы на ложном пути, сеньоры, и вы, сеньорита, тоже, – сказал Квота, жестом руки успокаивая их.Он бросил быстрый взгляд на обшарпанные обои, на ветхую мебель и продолжал:– Я знаю, что ваша фирма одна из лучших в стране… среди ей подобных… знаю, что ваши успехи, скажем прямо, весьма недурны по сравнению с другими…– Так в чем же тогда дело? – спросил Бретт.– А в том, что все это печально, – ответил Квота. – Весьма печально.Он вздохнул.– Весьма печально, что ваши конкуренты докатились до того, что завидуют вашим жалким успехам. Что они строят против вас козни, лишь бы отбить вашу мизерную клиентуру, которая и состоит-то из трех плешивых да двух стриженых. Вот что по мнению этих уважаемых фирм называется торговлей. В том числе и по мнению вашего достойного коммерческого директора, здесь присутствующего.– А вы попробуйте-ка хоть этого добиться, – огрызнулся Каписта.– Боже мой, почему бы и не попробовать? Ведь это же мне не снится, – сказал Квота, показывая на свои аппараты, – вы трое – я имею в виду вас двоих и председателя – единственные владельцы после господа бога этих изумительных созданий Техники Новейшего Времени. И если вы, Каписта, не способны распродать все ваши великолепные агрегаты, предмет вожделения всех домашних хозяек, то хотел бы я видеть, как бы вы продали им крошкособиратель, годный лишь на то. чтобы обеспечить своему хозяину штраф за нарушение общественной тишины в ночное время, или жемчугонанизыватель, который нельзя приспособить даже в качестве шампура для шашлыков. Скорее это я должен сказать вам: попробуйте добиться этого.Каписта побледнел, потом покраснел и возмущенно возразил:– Но это же жульничество, плутовство, фокусы, а серьезная фирма так торговать не может. Мы не нуждаемся ни в фокусниках, ни в мошенниках. Нам не это нужно.– Неужели? – сказал Квота. – А что же, по-вашему, нужно такой солидной фирме?– Опыт, – отрезал Каписта. – И коммерческий нюх.– И разумеется, природа щедро вас ими одарила.– Справьтесь у директора.– Каким нюхом: продавца или покупателя? – сладким голосом спросил Квота.Наступило неловкое молчание.– Если вам, – безжалостно продолжал Квота, – настолько не известны тайные пружины покупателя, что вы не способны разобраться даже в себе самом, то как же вы можете нажать нужную пружину у клиента?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28