Двадцать минут десятого сегодняшнего утра.
- Разве?
- Посмотри на часы, Эмма.
- Двадцать минут десятого, - проговорила она.
- Где ты находишься, Эмма?
- На кухне.
- Кто еще здесь?
- Только ты.
- Нет, - Салсбери опустился на стул, на котором сидел -Джереми. - Меня ты не можешь видеть. Ты совершенно не можешь меня видеть. Ты меня видишь, Эмма?
- Нет, я не могу видеть тебя.
- Ты можешь меня слышать. Но знаешь что? Когда бы наша небольшая беседа ни закончилась, ты никогда не вспомнишь о ней. Все, о чем я расскажу тебе в ближайшие две минуты, станет частью твоих воспоминаний. Ты не будешь помнить, что все это было тебе рассказано. Ты будешь считать, что все это действительно происходило. Ясно, Эмма?
" - Да.
Глаза ее широко раскрылись. Мускулы лица расслабились.
- Хорошо. Который сейчас час?
- Двадцать минут десятого.
- Где ты находишься?
- У себя на кухне.
- Кто здесь еще?
- Никого.
- Здесь Боб и Джереми.
- Здесь Боб и Джереми, - повторила она.
- Боб сидит на этом вот стуле. Она улыбнулась Бобу.
- Джереми сидит вон там. Вы втроем завтракаете.
- Да. Завтракаем.
- Яичница. Тосты. Апельсиновый сок.
- Яичница. Тосты. Апельсиновый сок.
- Возьми вот этот стакан, Эмма.
Она с сомнением уставилась на высокий стакан.
- Он доверху наполнен холодным, сладким апельсиновым соком. Ты видишь сок?
- Да.
- Он приятен на вид?
- Да.
- Выпей немного сока. Эмма.
Она сделала несколько глотков из пустого стакана.
Салсбери громко рассмеялся. Власть... Его идея работала. Он мог заставить ее помнить все, что только пожелает.
- Каков он на вкус?
Эмма, облизнув губы, ответила:
- Восхитительный.
"Милое животное, - подумал он, испытывая внезапное головокружение. - Милое, милое маленькое животное".
Глава 3
Полдень.
В кошмаре, приснившемся Бадди, два человека бросали в городской резервуар воды кошек. Расположившись в самом темном месте, перед рассветом, они стояли на краю бассейна, открывали принесенные коробки и высыпали животных в воду. Кошки протестовали против подобного покушения на их достоинство и свободу. Вскоре резервуар был переполнен кошками: сиамскими, ангорскими, персидскими, серыми, белыми, рыжими, полосатыми, пятнистыми, старыми кошками и маленькими котятами. В Черной речке ниже водосборного резервуара ничего не подозревающий Бадди открыл кран холодной воды у себя на кухне, и из него в раковину потекли кошки, дюжина за дюжиной разъяренных кошек. Обыкновенные, нормального размера кошки каким-то чудом просачивались сквозь кран, сквозь узкие трубы и колена водопровода, сквозь сетки фильтров. Царапаясь, воя, мяукая, шипя, фыркая, кошки вытекали из крана в раковину и, цепляясь когтями, старались выбраться из нее. Новые потоки кошек выплескивались следом. Кошки заполнили стол, стоявший рядом с раковиной. Кошки сидели на хлебнице. Кошки - на полке для тарелок. Кошки - наверху кухонных шкафов. Когда Бадди повернулся, чтобы убежать их кухни, одна из кошек вскочила ему на спину. Сорвав ее со спины, он с размаху швырнул ее о стену. Фыркая и давя друг друга, возмущаясь жестокостью, проявленной Бадди по отношению к их соплеменнице, разъяренные кошки кинулись на Бадди. Он бросился бежать, на какое-то мгновение ему удалось опередить мохнатых преследователей, вбежать в гостиную, служившую ему одновременно и спальней, захлопнуть и закрыть на замок дверь. Снаружи кошки бросались на дверь, царапали ее когтями, не переставая мяукали, но им не хватало сил, чтобы одолеть препятствие.
Вздохнув с облегчением, радуясь спасению, Бадди повернулся и увидел огромные, площадью в десять квадратных ярдов, клетки, битком набитые кошками. Множество зеленых глаз изучающе смотрели на него, а за клетками он разглядел двух человек, под мышками у которых из кобуры торчали рукоятки пистолетов. Одеты они были в черные резиновые костюмы аквалангистов.
Бадди проснулся, сел на кровати и вскрикнул. Затем в течение нескольких секунд, как цепом, молотил руками по матрацу, боролся с простынями, кулаками лупил подушки. Затем постепенно до него дошло, что эти предметы не были кошмарными котами.
- Сон, - пробормотал он.
Поскольку Бадди любил поспать иногда до середины дня, шторы в его комнате были плотно занавешены, и в комнате царил полумрак. Он включил лампу, стоявшую около кровати.
Никаких кошек.
Никаких мужчин в костюмах для подводного плавания.
Хотя он и понимал, что все это ему приснилось - кошмарный сон мучил его три последние ночи, - тем не менее он выбрался из кровати, натянул шлепанцы и направился на кухню проверять краны. Из них, разумеется, не появились никакие кошки.
И все же его била ужасная дрожь. Кошмар подействовал на него не слабее, чем в предыдущие два раза. На протяжении всей этой ужасной недели тот или иной кошмар прерывал его сон, и, разбуженный видением среди ночи, каждый раз он долго не мог заснуть.
Часы, висевшие на стене, показывали 12.13. Пять раз в неделю с точностью часового механизма он возвращался с фабрики домой в половине девятого и в половине десятого отправлялся спать. Значит, на этот раз он спал около трех часов.
Бадди подошел к кухонному столу, сел, открыл журнал о путешествиях, который купил себе в универсаме в понедельник, и принялся рассматривать фотографии с изображением ныряльщиков в черных костюмах аквалангистов.
"С какой стати? - подумал он. - Ныряльщики.
Моряки. Пистолеты. В резервуаре. Зачем? Так поздно. Глубокой ночью. Темнота, ныряльщики. Почему? Думай. Давай думай. Не могу. Можешь. Не могу. Можешь. Не могу. Ныряльщики. В лесу. Ночью. Сумасшествие. Не могу понять".
Бадди решил принять душ, одеться и прогуляться до магазина Эдисона. Попросить Сэма, чтобы тот растолковал ему причины его кошмара.
***
В 12.05 Рай заметила мужчину в очках с толстыми стеклами, в серых брюках и темно-синей рубашке. Он вошел в дом Паулины Викер. Тот самый человек, который приказал Бобу Торпу убить Марка.
В 12.10 Рай зашла в церковь Св. Маргарет-Марии и спряталась в одной из исповедальных ниш, расположенной справа от длинного прохода, разделявшего ряды скамеек в центральной части церкви. На прошлой неделе она слышала, как Эмма упоминала о завтраке в пятницу для членов клуба, который собирались провести в цокольном помещении церкви. Сквозь щелку в вельветовых шторах исповедальной кабины Рай видела почти весь проход, а также ступени, ведущие в цокольное помещение церкви, где располагалась комната отдыха. Женщины, облаченные в яркие летние платья и брючные костюмы, многие с зонтиками, поодиночке и парами появлялись в течение пятнадцати минут. Около половины первого через вестибюль торопливо прошла Эмма Торп. Рай узнала ее даже в слабо освещенном зале церкви. Как только Эмма, спустилась по ступеням вниз. Рай немедленно покинула свое убежище.
На мгновение она замерла, увидев распятие в дальнем конце зала. Вырезанный из дерева Христос, казалось взирал поверх рядов скамеек прямо на нее.
"Ты мог бы спасти мою мать. Ты мог бы спасти Марка. Зачем ты. Господи, создал убийц на земле?"
Распятый Христос, разумеется, не отвечал.
"Бог помогает тем, кто сам заботится о себе, - подумала она. - Хорошо, я позабочусь о себе сама. Я заставлю их заплатить за то, что они сделали с Марком. Я добуду доказательства совершенного преступления. Подожди, и ты увидишь, я не шучу. Подожди, и ты убедишься".
Рай начала дрожать, она почувствовала, как в уголках глаз наворачиваются слезы. Подождав минутку, чтобы успокоиться, она вышла из церкви.
В вестибюле ремонтировали одну из входных дверей, и ее нижний угол был разобран. На полу стоял ящик с инструментами, некоторые из них валялись рядом на полу. Очевидно, рабочие ушли за материалом, который не принесли с собой сразу.
Рай обернулась и посмотрела через арку на двенадцатифунтовое распятие.
Деревянные глаза, казалось, неотрывно следили за ее движениями, в них застыло невыносимо печальное выражение.
Опасаясь, что рабочие могут с минуты на минуту вернуться, она быстро нагнулась, заглянула ящик с инструментами и вынула из него увесистый гаечный ключ. Сунув его в карман ветровки, она вышла из церкви.
В 12.35 Рай прошла мимо здания муниципалитета, размещавшегося в северо-восточной части площади. Кабинет шефа полиции располагался на первом этаже в конце коридора. В нем имелось два больших окна. Жалюзи на окнах были подняты. Проходя мимо, она отчетливо увидела Боба Торпа, сидевшего за столом лицом к окну. Он жевал сэндвичи и читал журнал.
В 12.40 Рай остановилась перед кафе Альтмена и увидела, как около дюжины подростков на велосипедах направились на Юнион-стрит в сторону аллеи, покрытой щебенкой, где по пятницам устраивались велогонки. Среди велосипедистов был и Джереми Торп.
В 12.45 в южном конце Юнион-стрит Рай пересекла улицу, прошла под виноградной лозой и подошла к заднему входу в дом Торпов. За газоном начинался кустарник и росли деревья. Дальше в этом направлении отсутствовали жилые строения и дороги. Слева от Рай домов не было - только газон, гараж и река. С правой стороны соседский дом стоял ближе к дороге, чем дом Торпов, и поэтому Рай была скрыта от посторонних глаз.
Полированная медная ручка тяжелого дверного молотка красовалась у середины двери. Справа располагались три декорированных окна, шести дюймов шириной и девяти дюймов высотой каждое.
Рай взялась за ручку дверного молотка и громко постучала.
Никто не ответил.
Она подергала дверь. Та была заперта и не поддавалась. Она ожидала этого.
Вытащив из кармана ветровки позаимствованный у рабочих гаечный ключ, крепко зажав его в руке. Рай ударила им в среднее окошко. Звук оказался громче, чем она думала, однако не настолько, чтобы заставить ее отказаться от задуманного. Выбив из рамы оставшиеся острые полоски. Рай положила ключ обратно в карман, просунула руку внутрь и безуспешно пыталась нащупать ручку замка. Она уже начала отчаиваться, когда пальцы коснулись холодного металла. С замком пришлось повозиться около минуты. Наконец он открылся, и, вынув руку из рамы, она прикрыла дверь. Стоя на пороге, напряженно вглядываясь в полумрак, царивший на кухне. Рай невольно подумала, а что, если кто-нибудь из них вернется домой раньше срока и застанет ее здесь?
"Иди вперед, - подгоняла сама себя Рай. - Скорее проходи, пока не растеряла смелость. Страшно, - думала Рай. - Они убили Марка. Сегодня утром ты убежала. Удастся ли убежать во второй раз? И что? Неужели теперь ты всю свою жизнь будешь бегать от всего, что так или иначе пугает тебя? И так до самой смерти?"
Рай вошла в кухню.
Подойдя к электроплите, где произошло убийство, она остановилась, приготовившись в любой момент бежать и внимательно вслушиваясь в каждый звук, в каждое движение в доме. Холодильник с морозильником гудели негромко и равномерно. Тикали часы-радио. Раскрытое окно под порывом ветра ударило о стенку дома. В гостиной старинные часы, отстающие на несколько минут, торжественно пробили третью четверть часа. Этот звук долго висел в воздухе после удара молоточка по колоколу. Дом был полон собственных звуков, ни один из них не исходил от человека. Рай была одна.
Преступив закон и нарушив священную неприкосновенность чужого жилица, сделав первый и наиболее опасный шаг, она теперь стояла на кухне, не зная, что делать дальше.
Итак..., нужно осмотреть дом. Разумеется, обыскать его сверху донизу. Найти тело. Но с чего начать?
Наконец, когда Рай поняла, что нерешительность ее порождена страхом, который она намеревалась побороть, когда она поняла, что ужасно боится найти тело Марка, несмотря на то, что именно ради этого пробралась сюда, она начала осматривать кухню. Здесь имелось несколько мест, где можно было бы спрятать тело девятилетнего мальчика. Она заглянула в чулан, затем в холодильник, морозильник, но не обнаружила ничего необычного.
Открыв шкафчик, устроенный под мойкой, Рай увидела корзину, до верха набитую окровавленными тряпками. В действительности то были не тряпки, полотенца для посуды. Они вытерли следы крови полотенцами, бросили их в корзину, а потом, наверное, забыли уничтожить улики. Рай взяла кусок материи. Он был холодным, мокрым и тяжелым от пропитавшей его крови. Она выронила полотенце и взглянула на свои испачканные кровью руки.
- О, Марк! - печально прошептала она.
Где-то глубоко внутри поднялась боль и заполнила грудь.
- Крошка Марк... Ты никогда никому не причинил зла. Ни одной душе. Что же они с тобой сделали! Что за страшное злодейство учинили они над тобой!
Почему?
Рай устала, в коленях чувствовалась слабость. "Ищи тело", - мысленно приказала она себе. "Нет, - ответила она себе же. - Я передумала. Искать тело? Нет. Нет, это, пожалуй.., чересчур. Чересчур много. Найти его... Марк.., с разбитым черепом.., закатившимися глазами.., с белым от потери крови лицом... Это будет чересчур. Даже сильные девочки могут справиться не со всем, что встречается в жизни. Даже у сильных девочек есть предел возможностей, ведь так? Это и есть предел моих возможностей. Не могу больше искать.., не могу искать по всему дому... просто не могу..."
Дрожа и плача, она подхватила корзину и выбежала из дома.
***
В 12.25 Салсбери вынес кейс из своей комнаты и вышел в холл.
Паулина Викер сидела в самом большом из трех кресел. Она была полнотелой женщиной лет шестидесяти. Волнистые седые волосы. Цветущий цвет лица. Двойной подбородок. Веселые глаза и почти постоянная улыбка. У нее было лицо типичной бабушки, образец бабушек, изображаемых в книжных иллюстрациях и кинофильмах. Ее босые ноги покоились на подушечке. Она уплетала сладости и смотрела мыльную оперу по телевизору.
С порога холла он обратился к ней.
- Миссис Викер?
Она взглянула вверх, не переставая сосать карамель. Ей трудно было жевать. Затем она проговорила:
- Добрый день, мистер Дейтон. Если вы хотите пожаловаться по поводу комнаты или чего-то другого, не думаете ли вы, что это может потерпеть несколько минут, не очень долго, только до конца фильма?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40