– Перед нашим отъездом я сказал Люцилле, куда мы едем, и оставил ей мой лондонский номер телефона на случай возникновения каких-либо проблем.
Айрис кипела от негодования – Филипп продолжал беспардонно распоряжаться ею и ее жизнью. Она еще больше разъярилась, когда в свете фар проехавшей машины успела увидеть в его глазах явную насмешку. Его широкие плечи начали вздрагивать от подавляемого смеха. Этот наглец не обращал никакого внимания на ее требование повернуть обратно, в Шилдтон. К большому огорчению Айрис, автомобиль вскоре въехал в подземный гараж, расположенный под огромным современным домом неподалеку от Гайд-Парка.
– О Боже! – воскликнула Айрис в восхищении, забыв о ярости, которая пару минут назад клокотала в ней. Она стояла посреди роскошно обставленной гостиной пентхауса – самого дорогого верхнего этажа дома. У молодой женщины расширились глаза при виде множества мраморных колонн и огромного, во всю стену, окна, из которого открывался потрясающий вид на город. Удивительное место, подумала она, почувствовав, как туфли утонули в толстом ворсе белого ковра, устилавшего весь пол гостиной. Здесь были ультрасовременные стулья, диваны, столики различной формы и размеров. На огромных окнах висели толстые кремового цвета льняные занавески. Интересно, сколько женщин перебывало в этих роскошных апартаментах? Она никогда не видела, что представляет собой «любовное гнездышко» мужчины. Но тут не требовалось богатого воображения, чтобы понять: эта квартира с длинными диванами из черной кожи и огромными современными картинами, на одной из которых изображена обнаженная женская фигура, и есть то самое «гнездышко».
– Я так и предполагал, что все это убранство вызовет у тебя улыбку, – весело произнес Филипп, когда она, сама того не замечая, недоверчиво уставилась на несколько фривольную живопись. – Мне это богатство досталось в наследство от прежнего управляющего фирмой. Он, судя по обстановке, имел гораздо больше подружек, чем я горячих обедов! Так что не думай, пожалуйста, что это у меня такой дурной вкус. Сам жду не дождусь, когда съеду отсюда.
К своему удивлению, Айрис улыбнулась, увидев печальное выражение на лице Фила, с которым он оглядывал просторную гостиную. Позже за обедом она немало посмеялась рассказам Фила о любовных похождениях своего родственника.
– Ты не поверишь, какие телефонные звонки мне приходилось принимать здесь, – ухмыльнулся Филипп. – Я до сих пор не могу понять: был он обычным донжуаном или маркизом де Садом!
– Я должна перед тобой извиниться, что была такой невыносимой в машине. Ты оказался прав, – сказала она, когда они сидели в гостиной, потягивая кофе с бренди. – Обед, в самом деле, оказался необыкновенно вкусным. Кроме того, мне доставляет огромное удовольствие пробовать блюда, приготовленные кем-то другим, а не мной.
– Такой отзыв – больше того, на что я мог рассчитывать, – тихо промолвил Филипп и замолчал, погрузившись в свои мысли. Он посмотрел на бокал с бренди, который держал в руках, а затем сказал: – Когда я понял, что Эшлинг моя дочь, я испытал состояние, близкое к шоку. Хотя, Бог свидетель, в этом чувстве была не только радость.
Горькие ноты в его голосе заставили Айрис с тревогой взглянуть на любимого. Он продолжал.
– Я с особенной ясностью увидел обстановку, в которой растет девочка, в которой жила ты. Трудный быт, нищета скрывались за богатым фасадом дома. Вот ты сказала об удовольствии съесть кем-то другим приготовленный обед. Это просто-напросто вывело меня из равновесия. Ты заслуживаешь лучшей жизни. Никогда не прощу себе, что позволил вам с Эш пройти через такие испытания.
Он не заметил, что к концу фразы перешел почти на крик. Айрис вздрогнула и невольно повернулась к Филу, сидящему рядом с ней на диване. Ее рука мягко опустилась на его пальцы.
– Пожалуйста, Фил, не мучай себя так. Не стоит преувеличивать мои страдания. Пойми, мне намного больше повезло по сравнению с тысячами других женщин. У меня хотя бы есть крыша над головой, – уверенно произнесла она. – И не надо себя винить в том, как сложилась моя жизнь.
– Возможно, в этом нет моей непосредственной вины, – тяжело вздохнул Филипп. – Но я должен полностью нести ответственность за многое из того, что произошло с тобой. Это одна из причин, по которой я твердо решил сделать так, чтобы у Эш была настоящая семья. Был отец. Кроме того, я хочу, чтобы отныне вы обе были материально обеспечены.
– Я ценю твою заботу, – серьезно ответила Айрис. – Но тебе совсем необязательно жениться на мне, чтобы стать хорошим отцом для Эш и обеспечивать ее всем необходимым. После того как я продам дом, у меня появится вполне достаточно средств для нормальной жизни. Я могу купить небольшой домик подальше от Шилдтона, чтобы не вызывать лишних разговоров по поводу родителей Эш. И ты сможешь встречаться с ней столько, сколько душе угодно, – быстро добавила она, заметив, что Фил отрицательно качает головой.
– Как только ты станешь женой богатого, преуспевающего человека, который собирается к тому же развить в городе крупное дело, все неприятные разговоры и слухи прекратятся. Вот увидишь.
– Я совсем не разбираюсь в таких делах, – растерянно сказала Айрис, проведя рукой по золотисто-каштановым волосам. – Но я знаю наверняка, что деньги – это еще не все. На них, к примеру, нельзя купить счастье.
– Согласен. Но если так стоит вопрос, то тебе решать, что лучше.
– Боже, как ты можешь быть таким циником? – укоризненно сказала Айрис, со стуком поставив кофейную чашку на низкий стеклянный столик. – Хорошую же семейную жизнь ты планируешь для нас. Два человека, вынужденные влачить жалкое, но, видите ли, богатое существование. Жить в роскоши, но не находить общего языка, – она сердито вскочила с дивана. – Ну, так вот – я такой жизни не хочу! И я определенно не желаю... – Она замолкла, увидев, как Филипп медленно поднимается и направляется прямо к ней.
– Я точно знаю, чего ты хочешь! – растягивая слова, произнес он, шутливо улыбаясь.
– Нет! – с вызовом ответила Айрис, беспокойно пятясь назад от высокой фигуры молодого мужчины. Неожиданно она остановилась, опершись спиной на одну из мраморных колонн, украшавших гостиную. – Я уже не та юная глупая девочка, которую ты когда-то знал, Фил, – продолжала она, едва переводя дыхание. Айрис почти ненавидела дьявольски красивого Филиппа, который в данный момент пожирал ее своими голубыми глазами. Внутри нее уже начинала подниматься волна сексуальной дрожи. – Мне уже двадцать шесть лет, и я способна понять, чего ты добиваешься. Поверь мне – это не решит нашей проблемы, – усилием воли она заставила себя закончить фразу.
– И ты поверь мне: именно в этом лежит ответ на вопрос, – добродушно посмеиваясь, Филипп сделал еще один шаг в ее сторону.
– Нет, ты... ты ошибаешься, – возразила она уже не столь решительно. Фил находился от нее так близко, что она увидела, как сквозь загорелую кожу на высоких скулах и внушительном подбородке проступили едва заметные пятна от возбуждения.
– Пора уже перестать обманывать себя, – произнес Филипп, легко проводя пальцем по ее щеке. – Какой смысл продолжать отказываться от своих желаний?
Она почувствовала, как сильно забилось сердце при его нежном прикосновении к коже.
– Господи, что ты знаешь обо мне и о моих желаниях, – с трудом переводя дыхание, тихо проговорила Айрис, изо всех сил стараясь сохранить самообладание.
Но не так-то просто заставить мозг в такой ситуации подчиниться себе. Айрис ничего не могла поделать со знакомой нервной дрожью, которая всегда появлялась в минуты сильного эмоционального возбуждения. Сейчас оно было вызвано теплотой, исходившей от длинных, узких бедер Фила, тесно прижатых к ее телу. Его пальцы медленно двигались вдоль ее шеи, вот они задержались у изголовья, спустились ниже, нежно лаская тонкую кожу. Голова кругом. Как воспротивиться искушению?
– Ты совершаешь ошибку...
– Одному Богу известно, сколько раз я ошибался в своей жизни. Но ты не волнуйся, сегодня другой случай, – ответил Филипп с хрипловатым смешком. Он подхватил на руки ее легкое тело и понес по широкому коридору в спальню, не обращая ни малейшего внимания на протесты и отчаянные попытки своей пленницы вырваться.
– Фил! Нет! – с трудом выкрикнула она и в следующее мгновение оказалась на огромной кровати, прижатая его сильным, мощным телом. – Отпусти меня!
– Перестань бороться со мной! – почти прорычал Филипп, едва сдерживая желание обладать этой женщиной. Звук его голоса отдавался в ушах лежащей под ним Айрис. – Я же знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Каждый поцелуй, каждое движение твоего тела выдает тебя с головой. Вчера вечером ты чуть не свела меня с ума! Я физически ощущал жар твоего желания, когда держал в объятиях. Почему надо отказываться от того, что мы оба чувствуем и страстно желаем? – говорил Филипп низким, приглушенным голосом, приблизив свое лицо к ней.
И снова, как только его губы жадно впились в ее дрожащий рот, все прошлое куда-то исчезло, словно его вообще никогда не было. Осталось только обоюдное нетерпение, горячие поцелуи и властные, сильные руки, торопливо стаскивающие с нее платье. Упругая, полная грудь подалась навстречу ласке.
Продолжая издавать слабые протестующие звуки, Айрис уже не могла противостоять мощной, стремительной волне лихорадочного желания. Она была совершенно бессильна бороться с тем трепетным волнением, которое испытывала, когда теплые, чувствительные пальцы Фила соблазнительно скользили по тонкой шелковой ткани, сквозь которую проступали затвердевшие соски ее грудей. Когда требовательное, напористое движение губ ослабло, горячий язык начал медленно, колдовскими движениями раздувать в ней сексуальный огонь.
Фил был прав, успела подумать Айрис, бессмысленно продолжать обманывать себя.
Почти теряя сознание от непреодолимого желания подчиниться мужской силе, она уже не обманывалась в том, что, едва встретившись с Филом после его возвращения в Шилдтон, ждала их сближения. Она всячески пыталась перебороть физическое влечение, но тщетно. И вот сейчас ничего не было на свете желаннее, чем ощущать его близость, предвосхищать мягкое прикосновение его губ, отдаваться его страсти, чувствовать все изгибы восхитительного сильного, мускулистого тела. Теперь уже никуда не хотелось уходить от настойчивой требовательности его рук, которые, приятно обжигая кожу, двигались по ее мягкому округлому животу.
Филипп оторвался на секунду от ее тела и поднял голову, прерывисто и тяжело дыша. Он пожирал глазами распростертую под ним женщину, взгляд сверкнул в сером полумраке комнаты.
– Скажи, что ты хочешь меня! Напор повелительной интонации вызвал в ней отклик ответного взрывного порыва. Эротический импульс притупил мысли. Тело наполнилось одуряющей божественной истомой.
– Скажи, что ты хочешь меня, – настойчиво повторил Филипп.
Зачем, казалось бы, слова? К чему требование ответа? Она уже ответила утвердительно каждой клеточкой плоти. Но нет, ему хотелось подтверждения осознанности ее порыва. Он, кажется, сам не предполагая того, загодя восставал против возможного раскаяния, которое настигнет ее после утоления жажды тела. Сквозь наплыв обоюдного желания он пытался пробиться к ее разуму, чтобы получить ответ на вопрос: ты любишь? Но он повторял другое: ты хочешь? И это не было призывом к любовной игре... Паритет желаний, паритет чувств, да и – как это ни странно прозвучит – паритет ответственности.
Айрис откликнулась на резкую мелодию призыва: не сознанием – телом. Она содрогнулась под действием могучего импульса всесокрушающей страсти.
– Да, да, да... – шептала она, забыв обо всем на свете. – Да, я хочу тебя...
Долгие годы эмоционального голода и отчаяния, не до конца осознанное желание принадлежать любимому сделали свое дело. И вот, наконец, его близость, неутоленная потребность ощущать его, соприкасаться с ним... Острота чувств была сродни физической боли. И ушли прочь сомнения, стыд, раскаяние, раздумья.
Она находилась во власти первобытной силы и легко подчинилась ей. До ее слуха едва донесся глуховатый смешок Фила, которым он вознамерился смягчить свои напористые действия. Он сорвал с нее одежду, стремительно разделся сам, и они вновь бросились друг к другу. Два молодых человека, соединенные на роскошной постели, спешили утолить дикий, почти животный голод своих тел. Сексуальные эмоции Айрис с невероятной силой снесли все моральные барьеры и доводы благоразумия. Она уже не только подчинялась страсти любовника, она стала сотворцом неистовства, их обоюдного острого блаженства. Ее руки блуждали по мужскому телу, жадно ощупывали могучие плечи, прекрасно развитую мускулистую грудь, плоский, с бугорками мышц живот. Это все принадлежало ей. И не только в прошлом, но именно сейчас. Ей знакомо это любимое тело до мельчайших мелочей.
Филипп упивался обнаженной женской плотью, лихорадочно приручая каждый дюйм, каждую клеточку ее. Эротические прикосновения его губ и рук вызывали у Айрис ощущение, будто она объята пламенем, горит, плавится от опустошительного пожара любви. Она больше не могла и не хотела сдерживать мощную страсть. Из груди вырвался громкий крик. Стон? Ликование? Она была так поглощена собственными эмоциями, что едва расслышала низкий, идущий изнутри стон Фила, когда он направленным движением мощного тела плавно вошел в нее. И Айрис ответила на этот пульсирующий ритм любви со всей силой неуправляемых эмоций. Раскаленный жар страсти взорвался, наконец, и рассыпался тысячью мерцающих звезд. Содрогнувшись, влюбленные опустились в темную бездну блаженства и неги.
Какое-то время они лежали в полудреме молча, расслабленно. Филипп протянул руку и нежно повернул к себе лицо любимой.
– Мы поженимся через десять дней, – сказал он, сопровождая слова мягкой, озорной улыбкой. – Я никак не смогу держаться от тебя на расстоянии дольше этого срока.
– Что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21