Столько жертв...
- Нельзя. Такое количество оружия в тайге хранить нельзя. Кругом лагеря, поселки. Нельзя также сообщать всему миру правду о новом виде оружия, которое на сотни километров уничтожает все живое. Весь шарик ужаснется, когда узнает какой мы провели эксперимент. 10000 молодых парней погибли за несколько секунд. Это ужасно. Поэтому все и делается так быстро.
- Но ведь в этом процессе скрытия фактов участвуют десяти и сотни людей, включая нас, зэков.
- В отношении зэков все просто. Они пойдут без костюмов химзащиты и противогазов.
- ???
- Не удивляйся. Это не мое решение.
- А как же мы, мы тоже свидетели?
- С вами проще. Вы будете после этого служить в самых глухих гарнизонах.
- А солдаты?
- Что солдаты? Кто выживет, даст подписку о неразглашении... Будут на учете на гражданке.
- Как все просто...
Несколько дней, беспрерывно, машинами свозим оружие и документы в лагерь. Особист приказал натянуть рядом с ним еще одну палатку для документов. Она завалена армейскими книжками, письмами и штабными папками. Под вечер особист заходит ко мне в палатку.
- Товарищ лейтенант, я хочу поговорить с вами об одном деле.
- Садитесь, - показываю рукой на свободную раскладушку Гришки.
- Дело в том, что я не вижу среди всех бумаг, документов под грифом "Z".
- Причем здесь мы?
- Вы не причем. Среди военных были ученые, которые тоже погибли при взрыве бомбы. У них была папка, в которой приведены расчеты взрыва. Вы догадываетесь, а может быть знаете, что произошла ошибка в расчете и поэтому эта папка сейчас на вес золота. Чтобы там не было в дальнейшем, но сейчас необходимо выяснить причину катастрофы.
- Хорошо, что я должен делать?
- Надо приложить максимум усилий, чтобы найти эти документы.
- Где? На полигоне, в тайге... Где?
- Раз вы не нашли их в главном бункере, значит они где-то в тайге.
Он с ума сошел. Это искать иголку в стоге сена.
- Но почему вы так думаете, что они там?
- Предыдущие группы дозиметристов были посланы специально за этими документами. Но, к сожалению, они не пришли.
- Они и не могли пройти. Там, в то время, была бешеная радиоактивность.
- Им просто не повезло.
- Если фон будет везде такой же низкий, как и сейчас, мы конечно постараемся поискать документы.
- Их надо найти.
И никаких эмоций, как машина...
Наконец все вывезено.
Горы оружия лежат накрытые брезентом у ручья. Где-то на полигоне уже шуруют зэки, уничтожая следы самого крупного преступления века.
Мы идем цепью по тайге, проверяя фон. Пора заворачивать к машинам, чтобы возвратиться в лагерь. Вдруг раздается хруст кустов, чье-то мычание. Несколько дозиметристов несутся в скопление кустов. Я тоже бросаюсь туда. На траве катается молодой парень в рваной одежде. Дозиметристы пытаются его сдержать. Наконец его укладывают на живот и заворачивают руки на спину. Парню скручивают руки и поднимают на ноги. Я встаю напротив него. Глаза у парня ошалелые.
- Проверьте фон, - требую я.
Несколько датчиков коснулось его тела.
- Фон завышен в четыре раза.
Парень потенциальный кандидат в покойники.
- Как ты очутился здесь?
- Я..., я..., - он задыхается от страха, - я бежал... от туда, - он махнул рукой на север.
- С полигона?
- Не знаю..., но там пушки..., танки... Дяденьки, - как ребенок захныкал он, - отпустите.
Я колеблюсь. Отдать его особисту или отправить свободного умирать.
- Ладно, я тебя отпущу. Развяжите ему руки.
Парень повеселел. Он отходит от нас шага на три.
- Скажите, здесь опасно. Вон как вы одеты.
- Опасно.
- А я хотел содрать один такой же костюм, а там мертвяки под ним. Там много ваших лежит.
- Где это?
- Если вот так прямо пойти, метров триста, а там у кедрача шалаши стоят, в них и лежат эти костюмы.
- Спасибо за информацию. Ты тоже, не ходи на дорогу, лучше держись левее ее и вправо не отклоняйся, там военный лагерь.
- Пока ребята.
Довольный парень исчез.
- Пошли назад, - командую дозиметристам, - надо найти кедрач.
Здесь лежал весь взвод дозиметристов. Видно они спасались от дождя и понастроили ветхие шалаши под густыми кронами деревьев.
- Фон?
- В четыре раза выше нормы.
Видно год или два назад фон здесь был гораздо выше. Интересно, здесь ли муж Кати.
- Обыщите их. Найдите документы и все сюда.
Солдаты рассыпались по лагерю, ножами коверкая прорезиненные костюмы, пытаясь достать солдатские и офицерские книжки.
- Товарищ лейтенант, - мычит противогаз, - пойдемте туда.
Он ведет меня к дереву, под которым лежит обвислый на костях костюм.
- Вот.
Из разрезанной прорезиненной ткани вываливается пачка помятых листочков, заполненные с двух сторон мелким машинописным текстом. Может это то, что все ищут. Я запихиваю их в складки своего костюма.
- Здесь и офицерская книжка...
Солдат разрезает дальше костюм и вспарывает прогнившую ткань гимнастерки. Корочки, покрытые полиэтиленом, вываливаются на землю. Я подбираю их и раскрываю. Лейтенант Смирнов выглянул на меня со своей фотографии. Да, это Катин муж.
В лагере мы только очистились и отмылись от пыли, я тут же проверил на дозиметре документы. Фон был чуть повышенный, но незначительно. Взвод собрался у палатки нашего врача, ожидая очередного осмотра и сдачи на анализ крови. Но было подозрительно тихо. Я вошел в палатку. Никого.
- Не видели врачиху? - спрашиваю часового у горы с автоматами.
- Они ушли вон туда, - он показал вверх по ручью.
Через метров триста я услышал женский плачь. У воды сидела распухшая от слез Маша, рядом на коленях стояла Катя и успокаивала ее.
- Катя...
Она обернулась и я увидел огромный синяк под глазом.
- Кто это тебя так?
- Сволочь, особист. Над Машей, гад, надругался.
Ярость обрушилась на меня. Я бросился бежать в лагерь.
- Костя... Не надо... Костя, стой, - сзади вопила Катя.
Но я уже был невменяем.
Подбегаю к часовому.
- Где у нас патроны?
- Вон под теми чехлами.
Вытаскиваю автомат из кучи и бегу к ящикам. В верхнем запаянные цинковые ящички. Ножом вспарываю одну цинку и набиваю диск патронами.
Он как всегда дремал на раскладушке.
- А ну вставай.
Ствол уперся ему в живот.
- Как вы см...
Тут его глаза открылись и он увидел ствол автомата. Старлей поднялся, зловеще глядя на меня.
- Вы за это еще поплатитесь.
И тут я двинул его стволом в живот. Особист согнулся и приклад пришелся ему в лицо. Он упал на стенку палатки.
- Вставай, сволочь. Пошли.
Его лицо обливалось кровью, но уже в глазах был страх.
- Куда?
- В лес.
- Ты не имеешь право...
Но я ему еще раз врезал прикладом.
- Пошел.
Особист шатаясь вышел из палатки и мы пошли в лес мимо изумленного часового.
- Влево, вот сюда, - командовал я.
Мы вышли на Гришкину дорогу, ту самую на которой он погубил себя и еще тринадцать человек, и пошли по ней.
- Куда ты меня ведешь?
- Вперед.
Еще удар в спину.
Прошли два километра и вот они наши щиты предупреждающие, что зона опасна, вход воспрещен и фон повышен до 200 мкр/ч..
- А теперь иди по этой дороге. Через километров двенадцать выйдешь на основной тракт, может машина с зэками и подберет. Да не вздумай сюда возвращаться, не забудь у нас оружия полно.
- Но здесь же опасно...
- Если ты не пойдешь, я тебя пристрелю вот у этого пня.
Он начал оживать, бешено материться и согнувшись, пошел по дороге, прямо в опасную зону. Я долго стоял и смотрел как медленно уменьшается фигурка на бесконечно длинной дороге.
Взвод бегло прошел осмотр, последним был я.
- Что ты с ним сделал? - спросила Катя.
- Выгнал. Он пошел пешком в часть.
- Он вернется и тебя арестуют.
- Не вернется. Я его послал через опасную зону.
У Кати расширились глаза.
- Что ты наделал?
- Не будем больше об этом. Я нашел твоего мужа. Он попал в смертельную дозу радиации и погиб. Я даже догадываюсь, почему он полез туда.
- Почему?
- Он получил приказ точно от такого же особиста, достать некоторые документы в штабе мертвой дивизии. Он их достал и не дошел до лагеря.
- Не может быть. Где эти документы?
Я протянул ей пачку листков и офицерскую книжку.
- Боже. Сеня.
Она заплакала, а я вышел из палатки.
Неделю не слышно ничего про особиста и даже связываясь со штабом, намека не было о его существовании.
Мы с Катей не разговариваем.
Но вот опять прилетел вертолет. Начальник штаба опять у меня в гостях.
- Все, свертываем работу, - сразу же объявил он, входя в палатку.
- Мы не прошли еще весь район тайги, указанный командиром части.
- И не надо. Идет непогода и синоптики предполагают, что это будет до зимы.
- А как же оружие?
- Вот за этим я и приехал.
- Округ выделил нам 100 машин, но придут они дня через четыре, пока не будет организован пункт дезактивации на той стороне опасной зоны. Дорога-то пока одна и идет к вам через зону.
- Но что бы не погубить людей, здесь надо тоже проводить их дезактивацию.
Подполковник кивает головой.
- Надо и так же надо проверять прибывших людей на медицинском контроле.
- К вам особист пришел?
Начштаба тянет и барабанит пальцами по столу.
- Что здесь произошло?
- Он изнасиловал Машу.
- Так. И ты его погнал через зону к нам. По моему ты дурак. Лучше бы прибил в тайге и списали бы его, как схватившего дозу. Теперь расхлебывай кашу. Весь округ всполошен, особист нагнал на наших придурков страха. У этого идиота, это он имел в виду тебя, горы оружия, даже арестовать его опасно. Некоторые, особенно нервные, поднимали вопрос о том, что необходимо разбомбить лагерь с воздуха.
- Мы нашли в тайге группу мертвых дозиметристов, среди них Катин муж. сменил тему я.
- Ну и что?
- При нем нашли документы под грифом "Z".
- Где они? - всполошился начштаба.
- Их очень хотел видеть особист, - делаю вид, что не замечаю его вопроса. - Мне кажется, по его вине погибали все дозиметристы в тайге. Это по его приказу, они лезли в пекло и погибали.
Начштаба молчит. Он барабанит пальцами по столу и смотрит на ржавое пятно на стенке палатки.
- Так где документы?
- И потом, - продолжаю я, - эта скотина изнасиловала девушку.
У нас пауза. Подполковник изучает меня, потом поднимается.
- Я пойду на радио станцию, - наконец, решил он.
Прошло пол часа, начштаба возвращается.
- Округ, просит тебя чтобы ты отдал документы. Слышишь, просит. Не приказывает.
- А дальше что?
- Ничего. Особист умер и прокурор закрыл дело, в связи со смертью заявителя.
- Документы у Кати. С офицерской книжкой мужа, я отдал их ей.
Подполковник срывается и убегает. Мне становиться тоскливо.
Через два часа вертолет уносит начштаба в часть.
Прибыли машины, начинается их мойка и обследование шоферов. В лагере приподнятое настроение, все догадываются, что в тайгу больше не пойдем и поэтому весело помогают загружать машины оружием. Я назначаю охрану колонны в основном из Гришкиных солдат и все свободные от службы ребята помогают им натянуть костюмы химзащиты.
Все. Началась эвакуация лагеря.
Я слышу у палатки ее голос.
- Можно к тебе войти.
- Проходи, Катя.
Она садиться на Гришкину раскладушку и мы... молчим. Проходит минут десять.
- Я поняла, что мы возвращаемся домой?
- Как кончим вывоз оружия, так сразу в часть. Больше в тайгу не пойдем.
- Когда примерно?
- Еще одна поездка машин. Они прибудут сюда через пять дней.
- В следующем году фон в тайге уменьшиться, а может быть и совсем пропадет. Вернуться звери и птицы. У людей короткая память. Они придут сюда и никто даже не положит цветка на рубеж, где просто так погибло столько людей. Я представляю сколько матерей получило из военкоматов краткие похоронки, где будет только одна фраза: "Погиб при исполнении служебного долга" и ни тела сына, мужа, ни где похоронен, ни слова.
- Ты права. Это коснулось тебя, меня, других, но смерть не кончилась. Она еще сегодня торжествует. Тысячи зэков трудятся без защитных костюмов и противогазов на рубеже и все они покойники.
- Господи. Кто же во всем виноват?
- Система. Та система в которой мы живем. Где человеческая жизнькопейка.
Мы опять молчим.
- Ты извини меня. Книжка мужа напомнила о прошедшем и я не могла от этого прошлого оторваться. Поэтому, не могла подойти к тебе.
- Все правильно, Катя.
В это время за стенкой палатки раздался голос.
- Катя, ты здесь?
- Входи, Маша.
Она входит и мнется у входа.
- Мне не хочется одной оставаться в палатке. Можно я посижу у вас.
- Иди садись сюда, ко мне поближе, - говорит Катя.
Она обнимает девушку.
- Скоро мы возвратимся в часть. Этот проклятый ад кончился.
- А этот... там не будет? - спрашивает Маша.
Я понял про кого она говорит.
- Он схватил дозу и умер.
Она вздрагивает и прячет голову у Маши на плече.
Через два дня на лагерь случайно нарвалась группа зэков. Часовые пригнали их к моей палатке. Четверо измученных, обросших мужиков угрюмо смотрели на меня.
- С рубежа?
Они молчали.
- Там много осталось...?
- День и ночь жжем, - вдруг ответил один из них.
- А деревеньку сожгли?
- Сожгли.
- Эй, дайте им жратвы и пусть убираются на все четыре стороны.
Они ожили.
- У вас лекарств нет?
- Кто-нибудь поранен?
- Нет, только чего-то Ваньке, да Шалому плоховато, все шатает их.
- Катя, дай им аспирин.
Довольные зэки исчезают.
- Хоть и осужденные, а мне жалко их, - говорит Катя.
- Всех жалко.
Наконец последнее оружие погружено на машины и мы вызываем вертолеты. Лагерь гудит. Сворачиваются палатки, пакуются вещи. Вертолеты прилетают под вечер и мы , закинув шмотки, улетаем. Прощай ад.
Командир части поздравил с окончанием работ.
- На вас, товарищ лейтенант, пришел вызов. Вам надлежит явиться на новое место службы.
- И куда меня теперь?
- В Саяны. Там авария в бактериологическом центре. Требуются специалисты.
Похоже, для меня ад еще продолжается.
В гостинице-казарме все по старому. В комнатке, где мы разместились с Гришкой, даже сохранился его чемодан.
Скрипнула дверь. Появилась улыбающаяся Клава.
1 2 3 4 5 6