Кукаркин Евгений
Будни после праздника
Евгений Кукаркин
Будни после праздника
Вчера был праздник Святого Валентина, попечителя всех влюбленных, а так же хранителя надежд, во всех тюрьмах, лагерях и закрытых сумасшедших домов, тех кого охраняют и тех, кто охраняет. Это праздник для надсмотрщиков, надзирателей, обитателей камер и палат, конечно, всей многочисленной охраны закрытых заведений. Вчера пили все, солдаты, офицеры, прапоры, врачи, кое что досталось и заключенным.
Ко мне приехал сын. Нет, он живет недалеко, в этом же городе. У него семья и уже лет пять мы живем отдельно. В этот праздник в мою одинокую квартиру обычно никто больше не приходит. Мы с сыном распиваем бутылочку коньяку и позже расстаемся еще на один год, до следующего праздника...
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА
Сегодня с утра поганая погода. Мелкий дождик со снегом не растекается по ткани плаща, а бусинками и осколками мелкого льда, застревает на его поверхности. Я вхожу в вестибюль и, предъявив охраннику Гоше свой пропуск, отряхиваюсь.
- Все в порядке? - спрашиваю его.
- Да, Владимир Владимирович. Ночь прошла спокойно.
Спокойно, это значит то, что дежурный врач и весь персонал дрых как сурки и их никто не дергал и не вызывал по тревоге. Я на грузовом лифте поднимаюсь на третий этаж и на площадке упираюсь в решетку дверей. На звонок появляется сонная рожа сержанта Сомова.
- Доброе утро, доктор? Я сейчас.
Гремят запоры и первая дверь выводит меня в "предбанник". Слева, стеклянная стенка, за которой обычно сидит охрана. Прямо, вторая решетчатая дверь в отделение. Сомов добросовестно закрывает первую дверь и отпирает вторую.
- Проходите.
Два санитара, в препараторской, дулись в карты и, увидев меня, сразу умчались в коридор. Захожу к себе в кабинет, снимаю плащ и, натянув белый халат, сажусь за стол. Сегодня поступил новый пациент, на столе, заботливой рукой Галины Сергеевны, аккуратно приготовлена толстая папка. Под большими буквами ДЕЛО красивым почерком написано "Королева Татьяна Александровна". На первой странице, постановление прокуратуры о проверке психического состояния пациентки.
Их у меня всего 12. Это женщины совершили тяжкие преступления и теперь, после многочисленных исследований, дожидаются моего окончательного решения.
После завтрака все отделение замирает, это время приговора: кого оставить на доследование, кого отправить в психушку, а кого отправить обратно в тюрьму, отвечать за состав преступления.
Первой, я вызываю Гоглидзе Изиду Давыдовну. Женщине 35 лет, полноватая с густыми черными волосами, заброшенными за плечи. Ее накрашенные тонкие губы вздрагивают от нервного напряжения, а пальцы теребят халат и чуть дрожат.
- Здравствуйте, Владимир Владимирович, - заискивающе говорит она.
- Садитесь, Изида Давыдовна.
За моей спиной появляется, как тень, моя правая рука, Галина Сергеевна и равнодушно глядит на пациентку. Та садиться на кончик стула и пытается замереть.
- Ваше пребывание у нас закончено.
Ее пальцы впиваются в халат и белеют от напряжения.
- Вы здоровы, вас отправляют на доследование в следственный отдел.
- Нет, нет, - кричит она, - я больна, доктор. Я больна.
Слезы ручьем выбрасываются из ее черных глаз.
- Боже, как я больна, - уже тише говорит она.
Изида, не выдержав издевательств дома, ночью зарезала свекровь, свекра и их придурковатого сына. Она страшно боится тюрьмы, тех, кто там ее окружает и считает, что психушка ее спасет.
Галина Сергеевна зовет санитаров, те подхватывают вялое тело женщины, выводят ее из кабинета.
Следующая, с улыбкой на молодом симпатичном лице, входит девушка лет 18.
- Привет,- без тени смущения говорит она и тут же плюхается на стул.Что новенького, доктор?
Ее ноги сами по себе заголяются и она одну закидывает на другую. Галина Сергеевна укоризненно смотрит на нее, но видя, что я не придаю значения, замирает опять.
- Была бы у вас сигаретка, док, хоть понаслаждалась бы, а то вот все мучаюсь. У Муськи последнюю вчера стрельнула, теперь не знаю у кого еще можно стащить.
Мартова Валентина Мироновна, в деле сказано, что облила кислотой свою подружку, за то, что та пошла гулять с ее парнем. Подружка в страшных муках скончалась. Эта понимает, что здорова и готова понести свой тяжкий крест ответственности.
- Вы здоровы, Валентина Мироновна.
- Как вы мне все надоели. Я сама знаю, что здорова. Побыстрей бы суд, да отсидеть свои семь, восемь лет и все...
- Вас сегодня увезут от сюда...
- Давно пора, а то совсем без курева...
Теперь вызываю Муську, у которой стреляла сигареты Мартова. Самый сложный у меня пациент.
Красивое тонкое лицо с коротко стриженными волосами, цвета спелой пшеницы. Глаза стальные. У этого красивого лица тренированное тело. Бывший агент КГБ Мария Григорьевна Ковач, не смотря на свой молодой возраст, уже побывала в Анголе, Афганестане и других местах. Для нее убить человека, что плюнуть в угол. Темной ночью двое бандитов набросились в переулке на одинокую симпатичную женщину. Она даже не подумала, хоть кого-нибудь из них оставить в живых, убила всех. Может быть все этим и закончилось, но на беду Марии недалеко оказался наряд милиции на машине, который решил задержать ее. И как результат, сержант милиции скончался от милых ручек этой дамы, а лейтенант от страха выпустил очередь из автомата и задел..., сумел попасть в ногу. Муську лечили, скандал КГБ не удалось затушить и после предварительного следствия, ее отправили ко мне на экспертизу.
Честно говоря, я ее сам боюсь и все удивляюсь, как она не передушит здесь весь персонал отделения. Сегодня я, по срокам, должен дать на нее заключение, но что то сдерживает меня.
- Владимир Владимирович, - голосом нежного котика воркует Муська,скоро там решите обо мне.
- А что, Мария, разве тебе плохо у нас?
- Надоело все, - голос ее резко поменялся.
- Потерпи немного.
- Неужели обо мне забыли эти поганые комитетчики?
- Не думаю. У меня к тебе несколько вопросов?
- Как мне эти ваши вопросики..., - она проводит ребром ладони по горлу, - Ладно, задавайте.
- Мария Григорьевна, сколько вы всего убили людей?
- Не помню. Может двадцать, может тридцать, а может и больше.
- А своего первого помните?
- Помню. Еще на курсах нужно было расстрелять предателей. Мне достался такой как вы, седенький весь, умненький. Я ему точно между глаз дырочку сделала.
- И никаких потом кошмаров или мучений?
- А какие должны быть кошмары. Предателя же убила.
- Когда-нибудь ваши жертвы вам снились?
- Не помню. Вообще то было раз... Попался молоденький такой... красавчик. Мне так он жутко нравился. Ласковый, лизаться любил, иногда в пастели такие вещи выкидывал, что до сих пор вспомню...
- Зачем же вы его убили?
- Так приказ был.
- Хорошо, идите, Марина Григорьевна.
- А как же заключение? Я уже здесь больше положенного времени.
- В следующий раз.
Красивая женщина неторопливо уходит. Галина Сергеевна теперь оживает.
- Да она же больная, Владимир Владимирович. Это же механизм, а не женщина. Ни детей, ни мужа, ни семьи, ни нервов, ей же ничего не надо.
- Она здорова. Механизм пока работает исправно.
- Так передайте ее в изолятор?
- Я здесь работаю давно, Галина Сергеевна и знаю, что такие люди как она, до суда не дойдут.
- Их... убьют?
- Обычно они исчезают... А что с ними потом, мне никто не докладывал. Кто у нас там следующий?
- Никифорова...
- Давай ее сюда.
Это пожилая женщина, больна. У меня уже готово заключение. Ее поймали, когда она ела человечину. Ее застали, когда она... отварила ляжку и ножичком снимала пласты мяса с кости. В ее холодильнике, в полиэтиленовых пакетах еще находилась половина нижней части неизвестной женщины. Милиция так и не узнала, кого она убила. Говорит, увидела на улице пьяненькую молодую бабенку, пригласила к себе выпить и зарезала. Пришел навестить свою родственницу деверь и застукал на месте.
Никифорова спокойно садиться напротив меня.
- Ольга Викторовна, здравствуйте.
- Здравствуйте.
Ее лицо испещрено многочисленными морщинами и... спокойно.
- Ольга Викторовна, вы в прошлый раз сказали мне, что это не первая ваша жертва и была еще...
- Была...
- Вы тогда голодали?
- Голодала. Давно это было, еще в войну.
Голос спокойный и равнодушный.
- Но сейчас, у вас была пенсия, деньги...
- Так ведь все сыну...
Этот пункт у меня в голове не укладывается. Но она уже раньше мне говорила, что вкус сладковатого мяса человека преследовал ее с того случая.
- Так вы специально голодали, чтобы попробовать еще...?
- Был грех...
- Мы сегодня с вами, Ольга Викторовна, расстаемся. Я вас отправляю на лечение.
Интересно, кто и что ей поможет. Психушка за хорошее поведение через пол года выкинет из своих стен и может быть новая жертва попадет ей на жаркое.
- Вам видней, доктор.
Наконец приводят новенькую. Она нервничает и это видно только по глазам.
- Здравствуйте, Татьяна Александровна.
- Здравствуйте.
- Я начальник женского отделения психологической экспертизы. Можете меня звать, Владимир Владимирович.
- Хорошо.
- Раз мы с вами познакомились, то я хотел бы задать вам несколько вопросов.
- Зачем, доктор? В моем деле все записано.
- Нет не все. Вы следователям вразумительно не объяснили, что вас толкнуло на эти убийства.
- По-моему, я ничего не утаила.
- Скажите мне честно, ваши жертвы были знакомы друг с другом?
- Нет, - быстро ответила она.
Глаза ее беспокойно метнулись.
- Врете. Они знали друг друга.
Уже два года в разных городах России начались непонятные случаи убийства молодых людей. Жертву находили без одежды и... головы, ее отрезали и, раздвинув ноги, прижимали губами к гениталиям. Так было убито четыре человека. Милиции удалось поймать вот эту милую женщину, работающую патологоанатомом в морге... Жизнь выкидывает иногда, удивительные перлы.
- Нет.
- Но не первого же попавшегося мужчину вы убивали?
- Я с ними знакомилась и потом, когда был удобный случай... расправлялась.
Вот что значит патологоанатом, так спокойненько заявить, "расправлялась", еще может говорить и вспоминать об этом.
- Хорошо. Поверьте мне, Татьяна Александровна, я на своей работе видел десятки больных, здоровых, лгунов, правдивых и редко, когда мое внутреннее чутье меня подводило.
- У меня тоже было так.
- Идите в палату, Татьяна Александровна.
- Что у нас еще на сегодня? - спрашиваю Галину Сергеевну.
- Остальные на обследовании. Я еще хотела вам напомнить, в 12 вас вызывает главный.
- Это еще зачем?
- Секретарша не сказала.
Я взглянул на часы. Осталось сорок минут.
- Пока я поизучаю дело Королевой...
Галина Сергеевна тихо уходит.
Главный не один, с ним полковник. Я его знаю, не раз встречались по работе. Это куратор с Большого дома.
- Здравствуй, Владимир Владимирович, - он протягивает руку.
Улыбка до ушей, ладошка мягкая, теплая.
- Здравствуйте, товарищ полковник.
- Полковника интересует ваша подопечная, - говорит главный, - Мария Григорьевна Ковач.
Так и есть. Недаром я ее задержал.
- Чего это вдруг так? В следствие не вмешивались, а тут вдруг заинтересовались.
- Она шизик? - спрашивает полковник.
- Здорова как бык, то есть... лошадь.
Полковник облегченно вздыхает.
- Нам надо, что бы вы отдали ее нам.
- Полковник, вы знаете что я всегда работаю так, чтобы под меня нельзя было подкопаться. Что вы хотите, выбирайте. Устройте ей побег или после передачи в псих больницу, через неделю выпустите как вылечившуюся, но только не надо пользоваться моими руками.
- Вы все такой же, Владимир Владимирович. Договоримся так. Направление выпишите на Иркутскую спец больницу номер 24 и через три дня выдайте нам ее для транспортировки. С прокурором мы договорились. Мария Ковач лечиться от шизо.
- Бери, бери. Через годика два, если ее не убьют, она опять очутиться у нас.
- Что-нибудь нашел?
- Да. Стоит механизму сломаться и конец.
- Какому механизму?
Вот черт, сказал слова Галины Сергеевны.
- Понимай это так. Если она серьезно заболеет или ее покорежит, то последствия могут быть плачевные. Она начнет сомневаться...
- Сейчас она не сомневается?
- Нет.
- Тогда моя миссия закончилась. Мы ее забираем.
Полковник прощается с нами и уходит.
- Я тебе тут еще одну заботу на голову хочу свалить, - говорит мне главный.
- Это входит в твои обязанности, делать пакости своим подчиненным.
Главный хохочет и, склонившись к селектору, просит.
- Попросите зайти доктора Хохлова.
В кабинет входит молодой парень с зализанной прической и большими ушами, торчащими по бокам.
- Вот, Владимир Владимирович, хочу дать тебе практиканта, доктора Хохлова Игоря Васильевича. Хочет написать диссертацию, пусть три года пособирает материал в твоем отделении.
- Что у Мамалыгина или Кривцова мест в отделениях нет?
- Есть. Но парень сам хочет пойти на женское отделение.
- Ладно. Раз ты так решил, пусть идет.
- А ты как бы решил?
- Я против.
- Все ясно. Вот вам, доктор Хохлов, новый начальник.
Лопоухий доктор кивает мне головой.
Хохлов весь во внимании. Мы сидим в кабинете и я объясняю, что нужно делать.
- Игорь Васильевич, вот здесь дела больных.
Я показываю сейф в углу кабинета.
- Прежде чем приступить к экспертизе, внимательно изучите все материалы уголовного дела и только потом приступайте к исследованию. У вас не должно быть симпатии к пациенту, вы должны к нему подходить как судья. Ни одно дело, ни один листик из него, не должно выноситься от сюда. Замечу, вылетите как пробка с отделения. На сегодня у вас следующая работа. Вы проводите в моем присутствии медицинские исследования вновь поступившего пациента, а потом приступите к изучению дел.
- А зачем нам изучать дела? Не лучше ли дать экспертизу не читая их.
- Если хотите эту идею сделать как основу в вашей диссертации, то можете попробовать. Скажу вам одно. При опросе своих пациентов, вы все равно соберете материал, аналогичный делу, только победней. Изучение психологии человека без изучения первоисточников, вызывающих отклонение от нормы, не может быть основополагающим для медицинского заключения.
1 2 3 4