- Готов! - послышался чей-то отрывистый возглас.
Травка теперь знал, что это командует помощник машиниста.
Дверцы сдвинулись, и поезд помчался. В туннеле было неинтересно. Быстро мелькали белые стены, кое-где горели не очень светлые электрические лампы. По стенам ползли толстые серые провода.
Травка стал осматривать вагон. В вагоне было светло и радостно. Блестели стекла, металлические стойки и поручни. Под самым потолком были приоткрыты длинные форточки, и оттуда веяло свежим ветерком. Рядом с дверью была укреплена блестящая металлическая трубка. Она кончалась таинственной красной ручкой. Ручка была завязана бечевкой, а бечевка запечатана маленькой свинцовой печатью. Над ручкой под стеклом висело грозное объявление.
- Стоп-кран, - объяснил папа. - Повернешь его - воздух ринется по трубам, с силой придавит к колесам тормозные колодки, и - стоп! - поезд остановился. А вот если повернешь без надобности, будет неприятность. Я хотел остановить поезд, когда ты отстал, да подумал: есть ли в этом надобность? Я ведь могу за тобой вернуться. Вот если бы с тобой что-нибудь случилось, тогда другое дело.
Травка весело рассмеялся:
- Да что ты, папа! Что со мной может случиться?
Пассажиры, стоявшие поближе, слушали и улыбались.
Поезд мчался.
Травка не успел еще всего осмотреть, а папа уже сказал:
- Сейчас нам сходить. Готовься.
Они вышли из вагона и очутились на другой подземной станции. Здесь по стенам были укреплены хрустальные вазы с сияющими в них электрическими лампами, с виду похожими на обыкновенные свечи. Но казалось, что здесь еще светлее, чем в поезде. Под вазами стояли красивые мраморные скамьи.
- Папочка, - попросил Травка, - давай посидим здесь на скамейке. Здесь всем можно?
- Конечно, всем, - ответил папа. - Всем, кому нужно чего-нибудь ждать. А нам с тобой нужно торопиться. Посмотрим лучше, как выглядит дом-великан. Кстати сказать, он почти твой ровесник, хотя и моложе тебя. Когда ты родился, московских домов-великанов еще не было на свете. Ты рос, а они строились. Вот интересно: маленький мальчик, а старше великана!..
- Папочка, пойдем! - нетерпеливо произнес Травка и схватил папу за руку.
Лестница эскалатора вынесла их наверх.
ДОМ-ВЕЛИКАН
Дом-великан, "высотное здание", как их называют в Москве, находился поблизости от станции метро. Вот это была громадина! Правда, он напоминал замок какой-то сказочной феи, но что сказочный замок по сравнению с этим домом! Пустяки, детские игрушки.
Осмотреть его сразу, стоя на одном месте, Травка никак не мог, как ни старался. Он был выше всех самых высоких домов, которые Травка видел в своей жизни. Яркое солнце освещало его сильнее и ярче, чем смогли бы осветить все фонари подземных станций метро. Он весь сиял стеклами, розовым полированным мрамором и гранитом.
Обежать дом вокруг нельзя было и думать. Вереницы автомобилей мчались наперегонки вокруг него, да, наверно, так и не могли объехать. Ни один проехавший автомобиль не возвращался обратно.
У его стены неподвижно в ряд стояли "Москвичи", "ЗИСы", "ЗИМы" и еще разные машины, одна красивее другой. Наверно, они ждали здесь своих хозяев, которые работали в доме-великане.
Травка стоял как зачарованный. Он даже забыл сосчитать, сколько этажей в великане.
- Смотри, - сказал папа, - и гордись тем, что ты старше дома-великана. Он должен тебя уважать, как старшего. Ты, наверно, сейчас кажешься ему меньше самой маленькой козявки, а он смотрит на тебя, улыбается и помалкивает.
Травка задумался. Он припомнил все подходящие к случаю мамины рассказы и уверенно сказал:
- Ты шутишь, папа. Дома и замки никогда не улыбаются, даже в сказках. Папа не стал спорить:
- Ну, люди улыбаются, которые сейчас, наверно, смотрят сверху на тебя.
- А как они туда попали? На лифте - правда?
- Конечно, на лифтах. И эти лифты ходят гораздо быстрее, чем наш. Пешком туда разве дойдешь!
- Я пойду, - поспешно сказал Травка. - Шестнадцать ступенек поворот, двенадцать ступенек - площадка... - И он потащил папу за собой.
- Нет, дорогой, погоди. Сейчас нас с тобой туда вряд ли пустят. Пойдем-ка лучше посмотрим здание, тоже высотное, куда тебя пустят наверно.
- Сейчас?
- Нет, тоже не сейчас.
- Ну-у! - протянул Травка.
- А ты разве забыл, товарищ, про дачу Левы Измайлова?
- Нет, не забыл, ни капельки.
ЕЩЕ ВЫСОТНОЕ ЗДАНИЕ
Они пошли по широкому мосту, украшенному серыми колоннами.
- Это мост через Москву-реку, - сказал папа. - Под нами река Москва, видишь? Сейчас она покрыта льдом и снегом.
- Вон лыжники! - крикнул Травка.
И верно, по снеговому покрову реки одна за другой, цепочкой, быстро шли черные фигурки, разом взмахивая палками.
- А под ними, под рекой, проложен туннель метро, - сказал папа. - В нем, наверно, сейчас идет поезд, который привез нас сюда... Вернее, он уже до шел до вокзала и сейчас возвращается обратно.
Травка посмотрел вниз. Никакого поезда не было видно. Впрочем, верно: он ведь шел под землей, а над ним текла река.
Река, чистая и белая от снега, как простыня, уходила вдаль. А там, далеко, белело ярче снега здание, тоже сказочное. На своем золотом шпиле оно поднимало в самое небо венок с золотой звездой.
Травка вопросительно посмотрел на папу.
- Да, да, - сказал папа, - это высотное здание -Московский университет. Ты будешь в нем учиться, когда окончишь школу. Конечно, если окончишь с пятерками или по крайней мере с четверками. Ты будешь там жить высоко, где-нибудь в комнате на тридцать втором этаже. Комнатка у тебя будет отдельная и очень удобная, только учись.
- А чему я буду учиться?
- Всему, чему захочешь. Мы с мамой будем ходить к тебе в гости.
- Конечно, приходите почаще, а то я соскучусь... А лифты там быстрые? А то ведь когда вы доберетесь до тридцать второго этажа!
- Лифты там еще быстрее, чем в доме-великане, который мы с тобой видели.
- Папа, так ты приходи ко мне в гости, когда будешь свободен от работы, и один, без мамы. Вот мы с тобой покатаемся! Управлять-то лифтом я уже сейчас умею.
- Конечно, конечно, - сказал папа. - Только ведь это еще не скоро будет.
- А сейчас нам нужно на вокзал, - подхватил Травка. -Пойдем побыстрее.
Папа и Травка быстрым шагом отправились на вокзал.
НА ВОКЗАЛЕ
На вокзале была суета. Люди вбегали в здание вокзала, обгоняя друг друга. Входили носильщики и несли по пяти чемоданов, а некоторые и еще больше.
Но только они недолго несли. Подъехала тележка, и носильщики сгрузили на нее все чемоданы. Тележку никто не вез - она сама везла работницу в белом фартуке. Работница стояла на краю тележки. Сзади нее были две ручки вроде маленьких оглобель. Держась за эти ручки, она управляла тележкой и пускала ее в ход. А ногой она настойчиво нажимала большую кнопку звонка, чтобы ей уступали дорогу.
На тележку нагрузили целую гору ящиков, чемоданов и мешков. Работница позвонила и отправилась в путь.
- Что это за машина такая? - спросил Травка.
У него разгорелись глаза. Он раньше никогда не видел таких самоходных тележек на низеньких пузатых колесах, обтянутых толстой резиной. Главное, что можно стоять на самом краю тележки, видеть весь путь перед собой и нестись куда хочешь. Вот бы ему такую!
- Это электрокар, - сказал папа.
- Почему "электро"? - удивился Травка. - А где провода?
Он твердо знал, что электричество идет по проводам. Как же оно попало в этот необъяснимый "кар"? По воздуху, что ли? Но тогда обязательно было бы видно, как в него прыгают искры.
Папа хотел ему объяснить, но кругом так шумели, волновались и спешили, что папа посмотрел на вокзальные часы и тоже заспешил. Маленькая стрелка на часах показывала почти десять, а большая - девять.
Папа поставил Травкины лыжи к стене и строго сказал:
- Стой здесь и жди меня. Никуда не уходи. Я пойду брать билеты.
И он быстрыми шагами, чуть не бегом, направился к кассе.
* * *
Травка стоял около лыж и тоже начал смотреть на вокзальные часы. Большая стрелка скакнула, как на пружинке, с одной черточки на другую. Потом постояла минутку на месте и опять -скок!
Травка никогда не видел таких часов, у которых стрелки скачут. Он решил обязательно спросить у папы про это.
Тут заработало радио, и отчетливо послышалось:
Продолжается посадка
на поезд номер пятьдесят семь
до станции Пролетарская!
Отправление
в десять часов пятьдесят три минуты.
Народу стало еще больше. Травка увидел папину меховую лыжную куртку и бросился за ней. Папа шел под руку с незнакомой тетей и о чем-то с ней разговаривал. Они спешили. Травка сказал:
- Папа, а как же лыжи?
Папина спина что-то буркнула в ответ, и папа еще быстрей зашагал вместе с тетей на перрон, где все садились на поезд. Травка уцепился за папину куртку и побежал за ними.
Когда дошли до свободного вагона, папа сказал не своим голосом:
- Ну, Петька, лезь!
Он взял Травку за руку и хотел подсадить на ступеньку. Но тут Травка увидел, что это вовсе не папа, а какой-то чужой дядя с рыжей бородой и без очков. Дядя сказал довольно сердито:
- Откуда ты, мальчик? И где же Петька?
Сзади стояла полная женщина - наверно, няня. У нее на руках сидел мальчик ростом чуть-чуть поменьше Травки. Няня заговорила нараспев:
- Петечка - вот он! А я смотрю - вы мальчика ведете. Думаю: знакомый, что ли, какой?
Мальчик, сидевший на руках, почему-то заплакал.
Травка не успел ничего сказать и, конечно, не стал плакать. Он только подумал, что очень стыдно такому большому мальчику сидеть на руках у няни.
В это время раздался свисток и в ответ загудел паровоз. Поезд двинулся и ушел. На поезде уехали рыжий дядя, его знакомая, Петя с няней и все остальные пассажиры.
На перроне остались только начальник станции в серебряных погонах и Травка.
ТРАВКА ПОТЕРЯЛСЯ
Папа взял билеты и вернулся на то место, где оставил Травку. Лыжи валялись под лавкой, а мальчика не было. У папы сразу упало сердце. Он посмотрел под лавку, потом залез на нее, чтобы ему было лучше видно сверху, и крикнул громко:
- Травка! Травка!
Некоторые пассажиры обернулись и засмеялись. Важный швейцар в синей шубе с золотым галуном на воротнике подошел к папе и сказал:
- Гражданин, а ну, слазьте с ореховой мебели! Ногами становиться не положено.
- Я мальчика потерял. Понимаете, сына! Маленький такой, на ладошке родинка, и рот испачкан чернильным карандашом. Вы его не видали?
- Нет, не видал, - огорченно сказал швейцар. - Вот ведь какое происшествие... А вы посмотрите на площади. Может быть, он туда вышел, ваш мальчик. Да вы не волнуйтесь, найдете сынишку...
Папа бросился на площадь.
На площади перед вокзалом все так же спешили люди. Пришел поезд, и толпа пассажиров с кульками, чемоданами и вещевыми мешками за спиной выходила из вокзала.
Папа спрашивал пассажиров, троллейбусных вожатых, трамвайных кондукторов. Он догонял мальчиков и даже девочек и заглядывал им в лицо.
Но Травка ему не попадался.
Тогда папа снова побежал на вокзал. На том месте, где он оставил Травку, не было ни Травки, ни лыж.
"Он в детской комнате! - вдруг подумал папа. - Как же это я раньше не догадался! Сначала он спрятал лыжи под лавку и пошел туда на минуточку без лыж, а потом и лыжи захватил..."
И папа через весь вокзал помчался к детской комнате.
На дверях детской комнаты висело объявление:
+------------------+
| КОМНАТА МАТЕРИ И РЕБЕНКА |
| ЗАКРЫТА НА РЕМОНТ |
| Для пассажиров с детьми |
| временно отведен зал ожидания № 1 |
+------------------+
Папа бросился в этот зал ожидания.
У самого входа в зал он чуть не сбил с ног мальчика лет четырех, в вязаных рейтузах, в полосатом свитере, похожем на Травкин, и со спутанными светлыми кудряшками на голове.
Мальчуган задрал кверху мордочку и спросил:
- Дядя, вам кого? Здесь никого нет, дядя. Здесь только одни матери и ребенки. А я еду к бабушке в Киев.
Папа обратился к пассажирам. Все это были мамы с маленькими детьми. Был, правда, один военный, да и тот с грудным ребеночком на руках.
Папа сказал:
- Товарищи! Не приходил ли сюда мальчик чуть побольше этого? (Он указал на стоявшего рядом с ним мальчугана.) С детскими лыжами...
Военный ответил:
- Нет-нет, не приходил сюда мальчик. Ни с лыжами, ни без лыж. Я здесь уже часа два сижу.
И остальные пассажиры подтвердили, что не видели Травки.
Папа еще раз взглянул на детей в зале ожидания. Самый старший из них, тот самый мальчонок с светлыми кудряшками, смело бегал по всему залу и всем рассказывал, что он едет в Киев, к бабушке. Он только изредка подбегал к своей маме.
Травка был гораздо старше этого мальчонки и гораздо самостоятельнее.
"Уж не уехал ли он один? - подумал папа про Травку. -Конечно, уехал! Дорогу от станции до дачи Измайловых он ведь знает. Вот и уехал, не дождавшись меня!"
И папа чуть не бегом поспешил на перрон.
- Ваш билет! - обратился к нему контролер, как только он добежал до решетчатой двери перрона. - Не видите разве надпись: "Приготовьте билеты"?
Папа дрожащей рукой протянул контролеру билеты - свой и Травкин.
- Вам на Пролетарскую? - спросил контролер. - Ваш поезд давно ушел.
- А вы не заметили, здесь не проходил мальчик? - спросил папа, стараясь сделать приятное лицо. - Маленький такой, ротик в чернилах... точнее - в чернильном карандаше. Вот его детский билет.
- Здесь много мальчиков проходило, - ответил контролер. - И я, право, не обратил внимания.
Папа осмотрел через решетку весь перрон. Травки не было видно.
"Он, конечно, уехал на поезде, - решил папа. - Нужно скорее отправить телеграмму вдогонку поезду".
Он подошел к окошечку телеграфа. Телеграфистка дала ему синий листок бумаги. Папа написал на нем все, что нужно, заплатил за каждое слово и стал смотреть, как телеграфистка отправляет телеграмму.
Она подошла к маленькому столику, на котором стояло двойное колесо. Внутри колеса, как на катушке, была намотана узкая бумажная лента. Около колеса были круглые металлические коробочки и небольшой аппаратик с деревянной головкой. Телеграфистка взялась за деревянную головку и начала выстукивать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15