Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л)
Новенькая
Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Новенькая
На улицах еще не совсем рассвело, и синие лампочки еще горели у подъездов и над воротами домов, а Володька Бессонов уже бежал в школу. Бежал он очень быстро, - во-первых, потому, что на улице было холодно: говорят, что таких морозов, как в этом, 1940 году, в Ленинграде не было уже сто лет; а во-вторых, Володьке очень хотелось самым первым явиться сегодня в класс. Вообще-то он не был особенно прилежным и выдающимся мальчиком. В другое время он, пожалуй, и опоздать не постеснялся бы. А тут - в первый день после каникул - было почему-то здорово интересно прийти именно первым и потом на каждом шагу и где только можно говорить:
- А вы знаете, я сегодня первый пришел!..
Он даже не остановился, чтобы посмотреть на огромные, выкрашенные в белую краску танки, которые, покачиваясь и оглушительно громыхая, проходили в это время по улице. Да это было и не очень-то интересно, - танков теперь в городе было, пожалуй, побольше, чем трамваев.
На одну минуту только остановился Володька на углу - послушать радио. Передавали оперативную сводку штаба Ленинградского военного округа. Но и тут ничего интересного не было сегодня: поиски разведчиков и на отдельных участках фронта ружейно-пулеметная и артиллерийская перестрелка...
В раздевалке тоже еще горела синяя лампочка. Старая нянюшка дремала, положив голову на деревянный прилавок, около пустых вешалок.
- Здрасти, нянечка! - заорал Володька, кидая свой портфель на прилавок.
Старуха испуганно вскочила и захлопала глазами.
- С добрым утром вас! Хорошего аппетита! - затараторил Володька, снимая пальто и галоши. - Что? Не ждали? А я ведь, вы знаете, первый пришел!!!
- А вот и врешь, балаболка, - сказала старуха, потягиваясь и зевая.
Володька оглянулся и увидел на соседней вешалке маленькое девичье пальто с белым, кошачьим или заячьим, воротником.
"Эх, надо же! - подумал он с досадой. - Какая-то фыфра обскакала на полкилометра..."
Он попытался по виду определить, чье это пальто. Но что-то не мог вспомнить, чтобы у какой-нибудь девочки в их классе было пальто с заячьим воротником.
"Значит, это из другого класса девчонка, - подумал он. - Ну, а из чужого класса не считается. Все равно я первый".
И, пожелав нянюшке "спокойной ночи", он подхватил свой портфель и поскакал наверх.
* * *
...В классе за одной из первых парт сидела девочка. Это была какая-то совсем незнакомая девочка - маленькая, худенькая, с двумя белокурыми косичками и с зелеными бантиками на них. Увидев девочку, Володька подумал, что он ошибся и заскочил не в свой класс. Он даже попятился обратно к двери. Но тут он увидел, что класс этот - никакой не чужой, а его собственный, четвертый класс - вон на стене висит рыжий кенгуру с поднятыми лапами, вон коллекция бабочек в ящике за стеклом, вон его собственная, Володькина, парта.
- С добрым утром! - сказал Володька девочке. - Хорошего аппетита. Как вы сюда попали?
- Я - новенькая, - сказала девочка очень тихо.
- Ну? - удивился Володька. - А почему - зимой! А чего ж ты так рано?
Девочка ничего не сказала и пожала плечами.
- Может быть, ты не в тот класс пришла? - сказал Володька.
- Нет, в этот, - сказала девочка. - В четвертый "Б".
Володька подумал, почесал затылок и сказал:
- Чур, я тебя первый увидел.
Он прошел к своей парте, внимательно осмотрел ее, потрогал для чего-то крышку, - все было в порядке; и крышка открывалась и закрывалась, как полагается.
В это время в класс вошли две девочки. Володька захлопнул парту и закричал:
- Кумачева, Шмулинская! Здравствуйте! С добрым утром! У нас новенькая!.. Я ее первый увидел...
Девочки остановились и тоже с удивлением посмотрели на новенькую.
- Правда? Новенькая?
- Да, - сказала девочка.
- А почему ты зимой? А как тебя зовут?
- Морозова, - сказала девочка.
Тут появилось еще несколько человек. Потом еще. И всем Володька объявлял:
- Ребята! У нас новенькая! Ее зовут Морозова. Я ее первый увидел.
Новенькую обступили. Стали разглядывать, расспрашивать. Сколько ей лет? И как ее зовут? И почему она зимой поступает в школу?
- Я не тутэшняя, - потому, - сказала девочка.
- Что значит "не тутэшняя"? Ты что - не русская?
- Нет, русская. Только я с Украины приихала.
- С какой? С Западной?
- Нет. С Восточной, - сказала девочка.
Отвечала она очень тихо и коротко и, хотя не смущалась нисколько, была какая-то грустная, рассеянная, и все время казалось, что ей хочется вздохнуть.
- Морозова, хочешь давай будем сидеть со мной? - предложила ей Лиза Кумачева. - У меня место свободное.
- Давай, все равно, - сказала новенькая и пересела на Лизину парту.
В этот день почти весь класс явился раньше, чем обычно. Каникулы в этом году тянулись почему-то необыкновенно долго и томительно.
Ребята не виделись всего две недели, но за это время у каждого накопилось новостей больше, чем в другое время за все лето.
Волька Михайлов ездил с отцом в Териоки, видел взорванные и сожженные дома и слышал - правда, издалека - настоящие артиллерийские выстрелы. У Любы Казанцевой бандиты ограбили сестру, сняли с нее меховую жакетку, когда она возвращалась вечером домой с фабрики. У Жоржика Семенова ушел добровольцем на войну с белофиннами брат, известный лыжник и футболист. А у Володьки Бессонова хотя своих новостей и не было, зато он "своими ушами" слышал, как в очереди одна старуха говорила другой, будто "своими глазами" видела, как в Парголове около кладбища постовой милиционер сбил из нагана финский бомбардировщик...
Володьке не поверили, знали, что он балаболка, но все-таки дали ему поврать, потому что все-таки это было интересно и потому еще, что он очень смешно об этом рассказывал.
Заговорившись, ребята забыли о новенькой и не заметили, как прошло время. А за окнами уже совсем рассвело, и вот в коридоре зазвенел звонок, зазвенел как-то особенно - громко и торжественно.
Ребята быстрее, чем обычно, расселись по партам.
В это время в класс вбежала запыхавшаяся длинноногая Вера Макарова.
- Ребята! - закричала она. - Вы знаете... Новость!..
- Что? Что такое? Какая? - закричали вокруг.
- Вы знаете... у нас... у нас... новенькая...
- Ха! - захохотали ребята. - Новость! Давно без тебя знаем...
- Новенькая учительница, - сказала Вера.
- Учительница?
- Ага. Вместо Элеоноры Матвеевны будет. Ой, вы бы видели! - Вера всплеснула своими длинными руками. - Хорошенькая... Молоденькая... Глаза голубые, а волосы...
Ей не пришлось дорисовывать портрет новой учительницы. Открылась дверь, и на пороге появилась она сама - действительно очень молодая, голубоглазая, с двумя золотистыми косами, заплетенными, как венок, вокруг головы.
Ребята поднялись ей навстречу, и в тишине какая-то девочка громко прошептала своей соседке:
- Ой, и правда, какая хорошенькая!..
Учительница чуть заметно улыбнулась, подошла к своему столику, положила портфель и сказала:
- Здравствуйте, ребята. Вот вы какие! А мне говорили, что вы маленькие. Садитесь, пожалуйста.
Ребята сели. Учительница прошлась по классу, остановилась, опять улыбнулась и сказала:
- Ну, давайте познакомимся. Меня зовут Елизавета Ивановна. А вас?
Ребята засмеялись. Учительница прошла к столу и раскрыла журнал.
- О, да вас тут много. Ну, давайте все-таки знакомиться. Антонова - кто это?
- Я! - сказала Вера Антонова, поднимаясь.
- Ну, расскажи мне немножко о себе, - сказала учительница, присаживаясь к столу. - Как тебя зовут? Кто твои папа и мама? Где ты живешь? Как ты учишься?
- Учусь - ничего, хорошо, - сказала Вера.
Ребята зафыркали.
- Ну, садись, - усмехнулась учительница. - Поживем - увидим. Следующий - Баринова!
- Я!
- А тебя как зовут?
Баринова сказала, что ее зовут Тамара, что живет она в соседнем доме, что мама у нее буфетчица, а папа умер, когда она еще была маленькая.
Пока она это рассказывала, Володька Бессонов нетерпеливо ерзал на своей парте. Он знал, что его фамилия - следующая, и не мог дождаться очереди.
Не успела учительница вызвать его, как он вскочил и затараторил:
- Меня зовут Володя. Мне одиннадцать лет. Мой папа - парикмахер. Я живу угол Обводного канала и Боровой. У меня есть собака Тузик...
- Тихо, тихо, - улыбнулась учительница. - Ладно, садись, хватит, о Тузике ты мне после расскажешь. А то я с твоими товарищами не успею познакомиться.
Так она постепенно, по алфавиту, опросила полкласса. Наконец подошла очередь новенькой.
- Морозова! - выкликнула учительница.
Со всех сторон закричали:
- Это новенькая! Елизавета Ивановна, она новенькая. Она сегодня первый раз.
Учительница внимательно посмотрела на маленькую, худенькую девочку, поднявшуюся из-за своей парты, и сказала:
- Ах, вот как?
- Елизавета Ивановна! - закричал Володька Бессонов, поднимая руку.
- Ну, что?
- Елизавета Ивановна, эта девочка новенькая. Ее зовут Морозова. Я ее сегодня первый увидел...
- Да, да, - сказала Елизавета Ивановна. - Мы уже слышали об этом. Ну, что ж, Морозова, - обратилась она к новенькой, - расскажи и ты нам о себе. Это будет интересно не только мне, но и твоим новым товарищам.
Новенькая тяжело вздохнула и посмотрела куда-то в сторону, в угол.
- Меня зовут Валя, - сказала она. - Мне будет скоро двенадцать лет. Я родилась у Киеви и все время там жила - с папой и мамой. А потом...
Тут она запнулась и совсем тихо, одними губами сказала:
- Потом мой папа...
Что-то мешало ей говорить.
Учительница вышла из-за стола.
- Хорошо, Морозова, - сказала она, - хватит. Ты после расскажешь.
Но было уже поздно. У новенькой задрожали губы, она повалилась на парту и громко, на весь класс заплакала.
Ребята повскакали со своих мест.
- Что с тобой? Морозова! - крикнула учительница.
Новенькая не отвечала. Она уткнулась лицом в сложенные на парте руки и делала все, чтобы сдержать слезы, но, как ни старалась, как ни сжимала зубы, - слезы все текли и текли, и плакала она все громче и все безутешнее.
Учительница подошла к ней и положила руку ей на плечо.
- Ну, Морозова, - сказала она, - милая, ну, успокойся...
- Елизавета Ивановна, может быть, она больная? - сказала ей Лиза Кумачева.
- Нет, - ответила учительница.
Лиза взглянула на нее и увидела, что учительница стоит, закусив губу, и что глаза у нее стали мутные, и что она тяжело и порывисто дышит.
- Морозова... не надо, - сказала она и погладила новенькую по голове.
В это время за стеной зазвенел звонок, и учительница, ни слова не сказав, повернулась, подошла к своему столу, взяла портфель и быстро вышла из класса.
Новенькую со всех сторон окружили. Стали ее теребить, уговаривать, успокаивать. Кто-то побежал в коридор за водой, и когда она, стуча зубами, сделала несколько глотков из жестяной кружки, она успокоилась немножко и даже сказала "спасибо" тому, кто ей принес воду.
- Морозова, ты что? Что с тобой? - спрашивали вокруг.
Новенькая не отвечала, всхлипывала, глотала слезы.
- Да что с тобой? - не отставали ребята, наседая со всех сторон на парту.
- Ребята, уйдите! - отталкивала их Лиза Кумачева. - Ну, как вам не стыдно! Мало ли... может быть, у нее кто-нибудь умер.
Эти слова подействовали и на ребят и на новенькую. Новенькая опять повалилась на парту и еще громче заплакала, а ребята смутились, замолчали и стали понемногу расходиться.
Когда, после звонка, Елизавета Ивановна снова появилась в классе, Морозова уже не всхлипывала, только изредка шмыгала носом и сжимала в руке маленький, промокший до последней ниточки платок.
Учительница ей ничего больше не сказала и сразу же приступила к уроку.
Вместе со всем классом новенькая писала диктовку. Собирая тетради, Елизавета Ивановна остановилась около ее парты и негромко спросила.
- Ну, как, Морозова?
- Хорошо, - пробурчала новенькая.
- Может быть, тебе лучше все-таки пойти домой?
- Нет, - сказала Морозова и отвернулась.
Больше за весь день Елизавета Ивановна к ней не обращалась и не вызывала ее ни на русском ни на арифметике. Товарищи тоже оставили ее в покое.
В конце концов, что тут особенно интересного в том, что маленькая девочка заплакала на уроке? О ней просто забыли. Только Лиза Кумачева почти каждую минуту спрашивала у нее, как она себя чувствует, и новенькая или говорила ей "спасибо", или ничего не отвечала, а только кивала головой.
Кое-как досидела она до конца уроков, и не успел отзвенеть последний звонок, как она торопливо собрала свои книжки и тетради, затянула их ремешком и побежала к выходу.
У вешалки, постукивая номерком о прилавок, уже стоял Володька Бессонов.
- Вы знаете, нянечка, - говорил он, - у нас в классе новенькая. Ее зовут Морозова. Она с Украины приехала. С Восточной... Вот она! - сказал он, увидев Морозову. Потом посмотрел на нее, сморщил нос и сказал: - Что, плакса-вакса, не удалось обскакать? Я все-таки первый ухожу. Да-с.
Новенькая взглянула на него с удивлением, а он прищелкнул языком, повернулся на каблуках и стал натягивать пальто, - как-то по-особенному, всовывая руки в оба рукава сразу.
Из-за Володьки новенькой не удалось уйти незамеченной из школы. Пока она одевалась, в раздевалке набился народ.
Застегивая на ходу коротенькое пальтецо с белым заячьим воротником, она вышла на улицу. Почти следом за ней выбежала на улицу Лиза Кумачева.
- Морозова, тебе в какую сторону? - сказала она.
- Мне - сюда, - показала налево новенькая.
- Ой, по пути, значит, - сказала Лиза, хотя идти ей нужно было совсем в другую сторону. Просто ей очень хотелось поговорить с новенькой.
- Ты на какой улице живешь? - спросила она, когда они дошли до угла.
- А что? - спросила новенькая.
- Ничего... Просто так.
- На Кузнечном, - сказала новенькая и зашагала быстрее. Лиза еле-еле поспевала за ней. Ей очень хотелось как следует расспросить новенькую, но она не знала, с чего начать.
- Правда, Елизавета Ивановна хорошенькая? - сказала она.
Новенькая помолчала и спросила:
- Это какая Елизавета Ивановна? Учительница?
- Да. Правда, она чудная?
- Ничего, - пожала плечами новенькая.
Здесь, на улице, в своем легком пальтишке она казалась еще меньше, чем в классе. Нос и все лицо у нее на морозе страшно покраснели.
1 2 3