Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л)
Главный инженер
Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Главный инженер
Лейтенант Фридрих Буш, летчик германской разведывательной авиации, и новодеревенский школьник Леша Михайлов в один и тот же день получили награды: лейтенант Буш - железный крест, а Леша Михайлов - медаль "За оборону Ленинграда".
Как сказано было в приказе германского командования, летчик Буш представлялся к награде "за отличную разведывательную деятельность над позициями противника у Ленинграда, в результате чего были обнаружены и уничтожены 12 зенитных установок русских". А Леша Михайлов получил свою медаль как раз за то, что помог немецким самолетам обнаружить эти двенадцать батарей...
Вы, я вижу, удивлены. У вас глаза на лоб полезли. Вы думаете небось, что это ошибка или опечатка. Что ж, выходит, значит, что Леша Михайлов предатель? Почему же тогда он получил советскую награду, а не какой-нибудь тоже медный или оловянный немецкий крест?
А между тем никакой ошибки тут нет. Леша Михайлов получил свою награду по заслугам. А вот за что получил ее лейтенант Фридрих Буш - это дело темное. Хотя - если разобраться - может быть, он и в самом деле неплохо выполнил свою боевую задачу. Ведь он действительно обнаружил на подступах к Ленинграду двенадцать зенитных батарей. Правда без помощи Леши Михайлова и других ребят он черта бы с два обнаружил. А хотя...
Ну да, впрочем, так вы все равно ничего не поймете. Надо все рассказать по порядку.
* * *
Леша Михайлов жил, как я уже сказал, в Новой Деревне. Около их дома за огородами - был пруд. На том берегу пруда в небольшой рощице стояла зенитная батарея. Почти каждую ночь, когда с финской стороны летели на Ленинград немецкие бомбардировщики, батарея открывала огонь. Конечно, не одна батарея. Их там вокруг было много. От этого огня в Михайловском доме, как и в других, соседних домах, давно уже не осталось ни одного стекла окна были заколочены досками или фанерой, или заткнуты подушками. Зато уж и немцам, конечно, тоже доставалось от этого огня!..
Батарея была хорошо замаскирована. В обычное время, когда она помалкивала, не работала, ее не только с воздуха, но и с земли не разглядеть было. Но, конечно, это только взрослые не могли разглядеть. А от ребят разве что-нибудь скроешь?
Ребята еще давно, еще в самом начале войны, когда только появилась у них эта батарея, все, что им нужно было, разнюхали, разведали и знали теперь батарею, наверно, не хуже самих зенитчиков. Знали и сколько там орудий, и какого они калибра, и сколько у орудий прислуги, и кто командир, и где снаряды лежат, и как заряжают, и как стреляют, и как команду подают.
Работала батарея только по ночам. Наутро после налета бомбардировщиков почти всякий раз прилетал в деревню маленький, легкий, похожий на стрекозу немецкий самолет-разведчик "хеншель-126". Иногда он по полчаса и больше кружил над деревней, выискивая и вынюхивая расположение русских зениток.
Но батареи молчали. И "хеншель-126", повертевшись и покружившись, улетал восвояси.
Сначала ребята удивлялись:
- Что ж они не стреляют? Ведь он же прямо совсем на куриной высоте летит! Его с одного выстрела подбить можно!..
Один раз они даже не выдержали и закричали через колючую проволоку командиру батареи, который в это время как раз разглядывал в бинокль вражеского разведчика:
- Товарищ старший лейтенант! Чего ж вы смотрите! Хлопните его из второго орудия. В самый раз будет.
Командир оторвался от бинокля и с удивлением посмотрел на ребят.
- Это что такое? - крикнул он строго. - Вы как сюда попали?!
Ребята переглянулись, и Леша Михайлов за всех ответил:
- Мы так... потихоньку... Замаскировались.
- Ах, вот как? Замаскировались? Ну, так и я вот тоже - маскируюсь. Понятно?
- Ага. Понятно, - сказал, подумав, Леша. - Чтобы, значит, не обнаружили и не засекли?
- Во-во, - сказал командир. - А вообще пошли вон отсюда! Разве не знаете, что сюда нельзя ходить?
- Знаем, - ответили ребята. - Да мы не ходим, мы ползаем.
- Ну и ползите обратно.
Дня через три, вечером, на батарее была объявлена боевая тревога. Не успел отзвенеть сигнал, как ребята уже сидели на своем обычном месте - в кустах на берегу пруда. Кто-то из батарейцев их заметил и сказал командиру.
- Ах, вот как? - закричал командир, узнав Лешу Михайлова. - Опять это ты? Ну, погоди, попадись ты мне!..
Леша и товарищи его убежали, но и после, конечно, подглядывали за батарейцами, только стали немного осторожнее.
А в ноябре месяце, перед самыми праздниками, случилась эта самая история, за которую Леша Михайлов с товарищами чуть не угодил в трибунал.
Ну, да, впрочем, не будем забегать вперед. Будем и дальше рассказывать по порядку.
* * *
Выдался как-то очень хороший зимний денек. Снегу насыпало - ни пройти, ни проехать. После школы выбежали ребята на улицу, гулять. Стали играть в снежки. Поиграли немного - надоело. Кто-то предложил лепить снежную бабу. А Леша Михайлов подумал и говорит:
- Нет, ребята, давайте лучше не бабу, а давайте - знаете что? построим снежную крепость. Или батарею зенитную? С блиндажом и со всем, что полагается.
Затея ребятам понравилась, и вот на пруду, за Михайловскими огородами, по соседству с настоящей зенитной батареей началось строительство игрушечной, снежной и ледяной огневой точки.
Работали ребята весь день - до вечера. Катали снежные комья, возводили стены, брустверы, орудийные площадки... И получилось у них здорово. Все как настоящее. Даже пушку соорудили, и пушка у них была не какая-нибудь, а самая всамделишная - зенитная, из какого-то старого дышла или оглобли, и даже вертелась, и можно было из нее прицеливаться.
Это было в субботу. На следующий день ребята с утра достраивали свою крепость, когда над их головами в безоблачном зимнем небе появился старый новодеревенский знакомый "хеншель-126". На этот раз он прилетел очень кстати. Играть стало еще интереснее.
- Воздух! - закричал Коська Мухин, маленький, веснушчатый пацан по прозвищу "Муха".
- Тревога! - закричал Леша Михайлов. - Товарищи бойцы, по местам!
Он первый подбежал к игрушечной пушке и стал наводить ее на настоящий вражеский самолет.
- По фашистским стервятникам - огонь! - скомандовал он и сам ответил за свою пушку:
- Бах! Бах!
- Бам-ба-ра-рах! - хором подхватили ребята.
А разведчик, как всегда, повертелся, покрутился и, стрекоча своим стрекозиным моторчиком, улетел в сторону фронта.
Ребята еще немного поиграли, потом разошлись.
Лещу Михайлова позвали домой обедать. Он с удовольствием уплетал мятый вареный картофель с соевым маслом и уже собирался попросить у матери добавочки и даже протянул для этого миску, как вдруг миска вылетела у него из рук. Оглушительный удар, а за ним второй и третий прогремели, как ему показалось, над самой его головой. Стены Михайловского дома заходили ходуном, посыпалась штукатурка, на кухне что-то упало и со звоном покатилось. Лешина сестренка Вера диким голосом закричала и заплакала. За нею заплакала Лешина бабушка.
- Бомбят! Бомбят! - кричал кто-то на улице. Там уже работали зенитки, стучал пулемет, и где-то высоко в небе приглушенно гудели моторы немецких пикировщиков.
- А ну - живо - лезьте в подполье! - скомандовала Лешина мать, отодвигая стол и поднимая тяжелую крышку люка.
Бабушка, а за нею Лешины сестры и младший брат полезли в подвал, а сам Леша, пользуясь суматохой, сорвал со стены шапку и юркнул в сени.
Во дворе он чуть не столкнулся с Коськой Мухиным. Муха едва дышал, лицо у него было бледное, губы дрожали.
- Ой, Лешка! - забормотал он, испуганно оглядываясь и шмыгая носом. Ты знаешь... беда какая...
- Что? Какая беда?
Муха не мог отдышаться.
- Ты знаешь, ведь это... ведь это ж нашу батарею сейчас бомбили!..
- Ну, да! Не ври! - сказал, побледнев, Леша.
- Ей-богу, своими глазами видел. Две бомбы... прямое попадание... и обе в нашу батарею. Одни щепочки остались.
- Сам видел, говоришь?
- Говорю ж тебе, своими глазами видел. Мы с Валькой Вдовиным за водой ходили, увидали и - сразу туда. Я убежал, а он...
- Что?! - закричал Леша и с силой схватил товарища за плечо.
- Его... его на батарею увели. На настоящую, - сказал Муха и, опустив голову, заплакал.
* * *
Немецкие самолеты разбомбили игрушечную крепость и улетели. На батареях прозвучал отбой воздушной тревоги, понемногу успокоилось все и в самой деревне, а Валька Вдовин все еще не возвращался домой.
Леша Михайлов несколько раз бегал к Валькиной матери. Он успокаивал ее, говорил, что видел Вальку "своими глазами", что он жив, что его пригласили в гости зенитчики и угощают его там чаем или галетами.
Но сам Леша не мог успокоиться.
"Ведь это ж я виноват, - думал он. - Это я все выдумал - с этой дурацкой крепостью. А Валька даже не строил ее. Он только сегодня утром из Ленинграда приехал..."
Он уже собирался пойти на батарею и сказать, что это он виноват, а не Валька, когда в дверь постучали и в комнату ввалился сам Валька Вдовин.
- Ага, ты дома, - сказал он, останавливаясь в дверях.
- Дома, дома, заходи, - обрадовался Леша.
- Да нет... я на минутку... я не буду, - пробормотал Валька. Кто-нибудь у вас есть?
- Нет, никого нет. Бабушка спит, а мама в очередь ушла. Заходи, не бойся.
- Лешка, - сказал Вдовин, не глядя на Лешу. - Тебя, наверно, в трибунал отправят. Судить будут.
- Меня? - сказал Леша. - А откуда ж узнали, что это я?
- Откуда узнали? А это я на тебя сказал.
- Ты?!
- Да, я, - повторил Валька и посмотрел Леше в глаза. - Я сначала отпирался. Говорю: знать ничего не знаю. А потом командир батареи говорит: "Это, наверно, такой чернявенький, с полосатым шарфом... Михайлов его, кажется, зовут?" Ну, я и сказал. "Да, - говорю, - Михайлов". И адрес твой спросил - я тоже сказал.
Леша стоял, опустив голову.
- Так, - выговорил он наконец. - Значит, и адрес сказал?
- Да. И адрес сказал.
- Ну, и правильно, - сказал Леша. - Я бы все равно сам пошел на батарею. Я уже собирался даже.
- Значит, ты не сердишься?
Леша стоял, не глядя на товарища.
- Нет, - сказал он.
Валька схватил его за руку.
- Знаешь что? - сказал он. - А может быть, тебе убежать лучше?
- И не подумаю, - сказал Леша.
Потом он взглянул на Вальку, не выдержал и тяжело вздохнул.
- Как ты думаешь - расстреляют? - сказал он.
Валька, подумав немного, пожал плечами.
- Может быть, и не расстреляют, - ответил он не очень уверенно.
* * *
До вечера Леша Михайлов ходил сам не свой. Прибегали ребята, звали его гулять - он не пошел. Уроков он не учил, отказался от ужина и раньше, чем обычно, улегся спать. Но как ни старался, как ни ворочался с одного бока на другой, заснуть он не мог. Не то чтобы он очень боялся чего-нибудь. Нет, Леша был, как говорится, не из трусливого десятка. Но все-таки, как вы сами понимаете, положение у него было не веселое. Тем более, что он чувствовал себя действительно виноватым. А мысль о том, что судить его будут в Военном трибунале, как какого-нибудь шпиона или предателя, совсем убивала его.
"Может быть, и в самом деле лучше убежать? - думал он. - Проберусь как-нибудь на фронт или к партизанам, навру чего-нибудь, скажу, что мне скоро тринадцать лет будет, - может, меня и возьмут. Пойду куда-нибудь в разведку и погибну... как полагается... а после в газетах напишут или, может быть, объявят Героем Советского Союза..."
Но убежать Леша не успел. Перед самым рассветом он забылся и задремал. А в половине восьмого, раньше чем обычно, его разбудила мать.
- Леша! Лешенька! - говорила она испуганным голосом. - Проснись! Сыночек!
- Чего? - забормотал Леша, дрыгая спросонок ногой.
- Вставай скорее. За тобой приехали, тебя спрашивают.
Леша одним махом сбросил с себя одеяло и сел в постели.
- Приехали? Из трибунала? - сказал он.
- Из какого трибунала? Не знаю, военный какой-то приехал. На мотоциклетке.
"Эх, не успел убежать", - подумал Леша.
Застегивая на ходу рубашку и затягивая ремешок на животе, он вышел на кухню.
У печки стоял высокий красноармеец в полушубке и в кожаном шоферском шлеме. Он сушил перед печкой свои меховые рукавицы. От них шел пар.
Увидев Лешу, красноармеец как будто слегка удивился. Наверно, он думал, что Леша немного постарше.
- Михайлов Алексей - это вы будете? - сказал он.
- Я, - сказал Леша.
- Одевайтесь. Я за вами. Вот у меня повестка на вас.
- Ой, батюшки-светы, куда это вы его? - испугалась Лешина мать.
- А это, мамаша, военная тайна, - усмехнулся красноармеец. - Если вызывают, значит, заслужил.
У Леши не попадали в рукава руки, когда он натягивал свое пальтишко. Мать хотела ему помочь. Он отстранил ее.
- Ладно, мама. Оставь. Я сам, - сказал он и почувствовал, что зубы у него все-таки слегка стучат и голос дрожит.
- Взять с собой что-нибудь можно? Или не надо? - спросил он, посмотрев на красноармейца.
Тот опять усмехнулся и ничего не сказал, а только покачал головой.
- Поехали, - сказал он, надевая свои меховые рукавицы.
Леша попрощался с матерью и пошел к выходу.
На улице у ворот стоял ярко-красный трофейный мотоцикл с приставной коляской-лодочкой.
Еще вчера утром с каким удовольствием, с каким фасоном прокатился бы Леша Михайлов на виду у всей деревни в этой шикарной трехколесной машине! А сейчас он с трудом, еле волоча ноги забрался в коляску и сразу же поднял воротник и спрятал лицо: еще, не дай бог, увидит кто-нибудь из соседей...
Красноармеец сел рядом в седло и одним ударом ноги завел мотор. Мотоцикл задрожал, зафукал, застучал и, сорвавшись с места, помчался, взметая снежные хлопья и подпрыгивая на ухабах, по знакомой деревенской улице.
* * *
Ехали они очень недолго. Леша и оглянуться не успел, как машина застопорила и остановилась у ворот двухэтажного каменного дома. У ворот стоял часовой.
Леша огляделся и узнал этот дом. Когда-то здесь был детский сад.
"Это на Островах, - сообразил он. - Вот он, оказывается, где трибунал-то помещается..."
- Вылезай, Алексей Михайлов. Пошли, - сказал ему красноармеец.
"Ох, только бы не заплакать", - подумал Леша, вылезая из кабинки и направляясь к воротам.
Часовой попросил у них пропуск.
- К полковнику Шмелеву, - сказал Лешин сопровождающий и показал повестку.
1 2