Напялив кое-как длинный серый дождевик, Урч замотал шею шарфом и, надев шляпу задом наперед, ринулся из дому вслед за Скучуном, который в нетерпении топтался на крылечке и покусывал кончик своего зеленого хвостика, сгорая от желания показать бесценные сокровища вновь обретенному другу.
И они побежали так быстро, как только мог поспевать кряхтевший старик, охающий от каждого камешка, летевшего под ноги, и шаркающий по мостовой оторвавшейся левой подошвой...
Из-за угла низенького кирпичного домика за торопившимися друзьями следили круглые желтые глаза. Эти глаза принадлежали Серому жомбику.
- Так, так... Куда это они торопятся? Несутся, сломя голову... Все это неспроста! Может, про Личинку что разведали? Надо проследить, все выведать и разузнать...
И Серый жомбик, пронырливый и пузатый, крадучись и прячась за фонарями и скамейками, отправился за ними следом.
Глава V
- Наконец-то мы прочтем ее, Урч! Ах, какая это книга, если б вы знали... Сердце сжимается от счастья, когда держишь ее в руках, и даже комната как будто озаряется светом!
Запыхавшиеся, с сияющими от радости глазами, они остановились у порога домика Скучуна.
- Малыш, а почему дверь не заперта?
- Да это все моя рассеянность, вечно забываю закрыть ее на ключ.
Когда друзья вошли в комнату, хрустально зазвенели колокольчики у входа, приветливо зашелестел на стене жасминный куст, прозрачные покрывала под потолком заволновались и дымчатыми облаками заходили по комнате.
- Как хорошо у тебя, Скучун! А звезды! Они светятся...
- Да, и еще кружатся. Мне с ними веселей. Ну вот он, дневник! - И Скучун достал с полочки над кроватью объемистую тетрадь в изрядно потрепанном переплете.
- Так, так, прекрасно... Но книгу, скорее книгу! - Старый Урч, водрузив на носу тускло поблескивающие очки, положил перед собой на столе дневник и выжидательно уставился на Скучуна.
- Сейчас, сейчас, она у меня в сундучке запрятана, под двумя ковриками. Скучун, перегнувшись пополам, рылся на дне старого, окованного медью деревянного сундука. Вдруг он охнул, кинулся к шкафу и принялся перебирать стопки постельного белья и одежды. - Может быть, я ее сюда положил? Нет, и здесь ее нет! - Он метался от шкафа к столу, от стола к сундучку и дивану, но было уже ясно, что книги нигде нет...
- Что это? - Старый Урч наклонился и поднял с пола у двери волшебно мерцавший предмет. Это была буква "Р", сделанная из цельного изумруда. Заглавная буква с обложки "Радости мира"!
- Какой ужас! Книга пропала... - Бросившись на свой выцветший диванчик, Скучун зарыдал, обхватив голову лапками и утирая слезы своей теплой, пушистой кисточкой. - Это я во всем виноват! Я не запер дверь, и вот теперь она исчезла.
- Не плачь, малыш! Ни в чем ты не виноват. Боюсь, что книгу украли. Тут не помогла бы и тысяча замков... Нам предстоит борьба, Скучун, и борьба нелегкая, потому что Радость и Красота - это самое драгоценное, что есть в мире, ими все стремятся завладеть и каждую минуту могут отнять у тебя. Много недоброго творится у нас, злые силы никогда не дремлют, поэтому сокровища своей души надо хранить пуще глаза... Умение это приходит не сразу. Не горюй, Скучун, в жизни случается всякое... Только нельзя сидеть сложа руки! Ох, и нелегко нам будет... Ну да ничего, малыш, мне кажется, на этом пути мы обретем новых друзей.
Урч гладил всхлипывающего Скучуна по взъерошенной зеленой головке и утирал его слезы своим огромным клетчатым носовым платком.
Они и не догадывались, что разговор их подслушивает гнусный Серый жомбик, который жадно ловил каждое слово, припав безухим, безволосым виском к дверной щели...
- Сейчас я попробую прочесть дневник твоего деда. - Урч, тщательно протерев очки, вновь торжественно водрузил их на переносицу, уселся к столу и погрузился в чтение. - О, как интересно, да ведь несколько страниц в конце зашифровано! А ты не говорил мне об этом...
- Я просто не успел. Да и шифр был известен скорее всего только моему деду - я, как ни бился, не смог разгадать ни строчки...
- Ну, положим, не одному твоему деду знакома тайнопись... - Урч горделиво расправил сутулые плечи и разгладил усы. - Глядишь, и я кое на что сгожусь! Так, так, кажется, вспоминаю... Ну да, этот шифр твой дед передал мне, когда мы вместе работали над старинными рукописями в Академии подземных наук. Я был тогда совсем зеленым юнцом, а дедушка уже имел ученую степень Первой Звезды. Удивительно, что я до сих пор все это помню. Ну-ка, ну-ка, почитаем... Ага! Тут, в дневнике, помечено, что текст "Радости мира" написан на человеческом русском языке и прочесть его может только! человек! Причем, по преданию, отдать древний фолиант можно только человеку с добрым и чистым сердцем, а иначе можно навлечь беду на всех живущих и наверху и здесь, у нас. Там заключена тайна Личинки!
- Тайна Личинки?
- Да, мой милый. Мы все предчувствовали верно. В дневнике указан ключ к "Радости мира", в которой - разгадка тайны Личинки. Твой дед не зря был великий путешественник - он нашел путь к новому знанию. Правда, я всегда считал, что путешествовать можно по-разному, пешком по земле и мыслью по всей Вселенной... Но это уже мои старческие домыслы. Как уж твой дед оказался посвященным в тайну, мне не ясно. Возможно, нам удастся узнать и об этом. Итак, мы на верном пути!
- Хорош путь, когда книга украдена! - Скучун перестал всхлипывать и сидел на диванчике, съежившись и дрожа от охватившего его горя.
- Не стоит поддаваться панике, дружок. Безвыходных положений не бывает мы что-нибудь придумаем! Прочту-ка я дневник повнимательнее. Так... Угу... М-м-м-м... О, вот это новость! - Старый Урч привстал от удивления. Оказывается, есть другой выход наверх, в Верхний город! И твой дед знал о нем и подробно описал здесь. Он пишет, что первым подземным ходом, - ну, тем, который давно обрушился, - он пользовался редко, потому что там и так без конца шмыгали туда-сюда наши подземные жители, а толкаться среди всяких подземных существ и быть одним из многих было не в его характере... Он предпочитал другой путь - тот, который знал только он один и ни с кем не хотел разделять радость уединенного восхождения к звездам и цветам Земли! Ну что ж, Скучун, значит, сама судьба велит тебе отправиться наверх дорогой твоего предка.
- Мне одному? Ах, нет, я не хочу, у меня тут свои облака и звезды, мне так уютно и спокойно среди них... Идти наверх?.. Сейчас?.. Урч, я боюсь, кругом что-то тревожное, страшное... Я не могу, я маленький!
- Дружок, успокойся! Не надо пугаться сразу. Ты чуть-чуть отдохнешь, привыкнешь к этой мысли, и она уже не станет так пугать тебя. Ну, посуди сам, ведь это же исполнение твоей мечты! Ведь еще сегодня вечером ты говорил мне о мечте - увидеть надземный мир, небо и Луну, почуять простор, вдохнуть разноцветные запахи и умыться ночной росой... Пора, Скучун, пора! Тебе нужно отправиться в дальний и сложный путь на Землю, чтобы найти такого человека, которому мы сможем доверить великую книгу, когда отыщем ее. Это тайное знание не случайно досталось именно тебе, и теперь ты должен исполнить свое предназначение... Путь указан - иди! Возможно, в твоих руках судьба Личинки... Помни об этом и не бойся. А я уже стар и в спутники тебе не гожусь.
Старый Урч еще раз крепко обнял Скучуна, снял со стены над входом старый фонарик, отцепил от него грустно звякнувшие колокольчики и передал Скучуну.
- Без света в подземелье тебе не обойтись. Я объясню, как найти ход наверх, а ты слушай и постарайся запомнить все как следует. Только впредь нужно быть более осмотрительным - вдруг за тобой следят? Будь чуток и внимателен ко всему вокруг.
И Урч, наклонившись к самому уху Скучуна, прошептал ему шифр дедушкиных записей, добавив:
- Дневник возьми с собой. Не хватало еще, чтобы и он исчез... Присядем на дорожку. Вот так. А теперь - в путь, и пусть наша встреча с тобой будет более радостной, чем расставанье...
Урч поцеловал Скучуна, пропустил его вперед и, выйдя из дома, сам запер дверь. Скучун засунул дневник, обернутый свежим льняным полотенцем, поглубже в сумочку, где все еще лежали несъеденные бутерброды и, вздохнув, растерянно почесал свой черный влажный носик. Еще раз попрощавшись со Старым Урчем, он отправился в путь, навстречу неведомой новой жизни. Он шел, ошарашенный неожиданным поворотом событий, покинув уютный домашний мир, который не мог больше служить ему защитой. Скучун не знал еще, какая она, Земля, каковы настоящие Луна и Звезды, и Ночь, и Духи Стихий, что витают над Землей во всей Вселенной... Но они ждали его, они уже подступали к нему со всех сторон света, и царящая над Землей Ночь, взглянув на Время, подумала: "Наступает час судьбы Скучуна. Пусть это будет добрый час!"
Глава VI
Подземный ход Скучун отыскал легко. Он был точно описан в дневнике дедушки. Оказывается, этот скрытый путь наверх пролегал неподалеку от домика Скучуна, незаметный за выступом древнего каменного фундамента.
Скучун пробирался подземным ходом, стиснув в слегка подрагивавшем кулачке свой фонарик. Свет фонаря то ярко вспыхивал, то почти угасал и беспорядочно метался по стенам подземелья. От этого казалось, что пространство вокруг постоянно меняется, будто насмехаясь над замиравшим от страха путником.
Душа Скучуна трепетала, а сердце упало куда-то...
Продвигаясь понемногу вперед, Скучун потерял представление о времени. Постепенно он зачем-то убедил себя, что к тому моменту, когда он окажется на Земле, взойдет Солнце и кончится Ночь. А это его наверняка погубит. Как он справится там с новым миром, где совершенно непонятно, что можно делать, а чего нельзя... Как жить? Скучун окончательно поник духом, расквасился, обмяк и, всхлипнув пару раз, разревелся вовсю. Он сидел посреди подземного хода на старинных камнях бывшей московской мостовой и заливался горючими слезами. До выхода наверх оставалось несколько шагов, над Землей в полном великолепии торжествовала Луна, и Ночь, майская и всевластная, ворожила летучими ароматами цветения!
А в двух шагах от Скучуна замер перед прыжком Серый жомбик, неуклюжий и пузатый, со злобно горящими желтыми глазами...
* * *
Kонечно, жомбик выследил Скучуна и теперь неотступно крался за ним. Схватить "этого зеленого растяпу" и притащить в узилище вместе во всем содержимым его сумочки было приказано властителем острова Жомбуль Большим Жомбом. Но Серый не слишком спешил, понимая, что такое недоразумение, как Скучун, никуда от него не денется. Ему самому стало интересно, куда бредет впотьмах этот чудак с зеленой шерсткой, и что это за неизвестный ход, о котором не знали даже проныры жомбики...
И тут случилось вот что. Серый жомбик приготовился к прыжку, рассчитав сзади навалиться на Скучуна. Тот, совершенно ослабевший от слез, в этот момент выронил фонарик, который упал на камни и разбился вдребезги. Это его и спасло...
Скучун вскрикнул от страха - тьма, обступившая его, была неожиданна, как удар, - и бросился инстинктивно вперед, туда, где еще секунду назад дрожал лучик света. Жомбик прыгнул за ним, но добыча уже ускользнула, и, оказавшись в полной темноте, он слышал только шуршание легкого Скучуна, пробиравшегося вперед. Жомбик был тяжел и неловок. Переваливаясь и охая, он медленно пополз вдогонку.
Вдруг Скучун, совершенно мокрый от слез и ужаса, замер, как вкопанный: внезапно он оказался на поверхности земли.
Будоражащий и магический, проливался над землей свет Луны, небо расцветало звездами, свежий и влажный майский ветерок обнял Скучуна за плечи и склонил над ним венчики маргариток. Калейдоскоп анютиных глазок закружил ему голову, прямо в сердце кинулся волшебный дурман сирени, и Скучун, запутавшись среди незабудок, бухнулся навзничь, будто растаял, будто захлебнулся всем этим чудом весенней Ночи...
Он не думал теперь ни о чем...
Он был счастлив!
* * *
Ксюн сидела на подоконнике и болтала ногой. Было уже одиннадцать. Но она не спала. Хотя спать ей давно полагалось.
Ксюн была маленькой девочкой, зеленоглазой, веселой и невероятно любопытной. Звали девочку Ксенией. Но все ее независимое, деятельное и лучистое существо отчетливо отражалось в звуке "КСЮН", напоминавшем короткий звон крошечного серебряного колокольчика.
Она решила воспользоваться маминым отсутствием, - мама как всегда пропадала где-то в театре, - и не упустить такую волшебную ночь! Ночь плескалась в палисаднике у ее ног, как огромная фиолетовая рыба, и так была переполнена весенними запахами, что, казалось, их можно попробовать на вкус...
Дом Ксюна в старинном московском переулочке находился поблизости от Патриаршего пруда. Повышенный интерес москвичей к пруду был связан с любимейшим ими романом, в котором пруд этот сыграл немалую роль. И Ксюн, обожавшая тайны, стянула запретную ("Тебе еще рано!") книгу из шкафа и с дрожью восторга читала ее по ночам.
Только что Ксюн прочла о фантастическом ночном полете над землей героини книги Маргариты и, радостно возбужденная, с бешено бьющимся сердцем, вся устремилась в призрачно-шелестящую стихию ночи С жаждой чего-то неведомого, несказанного...
"Патриарший поблизости - и хоть что-нибудь чудесное должно же здесь произойти..." - подумала Ксюн, смело распахнула окно и влезла на подоконник. Она не боялась разбудить папу, ибо хорошо знала, что сон был любимым папиным занятием независимо от времени суток... И до маминого прихода можно было всласть поцарствовать! А это значило: подышать, поглядеть и помечтать свободно и неподнадзорно. Такие мгновения вольной жизни Ксюн ценила особо и не променяла бы их ни за что на свете.
Перламутровая ночь так манила, так дурманила, что холодок пробегал по спине от восторга и каких-то неясных предчувствий. Сердце Ксюна замирало, и наконец она решилась. "Пора окунуться", - подумала она и спрыгнула с окна в палисадник: благо, невысоко - первый этаж...
В маленьком московском дворике, под окнами старого дома, ее мама разбила цветник. Это был настоящий крошечный сад с махровой сиренью, гиацинтами, маргаритками и еще множеством других растений, которые сменяли друг друга с течением летних дней и ночей, чередуясь в сезонном цветении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9