Бабич Ирина
Как мы снимали кино
Ирина БАБИЧ
КАК МЫ СНИМАЛИ КИНО
Рассказ
ОГЛАВЛЕНИЕ
Кто обидит котёнка
"Норд, не бойся!"
Бэр ______________________________________________________________________
Я давно мечтала написать сценарий о том, как дружат ребята и зверята. Мне хотелось, чтобы каждый мальчик или девочка, посмотрев этот фильм, обязательно захотели бы тоже иметь четвероногого друга - белочку, например, или собаку. Или даже кошку. И чтобы родители им этого не запрещали.
Удалось мне это или нет - судите сами. Фильм "Ребята и зверята" давно уже вышел на экраны. А вот о том, как он снимался, мне хотелось бы рассказать. Не всё, конечно, а так, отдельные эпизоды.
КТО ОБИДИТ КОТЁНКА
Авторов у этого фильма было два, у каждого - свои задачи: сценарист - это я, режиссёр-оператор - Нина Степаненко. На самом же деле мы всё делали вместе, так работать интереснее.
В начале фильма мы решили показать, как плохо, когда ребята мучают животных.
- Пусть увидят себя со стороны, пусть поймут, - горячилась я. - Представляешь: мчится по двору котёнок, маленький такой, испуганный, а вслед за ним - толпа мальчишек. Летят палки, камни...
- Постой, постой, - встревоженно сказала Нина. - А вдруг они попадут в котёнка? Лучше пусть так: мчится по двору котёнок, маленький, испуганный, а за ним - мальчишки: топочут ногами, орут, лица разгорячённые, злые...
На том и остановились. А в конце решили снять крупным планом забившегося в угол котёнка, чтобы всем в зале было его жалко, чтобы все разозлились на бессовестных мальчишек, а тому, кто и сам таким делом занимается, стало бы стыдно.
Подходящий двор мы отыскали быстро - совершенно закрытый каменный четырёхугольник. Значит, и кот никуда не убежит, и топот по асфальту будет громкий. И мальчишек во дворе было полно. К сожалению, попали мы туда неудачно - как раз в тот момент, когда большой футбольный мяч со звоном влетел в окно подвала, и мальчишки кинулись врассыпную. Но одного, стриженного наголо, с чёрными дерзкими глазами и содранными коленками, мне удалось поймать за руку.
- Пусти, - закричал мальчишка и стал вырываться. - Это не я!
- А кто? - спросила Нина.
- Никто, - буркнул мальчишка и снова рванул руку. - Пусти!
- Погоди, - сказала я, - мы не из-за мяча. Понимаешь, снимается кино...
Мальчишка при слове "кино" замер и изумлённо на нас воззрился.
А мы быстро изложили ему суть дела.
- Значит, так, - напоследок сказала я. - Завтра в девять утра ты приведёшь сюда пять-шесть хлопцев. И одного котёнка. А мы приезжаем с аппаратурой. Дело это государственное, важное.
Но в это время раздался вопль: "Ах, чтоб вам, окаянные", - во двор выскочила дворничиха, и Севка - так звали мальчишку - исчез во мгновение ока, а мы ушли, так и не зная - состоится съёмка или нет.
Назавтра мы приехали в Севкин двор с небольшим опозданием. У широкой каменной арки стояли двое мальчишек. Увидев нас, они закричали: "Едут!" - и исчезли под аркой. Там, во дворе, уже стояла кучка ребят. Навстречу нам вышел Севка, потупился и неожиданно сказал:
- Они не хочут.
- Не хотят, - машинально поправила я. - Чего не хотят?
- Гонять Мурзика, - объяснил Севка. И, обернувшись к друзьям, сказал безнадёжно, видно, в сотый раз: - Это ж для кино!
- Да-а, для кино... - прогудел толстый мальчик в клетчатой рубашке. Рубашка у него на животе оттопыривалась, а через незастёгнутую прореху выглядывала круглая забавная мордашка котёнка. - А Мурзик подумает, что взаправду. И убежит.
- Не убежит, не убежит, - заволновалась Нина. - Это же одна минута. Смотри - вот тут мы посадим Мурзика. Вот тут станете вы. Я скажу: "Начали", - и вы затопаете ногами и закричите. Мурзик побежит, а вы за ним. И топайте посильнее. Он забьётся вон в тот угол, больше некуда, и я сниму крупно ваши лица, а потом его мордочку. Вот и всё!
Наконец мы их уговорили, пообещав в награду свозить послезавтра на студию и показать этот кусочек фильма. Правда, толстый владелец Мурзика - Владик - гонять котёнка отказался.
- Обидится, - кратко пояснил он. И сел под аркой, чтобы котёнок не выскочил на улицу.
Но ничего такого не случилось - съёмка прошла отлично. Знали бы мы, какая неприятность ждёт нас впереди!..
Через день, как и было обещано, я подъехала к этому двору на студийном автобусе, погрузила в него всю братию во главе с Севкиной бабушкой - полной строгой дамой в очках - и мы поехали на студию. Там в маленьком просмотровом зале нас ждала Нина. Притихшие ребята расселись в мягких низких креслах, погас свет, и на чётком прямоугольнике экрана появился знакомый двор. Посреди двора сидел, озираясь, несчастный Мурзик. Но вот раздался такой гик и топот, будто нёсся на Мурзика эскадрон кавалерии. Котёнок заметался, бросился бежать, а за ним понеслась ватага мальчишек. Нина здорово их сняла - горящие глаза, разинутые рты... А вот и Мурзик - прижавшийся в углу, со вздыбленной от страха шёрсткой...
Зажёгся свет. Ребята потрясённо молчали. Подумать только настоящее кино, и они там - как артисты! И тут раздался голос Севиной бабушки:
- Сева, - холодно сказала она, - и ты думаешь, тебя после этого примут в пионеры?
- Но это же кино, - растерянно отозвался кто-то из ребят.
- До-ку-мен-таль-но-е, - отчеканивая каждый слог, сказала бабушка. - А не художественное. Значит, здесь всё - документ, то есть правда. И э_т_о увидят все жители Советского Союза. А может быть, и те, кто живёт за рубежом.
- Тётя, - крикнул Сева и схватил меня за руку. - Тётя, не надо!
И он ... заревел. В зале поднялся шум.
В общем, после долгих уговоров придумали вот что: мы снова поехали в тот двор и снова сняли всю сценку. И съёмка прошла отлично. Только Нина уже не снимала лица ребят. Она снимала их спины. И ноги. Чтобы ни одному мальчишке из этого двора не было потом стыдно показаться на улицах любого города.
"НОРД, НЕ БОЙСЯ!"
- А теперь снимем ветеринарную лечебницу, - сказала я Нине. Вернее, ребят, которые не бросают своих питомцев в беде.
- Всё правильно, - невесело усмехнулась Нина. - Да только я уже три раза в этой лечебнице была. Нет там сейчас ребят. Одни бабушки и дедушки сидят. А все девчонки и мальчишки - в лагерях и на дачах. В сентябре - другое дело.
- Но мы не можем ждать сентября, нам через две недели картину сдавать, - возразила я. - Знаешь что? Давай поездим по городу, найдём ребят, у которых есть животные, и отвезём их в лечебницу. Усадим в очередь, будто их животные больны...
- Ничего не выйдет, - поморщилась Нина. - Ребята - не актёры. Ну, как они изобразят волнение или жалость, когда волноваться не из-за чего и жалеть некого?
И всё-таки пришлось нам стать на этот путь. В одном дворе мы познакомились с девочкой, у которой жила белка. В другом - с мальчиком, владельцем роскошного, пепельного в чёрных разводах дога, по имени Норд. А ещё мы решили взять мою дочку Наташу с её крошечной болонкой Рикки.
- Может, повезёт, и ещё кто-то из ребят сам придёт, - сказала я.
Но нам не повезло: залитый июльским жарким солнцем дворик лечебницы был совершенно пуст. Только на крылечке, дожидаясь приёма, сидели два деда: один прижимал к груди огромного серого кроля, другой держал на ременном поводке белую козу с янтарными нахальными глазами.
Увидев нас, коза дёрнулась и угрожающе нагнула голову.
- Стой, Фенька! - крикнул старик и покрепче ухватился за поводок. - Стой, проклятущая!
От этого крика коза заплясала на месте и замекала.
- Носит тут всяких, - сказал дед с сердцем. - Ну, что в этом проку? - Он разгневанно ткнул пальцем в клетку с белочкой. - Рукавиц - и то не сработаешь. Баловство одно!
- Как - рукавиц? - испуганно спросила Зина, хозяйка белочки, и прижала клетку к себе. - Зачем?
- Зачем-зачем, - передразнил дед. - А лечить её зачем? Время тратить, лекарства разные. Иль вот эту... финтифлюшку, собачонку белую? Болеет - ну и пусть сдохнет.
- Извините, - дрожащим голосом сказала моя Наташа, подхватывая на руки свою "финтифлюшку". - Но лучше пусть вы сами...
- Наташа, - заорала я, - сядь на лавочку. И ты, Зиночка, сядь. И Саша с Нордом. А тут мы дедушку с кроликом посадим - посередине. А скраю - дедушку с козочкой. Вы не волнуйтесь, товарищи, дети пойдут к доктору после вас. Это - для кино.
Молчаливый дед с кроликом покорно уселся между Наташей и Зиной. Сердитый дед заворчал, но всё же пересел на край лавочки и даже подтянул к себе свою строптивую Феньку. А Нина схватилась за аппарат: и у Зины, и у Наташки после разговора с дедом были очень расстроенные лица, и вполне можно было подумать, что девочки переживают за своих больных питомцев. Наташа даже всхлипывала потихоньку, гладя своего ненаглядного Рикки. И только Саша сидел с гордым видом. Его собаку никто не мог назвать "финтифлюшкой".
Отсняв приёмный покой, мы вошли в кабинет. Там было трое в белых халатах: дежурный ветеринарный врач, сестра и студент-практикант. Они охотно согласились нам помочь, но, увидав Рикки, - беленького, лохматого, с чёрными блестящими глазами, стали смеяться и никак не могли принять серьёзный вид. Пришлось схитрить: сначала Нина сняла Рикки, сидящего на белой больничной табуретке; от жары он часто дышал, высунув розовый, загнутый кверху язычок, а получалось, будто он трусит и тяжело дышит от страха. Да и как не бояться: сразу после Рикки Нина сняла руки сестры, а в руках этих - огромный шприц. А потом она сняла Наташу, в ужасе закрывающую лицо руками. И тут всё тоже получилось хорошо, потому что при виде такого большого шприца даже взрослый человек ужаснулся бы, не то, что девятилетняя девочка. Но нам нужны были деловитые серьёзные лица врачей-ветеринаров, и чтобы они работали как обычно. А тут в кабинет входит напыжившийся от гордости Сашка, и рядом выступает его огромный красавец дог с горделиво поднятой головой и пружинистой походкой. У ветеринаров рты расплылись до ушей.
- Ай да пёс, - сказал врач и даже крякнул от удовольствия. - А голова-то, голова...
И вдруг взгляд его из восторженного стал каким-то цепким, сосредоточенным. И заговорил он совсем иначе:
- Подведи собаку поближе. Возьми её за голову - вот так, чтобы я видел глаза. Да ведь тут настоящее воспаление век! Сестра!
Всё мгновенно переменилось. Сестра встала к столику с инструментами и лекарствами. Студент-практикант, схватив широкий бинт, стал показывать совершенно ошарашенному Сашке, как сделать мягкую петлю и накинуть её Норду на пасть, чтобы не укусил. А врач, тщательно намыливая руки, говорил коротко и отрывисто:
- Петля надета? Собаку на стол. Как же это, мальчик? За собакой следить надо. Давно у него веки покраснели? Не знаешь? А что же ты о своей собаке знаешь?
Никто не обращал внимания на Нину с её стрекочущей кинокамерой. Врач и студент осматривали глаза Норда, распростёртого на белом столе. Сестра подавала им то пинцет, то ватку, то пипетку с каплями.
А сбоку стоял потрясённый Сашка. Мелкие капельки пота выступили на его висках, рот был приоткрыт, губы пересохли. А глаза... глаза были совсем отчаянные, полные тревоги, страха и нежности. Он поглаживал могучего пса по вздрагивающей гладкой спине и тихо-тихо бормотал:
- Норд! Ты не бойся, Норд! Ты только не бойся...
БЭР
Бэр жил в центре нашего города и был в некотором роде его достопримечательностью. Его называли "т_а собака". Действительно, не заметить Бэра или, увидев его хоть раз, не запомнить навсегда, было невозможно. Большой, как и все ньюфаундленды, но какой-то удивительно грациозный, он солидно вышагивал рядом с хозяином или хозяйкой по улице. Тяжёлая барская шуба лежала чёрными глянцевыми волнами, медленно покачивался роскошный хвост, пушистое жабо с белой звёздочкой в центре красовалось на обширной груди. А клыки были такие громадные, что стоило псу чуточку показать их - и любой храбрец сникал. Но замечательнее всего были его глаза, даже не глаза, а взгляд - умный, проницательный и до того человечий, что становилось как-то неловко. И вспоминалась сказка про злую волшебницу, заколдовавшую прекрасного принца...
Познакомилась я с Бэром совершенно случайно. Московские друзья попросили передать письмо и посылочку, и я отправилась выполнять их поручение. Подошла к дому, указанному на конверте, и сразу вспомнила - здесь живёт т_а собака.
Поднялась на пятый этаж. Позвонила.
Открыла мне хозяйка Бэра. Или хозяин. Я не заметила. Потому что в дверях стоял Бэр. Он не лаял и не крутился, как все домашние собаки при виде незнакомого человека. Он спокойно стоял и смотрел, оценивая - можно впустить меня в дом или нет, хороший я человек или плохой. И я до сих пор вспоминаю, как он с достоинством посторонился, будто приглашая меня войти.
Боюсь, что тогда я произвела на хозяев Бэра странное впечатление: отвечала невпопад, замолкала на полуслове... Но как же тут не замолкать, если рядом сидит пёс, голова которого возвышается почти на уровне твоей головы, и смотрит так, будто понимает каждое слово.
Я всё время помнила о Бэре. И когда начала писать сценарий, сразу решила: Бэр будет играть главную роль. Он будет заканчивать фильм. Я представила себе такую картину: где-то, пусть даже в обычном скверике, встречаются огромная, такая страшная с виду собака и очень маленький ребёнок. Встречаются и знакомятся. Малыш гладит пса, теребит его шерсть, а мудрое животное терпеливо и спокойно сносит всё это: ведь ни одна собака не обидит крошечное беспомощное существо. И потом, под задумчивую и светлую музыку, они уйдут вместе из сада - человек и собака, уйдут рядышком, как добрые и верные друзья.
Нине понравилась эта идея: она, разумеется, тоже знала т у собаку. Кроме того, она сказала, что это будет очень эффектно на цветной плёнке: зелёный сад, чёрная, как ночь, собака и беленькие ручки и голова ребёнка на пушистой глянцевитой шубе пса.
- Возьмём моего Саньку, - сказала Нина. - Ему три года, он беленький, и, главное, он будет меня слушаться.
Но в тот же самый день, когда мы обсудили этот прекрасный план, мы втроём - Нина, Санька и я - встретили знакомую, которая вела на поводке белого пушистого шпица. И вот, увидев эту небольшую и очень ласковую собачонку, Санька побелел, затрясся и молча полез на Нину.
Так мы узнали, что Санька до смерти боится собак.
1 2