Джон Кристофер
Когда пришли триподы

Меня разбудил страшный шум. Как будто десяток скорых поездов собирались
налететь на сарай. Я выкатился из одеяла,пытаясь уйти с их пути, и уви-
дел оранжевое сияние, осветившее ящики, старое фермерское обрудование и
упряжь. Проржавевший старый трактор на мгновение стал похож на перерос-
шее насекомое.
- Что это, Лаури? - спросил Энди. Я видел, как он сел между мной и ок-
ном.
- Не знаю.
Свет и звук постепенно стихли и исчезли. Залаяла собака - глубоким хрип-
лым лаем, должно быть, лабрадор. Я встал и пошел к окну, по дороге уда-
рившись обо что-то в темноте. Снаружи тоже темно: луна и звезды за обла-
ками. В доме фермера, в нескольких сотнях метров от нас, ниже по склону
холма, загорелся свет.
Я спросил: "Дождя нет. Что же это было?"
- Кажется, в лагере говорили об артиллерийском полигоне где-то на боло-
тах?
- Поблизости нет никакого полигона.
- Ну, может, выстрелили не в ту сторону.
Потирая голень, я сказал: "Не похоже на разрыв. И от разрыва снаряда не
было бы такого фейерверка".
- Может быть, ракета. - Энди громко зевнул. - Во всяком случае сейчас
все стихло. Не из-за чего беспокоиться. Идем спать. Завтра нам предстоит
долгая дорога.
Я немного постоял у окна. Огонь в доме погас: должно быть, фермер был
согласен с Энди. В кромешной тьме я ощупью добрался до охапки соломы,
служившей мне постелью. Вчера вечером все казалось гораздо интересней;
но солома почти не защищала от жесткого пола, и, проснувшись, я ощущал
каждую мышцу в теле.
Энди уже уснул. Я винил его в том, что мы оказались здесь: это он выз-
вался провести разведочный поход, а потом именно он настоял, чтобы мы
свернули влево; этот поворот увел нас от цели на несколько миль. Каза-
лось, нам предстоит провести ночь в болотах, но в сгущавшейся тьме мы
набрели на эту одинокую ферму. По правилам мы не должны обращаться к
посторонней помощи, поэтому мы и заночевали в сарае.
Мне казалось, что боль в теле и негодование против Энди не дадут мне ус-
нуть, но я смертельно устал. Из летнего лагеря мы вышли рано и весь день
шли не остагнавливаясь. Погружаясь в сон, я услышал еще один взрыв, но
далекий; я слишком устал, чтобы снова проснуться, и даже не был уверен,
что этот второй взрыв мне не приснился.


Энди разбудил меня, когда занимался серый рассвет. Он сказал: "Слушай".
- Что?
- Слушай!
Я с трудом проснулся. Шум доносился со стороны фермы, но откуда-то изда-
лека - последовательность громких ударов, тяжелых и механических.
- Сельхозтехника, - предположил я.
- Не думаю.
Прислушавшись внимательнее, я согласился с ним. Удары следовали друг за
другом через секунду или меньше и приближались. Мне даже показалось, что
задрожала земля.
- Что-то приближается, - сказал Энди. - Что-то большое, судя по звуку.
Мы теснились у маленького окошка сарая. Солнце еще не встало, но очерта-
ния фермы выделялись на посветлевшем фоне жемчужного неба. Дым их трубы
фермерского дома поднимался вертикально: фермеры встают рано. Похоже,
предстоит хороший день для возвращения в лагерь. И тут я увидел то, что
приближалось к дому.
Вначле появился верх - огромная серо-зеленая полусферическая капсула -
плоской стороной вниз; казалось, она плывет громоздко в воздухе. Но она
не плыла: причудливая, похожая на ходулю нога взметнулась в небо огром-
ной дугой и опустилась рядом с фермой. Как только она с грохотом опусти-
лась, появилась вторая, пролетела над домом и опустилась между фермой и
сараем. Я видел и третью ногу, которая, если бы движение продолжалось,
оказалась бы рядом с нами, может, и прямо на нас. Но тут движение прек-
ратилось; огромный предмет, более двадцати метров высотой, широко расс-
тавив ноги, стоял прямо над домом.
По боку капсулы шла горизонтально линия ярко-зеленых, похожих на стек-
лянные панелей. А все вместе походило на многочисленные глазеющие зрачки
и улыбающийся рот. И улыбка была совсем не приятная.
- Кино снимают, - неуверенно сказал Энди. Я посмотрел на него: он испу-
гался не меньше меня - Наверно, кино. Фантастика.
- А где камеры? - Я чувствовал, что мой голос дрожит.
- Наверно, сначала хотят все расставить.
Не знаю, верил ли он в то, что говорил. Я не верил.
Что-то задвигалось под капсулой, развертываясь, дергаясь и вытягиваясь.
Похоже на хобот слона или на змею, только серебристое и металлическое.
Оно по спирали двинулось к крыше дома и легко задело ее. Затем перемес-
тилось к трубе и обхватило ее своим концом. Кирпичи полетели в стороны,
как конфетти, мы слышали, как они стучат по черепице.
Я дрожал. В доме закричала женщина. Открылась задняя дверь, выбежал муж-
чина в брюках и рубашке. Взглянул на нависшую над ним машину и пустился
бегом. Мгновенно развернулось второе щупальце, на этот раз быстро и це-
леустремленно. Не успел фермер пробежать и десяти метров, как щупальце
обхватило его вокруг талии и подняло с земли. Он тоже закричал.
Щупальце подняло его на уровень ряда панелей, и его крики перешли в
приглушенные стоны. Через несколько мгновений щупальце свернулось. В ос-
новании капсулы появилось похожее на линзу отверстие; щупальце просунуло
в него мужчину. Я подумал о ком-то, кто держит на вилке кусок мяса,
прежде чем отправить его в рот, и почувствовал себя плохо.
Стоны мужчины оборвались, щупальце снова развернулось, а отверстие зак-
рылось. Женщина в доме стихла, но тишина казалась еще более пугающей.
Возвышаясь на паучьих лапах, машина походила на хищника, переваривающего
добычу. Я вспомнил свое ночное сравнение трактора с насекомым; на этот
раз насекомое было ростом с Кин-Конга.
Долгое время, казалось, ничего не происходит. Машина не двигалась, в до-
ме тоже никто не шевелился. Все затихло, даже птицы не пели. Щупальце
висело в воздухе, неподвижное и застывшее.
Через одну-две минуты щупальце шевельнулось, поднялось высоко, как бы
отдавая салют. Секунду-две оно висело в воздухе, а затем яростно обруши-
лось на крышу. Разлетелась черепица, в образовавашейся дыре показались
чердачные балки. Женщина снова закричала.
Щупальце методично разрушало дом; так же методично оно подбирало облом-
ки, как стервятник на баке с отбросами. Крик прекратился, остался лишь
шум разрушения. Через секунду к первому щупальцу присединилось второе, а
затем и третье.
Они рылись в обломках, поднимая найденное на уровень панелей. Большинс-
тво из поднятого отбрасывалось в сторону - стулья, комод, двуспальная
кровать, ванна, из которой торчали оборванные трубы. Несколько предметов
взяли внутрь: я заметил электрический чайник и телевизор.
Наконец все было кончено, пыль начала садиться, а щупальца свернулись
под капсулой.
- Надо уходить отсюда, - сказал Энди. Он говорил так тихо, что я едва
расслышал.
- Далеко ли оно видит?
- Не знаю. Но если мы побежим быстро и за спину ему...
Я схватил его за руку. Что-то шевельнулось в груде мусора, которая сов-
сем недавно была домом: высвободилась черная собака и побежала от фермы.
Она пробежала около десяти метров, прежде чем вслед ей стрелой метнулось
щупальце. Воющего пса подняли на уровень панелей и подержали там. Я по-
думал, что его заберут внутрь, как мужчину, но щупальце отбросило его в
сторону. Собака черной точкой мелькнула на фоне рассвета, упала и лежала
неподвижно.
Вернулось ощущение тошноты, ноги задрожали. Я вспомнил, как впервые уви-
дел Эйфелеву башню, в то лето, когда ушла моя мать и с нами стала жить
Ильза, вспомнил охватившую меня панику перед взметнувшейся высоко в небо
башней. Как будто Эйфелева башня двинулась - разбила на куски дом,прог-
лотила его хозяина ... отшвырнула и убила собаку, как мы отбрасываем ог-
рызок яблока.
Никогда время не тянулось так медленно. Я взглянул на часы: 05:56. Мне
показалось, что прошло полчаса, я снова посмотрел на часы: 05:58. Небо
просветлело, появились блики золота, затем серебра, и наконец над руина-
ми дома показался солнечный диск. Я снова посмотрел на часы. Было 06:07.
Энди сказал: "Смотри".
Ноги не двинулись, но капсула наклонилась вперед и начала вращаться. Ряд
панелей двинулся влево; скоро мы будем вне его поля видимости и сможем
попробовать убежать. Но вращение продолжалось, и появился второй ряд па-
нелей. Эта штука видела все вокруг.
Когда она повернулась на 180 градусов, вращение прекратилось. После это-
го ничего не происходило. Чудовище оставалось неподвижным, ползли свин-
цовые минуты.


Первый самолет появился вскоре после восьми. Истребитель сделал два за-
хода, сначала с востока на запад, потом с запада на восток, оба на низ-
кой высоте. Машина не двинулась. Спустя четверть часа ее облетел верто-
лет, должно быть, фотографируя. В середине дня появились войска. Вдали
показались танки и другие машины на гусеницах, а в просвете аллеи, веду-
щей к ферме, мы видели большую легковую машину и несколько грузовиков,
включая телевизионный фургон; все они держались на почтительном расстоя-
нии.
Опять последовало долгое ожидание. Позже мы узнали, что в это время
власти пытались осуществить радиоконтакт, используя всевозможные часто-
ты. Но безрезультатно. Энди потерял терпение и опять предложил бежать к
танкам.
Я сказал: "То, что оно не движется, ничего не значит. Вспомни собаку"
- Помню. Но оно может решить разрушить и сарай.
- А если мы побежим, оно начнет действовать, и армия начнет ... и мы
окажемся между двух огней.
Он неохотно согласился. "Но почему армия ничего не делает?"
- А что они могут сделать?
- Ну, нельзя же просто сидеть.
- Наверно, не хотят торопиться...
Я замолчал, потому что услышал гул мотора и грохот гусениц. Мы побежали
к окну. К нам приближался одиночный танк. К его башне был прикреплен
шест, с которого свисал белый флаг.
Танк, наклоняясь, двигался по полю и остановился непосредственно под
капсулой. Двигатель смолк, и я услышал щебетание ласточки снаружи. И
вдруг, совершенно неожиданно, послышалась классическая музыка.
Я спросил: "Откуда это?"
- Наверно, из танка.
- Но зачем?
- Может, хотят показать, что мы цивилизованные люди, не варвары. Это
ведь отрывок из симфонии Бетховена, тот самый, который должен стать ев-
ропейским гимном.
- Сумасшествие, - сказал я.
- Не знаю. Смотри.
Машина наконец шевельнулась. Под капсулой развернулось щупальце. Оно
протянулось вниз к танку и начало слегка раскачиваться.
- Что оно делает? - спросил я.
- Отбивает ритм.
Как ни странно, Энди был прав: щупальце двигалось в ритме музыки. Появи-
лось второе щупальце, свесилось и потерлось о башню танка. Первое щу-
пальце задвигалось быстрее, решительнее. Второе ощупало танк спереди на-
зад, затем приблизилось сбоку и просунулось под танк. Танк слегка покач-
нулся, конец щупальца появился из-под него с противоположной стороны.
Танк качнулся сильнее и начал подниматься, сначала чуть-чуть, а потом
резко вверх.
Музыка сменилась пулеметной очередью. Трассирующие пули вспыхивали на
фоне неба. Танк поднимался, пока не оказался на уровне панелей. Тут он
повис, разбрасывая искры.
Но бесполезно, пулемет был нацелен в пустое небо. И вдруг стрельба прек-
ратилась: щупальце сжало танк сильнее. Броневые плиты скомкались, как
будто были из фольги. Две-три секунды щупальце сжимало танк, затем раз-
вернулось и выпустило его. Он упал, как камень, приземлившись на нос и
мгновение балансируя так, пока не перевернулся. Там, где его сжимало щу-
пальце, осталась глубокая борозда.
Энди сказал: "Это был Челлейнджер". Он был потрясен, я не меньше. Я все
еще видел это беззаботное сжатие, и танк, разорвавшийся, как бумажный.
Когда я снова выглянул, одно из щупалец свернулось, другое по-прежнему
раскачивалось и по-прежнему в ритме Бетховена. Мне хотелось убежать -
куда-нибудь, куда угодно, не думая о последствиях, но я не мог двинуть и
пальцем. Выжил ли кто-нибудь в танке? Вряд ли.
И тут неожиданно появились с юга истребители-бомбардировщики. Подлетая,
они выпустили ракеты. Из шести ракет две попали в цель. Я видел, как ра-
летались длинные паучьи ноги, как наклонилась, упала и раскололась кап-
сула. Она упала на обломки дома и раздавленный танк, и от удара сарай
задрожал.
Трудно поверить, насколько быстро это произошло - и насколько полно. Но
вот лежит разбитая капсула, а из-под нее торчат переломанные ноги. И в
это время налетела вторая волна истребителей-бомбардировщиков, разбивая
оставшееся.




Школьный год начался через три недели. К этому времени шумиха - меня и
Энди интервьюировали по телевидению, местному радио и тому подобное -
закончилась, но в школе по-прежнему интересовались нами. Нас забрасывали
вопросами, главным образом меня, потому что Энди разговаривал неохотно.
Я же говорил слишком много и потом об этом пожалел. Когда к этой теме
обратился Дикий Билл на уроке физики, я не хотел больше обсуждать ее,
особенно с ним.
Он не казался диким, и звали его не Билл; это был маленький аккуратный
седовласый человек с саркастическими манерами; говорил он, глотая звуки.
Фамилия его была Хоки, и у него была привычка быстро поворачиваться от
доски и швырять все, что попадется под руку - обычно это был кусок мела
- в тех, кто, как он думал, плохо себя ведет за его спиной. Однажды он
швырнул щетку, которой моют доску, а она деревянная и тяжелая, и попал
мальчику прямо в лоб. Мы прозвали его Дикий Билл Хоки, а потом просто
Дикий Билл.
- Давай, Кордрей, - сказал он, - не стесняйся. Ты теперь знаменитость и
кое-что должен тем, кто ею не стал. - Девчонки захихикали. - Первый че-
ловек, увидевший трипода, - кажется, так вас решили называть журналисты.
Ты попадешь в историю, даже если не получишь Нобелевскую премию по физи-
ке.
Хихиканье стало громче. В прошлом году по физике я занял второе место с
конца.
- Если рассмотреть различные реакции человека при первой встрече с су-
ществами из другой части вселенной, - продолжал Дикий Билл, - мы получим
интересные данные о национальных характерах.
1 2 3