Кортни высокомерно подняла подбородок.
– Мне очень нужна была одна книга, и я не ожидала, что ко мне станут приставать ваши грубияны солдаты.
– На мой взгляд, это вы показали себя грубиянкой, пристающей к нам.
– Вы скотина. – Она презрительно посмотрела на него.
– Вы знакомы с приказом номер двадцать восемь, мисс Сен-Пьер?
– Да! Идиотский приказ, состряпанный мерзавцем. И те, кто следует этому приказу, не лучше его автора.
– Вы предполагаете…
– Я ничего не предполагаю. Я говорю прямо и открыто. Вы не джентльмен, а дурак и нахал, оскорбляющий леди. Вы и ваши люди – свиньи, издевающиеся над женщиной, так как главный скотина дал вам такую власть.
Во время этой громко произнесенной тирады майор провел ее в свой кабинет, расположенный в конце коридора за камерами для заключенных.
– Вы ставите меня в очень трудное положение, мисс Сен-Пьер. Ваша невежливость…
– Моя невежливость?! Да вы меня почти свалили с ног. Как вы, янки, смеете дотрагиваться до меня своими грязными руками?
– А что, они были бы чище, если бы вы принадлежали Джону Ребу? – Звук пощечины его ухмыляющемуся лицу отрезвил Камерона. Его улыбку как рукой сняло. – Ну, вот что. Вы, по-видимому, не отдаете себе отчета в том, что говорите и что делаете. Ночь, которую вы проведете здесь, послужит вам хорошим уроком.
– Вы что, собираетесь поместить меня вместе с… обыкновенными…
– Это приговор.
– Слизняк! Подонок! – Она выпрямилась и подняла подбородок. Подбоченившись, она выкрикнула: – Я не боюсь ни вас, ни вашего приговора, жалкая тварь. Я даже рада приговору.
Кортни заперли в камеру для задержанных, где, кроме нее, были еще две женщины, а в соседней камере находились четверо мужчин.
Брэндэна среди них не было видно.
Он следил за ней из своего темного угла, не замеченный ею. Какого дьявола она тут делает? И почему она говорит с французским акцентом?
– Глянь-ка на ей! – захихикала одна из арестанток ее камеры. – Не боисси, что тут те пообтерут твой лоск, а, сладкая моя?
– Заткнись, Митци, ты пугаешь ее. Ты из наших? Как тебя зовут, малышка, и за что ты попала сюда?
Кортни подобрала и пригладила свои волосы.
– Мадемуазель Эмери Сен-Пьер.
Мадемуазель кто? Что за вздор? Брэндэн был в полной растерянности.
– Хи-хи! Я же те говорила – она леди. Эти Сен-Пьеры большие любители до французиков.
– Ты не Сен-Пьер, – упорствовала Митци. – Сен-Пьеры не сидят в тюрьмах.
– Мне наплевать, верите вы или нет. А сейчас отвяжитесь.
«Да, – подумал Брэндэн, – она, как обычно, красива и высокомерна». Он смотрел, как она обтерла перчаткой скамью, а затем швырнула перчатку на грязный пол.
Пока он размышлял, проснулся один пьянчуга.
– Эй! Кого мы видим? Слушай, а ты ведь аппетитная бабенка!
Еще один забулдыга попытался переменить лежачее положение на сидячее, но не преуспел в решении столь трудной задачи и скатился со скамейки.
– Те надо быть не здесь, а в борделе. Ты не похожа на уличных проституток, – продолжал развивать свою тему первый пьяница, плотоядно глядя на нее.
– А ну заткнитесь, вы, хамье, – холодно сказал Брэндэн, заметив, что при звуках его голоса она повернула голову и стала всматриваться в его темный угол. – Вы смущаете леди.
– Извиняемся, кэп, – быстро ответил один из пьяниц. – Мы только пошутили с ней. Мы не собираемся делать ничего плохого.
Брэндэн неторопливо подошел к решетке, разделяющей камеры, и ободряюще улыбнулся Кортни. Она широко раскрыла глаза.
– Ты так оброс, что я тебя едва узнала. Что, у тебя тут нет ни бритвы, ни расчески?
Он машинально провел пятерней по волосам и набросил на плечи длинную накидку, пытаясь прикрыть грязную одежду.
– Очень рад видеть вас снова, мадемуазель.
– А я вас, – кисло отреагировала она.
Он кивнул головой в сторону дальнего угла и направился туда. Она шла вровень с ним по своей камере, осторожно ступая. По дороге она брезгливо покрутила носом, видя, как кто-то испражняется у стены. Когда они отошли подальше от посторонних глаз, он мгновенно сменил улыбку на гневную ярость.
– Ты, дура! – прошептал он. – Какого черта ты притащилась сюда!
Ее соблазнительная улыбка и кокетливый наклон головы противоречили низкому хриплому голосу.
– Я приехала за своим сыном.
– С чего ты взяла, что он у меня?
– Ты похитил его в парке.
У Брэндэна упало сердце. Значит, ребенок все еще не найден, и, что хуже всего, она считает, что он ответствен за его исчезновение. Она не знала правды, и он собирался было открыть ее, но она подняла руку, приказывая ему молчать.
– Не отрицай этого. Тебя видели. Итак, где он?
Брэндэн решил, что сейчас не время и не место для того, чтобы она узнала правду. Он должен пока обманывать ее.
– Почему я должен тебе говорить? Ты пыталась отнять его у отца.
– Брэндэн, будь разумен! После суда тебя могут казнить или, по меньшей мере, упечь в тюрьму. С кем ты оставишь сына? Твоя шлюха вышла замуж за моего брата.
Брэндэн услышал отчаяние в ее голосе. Ему было невыносимо жаль ее, но правда была бы для нее еще страшнее. Он хранил молчание.
– Ну не настолько же ты ненавидишь меня, чтобы лишить своего сына и отца и матери?
Конечно, надо бы сказать ей правду. Но какая ей польза от этой правды?
– Вытащи меня отсюда, и ты получишь своего сына, – коротко сказал он.
Ее глаза расширились.
– Да ты в своем уме? Как, по-твоему, я могу это сделать?
– Я знаю вас, мадам, – улыбнулся он. – Ты не была бы здесь, если бы не продумала все возможности. И я не знаю более изобретательного существа, чем ты.
Время тянулось медленно. Все уснули, кроме них: Кортни не отрываясь смотрела на Брэндэна.
– Ты не собираешься спать? – спросил Брэндэн.
– Где твой корабль?
– Конфискован.
– А команда?
– Арестована и отправлена в тюрьму на Севере.
– Тэтчер тоже?
– Его там не было. У меня была другая команда, с узкой, так сказать, специализацией.
У нее захватило дыхание.
– Пираты?
– Не так грубо, но что-то в этом роде. – Он ухмыльнулся. – Не изображай оскорбленную невинность. Чтобы прорвать блокаду, лучше людей не сыщешь.
– У нас мало времени. Утром меня выпустят. Мне нужна информация, чтобы вызволить тебя. – Она встрепенулась, услышав звуки отпираемого замка.
– Обход, – пробормотал Брэндэн, ретируясь в тень. К решетке подошел майор Камерон. «Зачем он здесь? – подумал Брэндэн. – Ведь его дежурство давно кончилось».
– Вы не спите, мисс Сен-Пьер? – спросил майор. Кортни не ответила, и он ушел.
К решетке подошел Брэндэн.
– Кто с тобой?
– Доктор Кристофер Картрайт, наш семейный врач и большой друг. – Брэндэн не знал его и невольно подумал: «Только ли врач?»
– Ладно, – сказала Кортни, прерывая размышления Брэндэна. – Я помогу тебе освободиться при условии, что ты вернешь мне Шона и навсегда откажешься от всех прав на него.
– Навсегда – это очень долго, Корт.
– Это мои условия.
– С тобой трудно спорить, – признал он, – но у меня нет выбора. Лучше жить без ребенка, чем не жить вообще.
– Предупреждаю, Брэндэн. Если ты вздумаешь нарушить наш договор, для тебя ничего не останется, кроме расстрельного взвода палачей.
– Ты все такая же кровожадная? – «Ладно, – думал он про себя, – считай, что припекла меня к стенке. Будь спокойна, когда все закончится, я получу и жену, и сына».
– Я согласен на твои условия.
На следующее утро Кортни сидела в комнате ожидания, а мадам Гермион разговаривала с майором Камероном. Мадам приехала, чтобы увезти домой свою «племянницу».
– Боже мой! – Веер Гермион качался в такт ее причитаниям. Она обычно такая сдержанная! Что нашло на нее? Воспитывалась в монастыре. Дочь моего бедного покойного брата. Я боюсь, что она наслушалась, как разговаривают между собой подонки, вот и повторяет. Они во всем и виноваты, – заключила мадам Гермион.
– Я очень прошу меня извинить, тетя Гермион. И вас прошу, мсье. – Кортни склонила голову и опустила ресницы, стараясь придать своему лицу как можно более соблазнительное выражение. – Сознаюсь, я была отвратительна. Простите меня.
Майор Камерон был в замешательстве от такой перемены в поведении Кортни.
– Возможно… э… мы немного переусердствовали.
– Скорее всего, мое поведение, майор Камерон, – она искоса бросила на него взгляд, – было непозволительным.
– Жениха моей племянницы убили на войне, майор. И такая невинная девушка, как она, вполне может стать жертвой какого-нибудь негодяя. Не убережешься, как ни старайся.
– Вам пришлось много пережить, мисс Сен-Пьер, – сочувственно проговорил майор и смутился, видя, как Кортни стряхивает слезинку. – Вот, пожалуйста, – сказал он, протягивая ей чистый носовой платок.
– Мерси, мсье, – промурлыкала она в платок, посылая ему улыбку. У майора Камерона были ключи ко всем дверям тюрьмы. Ей нужно было получить копии ключей, не возбуждая у него подозрений. Она должна вытащить Брэндэна из тюрьмы.
Майор Камерон поддался обаянию ее «невинной» прелести.
– Позволите ли вы мне, – обратился он к Гермион, – как-нибудь вечерком пригласить в театр мисс Сен-Пьер?
– Ну… я не знаю…
– О, тетя Гермион, пожалуйста! – взмолилась Кортни.
– Может быть, тебе прихватить с собой Кристофа, брата?
– Я буду вести себя хорошо, тетя Гермион. Кристоф не очень любит театр и не получит удовольствия. Мой брат не любит, когда много народа, – пояснила она майору. – Было бы бессердечно тащить его с собой.
– Я позабочусь о безопасности, мисс Эмери, как если бы она была моей родной сестрой, – заверил майор, обращаясь к Гермион.
– Пожалуйста, тетя, – упрашивала Кортни сладким голосом.
– Ну, ты ведь не дашь мне теперь ни минуты покоя, пока я не соглашусь, а? – Гермион кивнула головой. – Молодой человек, я возлагаю на вас личную ответственность за нее, – провозгласила она, постукивая пальцем по его груди при каждом слове. – Пойдем, дитя. Нас ждет карета.
Кортни шла к карете, улыбаясь, стреляя глазами направо и налево. Майор Камерон совсем потерял голову, полагая, что он настолько неотразим, что даже такая очаровательная молодая женщина не сможет устоять перед ним. Самонадеянные мужчины так предсказуемы!
На протяжении следующей недели Кортни часто встречалась с Камероном. Опера. «Полынный дом» Антуана. Она умело подогревала его увлечение ею. Ложь так легко сходила с ее губ, что она сама начинала в нее верить. Гермион даже пригласила майора отобедать с ними.
– Когда я вот так прогуливаюсь с вами, то почти забываю, что идет война, – сказал Камерон, когда они бродили по саду после обеда.
Кортни вздрогнула. Она ни на минуту не забывала о войне. Она вела свою войну – за освобождение своего сына. Она готова сделать что угодно для того, чтобы эта война окончилась победой.
– Глядите! – Он бросил в фонтан монетку. – Загадайте желание.
– Я не верю в приметы, – ответила она.
– Вы слишком молоды, чтобы быть скептиком. Приходилось ли вам встречаться в жизни с трудностями?
– Иногда да, а иногда судьба улыбалась мне. Вот, например, я встретила вас.
Глаза Камерона блеснули в бледном свете луны.
– Мне надо следить за собой. Чего доброго я еще влюблюсь в вас.
– А что в этом плохого?
– Вы хорошая девушка, Эмери. Слишком хорошая для таких, как я. Вы ведь ничего не знаете обо мне.
Она приложила свой палец к его губам.
– Я вижу, что вы добрый, заботливый человек. Что было бы со мной, если бы мы с вами не встретились. Если эта война окончится до того, как я успею состариться, меня отдадут тому, кто предложит наибольшую сумму, и, возможно, я закончу свои дни замужем за каким-нибудь стариком, – вздохнула она. – Прошу вас, заберите меня отсюда подальше, прежде чем они устроят мне новые смотрины. Вы мне нравитесь, может быть, со временем я даже полюблю вас.
Камерон прижал ее к себе и поцеловал в лоб. Но Кортни, упершись руками ему в грудь, не подпускала его к себе.
– Я хочу тебя, Эмери, – настаивал он, жарко дыша ей в шею. – Ты мне нужна.
– Я не могу отдаться тебе, если… Ты ведь не бросишь меня? Ты женишься на мне?
Отпрянув, он взял ее за плечи.
– Я не обижу тебя. Прости, что я позволил себе слишком много. Я понимаю… – Его голос увял.
Кортни, испугавшись, что слишком оттолкнула его, пошла на попятный.
– Я не то имела в виду. Я не боюсь тебя. Я боюсь себя, потому что мне приятны твои прикосновения.
Он погладил ее руку от запястья до плеча, потом его рука скользнула вниз по ее спине…
– Приходи ко мне сегодня ночью, когда все улягутся спать. Обещай, что выйдешь в полночь ко мне на свидание. Обещай! – хрипло потребовал он.
– Обещаю, что приду. А сейчас пора возвращаться в гостиную. Не дай бог они что-нибудь заподозрят. Тогда все пропало.
– Они ничего не узнают, любовь моя. Я буду предельно осторожен.
Хитрость удалась как нельзя лучше. Кортни было немного стыдно обманывать страдающего от одиночества майора, но она не имела права упускать такую возможность.
Ночью, когда все домашние улеглись спать, Кортни встретилась с майором в аллее за домом.
– Дорогая! – сказал он, обнимая ее и подсаживая в карету. – Все в порядке?
– Да, – сказала она. – Куда мы едем?
– Я снял комнату в Гранд Терр Отель.
– Никто не должен нас видеть. – Она опустила на лицо темную вуаль. – Если кто-нибудь узнает, это убьет тетю Гермион.
– Ты для меня так много значишь, Эмери. Я никогда не огорчу тебя.
Они переехали Кэнэл-стрит и вскоре были в отеле. Он провел ее вверх по лестнице, и они вошли в комнату. Он помог ей снять плащ и шляпу. Она осталась в шелковой ночной рубашке с пеньюаром. Майор смотрел на нее восхищенными глазами.
Он открыл бутылку шампанского и наполнил два бокала. Когда они сели и начали потягивать вино, Кортни попросила майора рассказать о себе. Он говорил о войне, о победе, к которой стремился не ради самой победы, а ради прекращения убийства людей. Кортни заметила, что он сильно опьянел.
– Война бессмысленна, – сказала Кортни. – Братья, сыновья волей случая попали в разные лагеря и воюют друг с другом. Чего ради брат должен убивать брата? Это варварство.
– Мы должны сражаться ради будущего единства, – настаивал майор.
– Разве возможно истинное единство, «если оно основано на кровопролитии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45