Мадемуазели. – Мсье Бонифаций увещевал нескольких молодых женщин. – Па де ша! Па де ша! – Он отбивал ритм. – Выше. Па де ша! И налево.
Кортни проскользнула во второй ряд и уселась позади Тильды. Костюмерша, она же массажистка, повернулась и в изумлении открыла рот.
Кортни улыбнулась и помахала рукой, Тильда что-то проворчала.
– Вы хорошо выглядите, Тильда, – сказала Кортни.
– А вы опаздываете на ваше представление, мадемуазель Аскуит, – отвечала костюмерша.
– Тишина! – закричал мсье Бонифаций. – Мы стараемся… – Тут он заметил Кортни. – Мадемуазель Аскуит!
– Бонжур, мсье. Теперь я мадам Блейк. Я замужем за американцем.
Лицо мсье Бонифация сморщилось в печальном недоумении.
– И вы отказались от блестящей карьеры ради того, чтобы выйти замуж за одного из этих… варваров?
– Все не так плохо, как может показаться, мсье.
Он отпустил танцовщиц и приказал ей следовать за ним своим обычным властным тоном. Они пришли в контору, где он предложил ей вина, но она с благодарностью отказалась.
– Ну что, вы пришли, конечно, не для того, чтобы наниматься на работу?
– Я очень сожалею, мсье, но я больше не танцую.
– Понимаю, ваш муж не одобрит этого, да? Недостаточно респектабельно?
Она пожала плечами.
– Я не танцевала почти два года – с тех пор, как я ушла со сцены в Лондоне.
– Вот оно что!
– Но я хотела бы помогать балету, мсье, – сказала она. – Не только деньгами, но, если возможно, за кулисами, в гардеробе…
– А! Так вы немного скучаете по нас, да?
– Очень скучаю.
– Конечно! Как же иначе, если танец у вас в крови. – Он вздохнул. – Я принимаю ваше предложение, если… – он поднял свой палец, – если вы позволите мне тренировать вас.
Сначала она хотела было отказаться, но потом вспомнила, как работала ради своего искусства, как искренне любит балет…
– Это было бы чудесно!
Кортни начала тренироваться. Занятия балетом помогали ей собраться и сохранить душевное равновесие. Балет стал для нее единственной опорой в то смутное время, когда все вокруг менялось, а в течение одной ночи страна разделилась на патриотов и предателей.
Соединенные штаты один за другим присоединялись к Конфедерации. Первым был штат Виргиния. Линкольн приказал немедленно блокировать южные порты, и Кортни волновалась, успел ли Брэндэн вывести свои корабли из Чарлстона.
Затем присоединились штаты Арканзас и Теннесси. Британский посол заявил, что Великобритания будет сохранять нейтралитет. К концу мая, когда присоединился штат Северная Каролина, а штат Кентукки заявил о своем нейтралитете, штаб-квартира правительства Конфедерации переместилась в Ричмонд.
Когда произошел первый конфликт в Филиппи, на западе Виргинии, Кортни пришла к заключению о бесполезности своих попыток добраться до Брэндэна. После того как обозначалась линия фронта, не было никакой возможности связаться с Брэндэном. Она корила себя, что не сделала этого сразу по прибытии в Бостон. Она отдалилась от Брэндэна гораздо сильнее, чем сама того хотела когда-то. Теперь они оказались по разные стороны фронта, в противоборствующих лагерях. Шли недели, месяцы. Кортни постоянно ходила в театр.
– Вам надо больше отдыхать, – сказала миссис Краули как-то утром в начале июня. – Вы бледны и у вас почти исчез аппетит.
– Но я должна соблюдать диету, когда танцую, – возразила Кортни.
– Мистер Блейк свернет мне шею, если вы заболеете…
– Ваши обязанности, миссис Краули, состоят не в том, чтобы следить за моим здоровьем, – отрезала Кортни. Заметив на лице женщины признаки огорчения, она пожалела о своих резких словах. – Простите меня. – Она сжала свои виски. – Я не знаю, что нашло на меня. Возможно, все эти разговоры о войне выводят меня из душевного равновесия.
– Конечно, иначе и быть не может. Вас терзает тревога за мистера Блейка, верно? Не надо особенно волноваться. Он ведь как кот: как бы его ни швырнуло, всегда приземляется на лапы.
– Да, конечно, – согласилась Кортни.
Брэндэн сидел в ложе Бостонского музейного театра и смотрел, как его жена исполняет па-де-де. Он с трудом ее узнал в сценическом наряде и в гриме. Ее глаза казались больше, лицо – бледнее, на щеках – румяна. Если не знать, что это Кортни, то невозможно было бы узнать ее, тем более, что в программе ее имя значилось как Кортни Аскуит.
Она была бесподобна. Брэндэн пришел к такому выводу, наблюдая, как она танцует; Впервые он осознал, чем она пожертвовала, став его женой: блестящим будущим и выдающимся талантом. Это, однако, не уменьшило его гнев.
Как она посмела бросить его? Как посмела она уйти только ради того, чтобы танцевать в Бостоне? Он не мог этого понять. И все это только потому, что он приказал ей вернуться в Чарлстон?
Когда Брэндэн вернулся из Монтгомери, Эзра был в полной растерянности. Шарлотта и Кортни исчезли, письмо, которое Эзра получил от Шарлотты, было коротким и загадочным. В письме сообщалось, что она вышла замуж за лейтенанта Уайкэма, ждет ребенка и живет в настоящее время в Нью-Йорке. Она просила отца сообщить Кортни ее адрес, с тем, чтобы та смогла ей написать.
Он не знал, где находится Кортни. Куда она могла деваться? Брэндэн терялся в догадках, пока, наконец, не добрался до Бостона. Экономка сказала, что его жена жива и здорова, но день и ночь проводит в театре: днем – репетиции, вечером – выступления, либо какие-то другие дела.
Репетиции! Брэндэн побледнел от гнева. Значит, Кортни все это время была в Бостоне? Она обосновалась в доме на Луисбург Скуэр, который был ее собственностью. Но почему она уехала из Чарлстона, не оставив ему даже записки?
То ли она обиделась на его грубый тон, которым он приказал ей ехать в Чарлстон, то ли это был просто повод для поездки в Бостон, чтобы заняться балетом.
Все это казалось несерьезным, но, тем не менее, она была здесь и танцевала.
Брэндэн должен был что-то предпринять. Кортни даже не подозревала, в какое неловкое положение она его поставила. Может быть, ей было безразлично его мнение? Он не мог больше свободно ездить на Север, так как заключил сделку с Джеффом Дэвисом в Монтгомери и сейчас приехал по каперскому свидетельству, выданному правительством Конфедерации. Как только станет известно, что его корабли прорвали блокаду, Кортни может оказаться в очень опасной ситуации.
Кортни закончила свое выступление и поклонилась публике. Брэндэн вышел из ложи и пошел за кулисы мимо «сливок» Бостонского общества – изысканно причесанных женщин, украшенных драгоценными камнями и одетых в платья из тончайших тканей. Сквозь крошечные театральные бинокли они разглядывали человека, вышедшего из фамильной ложи Блейков.
Брэндэн разыскал уборную Кортни и тихо вошел. Кортни была так занята переодеванием, что заметила его только тогда, когда он заговорил.
– Вот уж не ожидал найти тебя здесь.
Она резко повернулась на звук его голоса.
– Брэндэн? – Она готова была броситься ему на шею, но остановилась, увидев выражение его лица. – Когда же ты приехал сюда?
– Я тебя предупреждал, что бегать от меня бесполезно. Неужели ты и вправду веришь, что тебе это удастся?
Когда он положил на стул плащ и шляпу, она направилась к двери.
– Нет! Не уходи! – Он загородил ей выход и заставил вернуться в комнату. – Садитесь, мадам! – Он указал на стул, и она села. – Так-то лучше. – Она вздрогнула, когда он убрал прядь волос с ее лба. – Это было замечательное выступление. Поскольку тебя больше нет в программе, то, полагаю, ты сегодня уже свободна.
Ее грудь учащенно поднималась и опускалась.
– Какого ответа ты ждешь от меня, Брэндэн? Совершенно невозможно говорить с тобой, когда в твоем тоне сквозит угроза. Ты смотришь так, как будто собираешься ударить меня.
– Угроза? – Он расхохотался. – По-твоему, за комплиментом скрывается угроза? – Он ощупывал ее своим взглядом. В ответ на это она гордо подняла подбородок. – Какой же виноватой ты, наверное, себя чувствуешь. И ты очень похудела. Это из-за танцев?
– Я до смерти волновалась за тебя, за твою безопасность. Поэтому у меня пропали сон и аппетит. – Она встала. – Мне нужно закончить переодевание.
Брэндэн сделал шаг назад.
– О! Конечно, конечно, мадам жена.
Кортни пошла за ширму и сняла балетный костюм, переодевшись в платье из пурпурного шелка. Как только она была готова, Брэндэн вывел ее через заднюю дверь к поджидавшему их экипажу. Они ушли, не попрощавшись ни с артистами, ни с мсье Бонифацием, и поехали к окраине.
Прошло около получаса.
– Мы должны уже быть дома, – сказала Кортни.
– Мы едем не в дом на Луисбург Скуэр. Мы едем в мой коттедж на берегу моря. Там мы сможем уединиться.
– А зачем нам надо уединяться?
Брэндэн смотрел на нее в полутьме экипажа, стараясь сохранить маску холодного безразличия. Она сидела рядом с ним, чопорная и независимая, в ожидании его ответа. Желание переполняло его, он готов был обнять ее, холодную и неприступную, прямо здесь, в коляске, потянуться к ней через сиденье, стиснуть и… Как же еще долго!
В следующую секунду он вспомнил, что она убежала от него, и мысли его приняли другое направление.
Он наблюдал, как она пошевелилась и потерла затекшую шею. Ее грудь была прелестна, она так соблазнительно выступала из платья. Все, что он мог себе позволить, – это держать руки по швам, а его так тянуло сорвать все эти тряпки и… Он овладел бы ею прямо здесь, овладел бы, как неопытный юнец. Он больше никогда не позволит своей гордыне не пускать его в ее постель так долго.
Она отвернулась. Он горько рассмеялся.
– В чем дело, моя маленькая газель? Можно подумать, что ты боишься меня.
– Чего ты хочешь от меня? – спросила она.
– Ну и вопрос! Ты скрываешься от меня вот уже несколько месяцев, а я, между прочим, твой муж. Ну чего, по-твоему, я от тебя хочу? Попытайся представить себе…
Она пошевелила губами, как бы собираясь что-то сказать, но передумала и не сказала ни слова.
В течение следующей четверти часа экипаж тащился по длинной извилистой дороге и, наконец, остановился около каменного коттеджа. Воздух имел резкий привкус соли, и Брэндэн машинально облизнул губы. Она сделала то же самое, и тело Брэндэна мгновенно отозвалось в ответ на это движение, хотя его смутило осознание той власти, которой Кортни обладала над ним.
Кучер помог им выйти из кареты, Брэндэн дал ему наставления и отпустил.
Кортни наблюдала, как удалялся экипаж, затем повернулась к Брэндэну, явно огорченная. – Куда он уехал?
– Обратно в Бостон.
– А что будет с нами?
– Мы останемся здесь.
Она посмотрела на пустыню вокруг.
– Но я не могу здесь оставаться. Балет…
– Ты ушла в отставку – снова.
Он открыл коттедж, она вошла внутрь и остановилась в холле, поеживаясь от сырости. Убранство дома было необычным, но уютным: вся мебель была отполирована, в печи трещал огонь. Слуг, однако, не было видно.
– Ты когда-нибудь здесь жил? – спросила она.
– Да, – ответил он.
– Как давно ты в городе? – Она развязала пояс своего плаща.
– Несколько дней. Я хотел… сделать тебе сюрприз. – Он сел в кресло для двоих и похлопал по свободному месту рядом, приглашая ее занять его. Но она села в другом конце комнаты.
– Ты что, думала, что я не найду тебя в Бостоне? – Он подсел к ней, когда же она попыталась встать, усадил ее обратно. – Впрочем, я задаю глупые вопросы. Ну, конечно, ты должна была приехать в Бостон. Ведь здесь же балет. – Он притянул ее к себе. – Не ожидал я такого неумного поступка от такой умной женщины, как ты.
Кортни вывернулась из его объятий и встала перед ним. Он отвернулся и сделал вид, что внимательно изучает модель корабля. Вдруг он со всей силы ударил по этой модели, отчего та отлетела в другой конец комнаты и рассыпалась в щепки.
Кортни, отскочив, побледнела.
– Я должен держаться за этот стул и не подходить к тебе близко. Я больше не доверяю себе. Когда я понял этим вечером, что ты бросила меня ради этого проклятого балета, то был готов убить тебя.
– Брэнд, это получилось случайно. Просто совпадение.
– Зачем ты лжешь?
– Ладно. Ты не обязан мне верить. Скажи мне, зачем мы здесь?
– Мы здесь потому, что ты постоянно норовишь улизнуть от своих супружеских обязанностей. Думаешь, я позволю тебе уйти от меня так легко? Ты получила мой ответ еще в Монтгомери, когда просила развода. И не думай возражать.
Кортни огляделась вокруг себя, потом посмотрела на него, на выражение его лица. Оно оставалось неизменным, ни капли сочувствия нельзя было найти в его жестких чертах. Что случилось с этим нежным, ласковым человеком, которого, как ей казалось, она так хорошо знала?
– Не будем тратить времени на пустые разговоры. Пойдем! – Он подал ей руку. – Тебе нужен отдых.
– Я не буду спать с тобой.
– Почему? – взорвался он. Она вспыхнула. Он с силой ударил кулаком по стене. – Проклятье. Я свяжу тебя. Ты была счастлива без меня. Когда я так волновался за тебя.
– Ты пугаешь, меня, Брэндэн.
Он приблизился к ней, она отшатнулась.
– Я не обижу тебя. – Он попытался было вынуть шпильки из ее волос, но она отвела руку. Тогда он вытащил ее из кресла и увел в спальню. – Ну! – Он швырнул ей ночную рубашку и указал на волосы. – Вынь заколки. – Она оставалась неподвижной, и он вышел из комнаты, а затем – из дома.
Его не было несколько часов, и, не дождавшись его, она легла спать. Среди ночи она вдруг проснулась, как будто ее толкнуло что-то. Она была вся мокрая от пота. Он лежал на кровати рядом с ней и храпел. Одной рукой он держал ее за талию, от него пахло винным перегаром. Она осторожно высвободилась из его пьяных объятий и выскользнула из кровати, стараясь не разбудить его. Особой нужды в такой осторожности, однако, не было, так как он спал мертвым сном. Она быстро оделась, собираясь сбежать из этого дома.
Ее ночные шлепанцы не годились для дальней дороги. Почва была мягкой и песчаной, трава – сырой и скользкой, и ей не удавалось идти быстрым и ровным шагом.
Пока она шла от океана к дороге, путь ей освещала полная луна. На горизонте за ее спиной занималась пурпурная заря. Услышав позади шорох, она оглянулась и увидела оленя, который уставился на нее, как бы недоумевая, что она может делать в лесу в такое время и в такой одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45