– В самом прямом. С чем я сюда попала? Диагноз у меня какой? Неужели не понятно, в каком смысле я хочу это знать? – начала раздражаться Карина и грозно сдвинула брови.
– Вы попали сюда после автомобильной аварии…
– Это я и сама знаю, что после автомобильной аварии, – перебила ее Карина. – Меня интересует, с чем я сюда попала? Диагноз какой?
– Диагноз? – растерянно переспросила медсестра.
– Вам не знакомо это слово? – ехидно поинтересовалась Карина.
– Ну, почему же? – растерялась та. – У вас перелом правой ноги, ушиб грудной клетки и сотрясение мозгов, ой, простите, сотрясение мозга, – лепетала молоденькая медсестра, интенсивно хлопая ресницами и с ужасом глядя на больную.
Дело в том, что рядом с одноместной палатой, предназначенной для особо важных персон, сидели двое охранников, и только что «вылупившаяся» медсестричка прекрасно понимала, что эта больная – очень непростая персона. И что с ней нужно быть предельно вежливой и предупредительной. Сам главный врач ведет ее историю болезни, а это дорогого стоит. Она страшно боялась чем-нибудь не угодить важной особе, поэтому задрожала, как осиновый листок.
Карина, видя, что девушка прямо сейчас, на ее глазах, грохнется в обморок, недоуменно стала себя осматривать.
«Господи, неужели меня так сильно покалечило, что, глядя на это уродство, люди готовы потерять сознание?» – со страхом подумала она.
– А больше у меня ничего не сломано? Ничего не покалечено? – осторожно поинтересовалась Карина у медсестрички.
– Нет, нет, что вы?! В остальном у вас все в полном порядке, – поторопилась уверить та больную. – Вам сильно повезло… все так говорят, – застенчиво и осторожно улыбнулась девушка.
– Тогда почему вы смотрите на меня с таким ужасом? Я что, обречена? У меня внутреннее кровотечение, которое невозможно остановить? Я неизлечимо больна? Мне скоро ампутируют ноги с руками и головой в придачу? – грозно надвинув брови на глаза, вела «допрос с пристрастием» Карина.
– Да что вы такое говорите?! – всплеснула девушка руками. – Вы четверо суток были в состоянии сна, но совсем не потому, что вы неизлечимо больны. Просто доктор оградил ваш организм от внешнего воздействия на некоторое время, ведь у вас сотрясение, вдобавок к этому – шок, а с этим шутить не стоит. Вот, собственно, и все, – на одном дыхании высказалась медсестра, продолжая со страхом наблюдать за беспокойной пациенткой.
– Вырубил, значит, – буркнула Карина и посмотрела на свою руку, из которой торчала игла, прилаженная пластырем к месту, где проходит вена. – И я по его милости проспала все царство небесное. И что мне теперь прикажете делать?
– Вам уже пора ставить капельницу, сейчас я лекарство принесу, а заодно и Валерия Павловича позову, – торопливо сказала медсестра и выскочила из палаты с завидной поспешностью. Карина проводила ее сверкающие пятки хмурым взглядом и тяжело вздохнула.
– Сотрясение «мозгов» мне сейчас очень кстати! Целый год работы коту под хвост. Двенадцать месяцев – в унитаз! Триста шестьдесят пять дней – на помойку. Такую клиентку проворонила, вернее, проспала вот на этой инвалидной койке, – с негодованием ударила девушка по одеялу, которым была накрыта. – Господи, ну почему это должно было произойти именно со мной? Теперь мне не попасть в международный союз адвокатов, это уж точно. Катастрофа, – закатила она глаза под лоб.
В палату стремительно вошел пожилой доктор и, потирая руки, широко улыбнулся.
– Нуте-с, как мы себя чувствуем, мадам? – спросил он, глядя на пациентку поверх очков, которые сползли на его крупный нос.
– Не знаю, как вы, а я – как после автомобильной аварии, – проворчала Карина.
– Ну, ну, почему мы такие хмурые? Все уже позади, все уже замечательно. Вот только вашу ножку еще подремонтируем, головку успокоим, грудную клеточку подлечим, и уже через пару неделек вы сможете уехать домой, – продолжая улыбаться, говорил эскулап. – Вы, можно сказать, в рубашке родились, милочка. После такой аварии обычно приходится собирать пациентов по составным частям. А вы, слава богу, отделались минимальными травмами.
– И крахом моей карьеры, – хмуро добавила Карина. – Рубашка та, в которой я родилась, видно, коротковата была, – вздохнула она.
– Не гневите бога, дорогая. Карьера – дело наживное, а вот жизнь и здоровье ни за какие деньги не купишь. Нужно уметь смотреть на неприятности с оптимизмом и всегда находить в плохом что-то хорошее, – как мог, успокаивал девушку врач.
– Я и смотрю… с оптимизмом, – буркнула Карина. – Нога в гипсе, карьера – в мусорном бачке, а машина наверняка на свалке.
– Голова, надеюсь, на месте? – улыбнулся доктор.
Карина покрутила шеей, потрогала затылок, потом лоб и утвердительно кивнула:
– Похоже, на месте еще.
– И это главное, деточка, – удовлетворенно засмеялся Валерий Павлович. – Когда голова на месте, никакие жизненные невзгоды нипочем. Все решаемо, все преодолимо, у вас еще вся жизнь впереди. Да и не только жизнь, – махнул он рукой. – У вас все еще впереди, моя милая, и карьера, и семья, взлеты и падения, радости и разочарования. Все впереди, поверьте мне, старику, на слово. А сейчас, милочка, обязательно нужно покушать, потом процедуры, а потом ставим капельницу – и снова сон. Здоровый, крепкий сон для вас – первое лекарство сейчас.
– Я уже выспалась на десять лет вперед, – нахмурила лобик девушка. – А вот от еды, пожалуй, не откажусь. Надо же, двадцать седьмое число! Как же меня так угораздило? – начала ворчать девушка, вновь вернувшись к своей проблеме, которая волновала ее сейчас даже больше, чем состояние здоровья. – Теперь мою кандидатуру точно снимут с обсуждения, все зависело от того самого бракоразводного процесса, на котором я должна была представлять сторону истца, вернее, истицы, двадцать пятого числа, а сегодня уже двадцать седьмое. Это называется – и осталась я у разбитого корыта, как та старуха у синего моря, – тяжело вздохнула Карина, готовая вот-вот разреветься, как маленькая.
– Да что же это вы так переживаете о своей работе? – всплеснул доктор руками. – Другая бы на вашем месте плясала сейчас от радости, что так все замечательно закончилось и что она осталась жива, а вы расстраиваться вздумали.
– Ага, прямо сейчас и начну плясать от радости, вы мне только костыли покрепче принесите, – сморщила носик Карина. – Валерий Павлович, если бы вы знали, как мне досталось все то, чего я добилась в своей работе на сегодняшний день, вы бы меня поняли. Простите, я правильно назвала ваше имя и отчество? Услышала его от медсестры, но могла и ошибиться, – поинтересовалась она.
– Все правильно, меня зовут Валерий Павлович, я главный врач больницы, – улыбнулся доктор. – А насчет работы я бы не переживал так отчаянно на вашем месте. Как я понял, у вас очень даже серьезный молодой человек. Очень беспокоится о вашем здоровье, поднял всю больницу на ноги, чтобы вам обеспечили здесь достойный уход. Вот и решение всех ваших проблем. Как замуж выйдете, нарожаете наследников, про работу свою сразу же забудете.
– Какой молодой человек? – устало вздохнула Карина, на самом деле уже заранее зная, кого имеет в виду врач.
– Как – какой? – удивился эскулап. – Разве вы не знаете своего жениха?
– Это он вам так сказал? – усмехнулась девушка.
– Да, он представился вашим женихом, оставил здесь свою охрану и приезжает сюда по два раза в день, чтобы посмотреть на вас и узнать о вашем состоянии, – удивленно ответил Валерий Павлович.
– Отлично. Без меня меня женили, называется, – снова вздохнула Карина и вдруг встрепенулась. – Какую еще охрану?
– Ну-у, как это – какую? – протянул доктор, затрудняясь с ответом. – Если честно, то не могу знать, какую, – откровенно признался он и развел руки в стороны. – Я в этом не очень-то хорошо разбираюсь. Я, видите ли, по роду своей деятельности являюсь очень мирным человеком, и иметь дело с охраной мне как-то не приходилось. Могу лишь сказать то, что вижу. Ваш молодой человек посадил здесь, у дверей вашей палаты, двоих ребят внушительных габаритов, с оттопыренными карманами, и они теперь круглосуточно сидят у дверей и охраняют вас. Два раза в сутки меняются, – проинформировал девушку доктор.
– С ума сойти, – ахнула Карина. – Содомский в своем репертуаре! За каким дьяволом мне охрана? Я что, принцесса какая-нибудь, чтобы меня охранять?
– Не могу знать, – пожал Валерий Павлович плечами. – Видно, для него вы действительно принцесса, – улыбнулся он. – Умейте это ценить, деточка. Мне он понравился, очень серьезный молодой человек и достаточно приятный в общении, – поставил свой диагноз эскулап.
– То-то и оно, что очень. Нравиться людям он умеет, этого у него не отнять, – неохотно согласилась Карина. – Только сердцу не прикажешь, дорогой Валерий Павлович. Он мне друг, очень близкий друг, здесь не хочу лукавить, но никак не жених. Во всяком случае, я его в этот ранг пока не производила, он сделал это самостоятельно. А я в ближайшую пятилетку замуж не собираюсь. Мне сначала о карьере подумать стоит, а дальше будет видно.
– За такого красавца – и не хотите замуж? – пискнула из уголочка медсестра и удивленно уставилась на странную пациентку, во всяком случае, в ее понимании странную. Она все время была здесь и слышала разговор между доктором и Кариной.
– С лица воду не пить, моя хорошая. И мужчине совсем необязательно быть красавцем, для него достаточно просто приятной наружности, – ответила ей Карина, ничуть не смутившись, что девушка все слышала.
– Но когда он красив, все-таки лучше, – не сдалась молоденькая медсестричка.
– Для меня главное в мужчине – это сам мужчина, а не его лицо, – усмехнулась Карина.
– Это как? – не поняла девушка.
– Это так! Мужчина может называться мужчиной только тогда, когда он таковым является, – дала разъяснение Карина и прищелкнула язычком.
– Я не понимаю, – развела девушка руками.
– Подрастешь немного, сразу же поймешь, – улыбнулась Карина и посмотрела на доктора. – Я права, Валерий Павлович?
– Вы слишком прагматичны, Карина Эдуардовна, – не согласился пожилой врач. – А прагматики сейчас не в чести, смею заметить.
– Сейчас много кто не в чести, – отмахнулась Карина. – Только я всегда имею свою точку зрения на любой счет и изменять своим принципам не собираюсь. Характер у меня такой, и ничего здесь не попишешь, – развела она руками.
– И все же, кто для вас – настоящий мужчина? По каким критериям вы это определяете? – улыбнулся доктор, заинтересованно глядя на свою пациентку.
– Я считаю, что настоящий мужчина не должен быть сильным только по отношению к слабым. Он должен оставаться мужчиной в любой ситуации, в любое время суток, даже перед силой, намного превосходящей его. И для меня, например, совершенно не важно, богат он или беден. Главное, чтобы он был честен, умен, естественно, имел чувство собственного достоинства настоящего мужчины и гордился этим. А еще он непременно должен быть романтиком. Я, наверное, немного старомодна, а это сейчас не актуально, – усмехнулась Карина. – Я бы с удовольствием пожила в то время, когда были настоящие рыцари, – мечтательно улыбнулась девушка. – Чтобы для кого-то из них я была дамой сердца, ради которой он был готов пожертвовать своей жизнью… по-настоящему. Понимаете? – спросила она у доктора, и глаза ее при этом задорно блеснули.
– Да вы мечтательница и философ к тому же, – улыбнулся доктор. – Странно это видеть в современной девушке. Для теперешних дам главное, чтобы мужчина был богат и смог обеспечить ей беззаботную жизнь, остальное не очень-то и волнует. С такой философией, как ваша, я встречал женщину… только однажды, – задумчиво проговорил Валерий Павлович и мечтательно прикрыл глаза.
Видно, память унесла его в далекое прошлое, где существовала та самая женщина.
– А кто она? – с интересом спросила Карина.
– Мы вместе учились в медицинском институте, а потом она вышла замуж и уехала в другой город с мужем-офицером, – с улыбкой ответил Валерий Павлович. – Видно, офицер и оказался для нее тем самым настоящим рыцарем.
– Вы любили ее?
– Да, очень любил, но струсил и не смог признаться ей в этом. Она всегда считала меня своим другом и даже не замечала, что я начинал заикаться и все ронять из рук в ее присутствии. Как ни печально это признавать, но она почему-то не увидела во мне настоящего мужчины, своего рыцаря, и всегда считала «ботаником», который неизменно ходил с книгами под мышкой. Печально, очень печально, – с тоской проговорил доктор и тяжело вздохнул. – Но я все равно вспоминаю Тамарочку с благодарностью. Можно сказать, что только благодаря ей я защитил докторскую диссертацию. Хотел, знаете ли, добиться в жизни таких высот, чтобы приехать к ней однажды и сказать: «Вот видишь, дорогая Тома, кем я стал в этой жизни, а ты даже не замечала, как я любил тебя».
– А вы с ней так и не встречались с тех пор? – спросила Карина.
– Первое время мы переписывались, ведь она считала меня своим другом, а не воздыхателем. А потом… потом у нее родились дети, сразу двое, и семейные заботы затянули ее так, что уже некогда было даже на мои письма отвечать. Потом они переехали с мужем в другой город, потом еще раз – он же военный, и в конечном результате я потерял ее местонахождение окончательно. Через некоторое время и я женился на очень хорошей и доброй женщине, вот так все и закончилось. Но могу признаться откровенно, что я до сих пор вспоминаю Томочку с нежностью, как самую прекрасную девушку в мире, – печально вздохнул доктор. – Какой странный разговор у нас с вами, Карина Эдуардовна! – опомнился вдруг Валерий Павлович. – Вы меня что, загипнотизировали, проказница? – погрозил он девушке пальцем и добродушно засмеялся. – А я, старый пень, и разоткровенничался с вами.
– Так это же замечательно, когда человек может быть с кем-то откровенным, – тоже засмеялась Карина. – Это высвобождает разум от негатива и здорово поднимает настроение. А прогулка в прошлое, в хорошее прошлое, говорят, даже омолаживает. Вы бы сейчас на себя в зеркало посмотрели – как здорово светятся ваши глаза!
1 2 3 4 5 6