https://wodolei.ru/catalog/vanny/170na70cm/
Дал бы мне отставку за недостойное поведение?
- Я никогда не забывал о том, кто ты такая, и как с тобой надлежит обходиться.
- Вот как? Что-то в день пожара я этого не заметила. И уж точно вряд ли то твое поведение можно считать рыцарским. Честное слово, сэр Марк Триэрн, вы меня удивляете! Тем утром вы, похоже, совершенно забыли не только о своем благородстве, но даже о самых элементарных правилах приличия.
- Ты, кстати, тоже тогда не была той маленькой льдинкой, которой пытаешься казаться сейчас, - напомнил он, и она смущенно покраснела. Ладно, Снежная Королева, возможно, ты и злишься на меня, за тот маленький обман, но ведь в конце концов тебе все равно придется сдаться, и с этим уже ничего не поделаешь.
Дамарис краснела и бледнела; он был так уверен в себе и в ней, но она еще не была готова покориться ему, ей было необходимо участие, хоть какое-то проявление нежности, ответного чувства с его стороны, но этот темноволосый, самоуверенный мужчина, что с такой легкостью кружил ее в танце, казался таким же бесчувственным, как гранитный монолит.
Когда же танец закончился, он сказал:
- Сожалею, но мне необходимо исполнить свой долг хозяина перед нашими соседями. Не сомневаюсь, у тебя не будет недостатка в партнерах.
У нее тоже не было никаких сомнений на этот счет. В зале нашлось немало ее старых знакомых - по крайней мере, они сами считали себя таковыми, ибо она сама не могла вспомнить почти никого из них - которые просили оказать им честь и станцевать с ними, после чего считали своим долгом представить ей своих сыновей, который, в свою очередь, тоже горели желанием пригласить ее на танец. Несколько раз Дамарис видела Марка, героически танцевавшего с какими-то престарелыми толстухами, однако, она заметила, что он утешал себя танцами Розитой гораздо чаще, чем того требовал этикет. Гибкое тело девушки словно таяло в его обьятиях, а на ее лице при этом было написано выражение райского блаженства. Еще одно сердце, покоренное Марком, подумала Дамарис, и в ее душу закралось тревожное сомнение. А что если между ними все гораздо серьезней, чем ей кажется? Но она позабыла о всех своих опасениях, когда подошло время праздничного ужина, и между тостами Марк объявил об их помолвке.
- Сэр Хью очень этого хотел, - объявил один из старых арендаторов. Жаль, что не дожил он до этого счастливого дня. Старый хозяин был хорошим человеком.
- И новый будет его достойным наследником, - сказал кто-то другой.
- Я сделаю все, чтобы оправдать его доверие, - пообещал Марк. Постараюсь быть хорошим хозяином и добрым соседом. Я здесь совсем недавно, но уже успел полюбить Рейвенскрэг всем сердцем. Приехав сюда, я почувствовал, что вернулся домой.
Они приняли его, с некоторой горечью подумала Дамарис, а меня забыли. Теперь я просто приложение к нему.
Затем она снова танцевала с Марком, но во время танца он казался каким-то отстраненным и озабоченным. Чарующее ощущение волшебства, которое ей довелось испытать в Женеве, ушло безвозвратно. Для него это был лишь очередной танец, который он танцевал по обязанности, так как их брак заключался по необходимости. Дамарис чувствовала, что она лишилась потенциального любовника, но так и не приобрела заботливого защитника, на которого так рассчитывала. И вообще, кто он такой, этот мужчина, с которым ей предстояло связать свою жизнь? Он занял ее место, вскружил ей голову, дав ей взамен бриллиантовое колье и обручальное кольцо. Она вспомнила и о том, что Триэрном он был лишь наполовину, унаследовав многие черты характера, в том числе и южный темперамент, от своей матери, и эта чужая кровь делала его еще более грозным и непредсказуемым. И она вдруг подумала, что ей очень не хватает дедушки, воспоминания о котором жили буквально в каждом уголке этого дома. Он так любил и оберегал ее, как Марку просто не дано.
Гости начали разъезжаться лишь под утро. Хозяева провожали их, и Дамарис стояла рядом с Марком. Последним отбыл тот самый арендатор, выразивший за ужином сожаление о том, что сэр Хью не дожил до этого радостного дня. Это был седовласый почтенный джентльмен, помнивший сэра Хью в дни его молодости, и Дамарис еще ребенком часто бывала у него на ферме. Он задержался дольше других, с ностальгией вспоминая о старых добрых временах, а когда старик наконец уехал, то Дамарис обнаружила, что Марк куда-то исчез. Она направилась к кабинету и остановилась у порога. Просторная комната казалась пустой, но затем она заметила у оконной ниши краешек шали Розиты. Та увлеченно беседовала с кем-то. С кем именно, разобрать было невозможно, ибо собеседника не было видно за портьерой, но говорили они по-испански. Марк? Дамарис поспешно попятилась назад; ведь наверняка они не обрадовались бы ее вторжению. Элена окликнула ее из столовой.
- Дорогая, иди сюда, выпей что-нибудь на ночь. Вечер был таким долгим...
Войдя в столовую, Дамарис застала Элену сидящей в мягком кресле, в то время, как Педро наливал себе виски из бутылки, оставленной на буфете.
Она оглядела когда-то знакомую комнату, и увидела, что и здесь тоже произошли перемены. На месте старого камина был установлен изящный электрический обогреватель, сработанный "под старину", с иммитацией "тюдоровской" кирпичной кладки, искусственными "дровами" и иллюзией пламени и тлеющих углей. Ее любимые гобеленовые шторы на окнах сменили бархатные портьеры, и большая часть мебели тоже была заменена на новую. Длинный обеденный стол был все тот же, что и при дедушке, так же, как и старинный дубовый буфет, но вот стулья, хоть и вязались с ними по стилю, но были совершенно новыми, так же как и кресло, в котором нежилась Элена; даже фамильные портреты казались не такими, как прежде, так как их золоченые рамы были почищены и обновлены. Теперь, когда у Дамарис появилась возможность спокойно оглядеться в доме и оценить весь масштаб произошедших здесь перемен, ее снова захлестнула волна яростного возмущения. Она чувствовала себя чужой в собственном доме.
Педро направился к ней через всю комнату, поднимая свой бокал.
- За вас, сеньорита. Видит Бог, я завидую Марко.
Марку, который был так увлечен испанской шалью в углу кабинета.
Элена поинтересовалась у нее, не хочет ли она выпить чего-нибудь горячего.
Кое-как укротив свой гнев, ибо супруги Де Коста были ни в чем перед ней не виноваты, Дамарис сказала, что не отказалась бы от стакана холодного молока.
- Стакан молока? - удивился Педро, а затем улыбнулся: - Так, значит, это в молоке кроется секрет розы со сливками?
- Возможно, - улыбнулась Дамарис в ответ на комплимент, - но только роза уже порядком завяла.
- Что, устала? - участливо спросила Элена; было видно по всему, что она настроена вполне дружелюбно.
- Немножко, - призналась Дамарис. Этот вечер оказался для нее гораздо большим испытанием, чем она сама того ожидала.
Из кухни было принесено молоко. Ни Розита, ни Марк так и не объявились.
- Все было просто чудесно, - вежливо сказала Дамарис, отставляя пустой стакан. - Наверное, вам пришлось потратить много сил, чтобы устроить такой праздник. Огромное вам спасибо.
- Да, вечер удался на слову, - с удовлетворением проговорила Элена. Конечно, общество собралось довольно разношерстное, но Марк сказал, что мы должны пригласить решительно всех, кто так или иначе связан с поместьем. Он держался, словно великосветский лев, не правда ли? Ему нравится роль хозяина поместья, да и ты тоже была просто великолепна.
- Спасибо, - холодно сказала Дамарис. Похоже, никто уже и не вспоминал о том, что урожденной хозяйкой поместья была она; ей здесь отводилось второстепенное место. - Надеюсь, вы меня извините, но мне хотелось бы лечь спать.
Элена встала из кресла.
- Конечно, дорогая. Идем, я тебя провожу.
Вместе они прошли через уставленный цветами просторный холл, и в то время, как Дамарис ломала голову над тем, какие еще сюрпризы могут ожидать ее в родном доме, из комнаты напротив вышли Марк и Розита. Вид у него был несколько смущенный, но на красивом личике девушки застыло надменное выражение.
- Дамарис собирается ложиться спать, - объявила Элена, с упреком глядя на брата.
- Как, уже? - Марк направился было к Дамарис, но она отступила к лестнице.
- Уже слишком поздно, или, скорее, довольно рано, - проговорила она, чувствуя предательскую дрожь в голосе. И затем, взяв себя в руки, добавила более твердо. - Спокойной ночи, Розита. Спокойной ночи, Марк. - На него она даже не взглянула.
- Но Дамарис... - начал было он.
По-прежнему не обращая на него внимания, девушка легко взбежала по ступенькам лестнице. На самом верху она остановилась и оглянулась. За могучей фигурой Элены, устало поднимавшейся на галерею, Дамарис увидела, что Марк стоит, засунув руки в карманы и озадаченно глядя ей вслед. Она также заметила, как Розита подошла к нему и встала рядом, взяв его под руку.
Оставшись, наконец, одна в своей комнате, Дамерис подошла к окну и распахнула его настежь. Дувший с моря ветер навевал свежесть и прохладу, и в ночной тишине был слышен далекий рокот прибоя. Так было и так будет всегда, но только почему-то прежней любви и привязанности к самому поместью она больше не испытывала. Присутствие семьи Де Коста и следы бурной хозяйской деятельности Марка изменили его до неузнаваемости.
Дамарис сняла бриллиантовое колье и оставила его лежать на трюмо в виде бесформенного сверкающего холмика. Затем она медленно сняла свое обручальное кольцо и принялась его разглядывать. Обручальное кольцо Триэрнов. Но даже это казалось ей странным. Раньше она никогда его не видела. Наверное, все это время оно хранилось в банковском сейфе. Казалось бы, она должна была бы обрадоваться тому, что ее суженным стал именно тот мужчина, в которого она влюбилась с первого же взгляда со всей страстностью неопытного девичьего сердца, но в ее Эдем пробрался змей-искуситель в облике знойной испанки, к которой Марк был явно неравнодушен. Не удивительно, что он не спешил встретиться с ней; ведь все это время рядом с ним находился столь мощный отвлекающий фактов. Дамарис не надеялась что этот вынужденный брак перерастет в любовь, то завораживающее, сладостное чувство, которое ей довелось мимолетно испытать в Вальмонде, но все же она не была готова к тому, что у нее появится соперница, также претендующая на благосклонность ее будущего супруга. Похоже, Марк был готов выполнить требования контракта, жить в Рейвенскрэге вместе с ней, но вот отдать ей свое сердце он не собирался. Ведь условиями сделки это не было предусмотрено, а судя по тому маскараду, что он разыграл перед ней, притворяться он умел мастерски. Конечно, у нее было полное право выразить неудовольствие по поводу его откровенного заигрывания с Розитой, но она заранее могла представить себе недоуменный взгляд и не сомневалась в том, что Марк не преминет лишний раз напомнить ей о том, что ради наследства она согласилась принять неведомого кузена вне зависимости от его прежних увлечений. Так что, за что боролась, на то и напоролась. Да, рано или поздно Розита уедет к себе домой, но угодья Марка граничат с землями усадьбы Де Коста. И наверняка он время от времени будет наезжать туда - а, значит, и встречаться с Розитой. Что ж, очень удобно, с горесью думала Дамарис.
- Эх, дедушка, - прошептала она, как будто дед мог ее услышать, - ты сам не знал, что делаешь. Ты продал меня мужчине, который влюблен в другую женщину.
Ей вспомнилось, с каким осуждением сэр Хью относился к подрастающему поколению. Марк принадлежал к обществу, в котором царила атмосфера вседозволенности, и мужчина мог заводить любовные интрижки с кем только пожелает. Такие понятия, как честь, верность, гордость были лишь пустым звуком. Что же касается женщин, то они для Марка ничего не значили. Внезапно она поняла, что ненавидит его все душой, еще сама не понимая того, что это была лишь обратная сторона любви. Что ей теперь делать? Продолжать учавствовать в этом фарсе ради Рейвенскрэга? Ответа на этот вопрос у нее не было. Дамарис положила кольцо на трюмо рядом с бриллиантами; кольцо, за которое, выражаясь словами Марка, она продалась ему, и устало забралась в кровать.
* * *
Дамарис разбудила миссис Гарт, которая принесла ей в комнату поднос с завтраком. Накануне девушка очень устала, и поэтому несмотря на тревоги и огорчения спала она крепко и хорошо выспалась.
- Боже мой, - воскликнула она, взглянув на часы, - неужели я так долго спала?
- Никто еще не встал, - с осуждением в голосе проговорила миссис Гарт, - кроме хозяина. Он уехал в Лонсестон по делам. Эти иностранцы, - так она называла Де Коста, - встают и ложатся спать, когда заблагорассудится. Сэр Марк вернется к обеду, и он велел вам передать, что приглашает вас покататься верхом.
- Но я сегодня утром должна вернуться в Боскасл.
- Это невозможно, мисс, сэр Марк забрал машину, - женщина была явно чем-то встревожена. - О, мисс, - наконец-таки не выдержала она, - будет лучше, если вы задержитесь здесь подольше и станете лично приглядывать за тем, что принадлежит вам по праву.
- Что вы имеете в виду? - резко спросила Дамарис. Миссис Гарт смутилась.
- Я знаю, что не должна говорить ничего такого, мисс, но мы все очень хотим, чтобы вы остались. Этой заграничной вертихвостке доверять нельзя, гробовым голосом объявила она и удалилась.
Дамарис снова откинулась на подушки. Значит, даже прислуга уже догадалась в чем дело! Она чувствовала себя униженной. Затем девушка попыталась съесть хоть что-нибудь из принесенной ей еды, опасаясь, что миссис Гарт может обидеться, если она не воздаст должное ее стряпне, но и хлеб, и яичница показалась ей совершенно безвкусными. Неужели Рейвенскрэг стоил того, чтобы она жертвовала ради него своей гордостью? Сможет ли она когда-нибудь смириться со своим положением в этом любовном треугольнике? С грустной усмешкой она вспомнила, как Селеста предполагала возможность существования подобной интрижки, но только с точностью до наоборот. Но сама Селеста никогда не смирилась бы с существованием соперницы, за исключением, пожалуй, того случая, если бы у нее самой был любовник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Я никогда не забывал о том, кто ты такая, и как с тобой надлежит обходиться.
- Вот как? Что-то в день пожара я этого не заметила. И уж точно вряд ли то твое поведение можно считать рыцарским. Честное слово, сэр Марк Триэрн, вы меня удивляете! Тем утром вы, похоже, совершенно забыли не только о своем благородстве, но даже о самых элементарных правилах приличия.
- Ты, кстати, тоже тогда не была той маленькой льдинкой, которой пытаешься казаться сейчас, - напомнил он, и она смущенно покраснела. Ладно, Снежная Королева, возможно, ты и злишься на меня, за тот маленький обман, но ведь в конце концов тебе все равно придется сдаться, и с этим уже ничего не поделаешь.
Дамарис краснела и бледнела; он был так уверен в себе и в ней, но она еще не была готова покориться ему, ей было необходимо участие, хоть какое-то проявление нежности, ответного чувства с его стороны, но этот темноволосый, самоуверенный мужчина, что с такой легкостью кружил ее в танце, казался таким же бесчувственным, как гранитный монолит.
Когда же танец закончился, он сказал:
- Сожалею, но мне необходимо исполнить свой долг хозяина перед нашими соседями. Не сомневаюсь, у тебя не будет недостатка в партнерах.
У нее тоже не было никаких сомнений на этот счет. В зале нашлось немало ее старых знакомых - по крайней мере, они сами считали себя таковыми, ибо она сама не могла вспомнить почти никого из них - которые просили оказать им честь и станцевать с ними, после чего считали своим долгом представить ей своих сыновей, который, в свою очередь, тоже горели желанием пригласить ее на танец. Несколько раз Дамарис видела Марка, героически танцевавшего с какими-то престарелыми толстухами, однако, она заметила, что он утешал себя танцами Розитой гораздо чаще, чем того требовал этикет. Гибкое тело девушки словно таяло в его обьятиях, а на ее лице при этом было написано выражение райского блаженства. Еще одно сердце, покоренное Марком, подумала Дамарис, и в ее душу закралось тревожное сомнение. А что если между ними все гораздо серьезней, чем ей кажется? Но она позабыла о всех своих опасениях, когда подошло время праздничного ужина, и между тостами Марк объявил об их помолвке.
- Сэр Хью очень этого хотел, - объявил один из старых арендаторов. Жаль, что не дожил он до этого счастливого дня. Старый хозяин был хорошим человеком.
- И новый будет его достойным наследником, - сказал кто-то другой.
- Я сделаю все, чтобы оправдать его доверие, - пообещал Марк. Постараюсь быть хорошим хозяином и добрым соседом. Я здесь совсем недавно, но уже успел полюбить Рейвенскрэг всем сердцем. Приехав сюда, я почувствовал, что вернулся домой.
Они приняли его, с некоторой горечью подумала Дамарис, а меня забыли. Теперь я просто приложение к нему.
Затем она снова танцевала с Марком, но во время танца он казался каким-то отстраненным и озабоченным. Чарующее ощущение волшебства, которое ей довелось испытать в Женеве, ушло безвозвратно. Для него это был лишь очередной танец, который он танцевал по обязанности, так как их брак заключался по необходимости. Дамарис чувствовала, что она лишилась потенциального любовника, но так и не приобрела заботливого защитника, на которого так рассчитывала. И вообще, кто он такой, этот мужчина, с которым ей предстояло связать свою жизнь? Он занял ее место, вскружил ей голову, дав ей взамен бриллиантовое колье и обручальное кольцо. Она вспомнила и о том, что Триэрном он был лишь наполовину, унаследовав многие черты характера, в том числе и южный темперамент, от своей матери, и эта чужая кровь делала его еще более грозным и непредсказуемым. И она вдруг подумала, что ей очень не хватает дедушки, воспоминания о котором жили буквально в каждом уголке этого дома. Он так любил и оберегал ее, как Марку просто не дано.
Гости начали разъезжаться лишь под утро. Хозяева провожали их, и Дамарис стояла рядом с Марком. Последним отбыл тот самый арендатор, выразивший за ужином сожаление о том, что сэр Хью не дожил до этого радостного дня. Это был седовласый почтенный джентльмен, помнивший сэра Хью в дни его молодости, и Дамарис еще ребенком часто бывала у него на ферме. Он задержался дольше других, с ностальгией вспоминая о старых добрых временах, а когда старик наконец уехал, то Дамарис обнаружила, что Марк куда-то исчез. Она направилась к кабинету и остановилась у порога. Просторная комната казалась пустой, но затем она заметила у оконной ниши краешек шали Розиты. Та увлеченно беседовала с кем-то. С кем именно, разобрать было невозможно, ибо собеседника не было видно за портьерой, но говорили они по-испански. Марк? Дамарис поспешно попятилась назад; ведь наверняка они не обрадовались бы ее вторжению. Элена окликнула ее из столовой.
- Дорогая, иди сюда, выпей что-нибудь на ночь. Вечер был таким долгим...
Войдя в столовую, Дамарис застала Элену сидящей в мягком кресле, в то время, как Педро наливал себе виски из бутылки, оставленной на буфете.
Она оглядела когда-то знакомую комнату, и увидела, что и здесь тоже произошли перемены. На месте старого камина был установлен изящный электрический обогреватель, сработанный "под старину", с иммитацией "тюдоровской" кирпичной кладки, искусственными "дровами" и иллюзией пламени и тлеющих углей. Ее любимые гобеленовые шторы на окнах сменили бархатные портьеры, и большая часть мебели тоже была заменена на новую. Длинный обеденный стол был все тот же, что и при дедушке, так же, как и старинный дубовый буфет, но вот стулья, хоть и вязались с ними по стилю, но были совершенно новыми, так же как и кресло, в котором нежилась Элена; даже фамильные портреты казались не такими, как прежде, так как их золоченые рамы были почищены и обновлены. Теперь, когда у Дамарис появилась возможность спокойно оглядеться в доме и оценить весь масштаб произошедших здесь перемен, ее снова захлестнула волна яростного возмущения. Она чувствовала себя чужой в собственном доме.
Педро направился к ней через всю комнату, поднимая свой бокал.
- За вас, сеньорита. Видит Бог, я завидую Марко.
Марку, который был так увлечен испанской шалью в углу кабинета.
Элена поинтересовалась у нее, не хочет ли она выпить чего-нибудь горячего.
Кое-как укротив свой гнев, ибо супруги Де Коста были ни в чем перед ней не виноваты, Дамарис сказала, что не отказалась бы от стакана холодного молока.
- Стакан молока? - удивился Педро, а затем улыбнулся: - Так, значит, это в молоке кроется секрет розы со сливками?
- Возможно, - улыбнулась Дамарис в ответ на комплимент, - но только роза уже порядком завяла.
- Что, устала? - участливо спросила Элена; было видно по всему, что она настроена вполне дружелюбно.
- Немножко, - призналась Дамарис. Этот вечер оказался для нее гораздо большим испытанием, чем она сама того ожидала.
Из кухни было принесено молоко. Ни Розита, ни Марк так и не объявились.
- Все было просто чудесно, - вежливо сказала Дамарис, отставляя пустой стакан. - Наверное, вам пришлось потратить много сил, чтобы устроить такой праздник. Огромное вам спасибо.
- Да, вечер удался на слову, - с удовлетворением проговорила Элена. Конечно, общество собралось довольно разношерстное, но Марк сказал, что мы должны пригласить решительно всех, кто так или иначе связан с поместьем. Он держался, словно великосветский лев, не правда ли? Ему нравится роль хозяина поместья, да и ты тоже была просто великолепна.
- Спасибо, - холодно сказала Дамарис. Похоже, никто уже и не вспоминал о том, что урожденной хозяйкой поместья была она; ей здесь отводилось второстепенное место. - Надеюсь, вы меня извините, но мне хотелось бы лечь спать.
Элена встала из кресла.
- Конечно, дорогая. Идем, я тебя провожу.
Вместе они прошли через уставленный цветами просторный холл, и в то время, как Дамарис ломала голову над тем, какие еще сюрпризы могут ожидать ее в родном доме, из комнаты напротив вышли Марк и Розита. Вид у него был несколько смущенный, но на красивом личике девушки застыло надменное выражение.
- Дамарис собирается ложиться спать, - объявила Элена, с упреком глядя на брата.
- Как, уже? - Марк направился было к Дамарис, но она отступила к лестнице.
- Уже слишком поздно, или, скорее, довольно рано, - проговорила она, чувствуя предательскую дрожь в голосе. И затем, взяв себя в руки, добавила более твердо. - Спокойной ночи, Розита. Спокойной ночи, Марк. - На него она даже не взглянула.
- Но Дамарис... - начал было он.
По-прежнему не обращая на него внимания, девушка легко взбежала по ступенькам лестнице. На самом верху она остановилась и оглянулась. За могучей фигурой Элены, устало поднимавшейся на галерею, Дамарис увидела, что Марк стоит, засунув руки в карманы и озадаченно глядя ей вслед. Она также заметила, как Розита подошла к нему и встала рядом, взяв его под руку.
Оставшись, наконец, одна в своей комнате, Дамерис подошла к окну и распахнула его настежь. Дувший с моря ветер навевал свежесть и прохладу, и в ночной тишине был слышен далекий рокот прибоя. Так было и так будет всегда, но только почему-то прежней любви и привязанности к самому поместью она больше не испытывала. Присутствие семьи Де Коста и следы бурной хозяйской деятельности Марка изменили его до неузнаваемости.
Дамарис сняла бриллиантовое колье и оставила его лежать на трюмо в виде бесформенного сверкающего холмика. Затем она медленно сняла свое обручальное кольцо и принялась его разглядывать. Обручальное кольцо Триэрнов. Но даже это казалось ей странным. Раньше она никогда его не видела. Наверное, все это время оно хранилось в банковском сейфе. Казалось бы, она должна была бы обрадоваться тому, что ее суженным стал именно тот мужчина, в которого она влюбилась с первого же взгляда со всей страстностью неопытного девичьего сердца, но в ее Эдем пробрался змей-искуситель в облике знойной испанки, к которой Марк был явно неравнодушен. Не удивительно, что он не спешил встретиться с ней; ведь все это время рядом с ним находился столь мощный отвлекающий фактов. Дамарис не надеялась что этот вынужденный брак перерастет в любовь, то завораживающее, сладостное чувство, которое ей довелось мимолетно испытать в Вальмонде, но все же она не была готова к тому, что у нее появится соперница, также претендующая на благосклонность ее будущего супруга. Похоже, Марк был готов выполнить требования контракта, жить в Рейвенскрэге вместе с ней, но вот отдать ей свое сердце он не собирался. Ведь условиями сделки это не было предусмотрено, а судя по тому маскараду, что он разыграл перед ней, притворяться он умел мастерски. Конечно, у нее было полное право выразить неудовольствие по поводу его откровенного заигрывания с Розитой, но она заранее могла представить себе недоуменный взгляд и не сомневалась в том, что Марк не преминет лишний раз напомнить ей о том, что ради наследства она согласилась принять неведомого кузена вне зависимости от его прежних увлечений. Так что, за что боролась, на то и напоролась. Да, рано или поздно Розита уедет к себе домой, но угодья Марка граничат с землями усадьбы Де Коста. И наверняка он время от времени будет наезжать туда - а, значит, и встречаться с Розитой. Что ж, очень удобно, с горесью думала Дамарис.
- Эх, дедушка, - прошептала она, как будто дед мог ее услышать, - ты сам не знал, что делаешь. Ты продал меня мужчине, который влюблен в другую женщину.
Ей вспомнилось, с каким осуждением сэр Хью относился к подрастающему поколению. Марк принадлежал к обществу, в котором царила атмосфера вседозволенности, и мужчина мог заводить любовные интрижки с кем только пожелает. Такие понятия, как честь, верность, гордость были лишь пустым звуком. Что же касается женщин, то они для Марка ничего не значили. Внезапно она поняла, что ненавидит его все душой, еще сама не понимая того, что это была лишь обратная сторона любви. Что ей теперь делать? Продолжать учавствовать в этом фарсе ради Рейвенскрэга? Ответа на этот вопрос у нее не было. Дамарис положила кольцо на трюмо рядом с бриллиантами; кольцо, за которое, выражаясь словами Марка, она продалась ему, и устало забралась в кровать.
* * *
Дамарис разбудила миссис Гарт, которая принесла ей в комнату поднос с завтраком. Накануне девушка очень устала, и поэтому несмотря на тревоги и огорчения спала она крепко и хорошо выспалась.
- Боже мой, - воскликнула она, взглянув на часы, - неужели я так долго спала?
- Никто еще не встал, - с осуждением в голосе проговорила миссис Гарт, - кроме хозяина. Он уехал в Лонсестон по делам. Эти иностранцы, - так она называла Де Коста, - встают и ложатся спать, когда заблагорассудится. Сэр Марк вернется к обеду, и он велел вам передать, что приглашает вас покататься верхом.
- Но я сегодня утром должна вернуться в Боскасл.
- Это невозможно, мисс, сэр Марк забрал машину, - женщина была явно чем-то встревожена. - О, мисс, - наконец-таки не выдержала она, - будет лучше, если вы задержитесь здесь подольше и станете лично приглядывать за тем, что принадлежит вам по праву.
- Что вы имеете в виду? - резко спросила Дамарис. Миссис Гарт смутилась.
- Я знаю, что не должна говорить ничего такого, мисс, но мы все очень хотим, чтобы вы остались. Этой заграничной вертихвостке доверять нельзя, гробовым голосом объявила она и удалилась.
Дамарис снова откинулась на подушки. Значит, даже прислуга уже догадалась в чем дело! Она чувствовала себя униженной. Затем девушка попыталась съесть хоть что-нибудь из принесенной ей еды, опасаясь, что миссис Гарт может обидеться, если она не воздаст должное ее стряпне, но и хлеб, и яичница показалась ей совершенно безвкусными. Неужели Рейвенскрэг стоил того, чтобы она жертвовала ради него своей гордостью? Сможет ли она когда-нибудь смириться со своим положением в этом любовном треугольнике? С грустной усмешкой она вспомнила, как Селеста предполагала возможность существования подобной интрижки, но только с точностью до наоборот. Но сама Селеста никогда не смирилась бы с существованием соперницы, за исключением, пожалуй, того случая, если бы у нее самой был любовник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29