– пригласил меня иллюзионист. Раздались аплодисменты, послышался свист. Я не знал, что делать, и повернулся к маме, глазами моля ее о помощи.
– Прошу прощения, но мальчик не может ходить… Вам лучше пригласить кого-нибудь другого, – извинилась она.
Я с облегчением поднял голову. И тут иллюзионист стремительно шагнул в своем развевающемся плаще прямо в зал, подхватил меня на руки и, запахнув в плащ, отнес на сцену. Усадив меня на стул, он спросил:
– Как тебя зовут?
Я ответил, и он задал следующий вопрос:
– В каком же ты классе?
Я готов был расплакаться. Уж лучше бы остался дома за сторожа. Зал притих в ожидании моего ответа. Мне хотелось убежать со сцены. Кусая губы, я опустил голову.
– Прекрасно, я все понял, – нашелся иллюзионист, – у тебя, мне думается, отличная успеваемость.
Послышался смех. Я облегченно вздохнул. Иллюзионист казался мне почти божеством. Положив руку мне на плечо, он объявил:
– Сейчас уважаемая публика увидит сеанс гипноза, во время которого этот мальчик откроет нам свое сокровенное желание. Прошу соблюдать тишину!
Когда все успокоились, гипнотизер, пристально глядя на меня, приблизил к моему лицу свою палочку и принялся повторять слова заклинания:
– Гипноз наступает, гипноз наступа-а-ет… хочется спать, хо-о-чется спа-а-ать…
Я ощутил какое-то онемение у переносицы и тяжесть в затылке.
Едва я успел подумать: не поддамся гипнозу! – как все звуки вокруг меня исчезли.
Почувствовав боль в правой руке, я очнулся. Плеча моего касалась палочка иллюзиониста. Гипноз окончился. Публика неистово хлопала. Иллюзионист отвесил поклон, с улыбкой взял меня на руки и отнес на прежнее место.
Я совершенно не представлял, сколько прошло времени, что происходило, пока я был под гипнозом, какое желание назвал я во сне.
Голова у меня все еще была как в тумане. Очевидно, гипноз рассеялся не полностью.
На сцене ассистентка занималась приготовлениями к следующему сеансу, ей помогал мужчина с бритой головой.
После представления меня опять усадили в коляску. Ветер утих. Над макушками сбросивших листву деревьев гинкго взошла луна, ярко осветившая школьный двор с турником и неподвижными качелями.
Зрители высыпали из актового зала. Рядом с ними по школьному двору заскользили их тени. Выйдя за каменные ворота, крестьяне по тропинке, пролегавшей через поле, возвращались в деревню.
Всякий раз, когда кто-нибудь из односельчан обгонял нас, он непременно желал нам доброй ночи. Мама приостанавливалась и склоняла в поклоне голову. Некоторые пытались заговорить со мной, спрашивали, понравилось ли представление, заботливо предостерегали:
– Смотри не простудись!
В ответ я только легонько кивал, а потом взял и натянул ватную стеганку на голову – уж очень не люблю, когда меня разглядывают. Про себя я только диву давался: надо же, как понравилось представление! Так развеселило всех, что люди стали приветливо заговаривать с нами!
Представление действительно удалось на славу. Я перебирал в памяти моменты, когда из пламени рождался петух или яйцо превращалось в деньги.
Сразу же за школьными воротами стояло несколько домов. Как только мы миновали их, перед нами открылся вид на деревню. Она спала, погрузившись в темноту, окруженная кольцом гор, вершины которых вырисовывались на фоне ночного неба. В свете луны можно было разглядеть даже щебенку на дороге. Вдали ярко искрились полоски перил деревянного моста, должно быть уже успевших покрыться инеем. Под мостом протекала река. Речная дамба издали казалась мне насыпью из чернозема, нарытой кротами.
Осторожно обходя выбоины, мама с сестрой не спеша тащили повозку. Поглядывая на уродливо укороченную мамину тень, которая ползла у нее под ногами, я от самых школьных ворот с опаской следил за фигурами четырех парнишек, которые неотступно шли за нами, держась на расстоянии метров десяти. Временами до меня долетали обрывки приглушенного спора:
– Ступай ты вперед!
– Нет, лучше ты!
Я несколько раз потихоньку оглянулся. Все четверо были стрижены наголо и казались моими ровесниками. Когда я встречался с кем-нибудь из них взглядом, тот смущенно опускал глаза, а потом переглядывался с остальными.
Я сжался от страха, что сейчас они выкрикнут что-то обидное.
У въезда на мост, откуда уже было слышно журчание обмелевшей реки, преследователи кинулись к нам и окружили коляску. Мама остановилась. Я стиснул руку сидевшего рядом со мной братишки и весь напрягся.
– Тетя, дайте мы повезем, – выдохнул один из мальчишек.
Мама поблагодарила, но от помощи отказалась.
Продолжая твердить свое: «Разрешите, разрешите», они выхватили повозку и с радостным гиканьем покатили ее. Коляска легко понеслась вперед.
Братишка пришел в восторг. Сестренка подбежала и на ходу вскочила в прицеп.
Мальчишки сказали, что довезут нас до самого дома.
Почему они вызвались провожать нас? Не снится ли мне все это?…
– А тебе не было больно, когда он усыпил тебя? – спросил один из них.
– Нисколечко! – ответил я не без гордости.
– Я решил, что ты умер.
– И я тоже. Раз – и глаза закрылись.
– Мне даже страшно стало. – Ребята наперебой делились своими впечатлениями. Все четверо учились в третьем классе. Звали их Гэнта, Цунэ, Сёта и Минэо.
– Скажи, у тебя на самом деле уже все улетучилось? А если гипноз еще действует и перейдет на нас? – обернувшись, с опаской в голосе спросил бежавший впереди Гэнта. Все дружно расхохотались.
Дорога подмерзла, слышно было, как из-под колес отскакивали крошившиеся комья затвердевшей грязи. Поднимавшийся от земли промозглый туман окутывал коляску, но я совсем не чувствовал холода. Мы свернули с дороги, и прицеп мигом взлетел по пригорку к нашему дому. Мама все стояла и благодарила наших провожатых.
– Раз у тебя болит нога, я завтра сам приду поиграть с тобой, – предложил Гэнта.
– И я тоже, – присоединился Минэо.
Я кивнул, а самого душили слезы.
– На вот, возьми, это я по дороге нашел. – Цунэ достал из кармана орех и вложил мне в руку.
Сёта тоже вытащил из своих латаных-перелатаных штанов горсть орехов и протянул мне.
– Ну пока!
– До завтра! – И они побежали по освещенной лунным светом тропинке.
Глядя с веранды вслед убегавшим, сестренка порадовалась:
– Братик, как хорошо, что мы сходили в цирк. Теперь и у тебя появились товарищи.
Разложив орехи около подушки, я вдыхал исходивший от них аромат гор и никак не мог заснуть.
Наверно, Сёта и Цунэ нашли орехи у подножия горы, за школой, куда они успели сбегать до начала занятий. Сезон орехов уже давно прошел. Они долго пролежали под опавшей листвой, скорлупа у них потускнела и утратила ту глянцевитость, какая бывает у орехов осенью.
Некоторые уже выпустили росточки. Три таких я отложил отдельно. Утром попрошу, чтобы их посадили в саду на видном месте, под моим окном. Весной орехи, подаренные мне моими друзьями, дадут зеленые всходы.
Я уже знал от мамы про свой ответ на вопрос иллюзиониста. Оказывается, находясь под гипнозом, я сказал: «Мое самое большое желание – иметь ДРУЗЕЙ!»
Заострив кончик спички, я смастерил из упругого орешка волчок и запустил его. В полумраке комнаты послышалось тоненькое протяжное жужжание.
Завтра ко мне придут друзья!
Я лежал и все слушал и слушал песню волчка.

1 2 3