Девушка ахнула и протянула к нему обе руки. Питер схватил их – маленькие, грубые, загорелые – и, с трудом подавив желание поднести их к губам, позволил Полли помочь ему встать. Девушка поддержала его, подставив плечо. Опершись на него, Питер пошел к двери.
Он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие от этой живой опоры. Но вовремя сообразил, что лучше взять палку и снять руку с плеча Полли перед тем, как войти на кухню.
В эту ночь Питер спал, как убитый, и, когда проснулся, опухоль на колене почти прошла.
После полудня Стоун мог уже пойти побродить с хозяйскими сыновьями. Темноглазые, черноволосые маленькие шалуны – одному было семь, другому шесть, скоро перестали дичиться Питера и болтали без умолку, – он умел разговаривать с детьми.
Они все вместе отправились к затону за форелью. Стоун сидел на большом камне у берега, мальчишки, лежа на животах у ручья, пытались поймать рыбу руками.
Старший, Ник, более смелый, встал и подошел к Питеру.
– А на этом камне всегда сидит страшный цыган.
– Какой страшный цыган?
– Не знаю, никогда не видел. Полли говорит, что он тут сидит, всегда, когда в доме будет несчастье, – с дрожью в голосе, сообщил Ник. – Он сидел тут и в ту ночь, когда лошадь разбила отцу голову. Цыган этот играет на скрипке.
– А что он играет?
– Не знаю.
– А какой он?
– Весь черный. Старый Джим говорил – он весь волосатый. Страшный-престрашный! Ходит по ночам, – темные раскосые глаза мальчика испуганно забегали. – Полли его боится.
– А она его видела?
– Нет! Зато вас-то она не боится!
– Конечно, не боится. Чего ж ей меня бояться?
– Она вечерами за вас молится!
– Откуда ты знаешь, плут ты этакий?
– Вчера, когда мы ложились спать, я слышал, как она говорила: «Боже, благослови нас всех и мистера Питера!»
– А подслушивать нельзя! – наставительно произнес Стоун.
Когда вечером Полли принесла чай, Питер спросил у нее:
– Что это за страшный цыган, Полли?
Девушка испуганно взглянула на него.
– Он приносит несчастье.
– Глупости все это, – храбро произнес Стоун. – Вот пойду сегодня ночью и непременно сяду на его камень.
Полли умоляюще сложила руки:
– Ну, пожалуйста, не надо!
– Почему? – сделав удивленное лицо, спросил Питер. – А потом, не все ли вам равно, если даже со мной что-нибудь случится?
Девушка не ответила, и он вдруг бросил как будто невзначай:
– Только, пожалуй, мне его не придется увидеть, завтра я должен буду уехать.
– Почему так скоро? – Полли не смогла скрыть волнения.
– Ваша тетушка, должно быть, не захочет меня дольше держать.
– О нет, у нас летом всегда бывают жильцы. Питер пристально посмотрел на нее.
– А вам хотелось бы, чтобы я остался?
– Да, – прошептала Полли и, залившись румянцем, быстро выбежала из комнаты…
К вечеру, после ужина, Питер отправился в сад. Он улегся в душистую высокую траву и слушал пение птиц. Вдруг он заметил тень, мелькнувшую возле садовой калитки. Стоун приподнялся на локте и увидел, как Полли вырвалась из цепких рук неуклюжего краснощекого конюха. Джо все-таки схватил ее за плечи, и они остановились друг против друга, шагах в двадцати от Питера, не замечая его, лежавшего в густой траве.
Питер видел сердитое растерянное лицо девушки, пытающейся уклониться от объятий парня.
Стоуна так больно задела эта сцена, что он вскочил на ноги. Они увидели Питера. Полли опустила руки, отшатнулась и спряталась за дерево.
Джо что-то ей сердито буркнул, перепрыгнул через забор и исчез. Питер медленно подошел к девушке. Она стояла, кусая губы, необычайно красивая, с растрепавшимися волосами и опущенными ресницами.
– Простите меня, Полли, – сказал Стоун.
Она быстро глянула на него исподлобья и, вздохнув, пошла прочь.
Питер бросился за ней:
– Полли!
Но она не остановилась, Стоун взял ее за плечо и мягко повернул к себе:
– Постойте, давайте поговорим!
– Почему вы извинились передо мной. Не у меня вам просить прощения.
– Ну, значит, у Джо.
– Как он смеет бегать за мной?
– Влюблен, как видно?
Полли топнула ногой.
– Хотите, я разобью ему голову, – коротко засмеялся Питер.
– Вы смеетесь надо мной, вы смеетесь над всеми нами! – вскрикнула вдруг девушка с неожиданной горячностью.
Он схватил ее руки, но она все отступала, раскрасневшись, пока темные пряди ее волос не запутались в цветущих ветвях старой яблони.
Питер поднес одну из ее рук к губам.
Полли вдруг остановилась. Казалось, она дрогнула и потянулась к нему.
Поддавшись неожиданному порыву, Стоун обнял ее, прижал к себе, поцеловал в лоб – и сразу испугался. Полли внезапно побледнела и закрыла глаза, так что длинные ресницы темной каймой легли на бледные щеки. Руки ее бессильно повисли вдоль тела. От прикосновения полудетской груди дрожь охватила Питера.
– Полли, – шепнул он и выпустил девушку из объятий.
В тишине резко ухнул филин.
Вдруг Полли схватила руку Питера, поднесла ее к своей щеке, к сердцу, к губам, страстно поцеловала и помчалась прочь, меж замшелыми стволами яблонь, пока они не скрыли ее от Стоуна.
На следующее утро, после завтрака, Питеру захотелось увидеть Полли. Что он знал о любви, пока девушка не схватила и не поцеловала его руку? А теперь – чего только он не знает.
Питер прошел в свою комнату, чтобы взять книгу, и сердце у него заколотилось: она была там и застилала постель. Стоун остановился в дверях и следил за ее движениями.
И вдруг радость хлынула в его душу: он увидел, как Полли нагнулась и поцеловала подушку в том месте, где была вмятина от его головы.
Как показать ей, что он видел это трогательное проявление любви!
Но если Полли вдруг услышит, что он потихонечку уходит, – будет еще хуже. Девушка подняла подушку, как будто не решаясь сгладить отпечаток его щеки, но вдруг подушка упала и она быстро обернулась.
– Полли!
Девушка приложила ладони к щекам, но глаза ее прямо и бестрепетно погрузились в его глаза. Никогда раньше Питер не видел так ясно глубину, чистоту и трогательную преданность этих влажных, как будто росой омытых глаз.
Он еще нашел в себе силы сделать к ней шаг. Но при мысли о том, как она только что целовала его подушку, у Питера закружилась голова, и он бросился к Полли.
Коснувшись губами ее глаз, Стоун подумал в странном восторге:
«Теперь все кончено!»
Полли не уклонялась от его губ, а они ухе двигались, пока не встретились с ее губами.
Это был первый настоящий поцелуй любви – необычайный, чудесный, и все же почти невинный.
– Приходи сегодня ночью под большую яблоню, когда все лягут спать, – шептал ей на ухо Питер. – Полли, обещай, я буду ждать тебя!
– Обещаю, – проговорили, чуть слышно, ее коралловые уста.
Питер еще раз поцеловал Полли и отпустил ее. Девушка стремглав побежала к калитке сада. Ее душа пела и ликовала:
– Он любит меня, он любит меня! – выстукивало трепетное девичье сердце…
Было уже около десяти часов, когда Стоун, спрятав в карман газету, которую он, не читая, целый час держал в руках, пробрался через дворик в сад. Месяц, совсем золотой, только что встал над холмом. Под яблоневыми деревьями было темно, и Питер остановился, в поисках тропы, чувствуя несмятую траву под ногами.
Вдруг он услышал, как осторожно скрипнула калитка, потом раздался шорох. Питер прислонился к корявому толстому стволу старой яблони и затаил дыхание.
Бесшумно, словно дух, между деревьями скользнула тоненькая фигурка Полли.
И вот Стоун увидел ее совсем рядом – девушка буквально слилась со стволом яблони. Она стояла совсем тихо, пристально глядя на юношу.
– Полли! – шепнул он и протянул руки. Девушка бросилась прямо к нему на грудь.
Питер услышал биение ее сердца совсем близко. И тут он вдруг испытал всю полноту власти любви, всю силу истинного чувства.
Полли была девушка не из его круга, так проста, так молода и опрометчива; такая влюбленная и беззащитная! Как же он мог не стать ее защитником? Как мог не взять все, что Полли отдавала ему, как мог не отпраздновать весну в ее и своем сердце?
И Стоун крепко обнял девушку, стал целовать ее глаза, губы. Он, ни о чем не думал – он испытывал одно лишь блаженство! Судьба предназначила ее для него! Но только страсть вспыхнула в нем теперь сильнее всех рыцарских чувств, и Питер вздохнул:
– О, Полли! Зачем ты пришла?
В ее глазах вспыхнуло удивление:
– Сэр, вы же меня просили.
– Не зови меня «сэр», моя радость?
– Как же мне вас звать?
– Просто Питер.
– Я не смогу, нет… нет, – смущенно прошептала она.
– Но ты меня любишь? Да? – спросил тихонько Питер.
Через несколько секунд он едва уловил ответ, произнесенный шепотом:
– Как же мне не любить вас? Мне бы только быть с вами… и все…
– Все… – не то переспросил, не то повторил за ней Питер.
– Я умру, если не смогу быть с вами, – так тихо, что Стоун едва смог расслышать, прошептала Полли.
Питер вздохнул всей грудью:
– Тогда останься со мной!
– О-о! – выдохнула девушка в ответ.
Взволнованный обожанием и восхищением, зазвеневшим в ее голосе, он продолжал шептать Полли на ухо:
– Мы уедем с тобой в Лондон. Я покажу тебе свет. И я позабочусь о тебе, Полли, даю слово. Я никогда не буду груб с тобою…
– Мне бы только видеть вас, только бы быть с вами, – как молитву произносила Полли эти слова.
Питер гладил ее волосы и горько говорил:
– Завтра я поеду в Торки и достану денег: куплю для тебя платье, чтобы ты не выделялась из толпы, и мы убежим отсюда. А когда мы приедем в Лондон, мы, может быть, сейчас же и обвенчаемся.
В темноте Стоун почувствовал, как взметнулись ее волосы, когда она тряхнула головой:
– Нет, нет. Я не могу. Я только хочу быть с вами, я не стою вас…
Опьяненный собственным великодушием, Питер зашептал еще горячее:
– О нет, это я не стою тебя… Ах, Полли, милая, скажи, когда ты меня полюбила?
– Когда я увидела вас в лесу, и вы взглянули на меня. В первый же вечер я полюбила вас, но я никогда не думала, что буду вам нужна…
– Нужна, нужна, – шептал Питер.
Она опустилась на колени, пытаясь поцеловать его ноги. Питер в ужасе содрогнулся, поднял Полли и крепко обнял, слишком потрясенный, чтобы говорить.
Девушка прошептала:
– Почему вы мне этого не позволили?
– Нет, это я должен целовать твои ноги!
Полли так улыбнулась, что у Стоуна на глазах выступили слезы…
И вдруг ее глаза расширились, с болезненным ужасом глядя мимо Питера, она вырвалась из его рук и прошептала:
– Смотрите!
Стоун видел только сверкающий ручей, позолоченные луной кусты терновника, а за ними – неясные очертания озаренного месяцем холма. Позади Питера раздался леденящий душу шепот Полли:
– Привидение! Страшный цыган!
– Где?
– Там, у камня, под деревьями…
Рассердившись, Стоун перепрыгнул ручей и побежал к старой яблоне. Никого! Питер бегал, спотыкаясь среди валунов и кустов терновника, ругаясь вполголоса и все же чувствуя что-то похожее на страх:
– Какая чушь! Как глупо! Здесь никакого цыгана нет и в помине!
Стоун вернулся к яблоне. Но Полли уже нигде не было. Питер услышал лишь легкий шорох да скрип калитки. Вместо девушки – только старая яблоня. Питер обхватил руками ствол и тяжело вздохнул…
На следующее утро, выйдя из поезда на вокзале в Торки, Стоун нерешительно пошел по набережной. Этот курорт – один из лучшие в Англии – был ему незнаком. С трудом Питер отыскал отделение своего Лондонского банка и там наткнулся на первое препятствие.
Служащий банка спросил его:
– Кто из живущих постоянно в Торки, наш клиент, мог бы удостоверить вашу личность?
Стоун растерянно ответил:
– Я приезжий и в Торки впервые.
– В таком случае вы должны протелеграфировать в Лондон, в банк. По получению положительного ответа, наше отделение будет радо услужить вам, – и служащий, вежливо улыбнувшись, закрыл окошко.
Подозрительность холодного делового мира омрачила радужные мечты Стоуна. Но телеграмму он посылать не стал, а отправился снова на вокзал, чтобы успеть на ближайший лондонский поезд.
– Так будет быстрее, чем телеграф, – думал Питер, сидя у окна в вагоне. – Заодно, узнаю у друзей, кто поможет нам обвенчаться…
В Торки Стоун вернулся только через два года, в конце августа, перед началом занятий в университете.
Лондон захватил его круговертью крупных и мелких событий. Питер каждый день собирался вернуться к Полли, или хотя бы написать ей на ферму. Но всякий раз дела препятствовали его намерениям.
Через месяц он уже реже вспоминал Полли, успокаивая себя тем, что девушка, несомненно, забыла его, забыла их мимолетный яблоневый роман. Ведь в сущности что и было между ними, так это всего несколько поцелуев…
И вот, спустя столько времени, погостив немного у отца, который по-прежнему служил дворецким у лорда, Питер ехал в Торки к своему другу Филу Холидею… Они вместе должны были возвращаться в университет.
Вдоволь накупавшись в море, друзья направились в кафе, когда Питер Стоун вдруг остро почувствовал, что ему необходимо снова увидеть маленькую Полли.
Бросив что-то невразумительное обескураженному Филу и договорившись с ним о встрече вечером, Стоун опрометью бросился к проезжавшему такси.
Через полчаса машина притормозила у ворот фермы. Вокруг никого не было видно. Питер попросил шофера подождать его и направился к калитке сада.
Из-за старой яблони навстречу Питеру заковылял седобородый конюх Стив. Стоун сразу узнал его и, улыбаясь, спросил:
– Добрый день, Стив! Вы не помните меня? Я жил здесь на ферме два года назад. А где хозяйка, миссис Энплуайт?
Старик молча смотрел на него.
– Вы меня поняли, Стив. Я хотел бы видеть племянницу хозяйки – Полли. Вы не подскажете, где мне ее искать?
Старый конюх тяжело вздохнул, но по-прежнему, не говоря ни слова, смотрел на Питера. Из окруженных сотнями морщин стариковских глаз медленно, одна за другой, побежали крупные слезинки.
Стоун нервно вскрикнул:
– Да вы что, дара речи лишились. А я помню вас как заправского балагура…
– Полли очень долго ждала вас, – глотая слезы, говорил хриплым голосом конюх. – А когда бедняжка поняла, что вы не вернетесь, – наложила на себя руки…
– Полли умерла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39