.. А собаки рвались в бой: особенно сучка Резня - просто билась в вольерную сетку, шерсть летела клочьями.
Разразился звонком телефон, и Перемышлев медленно, чтобы не вводить себя в состояние ажиотажа, снял трубку.
- Полковник Перемышлев, - сказал он тихо.
- Ты чего там шепчешь, Коля? Живой? - раздался в трубке бодрый голос начальника краевого УИНа генерал-майора Живолубова по прозвищу Крупский.
- Живой, - доложил Перемышлев. - Живее всех живых. А вот Петрова с нами больше нет, Владимир Ильич.
- Пал смертью храбрых, - добавил "Крупский" - как будто сам был свидетелем смерти опера. - Представим посмертно. А остальные?
- Есть павшие: человека три или четыре. И ещё будут.
- Ладно, не ссы, Колян - летит "Ураган", - стихами протявкал генерал-майор. - Встречай... через четверть часа у вас будут. С вертолетов - прямо в зону. А Минкевич как там? Помогает?
- Помогает, - сообщил Перемышлев. - Эффективно помогает, со знанием дела. Его тоже представим... потом.
- Ну и слава Богу! - обрадовался Живолубов. - Я знал, что вы не дрогнете! Ладно, жди: скоро все кончится...
В трубке быстро запикало.
- Песец, - сказал Перемышлев и бросил трубку на аппарат.
Короткий зимний день шел на убыль. Еще не темнело, но как-то по-особенному серело, сникало, расплывалось. Небо наполнилось густыми облаками и, видимо, готовилось вновь обрушить на землю снег.
"Будет снегопад - никакого "Урагана" не будет", - подумал Хозяин.
Он нажал кнопку селеткорной связи.
- Щукин! Ты чем занимаешься?
- Готовлю бойцов к выходу в зону, товарищ полковник! - бодро отрапортовал комроты. - Рогожин и Хрупаков помогают.
- А Шибаев что? Так и не открыл?
- Нет. Даже голос не подает. Я его, гада, в дисбат оформлю... на Русский остров.
- Ну-ну... - сказал Перемышлев и подумал: "Какой дисбат? Собак в зону нельзя пускать, это Шибаев по уставу делает, не придерешься... Хотя, конечно, урагановцы собакам сто очков дадут вперед по части загрызания...".
Дверь распахнулась, и в кабинет Перемышлева вместе с прохладой сквознячка вбежал контролер Баранов по кличке Усатый Нянь.
- Николай Фомич! Ура! Летят, родимые! Летят, хорошие! Всё! - заорал Усатый Нянь и побежал к окну, стал показывать рукой, приглашая полковника посмотреть.
Но Перемышлев не поднялся: чего смотреть, и так все ясно. Летят. Сейчас высадятся и начнут гонять зеков. Спецназ "Ураган" - не рота при зоне, в которой на одного чурбана два болвана. В "Урагане" бойцы обученные, суровые, все прошли и Афган, и Чуран, а кто и Боснию с Герцеговиной...
- Кружат, кружат! - комментировал Баранов, подпрыгивая на носках от нетерпения. - Пять вертушек! Ох, хорошо!
- Ты чего такой нервный? - спросил Перемышлев.
- Садиться будут в зону, - сообщил Баранов, не обращая внимания на Перемышлева. - В зону будут садиться!
- А ну, пошел вон! - рявкнул Перемышлев. - Вон!
Усатый Нянь от неожиданности дернулся всем телом к окну - было бы открыто, рыбкой вынырнул бы. Потом, быстро развернувшись на носках, прыгнул к двери - и исчез.
Теперь, когда все стало ясно с "Ураганом", Перемышлев вдруг почувствовал тупую боль в сердце - словно кто-то обхватил его пятернёй и использовал как кистевой эспандер - ррраз... два...
УРАГАН В ЗИМЛАГЕ
Вертолеты (точнее, два из пяти) зашли на посадку, нырнув под надвигающийся с севера облачный фронт. Взметнулся под винтами густой белой пылью снег; посыпались из открывшихся люков спецназовцы, похожие на киборгов из американских фильмов. Три вертолета зависли над зоной на относительно большой высоте.
Прапорщик Кирилл Татаринов выпрыгнул из кабины в снег последним: он командовал группой и должен был проследить, чтобы все действовали по инструкции. А инструкции были просты: не стрелять, не применять технику, обойтись по возможности "малой кровью"... Последнее, впрочем, Татаринов не воспринимал как инструкцию: или кровь есть, или её нет; что такое "малая кровь"? два человека? три? сто пятьдесят? сломанный нос или проломленная голова?
Зеки, находившиеся в цехе металлоконструкций, услышали рокот вертолетных винтов, но не придали этому значения; они привыкли к постоянному шуму в промзоне: цеха работали в три смены. Лишь Корма, услышав странное стрекотание, приглушенное стенами цеха, забеспокоился и, перескочив через тело убиенного товарища, рванулся, вглубь затемненного помещения.
Спецназовцы уже врывались в цех.
Атака "Урагана" являла собой полную противоположность зековскому бунту. Передвижение было четким и отработанным до деталей, как будто действовал один многорукий организм, управляемый единым мозгом. Непостижимым образом двенадцать спецназовцев ухитрились взять в кольцо более сотни зеков, участвовавших в импровизированной гражданской панихиде. Они закружили вокруг плотно сбившейся толпы и - не атаковали, нагнетая в рядах бунтовщиков панику и страх.
Татаринов командовал отчасти знаками, отчасти короткими рублеными сокращенными фразами типа "сле!" (слева), "вни!" (внимание), "товсь!" (готовься). Лишь одна команда была заготовлена без сокращений - "бей!", но пока ещё не была отдана. Сам прапорщик кружил в общем танце, помахивая спецдубинкой легко и свободно, как на соревнованиях. Именно Татаринов полгода назад подарил Кондратюку свой шлем с забралом - уж больно понравился ему пробившийся в финал настырный и хваткий боец... Впрочем, он давно забыл про него - не забивал голову лишними симпатиями и антипатиями. Есть дело - дело надо делать. А остальное - снежная пыль...
"Ураган" и делал свое дело: медленно и верно настраивал зеков на движение к выходу из цеха. Зеки, конечно, не знали, что там, за дверьми, их поджидает вторая группа спецназа под командованием лейтенанта Челубеева. Именно на челубеевцев была возложена "задача прямого подавления". Лейтенант Челубеев тоже удивлялся инструкции "малой крови". "Бесконтактное каратэ, что ли? Что мы здесь, в бирюльки играем, маневры проводим?" Челубеев не собирался выполнять глупое указание - решил мочить как в прошлом году, на двенадцатой зоне в Морозниках. И бойцов предупредил, чтобы не расчувствовались ненароком...
Блатной Корма, даже если бы знал о гуманной инструкции, все равно в неё не поверил бы. Он на своем недолгом веку участвовал в трех хипишах, один из которых был "на тюрьме", в ещё более сжатом пространстве. Отделался Корма пробитым черепом и сломанной рукой...
Нынешний бунт, замышлявшийся как бескровная буза, неожиданно превратился в кровавое побоище. Теперь, когда зеки удовлетворили свои основные инстинкты - пожрали, побили, поорали - стал сходить на нет утренний кураж. Еще утром бунтовщики находились в предвкушении неизведанного - нынче уже все произошло. Уже били контролеров-ментов, убили ДПНК, начальника оперчасти; уже гвоздили бригадиров и нарядчиков, завхозов и иных "козлов"; уже стреляла пушка "конструктора Керженцева"; уже двое обиженных, Гуля и Мариванна, разгромили "зверинец", постреляли и покалечили чуть ли не половину чуранцев; уже разгромили магазин-ларек и выгребли все съестное... Все уже было, уходило в прошлое, от куража и вдохновения остались злоба и страх, тлевшие теперь в каждом зеке.
Корме удалось чуть опередить спецназовцев. Он незамеченным пробрался к контейнерам с металлической стружкой, перевалился через борт одного из них и стал разгребать спиралевидные, острые как лезвия, стальные полоски. Руки его мгновенно стали красными от крови, но Корма не останавливался, разгребал стружку как крот, зарывался все глубже и глубже. В живот ему вонзилась невидимая распрямленная стружка; как будто пираньи рвали его на куски - так было больно. Но Корма терпел, потому что никак не хотел умирать под дубинками спецназа "Ураган".
Зеки поддались кружению бойцов Татаринова, купились на обманку - и рванулись к выходу, расталкивая друг друга и поглядывая на спецназовцев; те, впрочем, даже не замахивались.
Зато на выходе сразу стало происходить невообразимое. Челубеевские "коммандос" втоптали в снег зеков - тех, кто первыми вылетел в широко открытые цеховые двери. Теперь Валдай, Акула, Коныш, Кабан, Серый и Игорек Рэцэдэ, окровавленные с переломанными ребрами, пробитыми черепными коробками и сломанными конечностями, беззвучно и бессильно шевелились в снегу. "Шуки, шуки...", - шептал Акула, выплевывая остатки зубов.
Игорек Рэцэдэ, невольно попавший в эту компанию, совсем не понимал происходящего. Ему досталось по затылку - треснула черепная кость, что-то оборвалось в сознании, что-то в нем, сознании, изменилось - ичезла оболочка, и мысли, стоявшие на полках подобно книгам, попадали, открылись, рассыпались перепутанными страницами... Игорек вдруг ясно увидел Наташу: она шла по рыхлому снегу к автостанции поселка Льдистый, поминутно оглядываясь на зону, на зависшие в небе вертолеты, на дым и пар, тянущийся радужным столбиком из-за предзонников. Игорьку показалось даже, что и он мог бы сейчас встать и пойти вместе с женой на автостанцию, уехать отсюда домой, в Рогощинск, устроиться на работу в литейку местного ремзавода и воспитывать Данилку. Но как только он попытался встать, то исчезла Наташа; не было никакой улицы, серая бетонная стена до самого неба возвышалась перед глазами, а поверху тянулась колючка. Потом и это исчезло, и Игорек погрузился в долгий и сладкий сон.
"Зря, что ли, я инглиш зубрил?" - подумал Васька Рычагов по кличке Механизм. - "Хрен вам, падлы! Сорвусь!". Он не стал выскакивать вместе со всеми в дверь, а, подпрыгнув повыше, ухватился за рельсу с лебедкой, подтянулся - и через мгновение уже сидел на подоконнике высокого и широкого окна с выбитыми стеклами. Теперь он видел обе группы спецназовцев - и ту, что шуровала в цехе, и ту, что гвоздила зеков снаружи.
- Че делаете, суки легавые?!!! - заорал Механизм. - The villains, bastards! Where a validity? Where the human right?
'тоРBворитеЬ ?сыР:удлатыеп!!!
Что творите, псы кудлатые?!!!
"Это что за неуловимый Джо? Ишь ты, "бабушка в окошке"... - удивился Татаринов. - "Сейчас сшибу...". Прапорщик размахнулся дубинкой как городошной битой и метнул её в Ваську.
Дубинка звучно, как в кино, ударила Механизма в лоб; другой бы отключился мгновенно, но Васька как раз и славился в зоне прочной лобовой костью - он головой, на спор, разбивал в щепы обрезную дюймовую доску, загонял в стену гвоздь-сотку... Поэтому Механизм не выключился, но и на подоконнике не удержался, упал наружу, прямо под ноги двоих челубеевских воинов. Но - подскочил как мячик, жахнул с размаху кулаком по забралу одного из бойцов - и побежал в сторону административного корпуса.
Неожиданное явление сверху наглого зека чуть спутало действия челубеевской группы. Она в полном составе (исключая командира Челубеева) ринулась за Механизмом, предоставив остальным зекам свободу действий помиловку, так сказать... Челубеев даже не стал ничего кричать вслед бесполезно...
Механизм мчался, перепрыгивая через присыпанные снегом металлоконструкции, ящики и ржавеющие детали. Он не оглядывался, лишь продолжал по инерции и в безумном кураже выкрикивать нечто, для спецназа непонятное:
- Help! The people kind! The hooligans of vision deprive!
"Ураган" настиг его у стены административного здания. Васька прижался к обледеневшим кирпичам, встал в стойку, но первый же из спецназовцев набежал на него, обманул ложным разворотом и с левой руки вбил "дубинатор" точно в печень. Рычагов сполз в снег, успев лишь обхватить руками голову чтоб дураком не сделали, пусть лучше убьют...
На него обрушился град ударов, выдержать который не смог бы, наверное, и Майк Тайсон. Челубеевцы били методично и слаженно: один по позвоночнику, другой по ногам, третий в область головы... Наконец, азарт достиг наивысшей точки, и боец Женя Гиреев решил последним ударом отправить Василия Рычагова если не на тот свет, то уж и от этого света подальше... Однако удар был остановлен.
Женя Гиреев, подброшенный вверх неведомой силой, упал рядом с Васькой.
- Не дам!!! - крик сей поднялся над зоной словно металлический дирижабль.
Полковник Перемышлев, Хозяин седьмой строгой, размахнулся по-колхозному и влепил затрещину бойцу Кострыкину, стоявшему рядом. Кулак, впрочем, не достиг цели: Кострыкин уклонился. Другой боец, сержант Лядов среагировал на неожиданное нападение как учили: ударил полковника концом дубинки точно в переносицу.
Бойцы "Урагана" не были приучены к ударам в пол-силы. Поэтому полковник умер почти сразу, не успев даже хоть немного пожалеть о своей безрассудности. Если бы он остался жив, то поведал бы, что, увидев из окна своего кабинета как дюжие воины убивают зека, не выдержал и поспешил на помощь не потому, что какая-то особенная жалость поднялась в нем - никак не мог Перемышлев стерпеть увиденного: чужаки-инопланетяне уничтожают зека человека из Зимлага, принадлежавшего ему, полковнику Перемышлеву - так, как принадлежат ему пальцы рук и ног, жена, сын, собака Джулька и двухэтажный теремок в поселке Льдистый.
Подбежавший Челубеев растолкал своих бойцов, увидел на плечах убитого погоны и сказал:
- Полковник погиб как герой. Где этот гад?
Бойцы обернулись к стене. Васьки Рычагова не было - как будто не он только что лежал окровавленный, с затухающим от множества ударов сознанием.
Два вертолета поднялись в воздух, три - уже сели, и из них выпрыгивали остальные бойцы "Урагана".
Зеки разбегались по баракам.
ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО, ДВИЖЕНИЕ
Прапорщик Сиклеев, дежуривший на основной вахте, в целом был доволен: бунт застал его в уютном месте, никто не мог приказать ему покинуть дежурку и отправиться в зону - на подмогу бойцам роты. А когда появился спецназ "Ураган", то вероятность такого приказа вообще отпала. Приятно было, что грядущие перемены никак уже не смогут коснуться его, Сиклеева: он честно исполнил свой долг, охранял с двумя солдатами пеший выход из зоны, никого не выпустил, кроме Натальи Кожемякиной, приезжавшей на свидание к мужу. Мог и не выпустить.
- Жигалов! Завари-ка чайку - что-то стало холодать! - крикнул Сиклеев солдату, скучавшему с автоматом в малом шлюзе.
Жигалов обрадовался приказу - так любого солдата радует смена обстановки, положения, места пребывания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47