У Сейра этот голос вызывал откровенную неприязнь.
Что бы ни говорилось о Сейре Вудлинге, жизнь которого разбилась вдребезги при его непосредственном участии, надо признать, что бывали редкие мгновения, когда он видел себя таким, какой он есть. Вот и этот неприятный голос служил поводом к трезвой самооценке.
За шестьдесят четыре года, прожитые в Рок-Сити, Сейр считанные разы общался с Марком Свенсоном. Хотя их семьи принадлежали к одному кругу, Марк родился на шесть лет раньше, и в детстве они никогда не играли друг с другом. Разница в возрасте помешала их встрече в школе и в колледже. В первую мировую войну Марк был летчиком, а Сейр служил в куда менее престижной пехоте. Но из-за этого Сейр не чувствовал себя ущемленным. Он и Марк выбрали разные пути и разных друзей. Лишь гораздо позже Сейр ощутил острую ненависть к Марку Свенсону.
Сейр наблюдал за ним, стоящим спиной к стойке бара, единственным защитником биологии. Светлые, коротко подстриженные волосы, высокий, стройный, без признаков живота, в отличной физической форме. В семьдесят лет он ничем не напоминал дряхлого старика. Одевался Марк с этакой элегантной небрежностью, фланелевые брюки, дорогие твидовые пиджаки. Депрессия тридцатых годов, уничтожившая состояние Вудлинга, каким-то образом обошла Свенсона стороной. Вероятно, он лучше разбирался, куда надо вкладывать деньги. Он был богат, возможно, очень богат. На принадлежащих ему землях к югу от города он разводил породистых коров, и все знали, что на востоке страны молочные фермы создавали для того, чтобы уклониться от уплаты налогов. В семьдесят лет Марк по-прежнему привлекал женщин, которые давно уже не смотрели на Сейра. Он собирал картины и покровительствовал искусствам. Отличался изысканным вкусом. И возглавлял совет просвещения Рок-Сити.
Сейр сухо улыбнулся. Зависть, простая зависть. В Марке Свенсоне он завидовал всему. Ненавидел и его богатство, и его самого.
На этот раз Марк Свенсон оказался в уязвимом положении, более уязвимом, чем он предполагал. Марк напоминал человека, увидевшего брошенную в корзинку для бумаг непотушенную сигарету и повернувшегося к жене или ребенку, чтобы отчитать их за беспечность. Когда же он вновь посмотрит на корзинку, та будет вся в огне, и вот-вот сгорит весь дом.
У Марка были очень белые зубы, а его улыбка могла бы украсить любой рекламный проспект. Улыбка не сходила с его губ даже тогда, когда в неестественно ярких голубых глазах сверкала искорка гнева. Марк заметил Сейра, подходящего к стойке бара, и воспользовался его появлением, чтобы отделаться от наседавшего на него местного адвоката.
— Вот идет еще один враг современной науки, — спокойно заметил он. — Как я понимаю, Сейр, вы подписали петицию, требующую исключения биологии из школьной программы.
Сейр сонно улыбнулся.
— Мне кажется, это удар ниже пояса, Марк. Вопрос в том, чему учат на этих уроках.
— Скажите ему, судья! — раздался чей-то голос, и присутствующие одобрительно захлопали.
Глаза Марка Свенсона сердито блеснули.
— Ну, скажите вашим друзьям, Сейр, чтобы они не очень задирали нос. Я уже попросил Билла Джейсона объявить через “Вестник”, что открытое заседание совета просвещения назначено на следующую среду.
— К тому времени уже забудут о похоронах, — пробурчал кто-то.
Глава 6
Сейр Вудлинг довольно давно отметил для себя, что большая часть конфликтов — социальных, экономических, военных — проигрывается потому, что одна из сторон недооценивает грозящую ей опасность.
В споре двух мнений по поводу сексуального воспитания время работало на Эвери Хэтча и других авторов петиции. Особенно помог им уик-энд. Собрания, большие и малые, проходили одно за другим. Неистовствовали прихожане Бредли Коннорса после его зажигательных утренней и вечерней проповедей в молитвенном доме. Более спокойные католики и те пришли в ярость, узнав, чему учат их детей в школе. Сексуальное воспитание, говорили они, противоречит догматам веры. Те, кто не принадлежал к основным религиозным группам, испытывали всевозрастающее давление сторонников пересмотра школьной программы. Эвери, как директор школ округа, представлял “власть”. Мрачная старая дева Генриетта Колдуэлл — учительский корпус, знающий наверняка, что творится в школе. Сейр занялся городскими повесами, пьяницами и бабниками, которые не упустили возможности оказаться на стороне правого дела и вербовали новых последователей, распространяя слово правды от дома к дому, в барах, ресторанах, магазинах. А на заднем плане маячила зловещая фигура сержанта Телицки. Он обходил родителей учащихся, прозрачно намекая, что за курсом биологии кроется нечто аморальное.
К понедельнику, дню похорон трех подростков, Рок-Сити напоминал грохочущий вулкан.
Те же, против кого готовилась яростная атака, не воспринимали ее как реальную угрозу. Аннабелль Винтерс, высокая, гибкая, с прекрасной фигурой юной девушки, темно-русыми волосами, открытым взглядом серых глаз, предполагала, что нападки на нее вызваны личными побуждениями: у Сейра — из-за давней стычки по наследству Джошуа, у Эвери — из-за разногласий в подходе к школьной программе. Она не боялась ни того, ни другого. Доктор Дэвид Паттон не испытывал ничего, кроме раздражения. Мнения членов совета, замученных бесконечными телефонными звонками и личными визитами рассерженных родителей, разделились. Гармон Руз, владелец тарной фабрики и бывший член законодательного собрания штата, ознакомился с существом дела и выяснил, что этот же курс биологии читается по всему штату. Он не собирался уступать истеричным старухам. Мисс Сара Маршалл, ушедшая на заслуженный отдых школьная учительница, обеими руками поддерживала биологию и верила в “неизбежный триумф разума”. Джерри Мэлони, цветочник, после долгих бесед с сержантом Телицки заявил, что будет голосовать за исключение биологии из школьной программы. Таково желание жителей Рок-Сити, выбравших его в совет просвещения. Кларк Сэксон, богатый торговец скобяных товаров, ярый сторонник Бредли Коннорса, не остановился бы и перед тем, “чтобы передать дело в суд”.
Решающий голос в совете принадлежал Марку Свенсону. Председатель голосовал, когда голоса членов совета разделялись поровну. Марк полагал, что поднятая буря не стоит и выеденного яйца. И не придавал особого значения предстоящему заседанию. Курс биологии входит в школьную программу. Совет должен принять решение, оставить его или нет. Марк знал, что может рассчитывать на Гармона Руза и Сару Маршалл. Раз и навсегда. Несогласные получат возможность высказаться, и дело будет закрыто.
Только один человек, Билл Джейсон, издатель и редактор “Вестника”, представлял мощь лавины, нависшей над силами разума и готовой их поглотить, если они не сплотятся и не отнесутся к угрозе с должной серьезностью. Тридцатипятилетний Билл Джейсон не был уроженцем Рок-Сити. Он купил влачащий жалкое существование “Вестник” у семейства Томасов, издававшего газету многие поколения. Единственный либеральный демократ в городе закоренелых республиканцев, Билл писал задорные, хотя и спорные передовицы. После их публикации читатели бурно выражали свое несогласие с автором. Но “Вестник” процветал. Миссис Чарлетон Виллоби выразила словами чувство всего города: “Я покупаю газету, чтобы посмотреть, что натворил сегодня этот человек”.
Передовицы Билла Джейсона могли быть очень резкими, но он хорошо знал, что требуется от газеты маленького городка. Он не печатал сплетен. Задерживал статьи, которые могли причинить вред кому-нибудь из горожан или членов их семей. Информация, сообщенная ему “не для печати”, никогда не попадала на страницы “Вестника”. И манеры яростного спорщика скрывали удивительную сентиментальность и искреннюю любовь к простым людям.
В воскресенье вечером Джейсон заехал к Марку Свенсону и предупредил, что тому грозят серьезные неприятности.
— Вполне возможно, что их тяжелая артиллерия вышибет вас из этого округа, Марк.
Свенсон взглянул на молодого человека, чем-то напоминавшего его самого четверть века назад. Ему нравился Билл Джейсон.
— А может, до среды из них выйдет весь пар? Факты неумолимы, знаете ли.
— Факты, шмакты, — сердито пробурчал Билл. — Вы упускаете из виду одну мелочь, Марк. Не ждите мирных дебатов. Весь сыр-бор разгорелся по милости нескольких мерзавцев, которые нежданно-негаданно получили возможность утолить свою злобу. Взять, к примеру, Сейра Вудлинга...
Марк рассмеялся.
— Уж его-то ты не можешь воспринимать всерьез, Билл. Этого старого беззубого пьянчужку. Он давно проиграл последнюю битву.
— Надеюсь, что вы правы, — не слишком уверенно ответил Билл Джейсон.
Первые признаки открытой враждебности проявились на похоронах Лайлы Каммингс и Пауля Теллера в конгрегационной церкви. Джимми Оренго, католика, отпевали в тот же день, но в католическом храме.
На службу пришли сотни и сотни жителей Рок-Сити, не знакомых ни с членами семей, ни с погибшими подростками. Поговаривали, и довольно сердито, что преподобный Чарльз Роджерс, пастор конгрегационной церкви, высказал неодобрение такой активности сограждан.
Пришла на похороны и Аннабелль Винтерс. Лайла Каммингс обращалась к ней со всеми заботами и проблемами. Паулю Теллеру она преподавала биологию. Аннабелль сидела в первых рядах, красивая, стройная, сдерживая чувство истинного горя и злости на столь бессмысленную смерть.
Так как она сидела впереди, то после службы вышла из церкви одной из последних. Пройдя половину тропинки, ведущей от дверей церкви к улице, Аннабелль внезапно поняла, что идет по живому коридору. Люди ждали ее появления.
Она переводила взгляд с правой стены на левую и видела лишь гнев и ненависть. Плечом к плечу стояли Сейр Вудлинг, Эвери Хэтч, Генриетта Колдуэлл и многие, многие другие. Аннабелль ускорила шаг. На противоположной стороне улицы застыла патрульная машина. За рулем, не сводя с нее глаз, сидел сержант Телицки.
Пронзительный женский вопль разорвал тишину:
— Держись подальше от моего сына, Аннабелль Винтерс! Не смей тянуть к нему свои грязные руки!
Живые стены одобрительно загудели.
Аннабелль пришлось собрать волю в кулак, чтобы не пуститься бегом.
Если Марк Свенсон надеялся, что к среде страсти улягутся, то он жестоко просчитался. Он предполагал провести заседание совета просвещения в помещении школьной столовой, вмещавшем человек двести. Но люди начали собираться задолго до начала и в таком количестве, что Марк перенес заседание в большую аудиторию на шестьсот мест. Хотя уже понял, что всех желающих не удастся разместить и там.
Сейр Вудлинг пришел одним из первых и облюбовал стул в пятом ряду у центрального прохода. Усевшись, он заметил, что его сосед — Билл Джейсон, издатель “Вестника”.
— Похоже, сегодняшнее заседание совета вызвало значительный интерес, — сказал Сейр.
— Примите мои поздравления, — не без ехидства ответил Билл.
— С чем?
— Вы же один из главных зачинщиков, не так ли, мистер Вудлинг?
У края сцены поставили длинный узкий стол. За ним виднелись спинки стульев. Перед каждым стулом на столе стоял микрофон.
Ровно в восемь часов на сцене появились члены совета, доктор Нортон, директор школы, Эвери Хэтч, Аннабелль Винтерс и еще один учитель — Гамильтон Платт. Мистер Платт преподавал вторую часть курса биологии. Шум поутих, но сердитый гул переполненного зала продолжался до тех пор, пока Марк Свенсон, поднявшись, не постучал молотком по столу. Широко улыбаясь, он скользнул взглядом по залу, затем посмотрел на заполненный до отказа балкон.
— Начинаем специальное заседание совета просвещения Рок-Сити, — сказал он в наступившей тишине. — Все заседания совета, по закону штата, проводятся при открытых дверях. Но сначала я хотел бы внести определенную ясность. У нас приняты парламентские нормы. Никто не имеет права говорить, ни члены совета, ни сидящие в зале, не получив разрешения председателя совета.
— Хочешь держать вожжи в руках, не так ли, Марк? — крикнули из зала.
Молоток Свенсона вновь опустился на стол.
— Именно так. Если выкрики будут продолжаться, я перенесу заседание на более поздний срок. А теперь перейдем к делу. Мы собрались, чтобы...
— Мистер председатель! — прогремел густой баритон.
Улыбка застыла на губах Марка.
— Мистер Коннорс.
— Этот шарлатан! — пробормотал Билл Джейсон.
Сейр, с полузакрытыми глазами, чему-то улыбался.
— Мистер председатель, — грохотал Коннорс, — цель этого заседания чрезвычайно серьезна и преисполнена исключительной важности для каждого жителя нашего города. И я уверен, что мы все нуждаемся в духовном напутствии. Поэтому прежде всего я хочу попросить всех присутствующих присоединиться ко мне в молитве нашему господу.
— Отче наш... — и шестьсот голосов слились в один.
— Один ноль в пользу психов, — резюмировал Билл Джейсон, когда молитва закончилась.
Сейр искоса взглянул на редактора “Вестника”.
— Вы не верите в молитвы, Джейсон?
Прежде чем Билл успел ответить, со всех сторон закричали: “Мистер председатель! Мистер председатель!”
Молоток Марка забарабанил по столу.
— Я предупреждаю вас, дамы и господа, — глаза Марка сверкали ледяной яростью. — И это предупреждение последнее. Заседание будет проводиться по установленному порядку. Когда придет время задавать вопросы, вам скажут об этом. Слово предоставляется мистеру Мэлони.
— Вопрос по порядку ведения собрания, — внезапно крикнул Билл Джейсон.
Марк с неприязнью взглянул на голос, но, увидев друга, смягчился.
— Мистер Джейсон?
— Прежде чем мы начнем обсуждение, мистер председатель, я хотел бы узнать, есть ли особая необходимость присутствия представителя полиции штата, находящегося при исполнении служебных обязанностей?
Головы повернулись к одетому в форму сержанту Телицки, сидящему в центре зала, у самого прохода.
— Насколько мне известно, — продолжал Билл, — сержант Телицки не платит налогов в этом городе, и его дети не учатся в нашей школе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20