Валерия, Вычитка
«Степанова Т. 29 отравленных принцев»: ЭКСМО; М.; 2004
ISBN 5-699-08879-2
Аннотация
Яд — довольно; редкое орудие убийства. А тут Никите Колесову, начальнику «убойного» отдела УВД, и Кате Петровской, сотруднице пресс-центра, пришлось столкнуться сразу с двумя случаями отравления. Следы ведут в экзотический восточный ресторан «Аль-Магриб». Подозреваемых много: продюсер » муж эстрадной звезды Авроры Гусаров, завсегдатай ресторана плейбой Симонов, шеф-повар Поляков… Но прямых улик нет, а убийца меж тем «угощает» ядом третью жертву. Вот они — пряные восточные блюда, убаюкивающие марокканские мелодии, притворные улыбки и коварные интриги… Когда Катя догадывается, кто же он — безжалостный отравитель, звать на помощь поздно — надо действовать, ведь в его руках — четвертая жертва…
Татьяна СТЕПАНОВА
29 ОТРАВЛЕННЫХ ПРИНЦЕВ
Глава 1
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ПРИНЦЕВ
На свете нет более коварной вещи, чем вкус миндаля. Изменчивый, изысканный тревожный, нежный, горький, сладкий.
Опасный? Для кого как.
Вкус сдобного шоколадного детства, что было, прошло и больше не вернется.
Вкус смерти, что все равно придет, даже если стараешься об этом не думать.
Вкус сказки, рассказанной на ночь, со смутным и, кажется, страшным концом.
Вкус миража в пустыне, песок которой так похож на муку, щедро сдобренную шафраном…
Человек в белом поварском колпаке добавил чайную ложку муки в лимонно-желтую пышную массу, энергично и быстро заработал мешалкой в глубокой фаянсовой миске. Попробовал — нет, масла действительно мало. Не стоит экспериментировать, надо строго придерживаться порядка, указанного в рецепте. Все сливочное масло, не деля, надо сначала смешать с молотым миндалем, а уж только потом добавлять в смесь сахарный сироп.
Сироп на плите как раз густел, доходил. Человек в белом поварском колпаке еще энергичнее заработал деревянной мешалкой, сбивая масляно-миндальное тесто. Нет, нет, в рецептах не следует ничего изменять. Особенно, когда дело касается столь легендарного блюда, как «Двадцать девять принцев».
Клиенты ресторана часто спрашивают: почему у некоторых блюд в меню такие странные названия? «Двадцать девять принцев»…
А все потому, что…
Человек в поварском колпаке прислушивается: из обеденного зала по громкоговорящей связи на кухню поступил очередной заказ. За стеной слышался ритмичный дробный звук — там рубили баранину. Сироп был готов, но ему следовало немного остыть. Человек в поварском колпаке отложил мешалку и направился к фруктовой горке кондитерского цеха.
На чистом разделочном столе ждали своей очереди свежевымытые фрукты. Чего здесь только не было — взрезанные арбузы со спелой сочной мякотью, яблоки и груши, дыни, крупная, отборная клубника, зеленые и черные плоды инжира, только накануне вечером доставленные самолетом из Стамбула, бордовая азербайджанская черешня, розовый столовый виноград, апельсины, лимоны, румяные с одной стороны и травянисто-зеленые с другой плоды манго.
Человек в поварском колпаке отобрал на блюдо две пригоршни черешни. Затем вылил несколько ложек готового сиропа в маленькую кастрюльку, поставил ее на слабый огонь и опустил, черешню в загустевший сироп. Сахар почти мгновенно окрасился сначала в нежно-розовый, а затем в пурпурный цвет. Остальной сироп человек в поварском колпаке начал осторожно, ложку за ложкой, добавлять во взбитую масляно-миндальную массу.
Размешивал и снова добавлял. Затем взял в руки миксер. Удобная, конечно, вещь, силы экономит, время. Но все же испокон веков «Двадцать девять принцев» готовили вручную, вооружась трудолюбием и стоическим терпением. Технический прогресс и разные там миксеры в кулинарии, увы, иногда только вредят качеству. Они подрывают основы ремесла, расшатывают традиции, упрощают сам процесс. Не давая взамен главного — вкуса. Это давно уже замечено. Как и то, что у знаменитых блюд, так же как и у старинных картин и драгоценных камней, всегда есть своя особенная история.
Человек в поварском колпаке положил на стол смазанный маслом тефлоновый противень, вылил на него взбитую массу, аккуратно разровнял лопаточкой. Повара в старом Марокко в подобных случаях всегда обходились каменными противнями. Их ставили на угли прямо в печь. Но древние технологии теперь интересуют одних лишь специалистов да ученых, а клиенты ресторана спрашивают всегда только об одном: почему этим маленьким, тающим во рту миндальным пирожным дано такое причудливое название? При чем здесь какие-то двадцать девять принцев?
А при том — человек в поварском колпаке задвинул противень в электродуховку и включил таймер, — при том, что почти восемь столетий назад эти вот самые пирожные со вкусом миндаля изменили судьбу целой страны, целого народа и династии. Кто-то давно, очень давно подметил, что вкус миндаля очень необычен и обладает уникальным свойством затмевать собой все другие привкусы. В том числе и горьковатый привкус некоего вещества, подсыпанного в готовое тесто.
В средневековом Марокко при дворе потомков султана. Юсуфа: Второго дворцовые перевороты случались то и дело. А в тот раз для того чтобы возвести на трон годовалого ребенка, ставшего впоследствии великим правителем Абу-Аль-Ханом, отравили всю правящую династию. Умерли все двадцать девять принцев Марракеша и один великий визирь. Все они вкусили на дворцовом обеде миндальных пирожных с засахаренной черешней. Таких же, как эти, точно таких же.
Человек в поварском колпаке вынул испеченный миндальный корж из духовки. Зажужжала специальная машинка-резак. И вот уже пирожные, украшенные засахаренными в сиропе ягодами, легли на глубокое фаянсовое блюдо с затейливым мавританским узором.
Заработала громкая связь: из обеденного зала на кухню поступали все новые и новые заказы, Время подходило к восьми вечера. Ресторан постепенно заполнялся посетителями. Человек в поварском колпаке поставил блюдо пирожными на сервировочный столик. На секунду его взгляд задержался на бело-пурпурных сдобных брусочках. Они были совершенны, но все же чего-то в них не хватало. Возможно, это была лишь прихоть разыгравшегося воображения, но…
Человек в поварском колпаке усмехнулся. Это настоящая традиционная восточная сладость. Но в ней не хватало крошечной щепотки цианида, чтобы можно было по достоинству оценить, что же такое есть истинный Восток на вкус.
Глава 2
НОЧНОЙ «ПАРАШЮТИСТ»
Стояла чудная ночь. Дым лесных пожаров, терзавший Москву вот уже два месяца, рассеялся. Придорожные фонари словно родились заново и стали снова фонарями, а не мутными светляками во мгле. Из дымной завесы появились дома, светофоры, неоновая реклама, автомобили и, главное, люди; пешеходы — слабые, несчастные; замученные едкой вонью, запуганные мрачными прогнозами Гидромета о значительном повышении концентрации угарного газа в атмосфере.
Москва робко оживала этой ночью, когда наконец подул западный ветер, отогнавший удушливый смог назад, в полыхавшие торфяными пожарами болота. В подмосковных Столбах в эту ночь воскресли не только люди, но и насекомые — комары, мошки, цикады. Никита Колосов — начальник отдела убийств ГУВД области — ощутил это одним из первых. Покинув стены Столбового отдела милиции, он тут же с голевой окунулся в теплую летнюю ночь, озвученную переговорами милицейских раций и звонкими победными трелями цикад.
В свете яркого прожектора, укрепленного над входом в отдел, легкомысленным облачком вились комары. Нескольких особо изголодавшихся Никита прихлопнул у себя на щеке. В Столбах он задержался допоздна неслучайно. В область нежданно-негаданно нагрянула министерская проверка. Эти проверки шли, словно тучи грозовым фронтом, и каждая несла в себе, как водится, самые новые организованные веяния. Комиссия уезжала, оставляя после себя неясный дух перемен и прогресса, проходило время, а затем приезжала новая комиссия, везя с собой уже самые-самые передовые веяния.
И так все потихоньку ползло и повторялось до бесконечности. Бывалые сотрудники вспоминали библейскую мудрость, вычитанную на досуге от скуки в популярной христианской брошюре, предназначенной для распространения среди задержанных ИВС, — то, что было, — это то, что будет. И нет ничего нового под солнцем.
Столбовой отдел милиции Проверяющий чиновник из министерства выбрал для инспекции сам. Проверяли, как всегда, в основном криминальные службы. За Столбы Колосову особенно краснеть не пришлось. В Столбах испокон века все было тип-топ. И неудивительно: Столбы были небольшим уютным поселком, городского типа — ужасно самостоятельным и независимым, потому что поселок прилегал непосредственно к Москве, гранича на севере и востоке с микрорайоном Южное Бутово.
Столбы были районом новостроек: куда ни кинь взгляд — везде многоэтажки из кирпича и бетона. Район считался неплохим, экологически сносным, и жилплощадь здесь была не дешевой.
Проверяющий из министерства был сух, дотошен и въедлив. Но и его профессионального энтузиазма хватило только до одиннадцати вечера. В половине двенадцатого он изъявил желание проверить изолятор временного содержания и долго и нудно выспрашивал у сонных задержанных, кто за что арестован и удовлетворяют ли их условия содержания. Колосов проверяющему не мешал. Пришел он ему на помощь лишь в тот момент, когда контингент начал глухо материться. Проверяющий еще обследовал гараж и вольеры для служебных собак и наконец, уразумев, что время позднее и он просто мешает четвероногим помощникам милиции спать, сдался и попросил машину до Москвы.
Когда дежурная «Волга» умчала его по направлению к МКАД, начальник Столбового отдела милиции Константин Лесоповалов, бывший для Колосова вот уже десять лет просто Костей, предложил расслабить —усталые нервы и махнуть к нему домой ужинать. Все домашние Лесоповалова — жена с пятилетней дочкой и теща — по причине задымленности атмосферы перекочевала на дачу, потому-то он и был так по-холостяцки гостеприимен.
Они с Никитой с аппетитом выпили, поели, обсудили проверяющего, построили несколько версий того, что тот в приступе профессиональной изжоги может написать про Столбы в своей инспекционной справке, затем махнули рукой на все неприятности — где наша не пропадала — и вышли на балкон перекурить это дело.
Лесоповалов жил в центре поселка в блочном доме на восьмом этаже. Напротив располагалась новенькая кирпичная девятиэтажка улучшенной планировки с широкими лоджиями. Часть их, как водится, была уже самостоятельно застеклена жильцами, но некоторые были незастеклены. Дома разделял узкий двор, засаженный молодыми деревцами И до отказа набитый машинами.
— Стоянку хотят делать охраняемую, — сказал Лесоповалов, кивая на кирпичную многоэтажку, — вон эти. Здесь. А наш ЖЭК упирается: наш, мол, двор — и баста. Вон пустырь, там и стройте себе на здоровье.
— Верно, пусть тут у вас хоть деревья малость подрастут, — согласился Колосов, чувствуя сентиментальный прилив нежности и к этому чужому двору, и к дому, и к тесной квартирке Кости Лесоповалова, и к их наспех, по-мужски неумело накрытому на кухне столу.
Ночь была просто блеск. Да к тому же еще и пятница, и в выходные не маячило никаких дежурств по Главку.
— Что тебе в Москву-то ехать, оставайтесь у меня, — предложил Лесоповалов, — завтра суббота, времени — вагон. Я тебя на диване устрою. Диван мягкий, на нем теща спит.
— Да тут на балконе хорошо, свежо. У тебя раскладушка есть? — Никита подумал — и верно. Чего в Москву ехать в половине третьего? — Скоро уж светать начнет. Ты прогноз на завтра слышал?
— Сказали: как сегодня. Но ветер вроде усилится. Может, дождь надует. Раскладушка у меня есть. Ну, давай на посошок — и на боковую?
Лесоповалов принес с кухни бутылку и стаканы. Уходить с балкона не хотелось — ветерок тянет прохладой. В кирпичном доме напротив все спят. Окна темные, только в двух-трех — свет.
— Вот люди, — Лесоповалов покачал головой. Волосы у него были светлые и подстриженные модным ежиком.
— Что? — спросил Никита.
— Да так. Тоже не спят. Дышат.
— Дышат?
— Ну да, кислородом запасаются. А может, влюбленные. — Лесоповалов мечтательно вздохнул. — Мы, помню, с Веркой моей, когда я только к ней ходить стал, тоже вот так до утра гуляли. До рассвета… А один раз у меня машина сломалась, оставили ее прямо на шоссе, пошли, а у Верки каблук у босоножки — крак — и сломался. Так она мне говорит: «Неси меня до дома на руках…» Ну, поднял и понес… Молодой был. Вспоминаю — вроде и не со мной все происходило. И жаль, Никита, так жаль чего-то… Верка хорошая, но… Характер у нее… И теща дражайшая тоже своего не упустит, в общем… Не так все стало, по-другому. И жаль. Ну а ты как?
— Что?
— Ну узами-то не надумал себя связать с кем-нибудь?
— Время терпит, Костя.
— И правильно. И не надо. — Лесоповалов сделал отчаянный жест, словно забивая кулаком гвоздь. — Поспешишь — людей насмешишь. Но с другой стороны… Красивые есть девочки, Никита. У нас тут одна, знаешь… Во-он ее окна.
— Где? — оживился Колосов.
— Вон, напротив в доме на седьмом этаже. — Лесоповалов ткнул в темноту, целясь в соседний дом. — Гимнастикой по утрам в лоджии занимается. Спортивная такая. И кажется, разведенная уже.
— Пошли за раскладушкой, — сказал Колосов.
И тут волшебную тишину ночи нарушил грохот — что-то где-то упало и разбилось.
— Чегой-то? — Лесоповалов остановился. — У кого это?
—Там, кажется, — Колосов указал на дом напротив; — Может, ящик с цветами сорвался? Или в квартире сервант грохнулся.
Напротив в одном из окон на восьмом этаже вспыхнул свет.
— Скандалят, что ли? — предположил Лесоповалов. — Нет, вроде тихо.
Они подождали секунд пять из чистого любопытства — нет, ничего. Дом спит. И пошли за раскладушкой. Пока вызволяли ее из чулана, пока Лесоповалов рыскал в поисках постельного белья, переложенного женой в другой ящик, Колосов взял выделенный другом матрас, и они вдвоем потащили раскладушку, белье, подушки на балкон.
1 2 3 4 5 6 7