На место большевиков придут другие, на кабинетах вельмож поменяют таблички и все пойдет свои чередом. Откуда я это знаю? Я это чувствую. И ты должен научиться чувствовать.
– Но я чувствую. Я могут определить, где жарко, а где холодно. Я чувствую любовь и ненависть.
– Этого мало. Это самые примитивные чувства. Скажи еще, что ты чувствуешь, где сладко, а где горько. Ты должен чувствовать биение истории и чувствовать, по какой дороге она пойдет, чтобы встречать ее с хлебом и солью, потому что эта дорога подсказана тобой, а не тащиться вслед за историей.
– Историю невозможно чувствовать, учитель.
– Не называй меня учитель. Вообще никак не называй. И перестань вызывать у меня симпатию. Твое дело писать и прятать написанное. Но если ты хочешь стать учителем, то это дело пяти минут. Донеси на меня. Сейчас как раз время. Из старых учителей остался один я.
– Что вы? Я на вас никогда не донесу.
– Не зарекайся. Иуда тоже не хотел доносить на Христа, но так было нужно Богу. И Иуда пожертвовал своим добрым именем, чтобы слава Иисуса жила в веках, а его имя было символом подлости. Я тебе скажу, когда на меня нужно будет доносить, потому что тогда донесут на тебя, а меня уберут за то, что я не разглядел твоей сущности. Я тебе не зря говорил о том, что иногда зло делается и во имя добра.
– Мне страшно слышать все это. Неужели и меня ждет ваша судьба?
– Тебя ждет твоя судьба. Если ты не будешь сидеть сложа руки, то она будет руководить тобой, а не ты будешь руководить ею.
– А разве судьбой можно руководить?
– Можно. Смотри на меня и научишься. Завтра пойдем на собрание учителей. Будешь сидеть среди мальчиков. Ни с кем не здоровайся, если даже вы раньше были знакомы, ни с кем не разговаривай, не записывай ничего, запоминай, не показывай эмоций и не аплодируй. Умри.
– Умер.
Глава 5
Собрание учителей проходило в зале театра. На входе революционные моряки с винтовками, обмотанные как мексиканцы пулеметными лентами, проверяли билеты. Красноармейцы с повязками проверяли билеты при входе в зрительный зал:
– Пожалуйте, партер, место пятое, третий ряд. Вот ваша папочка.
Ноги утопали в толстом красном ковре. До приватизации театра и его имущества еще не дошло. Мой учитель сидел в партере, а я на полутемном балконе в окружении безликих личностей неопределенного возраста, роста и вида.
Центральная люстра переливалась бриллиантовым блеском хрусталя, легонько позвякивая в такт вдохам и выдохам сидевших и ходивших по залу людей. Золотая лепнина сияла, превращая в волшебную сказку все происходящее.
Раздался первый звонок. Затем второй звонок. С началом третьего звонка свет люстры уменьшился до света маленьких хрусталиков, ее составляющих, а занавес медленно раздвинулся. На сцене стоял длинный стол, покрытый красным бархатом, как бы являющимся продолжением занавеса. Спектакль начался.
– Товарищи! - громкие и продолжительные аплодисменты.
– Дорогие товарищи! - зал начал аплодировать стоя.
Человек в черной кожаной куртке и такой же кожаной фуражке, похожий на водителя шикарного автомобиля «Ролл-Ройсс», призывно поднял руку, требуя тишины. Аплодисменты не прекращались. Только после того, как были подняты обе руки, аплодисменты начали стихать.
– Дорогие товарищи! Вторая Всероссийская учительская конференция объявляется открытой! - бурные и продолжительные аплодисменты.
– Для начала работы конференции нам нужно избрать рабочий президиум. Слово для предложений по избранию президиума предоставляется учителю Н. из города Пензы.
На сцену вышел коренастый мужичок в косоворотке, подпоясанной офицерским ремнем с портупеей и огромной кожаной кобурой «парабеллума» на правой стороне. В руке он держал несколько листов бумаги, которыми потряс в воздухе.
– Товарищи, - сказал председательствующий, - список тридцати кандидатов в рабочий президиум есть в ваших папочках. Есть ли необходимость его зачитывать?
– Нет - загудело в зале.
– У кого есть мнения против указанных товарищей?
– Нет - загудел зал.
– Как будем голосовать, поименно или списком?
– Списком - пробасил зал.
– Принято, списком. Кто за указанных товарищей - прошу поднять руки.
Лес рук.
– Против? Нет. Воздержавшиеся? Нет. Прошу избранных товарищей занять места в президиуме. Пока рассаживаются, есть предложение избрать почетный президиум в составе Центрального комитета Российской социал-демократической партии большевиков во главе с товарищем Л (У). Кто за - прошу голосовать.
Лес рук, аплодисменты.
Обсудили повестку дня, регламент, состав мандатной комиссии.
– Товарищи, перед началом конференции есть предложение спеть наш гимн.
Зал загремел:
Вставай, проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов,
Кипит наш разум возмущенный
И каждый в бой идти готов.
Пели долго и вдохновенно. Каждый готов был взять винтовку или достать из кобуры «наган» или «маузер» беспощадно стрелять по врагам революции.
Сели. Возбужденные. Готовые к приему любой информации, как неоспоримой истины.
– Слово предоставляется товарищу Л (У)!
Аплодисменты стоя.
– Гаспада!
Зал стих.
– Я не ошибся, именно - ГАСПАДА! Вы сейчас господа положения и господа нашей новой России. Время старых господ прошло и в России один господин - пролетариат и его передовая часть - учителя! Ура, товарищи!
– Ура!. Ура!! Ура!!!
– А сейчас вернемся к текущему моменту. Социалистическое Отечество в опасности! На наше предложение о мире немцы ответили наступлением по всему фронту с целью уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян. Мы должны уничтожать все ценное имущество, включая и продовольствие, чтобы оно не попало врагу. Всех представителей буржуазного класса - рытье окопов. Сопротивляющихся - расстреливать. Все не сочувствующие нам газеты закрыть, а сотрудников на рытье окопов. Контрреволюционных агитаторов расстреливать на месте. Посланный на противостояние немцам революционный отряд матроса товарища К. вдруг очутился в районе Херсона. И все потому, что не было там карающего меча революции. Сегодня мы объявляем о создании из учительской организации чрезвычайной комиссии, которой вручаем щит для защиты и меч для нападения. И каждый учитель с сегодняшнего дня будет носить гордое имя - чекист. В председатели к вам назначаем старого каторжника и борца с царизмом в России и в Польше товарища Ф.Э.Д. Идите сюда, Ф.Э. Мы вам дадим самые широкие полномочия и отчитываться вы будете только передо мной, то есть перед ЦК. Надо, чтобы вы защищали нашу республику как внутри ее, так и с внешних позиций. Революция ничего не стоит, если она не умеет защищаться. Никто не должен пройти мимо чрезвычайной комиссии. Вы будете давать всем пропуск в будущее. Но вам еще нужно учиться, учиться и учиться. Учитесь у всех, кто может быть нам полезен. И не проявляйте мягкотелость в отношении врагов. Они не будут с нами миндальничать. И мы не будем миндальничать с теми, кто даже будет на подозрении, что он не наш человек. И в этом вы должны быть первыми. Вы наши политические работники и ваши люди надежно закроют наши границы, чтобы буржуазная зараза не проникала к нам и не заражала чистый и устремленный в будущее народ России. Да здравствует мировая революция. Пролетарии всех стран соединяйтесь!
Зал гудел. То он взрывался аплодисментами, то крики «ура» напоминали, что пора идти в атаку, пока вождь мирового пролетариата не передумал и не повернул назад, но больше всех распирало чувство неограниченных полномочий, когда любой чиновник или вельможа, генерал или маршал будут плакать горькими слезами, вымаливая у них прощение. Радужные картины так и витали над головами участников конференции, превращаясь в черные гравюры Дюрера, изображающие картины ада на земле.
Конференция закончилась чаепитием в буфете театра. Хорошо заваренный чай с сахаром и бутерброд с ветчиной, как будто и не было так называемых голодных очередей и бедствования петроградского населения, приведшего к революции.
Учитель шел молча, делая крупные шаги. Спрашивать нельзя. Не в духе. Внезапно он остановился и я воткнулся носом в его спину.
– Все понял?
– Не все.
– Что непонятно.
– Что будет с комиссией, когда исчезнет опасность для отечества?
– Опасность для Отечества не исчезнет никогда.
– Почему?
– Страна, стремящаяся к мировому господству, никогда не откажется от этих мыслей, если даже не будет заявлять о них вслух.
– Но в будущем все будет не так.
– Так будет и в будущем. Пройдет очень много времени, сменится несколько поколений, которые, возможно, и забудут идеи мирового равенства и мировой революции. На смену идеологиям придут религии, у которых будут такие же большевистские постулаты. Тогда будет война не идеологий, а цивилизаций. Безжалостная война, в которой первую очередь погибнут совершенно безвинные люди и война не закончится до тех пор, пока не будет уничтожен последний радикальный представитель воинствующей религии.
– Неужели такое может быть?
– Может и будет. Все будет зависеть от мудрости правителей.
– А как же мнение людей?
– Если мнение людей не подкреплено никаким финансовым или административным ресурсом, то оно ничего не значит. Его просто никто не услышит. Партия большевиков существовала на бандитские деньги, добываемые разбоем, рэкетом, проституцией, азартными играми и на взносы сумасшедших промышленников и писателей, убежденных в том, что эти взносы им зачтут в случае победы революции как проявление лояльности. Сейчас партия - государственный орган, существующий на партийные взносы государственных чиновников, которые не могут быть государственными чиновниками, если они не члены партии. Это называется схема государственного финансирования партии. При царе видных большевиков избирали в Государственную думу и они безбедно существовали и боролись с царским режимом на царские деньги. Все-таки ум - это самые большие деньги.
Глава 6
– Если бы нам на прожитие дали сто тысяч золотых рублей, в империалах царской чеканки, что бы ты сделал в первую очередь, - спросил меня учитель через несколько дней после конференции.
– Сто тысяч? Да много что. Купил бы приличный дом. Нанял кухарку и дворника-сторожа. Купил бы собственный выезд, нанял кучера. Обновил бы гардероб и поехал за границу на воды.
– Чего же ты не сказал, что нажрался бы от пуза черной и красной икры? Как ты меня разочаровал. Я думал, что ты будешь рассуждать как умный человек.
– Можно мне еще раз сказать?
– Говори, но учти, что твои аргументы будут разбиваться моими контраргументами, поэтому думай, прежде чем говорить.
– Хорошо. Деньги нужно спрятать или сделать так, чтобы они постоянно были при нас. Нужно сшить два пояса для денег и носить их с собой.
– Для человека, у которого больше трех рублей серебром в карманах ничего не было, ты рассуждаешь неплохо. Давай посчитаем. Сто тысяч золотых рублей это десять тысяч империалов. Каждый империал это примерно десять граммов чистого золота. Я не беру в расчет примеси. Всего получается сто килограммов. По пятьдесят килограммов на человека. Возьми мешок с кирпичами и носи его с собой. А про оружие забыл, чтобы себя и деньги охранять?
– Да, учитель, предложение мое не из умных. Тогда золото нужно обменять на деньги, которые обеспечиваются золотым запасом выпускающей их страны. Например, американские доллары.
– Теплее.
– А еще лучше - положить эти деньги в банк и процентов с них хватит для того, чтобы обеспечить вполне приличное содержание.
– Еще теплее. Только я не знаю, убить тебя прямо сейчас или все же довериться тебе?
– Учитель, что я сделал такого, за что я заслуживаю смерти? Никто не знает меня, мне слава не нужна. Вы спокойны за свою спину, а я не жду нападения спереди. Вероятно, я ошибался и поэтому принял некоторые меры предосторожности. Я не ем и не пью вместе с вами, а в моем рукаве спрятан браунинг «Бэби» калибра 6,35 мм, который достаточно неплохо стреляет на дальность 25 метров и всегда может пригодиться для личных и общественных дел. Я не давал повода сомневаться во мне, поэтому я буду защищаться от кого угодно, хоть от вас, хоть от государства рабочих и крестьян - только я могу распоряжаться своей жизнью.
– Неплохо. Если бы не сегодняшнее испытание, я вряд ли узнал бы, кто как тень постоянно следует за мной. Давай говорить серьезно. Не все учителя стали чекистами. Примерно ста учителям предложено исчезнуть из поля зрения всех, кто их знает. И даже в случае ареста чекистами никто не пошевелит пальцем, чтобы освободить их. Чекисты знают, что учителя ушли в подполье, чтобы контролировать их, докладывая руководителю о том, что происходит в стране. Поэтому и чекисты будут охотиться за учителями. Совсем скоро они найдут повод для красного террора, чтобы показать свою значимость для новой власти, а незримое присутствие учителей подхлестнет их ретивость, чтобы стать святее папы Римского. Поэтому я сделаю проще и надежнее. Я уезжаю за границу и кладу деньги в банк. Буду решать поставленную задачу из-за границы. Ты остаешься здесь. Учителем. Без ученика. Никто даже не сможет заподозрить тебя, если ты будешь выполнять мои рекомендации по отправке донесений хозяину. Связь односторонняя. Если кто-то будет пытаться выйти с тобой на связь, значит, тебя начали подозревать, что ты учитель. Я обязательно вытащу тебя к себе. Никогда не проявляй жадность к деньгам. Это происки дьявола, пытающего погубить человека. Постарайся получить образование и не блистай своими способностями, а они у тебя отличные. Почувствуешь опасность с чьей-то стороны - донеси, анонимно. Не сделаешь ты - донесут на тебя, чтобы очистить квартиру, получить твое место на работе или разлучить с девушкой. Народ и при старой власти не был ангелом, а сейчас он получил крылья, рога и копыта. Никогда не ставь себя на место других, не раздумывай, что будет лучше - ты на лесоповале будешь трубить по доносу соседа или сосед будет сучки рубить по твоему доносу. Разве думают летчики о том, что будет, если он собьет своего противника или солдаты в окопе, целящиеся друг в друга.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4