Все они, плюс коляска с малышкой заполнили мой кабинет до отказа. Говоря с характерным украинским гэканьем, сдобная мадам вывалила на мой стол кучу документов. Отобрав необходимые и договорившись о цене, я обещала закончить работу к среде.
Разложив перед собой свидетельства о рождении всей семьи, я принялась бойко щелкать по клавишам компьютера. Работка была что надо, у всех одинаковые фамилии и место рождения - какое-то село Лозовики в Житомирской области. Так что можно было вовсю использовать опцию "Сору".
Но вдруг я стала тихо съезжать с катушек. Из документов оказалось, что молодой человек, которого я считала старшим сыном многодетной мамаши, оказался ее мужем. Девочка в коляске - это их совместный ребенок, а новоиспеченный папаша был старше взрослой мамашиной дочки всего на четыре года. В свидетельстве о браке, спрятавшемся в самом низу вороха документов было указано, что молодой сменил свою украинскую фамилию на фамилию жены Лейбович.
Да, воистину, жена-еврейка - это не роскошь, а средство передвижения... Я просто ею восхищалась. Предложила парню переехать на историческую родину, но видно он ей так понравился, что тут же родила от него ребеночка. Решительная дама, уважаю. А я со своими комплексами: "Ах, Денис моложе меня на семь лет!" Вот с кого надо брать пример! Живет в свое удовольствие во всех прямых и переносных смыслах.
Когда за грудастой мадам закрылась дверь, я вдруг вспомнила и хлопнула себя по лбу: черт! Я же забыла передать письмо Тамаре! Оно так и лежало, забытое в моей сумочке и ждало своего часа.
Позвонив ей и условившись, что заеду к ней вечером, я опять взялась за переводы. Нужно было наращивать темп.
У Тамары, в Кирьят-Шенкине я оказалась около семи вечера. Мужа дома не оказалось - он был у сестры вместе с детьми. Тамара поставила на стол чай, конфеты и присела рядом.
Я протянула ей письмо. Дрожащими руками взяв конверт, она раскрыла его и принялась читать перевод, написанный четким почерком Элеоноры. В это время я молчала и прихлебывала чай.
Тамара закончила читать и отложив письмо в сторону, посмотрела на меня. Глаза ее были полны слез. Вдруг, как волны, перехлестнувшие плотину, хлынули слезы. Тамара рыдала навзрыд. Мне осталось только успокаивать ее, так как я знала, что этот поток не остановишь. У Тамары слез было, как у клоуна с клизмочками на глазах. Держа в руках почему-то не оригинал, написанный Йоси, а элеонорин перевод, она причитала, обильно смачивая бумагу:
- Что ж ты мне раньше-то не сказал, милый мой, что так меня любишь? Стеснялся, что ли? А я-то, дура, думала, что ты такой, как все эти - им лишь бы русской бабе подол задрать. Ты у меня совестливый был, стеснительный. Ну не силен, ну и что из этого? А в Америку поехал - сказал мне, что полечиться, да родственников навестить. А каких - не сказал... Зачем же молчал? Да разве я бы не поняла? Боялся, небось? Чего боялся, дурачок? Что я тебя этим поганым словом назову? Мамзером? Да я и слыхом не слыхивала таких слов! Глупости какие ваши попы придумали, а тебе и твоим правнукам жизнь ломать?! Нет уж! - Тамара оторвала ладонь от лица и сжав кулак, погрозила кому-то невидимому. - Не выйдет!
Мне стало боязно, что Тамара выплачет всю влагу из организма и помрет от обезвоживания, поэтому я протянула ей носовой платок и не найдя ничего лучшего, принялась постукивать ее по спине, как будто прогоняя застрявший в горле кусочек. Как ни странно - это помогло. Она прекратила рыдать вдруг с решимостью сказала:
- Я убью его! Найду и убью!
- Кого, Тамара? - я не на шутку испугалась за ее голову.
- Убийцу. Он же мне всю жизнь поломал! Жили бы мы сейчас с Йоси...
- Не понимаю я тебя, Тамара, - опять влезла я не в свое дело, - то ты мужа бросать не собираешься, то с Йоси хотела жить. Что же получается?
- Ой, Валерия, тебе хорошо так рассуждать, у тебя вон какой - молодой, красивый, образованный. А я ведь сама все тяну, всю жизнь! Когда же отдохнуть приведется?
Странно, вот уж не думала, что моя жизнь может еще служить поводом для чьей-то зависти.
Вообще-то Тамара начала меня понемногу утомлять. Ее буйная энергия, направленная на подавление всех и вся, уже выводила меня из себя. Но я терпела, так как она из разряда подруги превратилась в разряд клиентки, а за выездные дела я беру дороже, плюс расходы на дорогу.
- Тамара, у меня дела. Если тебе еще что-то нужно, звони ко мне на работу.
И я быстрым шагом вышла из ее квартиры.
x x x
Дарья на каникулах совсем отбилась от рук. То с самого раннего утра пропала и пришла только в шесть вечера, причем от нее жутко пахло костром и уксусом. Оказалось, что весь ее класс собрался в национальном парке отпраздновать Песах. Моя дочь была ответственна за маринад - дети купили куриные крылышки и жарили их на мангале. Когда я спросила, почему именно крылышки, моя дочь ответила с легким недоумением:
- Потому, что дешевле них только суповые наборы из костей...
Через день она собралась в Нетанию, видите ли, в ближайшее к Нетании поселение, раз в десять дней прилетают тарелки и сегодня как раз десятая ночь...
Вот насчет тарелок я уже резко воспротивилась. Нечего дурака валять! Мне звонила учительница по закону божьему и сказала, что у Далии (так ее зовут в школе) проблемы с сотворением мира. То есть не с сотворением мира, а с тем, как это учат на уроках Библии. Она отказывается отвечать на вопросы и твердит о теории большого взрыва и о динозаврах, которые не вписываются ни в один день творенья. Придется посидеть с ребенком и объяснить ей, что если она не хочет верить в это, никто не заставляет, но пусть обозначит себе в голове закон божий, как урок фольклора и тогда сотворение мира пройдет значительно легче.
Пасхальные двухнедельные каникулы кончились, возле пекарен выстроились огромные очереди за хлебом (в течение двух недель в Израиле запрещено торговать хлебом, мукой и макаронами, можно продавать только мацу), дети начали учиться и я стала постепенно забывать об этой жуткой истории.
Тамара позвонила вновь:
- Валерия, как поживаешь? - я со смешанными чувствами слушала ее веселый голос.
- Спасибо, вашими молитвами, - осторожно ответила я.
- Ты мне нужна!
- Правда?
- Валерия, не обижайся, я знаю, ты потратила на меня много времени, работала. Я отблагодарю...
- Тамара, давай серьезно, никаких благодарностей за свою работу я не принимаю - у меня твердые расценки. И если ты хочешь продолжать пользоваться моими услугами, будь добра, оплати предыдущую работу.
- Ну хорошо, хорошо, приезжай, я подготовлю чек.
- А что случилось?
- Я звонила Эйбу, брату Йоси. Он согласился приехать и поговорить обо всем. У него такой приятный интеллигентный голос, но я многого не понимала, что он говорил. Так что, приезжай, помоги перевести. Ладно?
- Переводить с английского?
- Нет, он говорил со мной на иврите.
- Когда он приедет?
- Сегодня к восьми. Он работает в Тель-Авиве и после работы сможет быть у меня только вечером. Мужа с детьми отправлю к золовке, все равно с ними никакого разговора не получится. Так ты будешь?
- Буду, - вздохнув, согласилась я.
К Тамаре я подъехала без четверти восемь. Зная точность англосаксов - а имя Эйб говорило, что его владелец - выходец из Америки или Англии, я решила не рисковать. Поднявшись на третий этаж, я позвонила.
Дверь открыла взволнованная Тамара. Она была принаряжена, накрашена тщательнее, чем обычно, когда ее синие тени кажутся подбитыми синяками.
- Проходи, - сказала она.
Квартира блестела. На столе, покрытом вязаной скатертью, стоял домашний торт, а вокруг него в вазочках лежали варенье, фисташки и разное печенье.
- Вижу, ты основательно подготовилась к визиту, сказала я и взяла одну фисташку.
- Валерия, вот чек, я даю заранее, чтобы потом при нем не расплачиваться.
Глянув на чек, я поняла, что сумма вполне достаточная.
- Спасибо, - сказала я, пряча его в сумку.
- Ты знаешь, я должна бежать, - она виновато улыбнулась.
- Куда?
- Только что позвонили из турбюро. Там пришел один клиент, которому я продала путевку и устроил скандал. А без меня никто ничего не может решить. Ему завтра утром вылетать, а он что-то там хочет поменять. Я быстро... Хорошо?
- А как же я?
- Ничего страшного, - Тамара уже сбрасывала тапочки и надевала туфли, примешь его, как положено, попьете чаю, все на столе, а я мигом.
И она исчезла.
Нет, все-таки эта женщина непредсказуема! Сплошной ветер в голове! И ошибка с клиентом, я уверена, тоже по ее вине, несомненно.
Высыпав на тарелку фисташки, я принялась меланхолично их грызть, не вполне представляя, о чем же я буду разговаривать с этим заморским Эйбом.
Ровно в восемь раздался звонок. Я поспешила к двери, открыла ее и несколько смущаясь, поговорила на иврите: "Проходите, пожалуйста".
Гость кивнул и вошел из темного подъезда в ярко освещенный салон Тамариной квартиры.
Без бороды его было не узнать.
- Авраам Брескин, - пролепетала я в изумлении.
- Да, - он сделал еле заметный кивок, - Авраам, или Эйб, как привыкли меня называть в Штатах.
- Проходите, присаживайтесь. Хотите чаю?
- Нет, Тамара, спасибо. Не нужно.
Только я открыла рот, чтобы сказать ему, что я не Тамара, но что-то остановило меня.
Авраам сел за стол и положил рядом с собой элегантный кейс. Без бороды он выглядел точной копией того парня на фотографии, постаревшей копией, разумеется, но все равно - сходство было очень заметно.
- Так о чем мы будем с вами говорить, Тамара? - спросил он и я обратила внимание, что кончики его пальцев подрагивают.
- Я... я даже не знаю... - пробормотала я, кляня себя, что впуталась в эту историю. И чего я сразу не сказала, что я не Тамара? А теперь было уже поздно. Он бы подумал, что я над ним издеваюсь.
- Зато я знаю, - жестко сказал Брескин и выражение его лица изменилось. Дежурная вежливость перешла в откровенную ненависть, - вы хотите поговорить о наследстве моего отца!
- Нет, почему так сразу о наследстве? - боже, какую чушь я несу! Хотелось бы просто познакомиться...
- Зачем? - презрительно сказал он. - Зачем мне с вами знакомиться? Для чего вы мне нужны?
- Как для чего? Все-таки Йоси был ваш брат!
- Брат?! - в интонации Тамариного гостя прозвучала издевка. - Да зачем он мне нужен был, этот брат? И он без меня прекрасно обходился. А вот когда отцу совсем плохо стало, тут-то братец и объявился. А почему бы и нет? Писатель Исаак Брескин умер миллионером.
- Ну почему вы все переводите на деньги? А если это естественная радость сына, который нашел отца? Пусть ненадолго, но нашел...
- И все тут же распустили слюни! Как же, сын нашел блудного отца! Ах, какая встреча. Все рады и счастливы!
- Кроме вас, - констатировала я.
- Я рад, что вы понимаете это, - он как бы в шутку поклонился и я заметила у него на затылке белую ермолку.
Вот так наступает озарение. Мне стало вдруг так горячо, что я мгновенно вспотела. Глаза увлажнились и передо мной промелькнули все этапы двойного убийства: кричащая Тамара возле гостевого домика, рассказ Марка об убийце, сам Марк, лежащий в зарослях авокадо, отказ Рафаэля признаться в убийстве...
- И поэтому вы его убили! - выдохнула я, не понимая, что надо сдержаться.
- А ты понятливая девушка, - сказал Авраам, пододвигая к себе кейс.
Он неторопливо открыл его, достал оттуда пистолет и не спеша взвел его. Я в ужасе прижалась к стене.
- Сидеть! - рявкнул он, указывая на стул, с которого я только что вскочила. - Иначе я застрелю тебя на месте.
- Н-нет, пожалуйста, я уже сижу, - страх сковал все мои члены.
- Так вот, ты должна понять - я не маньяк какой-то, чтобы убивать и получать от этого удовольствие. Мне это противно. Но что прикажете делать, Брескин обращался как бы не ко мне, а к суду присяжных, - если я, законный наследник своего отца, единственный его сын, находился около него все время его болезни, а в последний момент приезжает какой-то алжирец и отбирает у меня (мне казалось, он скажет: "чечевичную похлебку") моего папу!
- Как же он его у вас отобрал? Вы - старший сын, носите фамилию отца...
- Ты хочешь сказать, что он - мамзер и поэтому ему ничего не положено? Ты глубоко заблуждаешься! Может быть, по американскому праву это верно, но не по еврейскому. Еще в тринадцатом веке наш великий философ Рамбам сказал: "Отдайте наследство мамзеру, ибо он и так обойден и несчастен".
- Послушайте, Авраам, - я старалась говорить спокойным голосом, практически без интонаций, - насколько я знаю, вы живете в кибуце, обеспечены всем необходимым. Ваш папа был миллионером, да еще авторские права. Это же очень большие деньги! Ну отдали бы немного Йоси, что из этого? Неужели он половину требовал?
- При чем тут деньги? Ты что, не понимаешь, что дело тут совсем не в них?! Из-за этого мамзера я остался без отца с восьмилетнего возраста! А когда я снова обрел его, то вновь лишился сразу же!
- Извините, я не понимаю вас. Вы не могли бы прояснить? Ведь насколько мне известно, ваш отец был агентом Сохнута и много путешествовал?
- Это верно, часто ездил за границу, но всегда возвращался! А в последний раз уехал и не вернулся!
- Почему?
- Вот из-за этого самого. Родственники его любовницы, которая уже успела родить мне братика, пригрозили отцу, что убьют его, и он был вынужден бежать. А я остался сиротой. Ведь мама умерла еще раньше...
- Да, вы рассказывали, я помню.
Авраам встал и принялся расхаживать по комнате. Пистолета из рук он не выпускал.
- А что вы прикажете мне делать? - он как бы рассуждал сам с собой. Отец, уже больной и слабый, умоляет: "Дети мои, я так рад, что вы встретились! Живите и помогайте друг другу!" Он на старости лет вернулся в лоно религии. Это Исаак Брескин, кибуцник и пламенный сионист! Вот религия и требовала от него, чтобы мы помирились. Не хочу! Понимаешь ты, не хотел я тогда ни видеть этот Йоси, ни делить с ним отца, ничего! Но я не мог... Поэтому пришлось улыбаться и делать вид, что я очень рад.
- Понимаю...
- Да что там, - Брескин махнул рукой, - эта слезливая восточная ментальность выводила меня из себя. "Ах, брат, я так рад, что наконец-то встретил тебя! Дай, я тебя поцелую!" Как будто не его родственники хотели убить моего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10