- А-а, Вовка, мое вам с кисточкой! - приветствовал он на сей раз Сипелопова.
- Здравствуй.
- Вот вчера какие-то чужаки приблудились, нужно их на первое время в изолятор, а потом, пожалуй, продать. Все равно улетят, - объяснял он, тыча хворостиной в угол, где обособленно сидели три турмана.
- Красивые голуби, - признал Володя.
- Э-э, все дерьмо. Разве на них заработаешь? - скороговоркой затрещал Баклушин. - Тут у меня друг вернулся, а с ним его друг - чудесные ребята! Подожди, вот они скоро должны подойти ко мне. Я уже "керосин"
для них подготовил...
- Керосин? Зачем? - не понял Володя.
- Ты еще не знаешь? - ухмыльнулся Баклушин.
Видно было, что он навеселе. - "Керосин" - это, понашему, вьшивон. Ну, водочка там, коньячок и всякое ипое горючее. Без этого, брат, нельзя, для нас это первое дело.
- Раз друзья придут, так можно и дома встретить, - подоуменно пожал плечами Володя. - Что здесь хорошего?
- А ты молодой, да из ранних, - насупился Генка. - Даешь советы, что тот прокурор.
Действительно, вскоре на голубятню пришли двое.
Кряжистый парень в серой куртке и таких же брюках, по всему видать старший, хитро подмигнул Баклушину, пожимая руку выше локтя. Володю он как будто не замечал.
Его товарищ, худой, долговязый молодой человек в помятом плаще-болонье, пристроился на ящике и не подавал голоса. Можно бьгао подумать, что он глухонемой.
Человек в серой куртке рассматривал стены голубятни, словно разыскивая что-то. Володя успел заметить, что у него вместо зубов во рту торчат почерневшие корни. Был он к тому же косорот, темен лицом и часто облизывал языком пересохшие губы. Что-то свиреподикое было в его некрасивом лице с рыбьими глазами.
Оглядев голубятню, парень деловито спросил Баклушина:
- Гена, а электроплитки у тебя, случаем, нет?
- Зачем она тебе понадобилась? - удивился Баклушин.
- А вот свернуть башку этому рябчику, - парень небрежно кивнул головой в сторону голубей, - да и поджарить свеженького. Деликатес перший сорт!
Генка опешил, не находя слов для ответа.
- Ну и скажешь ты, Шмага, - наконец начал он. - Разве голубей едят? Сроду не слыхал такого. Их разводят любители для красоты...
- Эх, корешок! Знал бы ты вкус в этом деле, - похлопал его тяжелой рукой по плечу беззубый. - А еще голубятником считаешься.
- Вообще и воробьев едят, - заговорил вдруг парень в мятой болонье. Хвалят даже. Очень, говорят, вкусны жареные. Но сам я не пробовал.
Несмотря на отсутствие жизненного опыта, Володя сразу догадался, что эти ребята приезжие. Кто из ленинградцев выскажет сейчас такую идею: жарить голубей и воробьев? Слава богу, сейчас не блокада, когда люди умирали с голоду. Ему стало не по себе, но любопытство удерживало его на голубятне. А Генка тем временем вытащил из угла каморки спортивный чемоданчик и извлек из него две бутылки водки и круг колбасы. Стали располагаться вокруг тумбочки. Рядом с Володей оказался молчаливый парень в плаще. Они познакомились.
Его звали Игорем, фамилия - Щетинин.
- А со мной девочка учится, Щетинина Наташа, - похвастался Володя.
- Так это моя сестренка, - обрадовался Игорь.
- Этот-то парень откуда, тоже наш? - тихо спросил Володя, показывая глазами на беззубого.
- Со Шмагой мы вместе срок отбывали, - равнодушно ответил Игорь. Теперь он ко мне в гости заехал.
А дом его где-то на Псковщине.
- Значит, вы сидели в тюрьме?
- Сначала в тюрьме, а потом в колонии.
- Страшно там? - допытывался Володя.
- Какой страх, просто худо. Одним словом - неволя...
Расстались они тепло, как старые друзья.
5
...Было около двух часов ночи. Самая пора сна. Никто не видел, как из последней парадной в заднем дворе старого дома вышел долговязый парень. Налетевший порыв холодного ветра заставил молодого человека съежиться и застегнуть на все пуговицы тонкий измятый плащ. Но эта предусмотрительность, как видно, помогла мало. Ветер не унимался. Он бесцеремонно тряс короткие полы болоньи, подбираясь все ближе к согревшемуся телу. Тогда молодой человек сделал вторую попытку хоть немножко спастись от охватившего его озноба: он натянул до самых бровей серую кепку и поднял узкий воротник плаща.
Затем он внимательно осмотрелся во дворе и подошел к двери, из которой только что вышел. Послышались три коротких удара каблуком в филенку. После этого, еще раз оглянувшись по сторонам, он пошел, но почему-то не на улицу, а в глубь двора, к старому дощатому забору, отделявшему пустырь от жилых домов.
У забора странный парень вновь обернулся. Двор был по-прежнему пуст. Только пушистый кот важно шагал от дровяных сараев. Зеленые глаза его с любопытством уставились на одинокого человека. А тс"т нагнулся, руками развел две доски забора в разные стороны и быстро шмыгнул в образовавшуюся треугольную щель. Доски бесшумно стали на свое место, а человек исчез. С минуту еще слышались его осторожные шаги на пустыре. Потом все затихло.
Но вот парадная дверь открылась снова. Теперь пз нее вышел человек среднего роста. Одет он был в серую куртку и такие же брюки, заправленные в кирзовые сапоги. Темное широкоскулое лицо было обрюзгшее, злое. В манере ходить чувствовалась напряженность.
На крыше стукнул оторванный лист железа. Человек молниеносно среагировал на стук, весь сжался, как тигр перед прыжком, и прислонился к стене, выжидая. Очередной порыв ветра вновь прошелся по крыше, лист издал более тихий стук. Человек понял, откуда доносятся пугающие звуки, успокоился и, ударив два раза в дверь носком сапога, зашагал к забору. Щель из двух досок оказалась узковатой для его комплекции. Он тихо выругался и, царапая пуговицами о край доски, с трудом протиснулся на пустырь.
Последними из парадной вышли двое. Это были Баклушин и с ним Володя Синелопов. Генка пес в руках небольшой спортивный чемоданчик, тот самый, из которого неделю назад вынимал в голубятне две поллитровки п круг колбасы.
Оказавшись на пустыре, Баклушин подбадривающе поучал:
- Держись смелей, не трусь - это главное для успеха. У нас все в деталях обдумано... Иа твою голову выпала самая легкая работенка...
Они пересекли пустырь, прошли по безлюдному переулку, миновали заводскую проходную и, пройдя около шеренги неуклюжих частных гаражей, очутились в глухом захламленном дворе. Рядом с помойкой тускло горела электрическая лампочка. Она освещала широкую дверь, обитую железом. Массивная накладка, запертая ва крупный амбарный замок, перечеркивала дверь поперек по самому центру. Генка подвел Володю к дровяному сараю. Дверь его была приоткрыта. В темноте маячило чье-то лицо.
- Идите сюда, - повелительно шепнул голос.
Они вошли в сарай. Там пахло кошками, плесенью и гнилым деревом.
- Скоро должен пройти сторож, - пояснил тот же грубый голос, - тогда в нашем распоряжении будет около двух часов. Времени хоть отбавляй, это я точно знаю.
Действительно, минут через пятнадцать во двор пришел наглухо закутанный в дождевик сторож. По походке и фигуре нетрудно было определить, что это женщина.
Она смело приблизилась к освещенной двери, дернула двумя руками тяжелый замок, для верности громыхнула накладкой. Убедившись, что все на своих местах, сторожиха ушла под арку, громко шлепая подошвами резиновых сапог по лужам. Скрипнула железная калитка ворот, и все затихло. Только неугомонный дождь монотонно шумел по крышам, да хриплым гудком предупреждал кого-то дежурный буксир на Неве.
- Пора, - скомандовал человек в серой куртке и вышел из сарая.
Генка Баклушин подтолкнул Володю в спину. Дрожа г.сем телом от страха и холода, подросток пошел вслед за Шмагой. У железной двери Шмага подтянулся на носках, достал рукой до выключателя. Свет над дверью погас. В наступившей темноте послышался шум у замка.
Это Баклушин подбирал ключ. Он возился недолго.
Внутри замка что-то сухо щелкнуло, и толстая дужка беспомощно раскрылась.
- Молодец, - тихо похвалил Шмага.
Но это было только начало. Дверь дополнительно была закрыта изнутри.
Проникнуть в помещение планировалось через форточку. Для этого-то и был вовлечен в группу Володя Синелопов.
Щуплепький, узкоплечий, он легко мог пролезть в форточку...
Форточка оказалась тоже закрытой.
- Пластырь, - спокойным голосом хирурга потребовал Шмага.
Из чемоданчика достали и подали ему липкую тряпку. Он осторожно приложил ее к стеклу форточки, бережно разгладил и ладонью надавил на центр. Стекло глухо хрустнуло. Осколки посыпались внутрь, почти не издавая звона. Рука взломщика нащупала шпингалет, и форточка бесшумно раскрылась.
- Готово, - доложил Шмага, - давай сюда.
Эта команда относилась к Володе. Сильные руки подхватили его под мышки. Не успел он опомниться, как был поднят на уровень форточки. Тело мигом оказалось в горизонтальном положении.
- Пошел, - прохрипел главарь, подталкивая Володю сквозь прутья решетки к форточке. Голова просунулась в решетку и уперлась в раму. Встретилось неожиданное препятствие. Плечи уперлись в раму и застряли.
- Винтом, переворачивайся вниз лицом, - послышался совет снизу.
Извиваясь по-змеиному, Володя с трудом развернулся.
Но когда он пролез до половины, то голова, грудь и руки беспомощно повисли в воздухе. До подоконника было далеко, рама оказалась высокой. Было ощущение, что ныряешь в бездну.
"Все равно пропадать", - решил Володя и рванулся вперед, загребая воздух руками. И тут левая ладонь натолкнулась на жесткое полотно. Это была гобеленовая штора. Придерживаясь за нее, Володя с большим трудом спустился вниз.
За дверью гулко стукнул тяжелый металлический предмет, скорее всего лом. Заскрипели накинутые на петли изнутри крюки. Баклушин бесшумно снял навесной замок, осторожно отнес к стене тяжелую железную накладку. Дверь медленно открылась. Из нее, пошатываясь, вышел Володя. Лицо его вытянулось и побелело.
Глаза лихорадочно блестели, тело и руки дрожали в неудержимом ознобе.
- Ну, что встал? - выжидательно глядя на мальчишку, спросил Шмага.
Володя Синелопов беспомощно прислонился к жслезпой двери, молчал. Он не понимал, чего от него хотят еще. Разве мало того, что он сделал?
- Пошли за шмотками, - разъяснил Баклушин.
В руках у него был мешок. Другие уже вовсю орудовали внутри помещения. Оттуда доносился звук отодвигаемых штор, глухо постукивали сбрасываемые в кучу вешалки, кто-то раздирал полотно, что-то оборвалось и мягко шлепнулось на пол.
- Не могу, - признался Володя, - делайте что хотите, а я больше но могу.
- Стой тогда здесь, на атасе, понял? Если кто подойдет с проспекта, свистнешь, - приказал Баклушин и исчез за дверью...
Через захламленный двор Володя вышел на проспект. Впереди, дома через три от ателье, остановилась легковая машина - такси. Из нее вышел шофер, закрыл кабину на ключ, обошел вокруг и исчез во дворе.
Одинокая машина осталась стоять на проезжей части.
А дождь все лил. Проспект был безлюден. Дворники и сторожа предусмотрительно попрятались в парадные домов. Вскоре к машине вышли трое: шофер и еще двое. По фигурам Володя определил, что это Шмага и Игорь Щетинин. Значит, от ателье они прошли проходными дворами и вышли напротив такси. Люди несли два тяжелых чемодана и мешки. Шофор торопливо открыл багажник.
Туда затолкали чемоданы и один мешок, остальное разместили на сиденьях. Хлопнули дверцы. Машина зафырчала и ушла в сторону вокзала.
"А ведь это тоже работа, опасная и тяжелая", - подумал Володя, стоя под грибком на детской площадке.
Взгляд его был неотрывно прикован к дому, где расположено ателье. Он ждал Баклушина, а Генка почему-то задерживался.
"Уйти или подождать еще немного?" - думал Володя, и вдруг услышал позади себя подозрительный шорох.
Синелопов быстро обернулся. Из-за кустов выплывала неуклюжая фигура Баклушина. Откуда он взялся?
А Генка, не торопясь, шагал к Володе, загребая ногами опавшие листья, покровительственно улыбаясь.
- Все оформлено. Можно идти отдыхать, - победеносно объявил он.
6
К вечеру первого дня Снегирев сходил в соседние школы и принес три списка учащихся, имена которых начинались на букву "В", а фамилии имели окончание "ов". Бадраков бегло ознакомился со списками - сто шестнадцать человек! Сколько же времени потребуется для их проверки?
Призванная на помощь инспектор детской комнаты Рита Городецкая просмотрела списки и подчеркнула красным карандашом тринадцать фамилий. Эти ребята в разное время за разные проступки задерживались милицией.
- Тринадцать - число невезучее. Чертова дюжина, - заметил Снегирев.
- Идея! У меня возникла идея, - хлопнул себя по лбу ладонью Петр Кириллович. - Мы будем действовать методом отбора и сравнения...
- Что-то новое в области криминалистики, - чуть заметно улыбнулся Снегирев.
- Ты чего ухмыляешься?
- Есть такой анекдот, - уже не скрывая улыбки, начал Снегирев. - Один человек, мнивший себя талантливым изобретателем, недели две никого не впускал в свой кабинет. Работал над новой идеей. Наконец вышел с сияющим лицом и отдал на обозрение товарищам чертежи новой машины. Те посмотрели и узнали в уникальном изобретении... велосипед.
- Юмор здесь неуместен, - не сдавался Бадраков. - Неважно, велосипед или мотоцикл, лишь бы мы скорее могли достигнуть финиша. Результат важен, милейший.
Участковый уполномоченный Шарапкин положил конец этому спору. Он принес еще один список. Там были фамилии и имена ребят, проживающих на его участке в "неблагополучных" семьях.
Не откладывая дела в долгий ящин, Петр Кирил* лович сразу, же стал применять свой только что изобретенный метод сравнения. Он заглядывал в список Риты Городецкой и в список, доставленный Шарапкиным.
Дважды ни одна фамилия не повторялась.
- Не клюет, - снова улыбнулся Снегирев. - А я принесу третий список, и будут опять новые лица, - закончил он серьезно.
- Почему?
- Очень просто: озорников у нас намного больше, чем мы их знаем.
Уловив ход мыслей старшего группы, Шарапкин начал скрупулезно просматривать списки школьников, Он многих из них знал, оказывается.
- Комаров Валерка. Знаю. Навряд ли пойдет на это. Хохлов Виктор отпадает.
1 2 3 4 5