Так вот, я злился. У меня было такое чувство, как будто меня бросили.
Позвонил Полупан.
– Хочу довести до вашего сведения, – сказал он официальным тоном. – Что дело о пожаре на вашем складе закрыто ввиду отсутствия состава преступления. Установленная причина пожара – неисправная электропроводка. Вина за случившееся возложена на хозяев базы «Спорткульторг».
– Я знаю.
– Откуда?
– У нас есть свои источники.
– То же самое могу сказать в отношении смерти Лены. В этом случае причина – взрыв бытового газа.
– Ясно.
– Вас это устраивает?
– Если это правда.
– Вы прекрасно знаете, что нет.
– Хорошо. А вас это устраивает?
– Мне никто не даст портить статистику висяком, основанном на наших с вами предположениях. Тем более что у меня скоро звание и очередь на квартиру.
– Тогда зачем вы забрали компьютеры?
– Какие компьютеры.
– Со склада. Которые у Виталика находились в ремонте. Они все равно уже не пригодны.
– Мы ничего не забирали.
– Не вы, так другие менты. Кто вел это дело?
– Я.
– Может, кто еще?
– Только я. А кто тебе сказал про изъятие?
– Сторож.
– Если это чья-то самодеятельность, всем головы поотрываю. Спасибо за информацию. Все тщательно проверю. И это… Если у вас будут происходить странные вещи, звони мне, не стесняйся.
– Непременно.
Я вернулся в офис, поднялся к себе в кабинет, сел за стол и обхватил голову руками. Передо мной лежала газета, на которой во весь разворот была напечатана фотография губернатора в строительной каске. Наш всеми любимый руководитель был запечатлен на закладке нового жилого микрорайона. Вокруг стояли счастливые бабушки. В руках они держали плакаты, на которых было написано: «Нет олигархам»!
Череп разваливался на части. Хотелось выпить. Я уже недели три – капли в рот не брал, и забыл, что это такое. Интересно, почему некоторые люди могут выпить рюмку, другую и на следующий день все в порядке, а я, если попала капля, надираюсь всегда до полного беспамятства? Вот, могу же не пить месяцами, значит, сила воли есть. В следующий раз ограничусь одной рюмахой, максимум двумя. Нужно только сразу дать себе установку.
Порывшись в карманах, я нашел клочок бумаги с телефонным номером психиатра и позвонил.
– Мне бы Сенчилло, – сказал я девушке, взявшей трубку на том конце.
– Я вас слушаю.
– Мне нужен психиатр.
– Я психотерапевт.
Дальтоник мог бы и предупредить, что врач – баба.
– Мне дал ваш телефон Николай Чебоксаров. Он проходил у вас тестирование.
– Мне эта фамилия ни о чем не говорит.
– Он придумывает себе всякие болезни. У него невроз. Вы об этом ему сказали, а он обиделся и перестал к вам ходить.
– Что-то припоминаю. Бизнесмен?
– Да.
– Ну и?
– Дело в том, что я полностью согласен с вашим диагнозом. И, теперь, когда у меня у самого проблемы, решил обратиться к вам.
– Хорошо. Как ваша фамилия?
– Тихонов Сергей Леонидович.
– Я записала вас на двадцать восьмое января.
– Это поздно. Я бы хотел прямо сейчас или на днях. Я готов доплатить за экстренность.
– Экстренную помощь я оказываю только в том случае, если состояние больного таит в себе угрозу чьей-нибудь жизни.
– Угроза существует.
– Кому?
– Мне.
– Вас посещают суицидальные мысли?
– Да, – соврал я.
– Как вы об этом узнали? Вам это приснилось, вы услышали про это по радио или как еще?
Я растерялся, потому что не знал, что врать.
– Не помню.
– Что произойдет, когда вы достигнете результата?
– Какого результата?
– Что произойдет, когда вы совершите акт суицида?
– Я умру.
– Вам будет лучше или хуже?
– Не знаю, – опять пробормотал я.
По-моему, она меня раскусила.
– Насколько я понимаю, прямо сейчас у вас таких мыслей нет?
– Прямо сейчас нет.
– Позвоните завтра. Я попробую найти для вас окно.
– Спасибо, – сказал я коротким гудкам.
Я позвал Ларису и мы покурили. Зашла Петровна и опять застала нас за этим делом. Петровна много чего видела в своей жизни и поэтому не удивилась. Она предложила выкупить на двадцать пятое декабря ресторан «У дедушки» и устроить корпоративную вечеринку.
– У нас там скидки, – аргументировала она.
– За ваш счет, пожалуйста. А если хотите собраться на халяву, милости прошу в наше собственное помещение. Накроем в торговом зале, вынесем караоке. Ничем не хуже ресторана.
– А готовить?
– От каждого по салату.
Петровна фыркнула и свалила.
Лариса сказала, что ей пора на свидание. Чтобы я окончательно врубился, что у нее есть парень, она повторила эту фразу два раза. Я удивления не высказал, и расспрашивать не стал.
Опять позвонил Полупан.
– Слушай, – мрачно сказал он. – Ни в нашей службе, ни у пожарных никто никакие компьютеры с места происшествия не изымал. Это точно.
– Может, представители страховой компании?
– Вряд ли. Во-первых, они не имеют права. Во-вторых, зачем им горелое железо? Сторож точно сказал: «менты»?
– Он так и сказал.
– Это ниточка. Я еду на базу.
– Наверняка Федорыч видел машину, на которой они приезжали.
– Нет желания составить компанию?
Я подумал о том, что мне срочно нужно связаться со Спарыкиным на счет вьетнамца и завтрашней засады. Может так случиться, что Дальтоник сегодня уже не появится. Что ж нам из-за него бросать операцию?
– Пока занят. Как освобожусь, подтянусь, если будешь еще там. Полупан бросил трубку, а я позвонил Спарыкину.
– Алексей Лукьянович, Отличнику назначили встречу на завтра. Наверное, нужно предупредить ребят из УВД.
– Ты вовремя позвонил. Давай, заезжай за мной. Есть разговор, заодно съездим в управление, пообщаемся с ребятами. Я им сейчас позвоню, скажу, чтоб дождались.
Отмахнувшись от Петровны, которая попыталась озвучить очередную новогоднюю просьбу, я вышел к машине. Большие белые птицы в сумеречном небе махали крыльями и при каждом взмахе теряли оперение. Невесомый пух, раскачиваясь, планировал к земле, укрывая город истомной периной. Самих птиц видно не было, но они точно летали, иначе откуда же взялось столько перьев. Спарыкин выглядел озабоченным.
– А где этот орел, Чебоксаров? Второй день не могу дозвониться.
– Лечится, наверное. А что, я тебя не устраиваю?
– Да нет, он мне обещал камеру дать. У сына день рождения – четыре года.
– Лови его утром, в постельке, – я протянул полковнику вьетнамскую визитку. – Вот координаты главного вьетнамца.
Спарыкин ознакомился с содержанием и, вздохнув, сказал:
– В борьбе с вьетнамцами я вам не помощник. Я чуть не врезался в фонарный столб.
– Вот те на! А в чем дело?
– Если в двух словах, то крыша у вьетнамцев – шестой отдел. Я как чувствовал. Кусать руку дающего дураков нет.
– Оборотни херовы!
– Ну, оборотни, не оборотни, а кушать всем хочется!
Я опять расстроился, уже который раз за день. Если неприятности и дальше будут сыпаться по нарастающей, то меня точно кондрашка хватит.
– Расскажи поподробнее, – попросил я.
– После того, как ты меня оставил около шестерки, я сразу пошел к своим ребятам, чтобы выяснить, кто из них курирует узкоглазых. Начал задавать вопросы. Смотрю, они реагируют настороженно. Типа: Мы тебя, Лукьянович, конечно, уважаем, но… Все ням-нямы под шефом. Он лично их опекает. А шеф – Витек, мой жополиз. Я сам его на эту должность ставил. Дождался, зашел, все пояснил. Он мне говорит: «Про этот новый рынок я, Лукьяныч, знаю. Это мои пацаны работают. (Это он ням-нямов своими пацанами называет) Я не знал, что там твои интересы. Я его закрывать, конечно, не буду ради тебя. Но, и защищать теперь не стану. Если сможете их свалить, пожалуйста. Если – нет, то уж не обессудь». Короче, слово за слово, мы с ним разговорились. Он лично с каждого вьетнамского рынка штуку баксов в месяц имеет. Я так пораскинул мозгами, а ведь правда. С какой стати он должен из-за меня терять доход. Согласен?
– Но, ведь они – вьетнамцы.
– Которые приносят доллары.
– Оборотни твои менты.
– Ты так не говорил, когда эти оборотни решали твои проблемы.
– А патриотизм?
– Да ты что! Наши ребята в Чечне свой патриотизм с лихвой проявили. Каждый второй ранение имеет, кого уж нет. Кто об их семьях позаботится?
– Ну, не знаю.
– У меня есть кое-какие мысли по этому поводу. Хорошо, что ты достал эту визитку. Пробью узкоглазого по другим каналам, потом поделюсь.
Мы подъехали к зданию УВД. Спарыкин позвонил ребятам, сказал, что мы прибыли, послушал минуту и велел мне заехать за угол.
– Видишь, вот этот столб, – он указал на фонарь. – В восемьдесят девятом выходит на связь один мой агент. Ну, как агент – так, бывший уголовник на крючке. В общем, информатор. Сам он занимался шиномонтажом на Парковой. Короче, выходит он на связь и говорит, мол, только что менял колеса мужику, резина вся в крови и передок помятый. Жигули шестая модель, номер такой-то. Я звоню в ГАИ по спецсвязи, там мне сообщают, что имеется наезд со смертельным исходом, дело было ночью, свидетелей никаких, транспортное средство с места происшествия скрылось. Я пробиваю хозяина шестерки, посылаю двух парней к нему на квартиру. Жена говорит, что тот два дня как в командировке. Ясно, что врет. Или она нам, или он ей. Колеса менял в городе, только что. На работе нет. Объявляем перехват, даем ориентировку.
Через два часа едем с напарником около центрального рынка, и видим эту тачку. От счастья чуть не обосрались. Уже в мечтах представили: задержание, благодарность, очередное звание и т.д. Врубаем громкоговоритель. Водитель такой-то, прижмитесь к обочине. А он вместо этого по газам и в пургу. Мы за ним, как в кино. На дороге лед, тачку заносит. Он «Оку» царапнул, какой-то «Москвич» задел, по бордюрам все пороги отбил. Кое-как догнали. Прижали, он радиатором прямо в этот столб со всего размаху. Представляешь, под окнами у шефа. Мы выскакиваем, роняем его мордой в снег, одеваем наручники. Красота. Можно крутить дырочки для орденов.
– Ну и?
– Если бы мне тот сраный разведчик доложил, что он не снимал окровавленные колеса, а, наоборот, одевал, то я тогда, быть может, и не гонялся бы. Оказалось, что шипованая резина лежала у него в гараже. Там же висело мясо. Он тушу разделывал, а куски вешал. Вот кровь и накапала. Морду долбанул сто лет назад, починить денег нет. Короче, полная лажа.
– Извинились?
– С чего бы это? Нечего убегать.
– А зачем он убегал то?
– Я уж не помню. Но, ребята что-то на него нарыли. Благодарность нам все же объявили.
Подошли Иван и Женя. Они сели на заднее сиденье и без спросу закурили. Мне тоже ужасно хотелось подымить, но я представил себе, какими глазами посмотрят на меня мои собеседники, если я попрошу их засовывать мне в рот сигареты.
– Если встреча назначена завтра на два, – сказал Иван. – То собраться желательно минимум в одиннадцать. Нужно все подготовить.
– Мы назавтра все дела отменили. Нам хватит работы по вашему делу до самого вечера, – стал набивать себе цену Женя. – А вам нужно определиться, чего вы хотите. Посадить их или вернуть лаве. Если будем пытаться возвращать бабки, то нужно прессинговать и днем и ночью. У нас всего трое суток. Потом материалы нужно или рвать, или отдавать следакам.
– Нам нужны бабки, – сказал я. – Пусть живут уроды. От того, что мы их посадим нам ни горячо, ни холодно.
– Тогда нужно думать, – многозначительно произнес Иван.
– От нас что-нибудь нужно? – поинтересовался я.
– Купюры, – усмехнулся Женя. – И если вы будете присутствовать при задержании, то спрячьте свои машины. Он может их заметить и струхнуть.
– Ясно.
Мы пообщались еще минут пятнадцать. Договорились, что Женя утром заедет за мной на работу, если Дальтоник к тому времени объявится, то и он поедет с нами в Жениной машине. Спарыкина привезет Иван.
Я доставил полковника домой. По пути он рассказал мне еще несколько историй. У него было своеобразное представление о нашем городе. Улицы он запоминал не по названиям, а по совершенным на них преступлениям.
Когда Спарыкин скрылся в подъезде, я набрал сотовый Полупана.
– Мне пришлось задержаться, – сказал он. – Только что прибыл на базу. Беседую со сторожем.
– Я освободился.
– Подтягивайся.
Второй раз за день мне пришлось поехать на место пожара.
Полупан сидел в теплушке и пил чай из грязной алюминиевой кружки. Лично я бы побрезговал. Федорыч был пьян, но не в дугу, а всего чуть-чуть, до степени залихвацкого бесстрашия. Он вызывающе смеялся и хлопал Полупана по плечу.
– Откуда же мне было знать? – продолжил сторож, начатый до моего появления разговор. – Они показали красную корочку и заявили, что будут меня допрашивать. Мне-то что? Допрашивать, так допрашивать. Я человек маленький.
– И как они тебя допрашивали?
– Очень просто. Один из них пришел сюда, сел за вот этот стол, достал бумагу и стал писать. Задает вопросы, я отвечаю, а он пишет. Между прочим, на милицейском бланке протокола.
– А на какой машине они приехали? – спросил я.
– Я не видел. Машину они оставили за забором.
– Сколько их было? – поинтересовался Полупан.
– Трое. Один пошел со мной, а двое на место пожара.
– Ну а обгоревшие компьютеры они куда грузили?
– Дак я не видел. Пока мы беседовали, те двое уже все перетаскали. Мы когда еще сидели, я увидел в окно, что один под фонарем что-то тащит. Я спросил. Тот, который меня допрашивал, говорит, увезем некоторые вещественные доказательства. Я уже потом понял, что он компьютеры имел ввиду.
– И о чем он тебя спрашивал?
– Как обычно. Всякую нелепицу. Особенно его интересовало, помню ли я что-нибудь после того, как вот он уехал, – Федорыч указал на меня.
– А как они его называли? – спросил Полупан.
– У тебя же Тихонов фамилия? – уточнил сторож.
– Да.
– Так они его и называли – Тихонов. Они были в курсе всех дел. Поэтому я им и поверил.
– Опиши их, – приказал милиционер.
Федорыч долго и невнятно пытался выдавить из себя некие отличительные признаки мнимых стражей порядка, но у него ничего не получилось. Из высокохудожественных описаний можно было твердо уяснить только одно – это были взрослые мужики без шрамов, усов и прочей растительности.
Когда вся информация у ценного свидетеля была получена, мы надели шапки и вышли на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38